| Η. Ф. Красносельцев («Вот уже более недели, как я возвратился из своего долгого путешествия... в Палестине я пробыл месяц, месяц же на Афоне, 10 дней в Афинах. Везде рылся в библиотеках. Не могу сказать, что-нибудь особенно важное, но кое-что для себя все-таки нашел»), 958 который письмом из Одессы от 24 марта 1893 г. снова извещает Помяловского о своем желании вместе с Д. Ф. Беляевым «предпринять экскурсию в Константинополь для изучения на месте топографии храма св. Софии и некоторых других: для меня это было бы очень удобно и поучительно... Как бы то ни было, я все-таки намерен опять ехать, если холера не помешает, на Афон, а буде удобно будет в Александрию и Каир. Последний город меня очень привлекает, так как там в Синайском метохе хранится, говорят, значительная часть Синайской библиотеки, почти неразобранная... Архиепископ Синайский мне несколько знаком и доставил бы мне удобство» 959 (он же в письме из Одессы от 15 июня 1894 г.: «Лето не за горами, и пора мне подумать о переселении на дачу, т. е. за море. Не думал я ныне делать это, но подвертывается очень уж соблазнительная компания – Д. Ф. Беляев и А. Н. Деревицкий. Путешествие в такой компании и не скучно будет, да и полезнее, чем в одиночестве. Не знаю только, далеко ли поедем. Д. Ф. не прочь простеречься (sic!) до Иерусалима, и я тоже не прочь, но боюсь, что животов моих не хватит» 960 ). Поездка действительно оказалась увлекательной (в ней принял участие еще Д. В. Айналов), а при посещении Константинополя даже и сопряженной с переживаниями в связи с разразившимся в это время землетрясением, о чем И. В. Помяловскому взволнованно написали Д. Ф. Беляев и Д. В. Айналов. И хотя Д. Ф. Беляев описал эти события даже в специальной статье, 961 считаю полезным дать выдержки из их писем как непосредственный отклик. Так, сообщая в письме из Афин от 21 июля 1894 г. о пребывании в Константинополе («На пароходе встретил нас Беглери, мозаики Кахриэ, осмотр развалин Влахернскою дворца, на месте которого теперь стоят деревянные турецкие дома»), Д. |
| 781 Л. А. Голофаст противоречит себе, когда пишет о том, что «время засыпи определяют фрагменты белоглиняной поливной керамики, кувшинов с плоскими ручками, монеты Романа I», а перед этим признает, что «нижняя часть засыпи состояла из слоистых позднеантичных и раннесредневековых отложений (IV–VI вв.)» (Голофаст П. А. Градостроительный облик Херсона... С. 322). 782 Сам он относил постройку храма ко времени правления Юстиниана I – Якобсон А. Л. Раннесредневековый Херсонес. – С. 200; Якобсон А. Л. Средневековый Крым. – С. 155, прим. 78; подр. см.: Сорочан С. Б., Зубарь В. М., Марченко Л. В. Жизнь и гибель Херсонеса. – С. 684–689. 783 Внутри храма зафиксированы 21 гробница с многоярусными погребениями и еще четыре близ него (Отчет за 1897 год. – Л. 5–7; Айналов Д. В. Развалины храмов. – С. 77–78). 784 Во время раскопок было найдено 62 большие напольные плиты, 275 средних и 456 малых (Отчет за 1897 год. – Л. 13). 785 Домбровский О. И. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1954 г. на участке «храма с ковчегом»//Архив НЗХТ. – Д. 702. – Л. 8. 791 Отчет о раскопках на участке античного театра в Херсонесе в 1973–1974 годах//Архив НЗХТ. – Д. 1682/1. – Л. 5 (отчет В. А. Сидоренко). 792 Только крещальня была устроена в «храме с ковчегом» не справа от алтарной апсиды, как в храме и в храме Богоматери Влахернской, а слева (ср.: Айналов Д. В. Развалины храмов. – Л. 73). 793 Бертье-Делагард А. Л. О Херсонесе. – С. 68; ср.: Grabar A. Martyrium. – Р.154–159; Хрушкова Л. Г. Крестовидные церкви... – С. 235–236. По мнению А. Пелина, строительство храма произошло в конце VII – начале VIII в., что, однако, кажется слишком поздней датой, оторванной от стратиграфии и материалов, в том числе от находок остатков большого амвона константинопольского типа. Вместе с тем исследователь тоже отмечает в сооружении слишком явные архитектурно-литургические признаки раннего христианского зодчества (см.: Протоиерей Александр Пелин. Топография христианского херсонеса... – С. 134–135). В новейших исследованиях его связывают с эпохой Юстиниана I или, менее конкретно, с периодом VI–VIII вв. (Хрушкова Л. Г