| После литии сотрудник Отдела по противодействию наркомании и алкоголизму Выборгской епархии, настоятель храма святой равноапостольной княгини Ольги в деревне Новое Девяткино Всеволожского района Ленинградской области иерей Евфимий Добрянский произнёс проповедь, в которой отметил: «Апостол Пётр говорит: " Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою, зная, что такие же страдания случаются и с братьями вашими в мире " (1 Пет. 5: 8–9). Мы когда-то пришли в резиденцию к владыке Иоанну, в том числе отец Александр Захаров, представители Братства Иоанна Чурикова, Владимир Алексеевич Михайлов (который возглавил Православный клуб " Бодрствование " , действующий ныне при храме во имя иконы Божией Матери " Неупиваемая Чаша " на заводе АТИ). Мы говорили с владыкой Иоанном о том, что как-то надо в Санкт-Петербурге поднимать дело трезвости. Мы просили владыку дать нам священников-трезвенников, чтобы они нас окормляли. На это владыка Иоанн сказал нам: " Из священнослужителей-трезвенников у нас только я и отец Александр " . Вот такое было тогда от владыки Иоанна благословение. Дай Бог нам, дорогие мои, и сегодня утверждать трезвость. Его благословение никто не отменял. Сейчас уже стало много священников трезвенников, а слова апостола Петра актуальные всегда. Дай Бог нам всем постоянно находиться в трезвении. Александро-Невская Лавра – это место упокоения священников, святителей, они нас вдохновляют своим примером, мы вспоминаем их, живём и радуемся. Дай Бог нам всем трезвиться, радоваться не только телесно, но и духовно. Без духовной трезвости одна телесная трезвость ничего не даст. Господь сказал: " Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего " (Иоан 15: 5). Помоги нам всем Господи пребывать в трезвости, чтобы обрести радость совершенную!» Далее участники молитвенного шествия посетили могилу основателя клуба «Бодрствование» и первого председателя Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение» Русской Православной Церкви В. А. Михайлова, находящуюся неподалеку. Здесь также была совершена заупокойная лития. |
| Ваза обычно имеет округлое тулово, узкое горло, иногда - крышку, в отдельных случаях в ней показаны скульптурные цветы (розы или маки). То же значение, что и ваза, имеет сходная с ней по форме урна, ее предлагается отличать от вазы способом установки (не наверху, в качестве скульптурного завершения памятника, а помещая в нишу (склеп, колумбарий и т. д.)). Изображение пламени над горловиной сосуда превращает его в светильник - достаточно широко распространенный мотив классицистического Н. Напр., мраморный светильник с бронзовым языком огня венчает Н. архит. И. Е. Старова (1800-е гг., Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). На тулове светильника помещен бронзовый вензель архитектора (IS), сам светильник установлен на гранитную каннелированную колонну, к-рая в свою очередь находится довольно высоко благодаря постаменту из известняковых плит. На массивной каннелированной же, но овального сечения неполной колонне, т. е. достаточно низко, поставлен светильник на Н. известного библиофила П. К. Хлебникова († 1777, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Светильник выделяется смелым скульптурным решением огня с вырывающимся огромным, почти в размер сосуда, языком пламени. Встречаются варианты с контрастным цветовым решением скульптурных вазы и драпировки: крупная яйцевидная урна из порфирового гранита и складки драпировки из белого мрамора выглядят броско на гладком кубовидном из серого гранита постаменте надгробия А. В. Скрыпицына († 1815, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Собственно ваза из серого гранита является надгробием Н. О. Лабы († 1816, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра); массивная, на низкой ножке, с округлым дном, сдержанным декором в виде стилизованных под каннелюры листьев внизу и профилированным верхом с крышкой, она не имеет пьедестала, а стоит лишь на плинте. Надгробие И. Е. Старова. 1800-е гг. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Надгробие И. Е. Старова. 1800-е гг. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Две архитектурные формы, обелиск и пирамида, чьей родиной является Др. |
| Надгробие И. А. и Н. И. Пуколовых. После 1818 г. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Надгробие И. А. и Н. И. Пуколовых. После 1818 г. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Прекрасной иллюстрацией обращения к античному наследию в кон. XVIII - 1-й пол. XIX в. является Н. в виде колонны или ее фрагмента (полуколонны). Такой памятник мог быть пьедесталом для одиночного скульптурного объекта, напр. для урны, вазы или фигуративного изображения или оставаться самостоятельным сооружением, как, напр., полуколонна на невысокой базе, образ к-рой даже в самом лаконичном оформлении своей незавершенностью вызывал острое переживание временности человеческого бытия. Неполная мраморная колонна на невысокой базе стала скорбным памятником для вел. княжон Ольги Павловны (1792 - 1795) и Марии Александровны (1799 - 1800, архит. Л. Руска, скульптор Ж. Тибо, 1808, Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра). Декор на обеих полуколоннах решен идентично - на гладком фусте колонны из белого мрамора золотом выведены вверху крупный пояс меандра, в середине - лаконичная надпись, золотом украшен и едва намеченный резьбой венок на базе колонны; на Н. Ольги Павловны сохранилась небольших размеров позолоченная скульптурная группа из 2 зеркально расположенных ангелов. Надгробие вел. кнж. Ольги Павловны. После 1795 г. (Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра) Надгробие вел. кнж. Ольги Павловны. После 1795 г. (Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра) Выразительный вариант подобного памятника - неполная колонна с рустом, как, напр., надгробие М. И. Ренни († 1816, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) в виде установленной на постамент колонны, где с ее каннелированным фустом контрастирует гладкий объем крупного руста. Н. увенчано вазой с накинутым на нее покрывалом. Мемориальная ваза - античный сосуд поминального пиршества, знаменующий собой собственно вместилище жизни,- как правило, венчает памятник. Ткань, наброшенную на вазу, прикрывающую ее почти полностью или частично, можно трактовать как покров тайны, сама же драпировка является дополнительным мотивом, оттеняющим благодаря текучести складок тему печали. |
| При этом массивный из того же материала постамент, единичные элементы декора (на торцовых сторонах по одному небольшому рельефному лекифу), емкие надписи на лицевых сторонах саркофага, а главное - довершающий композицию карниз с высокими лучковыми фронтонами и акротериями,- все это создает выразительный образ Н. как жертвенника. Новшество в применении к форме саркофага проявляется и в варианте его установки на 4 шарах в качестве ножек (напр., гранитный саркофаг, визуально отделенный шарами от изготовленного из того же материала высокого постамента - Н. тайного советника и сенатора П. А. Мансурова, † 1834, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Такая оригинальность решения в Н. частного лица была немыслима для средневек. мышления, где шар, или сфера, с утвержденным на нем крестом - элемент христ. космологии, однако стала возможна в Новое время, при обращении к античности в поисках иных содержания и форм. Тот же прием установки памятника на шарах, как материально реализованная иллюстрация разделения сфер земной и небесной, часто встречается при установке в качестве памятника пирамиды (напр., гранитное Н. фабриканта В. В. Ольхина, † 1791, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Надгробие гр. П. К. Разумовского. После 1787 г. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Надгробие гр. П. К. Разумовского. После 1787 г. (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) Надгробие Н. М. Карамзина и Е. А. Карамзиной. 20-е гг. XIX в. (Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра) Надгробие Н. М. Карамзина и Е. А. Карамзиной. 20-е гг. XIX в. (Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра) Н. в виде жертвенника или с жертвенником в качестве детали памятника является едва ли не одним из самых распространенных. Классицистический жертвенник - решенная в ордерной системе форма, с прямоугольным или квадратным в плане объемом, завершенным выступающей плитой-карнизом с фронтонами и акротериями. Активное использование такого вида Н. на протяжении длительного периода (с кон. |
| Саркофаг А. Р. Брюса. 60-е гг. XVIII в. (некрополь Донского мон-ря) Саркофаг А. Р. Брюса. 60-е гг. XVIII в. (некрополь Донского мон-ря) Надгробие гр. М. К. Скавронского. 70-е гг. XVIII в. (Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра) Надгробие гр. М. К. Скавронского. 70-е гг. XVIII в. (Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра) Процесс перехода от старых форм к новым имел двойственный характер. С одной стороны, он был поступательным. Так, черты барокко, проявляющиеся гл. обр. в перегруженности композиции, равно как обращение к древнему виду саркофага встречаются вплоть до эпохи зрелого классицизма (напр., барочное решение композиции, насыщенной элементами из античной традиции, в чугунном саркофаге Р. И. Сухозанет (ок. 1823, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра, С.-Петербург) или напоминающий древнерус. белокаменный саркофаг Т. В. Маркеловой, изготовленный из «нового» материала - белого мрамора, с изобильным декором по граням, а также в торцах килевидной крышки, покрытой рельефным узором, имитирующим черепицу, но с лаконично решенными фасадами и торцами самого основания на гладком невысоком постаменте (1846, Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра)). С др. стороны, можно отметить стремительное вхождение в мемориальное искусство новых классицистических форм, ориентированных на античное наследие, и освоение богатого арсенала символики, открывшейся вследствие интереса к культуре Др. Греции и Др. Египта. В центре внимания оставался саркофаг, но почти полное отсутствие декорации требовало выразительности и безукоризненности пропорций его объема. Одним из вариантов решения этой древней формы Н. стал тип корытообразного саркофага с округлым дном, переходящим в округлые же бока, стоящего на скульптурных консолях в виде лап животного (обычно льва). Таковы, напр., 2 близких по художественному решению саркофага на Некрополе XVIII в. Александро-Невской лавры: тайного советника П. В. Бакунина (1786, неизв. мастер) и гр. Н. А. Мордвинова (1847, неизв. |
| Н. в виде пристенной пирамиды на постаменте флотоводца, деда А. С. Пушкина И. А. Ганнибала († 1801, Лазаревская усыпальница, Александро-Невская лавра) или Н. купца В. В. Ольхина с пирамидой, пьедесталом к-рой служит саркофаг († 1791, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра)). В надгробии М. Ф. Толстого († 1815, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) усеченную гранитную пирамиду с вазой наверху фланкируют 2 скульптурных языка пламени из мрамора. В то же время и пирамиду, и обелиск увенчивали крестом, напр. литое, с орнаментальными рельефами чугунное пирамидальное Н. кн. П. Д. Черкасского с крупным 6-конечным крестом († 1816, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) или близкое к чистой форме обелиска по устремленности вверх Н. внука духовника имп. Елизаветы Петровны А. М. Дубянского на прямоугольном постаменте-жертвеннике с 4-конечным крестом на шаре († 1843, там же). Сочетание в Н. элементов обелиска и пирамиды, в т. ч. вкупе с др. архитектурными объемами, не только привело к появлению своеобразных надгробных памятников, но и обусловило достаточно долгую жизнь таких форм. Излюбленным приемом устройства пирамиды была установка ее на постаменте посредством ножек-шаров. В то же время вариант отделения обелиска от постамента практически не встречается, среди единичных примеров наиболее интересен надгробный памятник скульптору А. Трискорни († 1824, там же, перенесено со Смоленского лютеран. кладбища С.-Петербурга) - обелиск из темно-розового гранита стоит на кубическом постаменте из серого гранита, опираясь на мощные мраморные львиные лапы. Особую страницу рус. мемории представляют монументально-декоративные Н. Расцвет искусства ваяния в эпоху классицизма наступил в т. ч. благодаря реализации в надгробных памятниках всего арсенала эмоционально-выразительных возможностей пластического решения в синтезе с архитектурными формами. Все эти Н., составившие золотой фонд рус. искусства, являются работами выпускников С.-Петербургской АХ, основанной в 1757 г. Но появлению выдающихся образцов этого жанра предшествовал этап, представленный произведениями иностранных мастеров. |
| Памятник состоит из неск. объемов, но ориентирован на восприятие переднего фасада-плоскости: на известняковый постамент установлен рустованный 2-ярусный плинт из розового мрамора, на нем - объем из серого мрамора неглубокой полуциркульной ниши, в к-рую помещен беломраморный достаточно крупный рельеф с изображением полулежащего у урны Гения, выше - небольшой из серого мрамора объем с беломраморной филенкой, фланкированной лекифами. Венчает сооружение ваза-светильник на тонко орнаментированной профилированной доске из белого мрамора. Тонкую работу резца Земмельгака можно отметить в рельефе на Н. банкира, барона И. Фредерикса (1779, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра): на лицевой грани плинта, несущего усеченную пирамиду с вазой-светильником, помещено изображение сидящей фигуры плакальщицы, опирающейся о полуколонну, сквозь толщу фона проступают различные атрибуты. Надгробие С. А. Строгановой. 1802 г. Скульптор М. И. Козловский (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Фотография. До 1907 г. Надгробие С. А. Строгановой. 1802 г. Скульптор М. И. Козловский (Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Фотография. До 1907 г. Надгробие М. П. Собакиной. 1782 г. Скульптор И. П. Мартос (Голицынская усыпальница, Донской мон-рь) Надгробие М. П. Собакиной. 1782 г. Скульптор И. П. Мартос (Голицынская усыпальница, Донской мон-рь) Следующее поколение мастеров, выпускников АХ, состоявшихся как мастера монументальных скульптурных сооружений, также оставило образцы надгробий. М. И. Козловский создал всего лишь 2 надгробных сооружения, но обе эти мемории входят в золотой фонд рус. пластического искусства. Выдающиеся по исполнению Н. проникнуты трагизмом самого высокого накала. Бронзовый рельеф Н. генерала от артиллерии П. И. Мелиссино (1800, Лазаревская усыпальница, Александро-Невская лавра) представляет композицию с привычными для этого жанра символическими изображениями и аллегорическими фигурами. В центре - увенчанный урной жертвенник с профильным изображением Мелиссино в медальоне; справа от жертвенника - опирающийся на орудийный ствол Гений, у его ног пушечное ядро, а в левой руке опущенный факел; слева - склонившаяся над жертвенником плакальщица. |
| мастер из Каррары, Италия, установлен на мраморный плинт и гранитный постамент в 1848 Е. М. Тропининым). О 2-м Н. известно, что оно было изготовлено в Италии по образцу «известного саркофага в Риме». Оба саркофага стоят на ножках в виде львиных лап, укрепленных профилированной консолью между ними; 1-й декорирован в торцовых частях небольшими медальонами со скромными розетками и завершен невысокой 4-скатной крышкой. Второй имеет рельефные изображения крестов на выступающих округлых торцах и тоже 4-скатную, но сложно профилированную крышку. Встречается вариант крышки, оформленной в виде кровли классической ордерной постройки, с фронтонами и высокими акротериями над его углами, что придавало надгробному сооружению вид храма. Таково, напр., Н. кн. П. И. Мещерского и кнг. Е. Н. Мещерской (20-е гг. XIX в., Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра), имеющее выразительное цветовое решение: корытообразный саркофаг из белого мрамора на 2 профилированных ножках установлен на темных гранитном постаменте и высоком мраморном плинте; из такого же темного мрамора кровля лежит на высоком прямоугольном профиле саркофага, как на карнизе, что усиливает сходство с храмом; декор ограничен небольшими рельефными медальонами над каждой ножкой, вставками из белого мрамора на торцовых сторонах достаточно высокого фронтона с акротериями в виде крупных листьев аканфа. Надгробие Ж. Ф. Тома де Томона. После 1813 г. (Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра) Надгробие Ж. Ф. Тома де Томона. После 1813 г. (Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра) С 1-й четв. XIX в. при создании Н. стал широко применяться гранит - трудный для обработки, но прекрасно поддающийся шлифовке материал, способствующий созданию лаконичных, скупых по декору памятников. Гранитный саркофаг в виде монолитного неразделенного блока, с верхом, оформленным фронтонами и акротериями, образно воспринимался как жертвенник. Напр., созданное из розового гранита Н. архитектора и живописца Ж. Ф. Тома де Томона († 1813, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра; эскиз Тома де Томона (?)) имеет в основной части расширяющийся по граням книзу объем, что позволяет трактовать сооружение как саркофаг. |
| Ф. Турчанинова (1792, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Они размещены таким образом, что как бы обнимают возвышающийся на постаменте мраморный бюст усопшего, охраняя его покой. Дарование Мартоса позволяло ему создавать Н. с образными решениями самого различного диапазона. Погруженность в скорбь передана мастером с удивительной пластичностью в Н. кнг. Е. С. Куракиной (1792, перенесено в Благовещенскую усыпальницу Александро-Невской лавры, копии - на Лазаревском некрополе над захоронением и в ГРМ) благодаря изображению в круглой скульптуре полулежащей фигуры плакальщицы, горестно склонившей голову над рельефным медальоном с портретом усопшей. Иное эмоциональное звучание в трактовке полулежащей фигуры женщины-матери, оплакивающей сына, дана в надгробии А. И. Лазарева (1802, Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра): женщина сжимает руку своего супруга, ища в ней опору, и этот жест становится центром одной из наиболее драматичных композиций Мартоса. Всего скульптор создал более 20 Н.- пластически совершенных и выразительных в своей монументальности, его по праву называют основоположником и создателем «нового национального типа русского художественного надгробия XVIII в.» ( Нетунахина. 1978. С. 85). Надгробие А. С. Грибоедова. 1833 г. Скульптор В. И. Демут-Малиновский (мон-рь св. Давида, Тбилиси) Надгробие А. С. Грибоедова. 1833 г. Скульптор В. И. Демут-Малиновский (мон-рь св. Давида, Тбилиси) В мемориальном жанре работали в этот период и другие блистательные скульпторы, выпускники АХ - Ф. Ф. Щедрин, И. П. Прокофьев, Г. Т. Замараев, а в 1-й пол. XIX в. продолжателями традиций рус. пластической школы стали представители следующего поколения мастеров (В. И. Демут-Малиновский, С. С. Пименов, М. Г. Крылов, С. И. Гальберг, И. П. Витали, А. И. Теребенёв), работы к-рых, в т. ч. в мемории, отражают общее для искусства этого времени движение от классицизма к реализму. Первой работой Демут-Малиновского стало Н. над могилой его учителя Козловского (1803, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра), в композиции к-рого ощущается влияние надгробного рельефа Мелиссино. |
| стороне основного объема - 2 смеющихся черепа с расположенными над ними на разной высоте бабочками (олицетворение души), на западной - склоненные факелы (утрачены); Н. увенчано скульптурой совы, сидящей на шаре (атрибут Минервы, означающий верность, в то же время ночной страж). Вполне дополняет образ надгробия Пуколовых ставшая расхожей эпитафия - претенциозное суждение о жизни и смерти, обезоруживающее простотой скорбной логики и непосредственным обращением к «прохожему» (авторство приписывают кн. Г. П. Гагарину или П. И. Сумарокову: «Прохожий, ты идешь, но ляжешь так, как я. Присядь и отдохни на камне у меня. Сорви былиночку и вспомни о судьбе: я дома… ты в гостях. Подумай о себе!»). Вариант пышно декорированного рельефными украшениями гранитного Н. представлен 3-гранным жертвенником работы мастера И. Алешкова (надгробие П. А. Скалона, † 1780, Некрополь мастеров искусств, Александро-Невская лавра). Сложно профилированный, со срезанными гранями объем в нижней части украшен крупным растительным орнаментом, на гранях - в виде высоких листьев аканфа, стоящих на львиных лапах. Двухчастное навершие оформлено как ионическая капитель, завершенная фронтонами с небольшими акротериями. Предельно простой гранитный жертвенник стал явлением массового порядка. В иных случаях он упрощен до основного квадратного в плане объема с доской-карнизом или своеобразным рустом, на к-рых выявлены лишь фронтоны (напр., надгробие Армяниновых, 30-е гг. XVIII в., Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра). Интересны включающие жертвенник варианты Н., основанные на работе с разными объемами. Так, напр., в чугунном Н. инженера-строителя А. А. Бетанкура (1825, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) его создатель, архит. О. Монферран, соединил несколько форм: высокую колонну на профилированном плинте, жертвенник, служащий ей постаментом, и площадку-карниз, увенчанную урной. Основной декор размещен в нижней части памятника - на жертвеннике (факелы на углах и гирлянды на фасадах) и внизу колонны (листья аканфа). |
|
|
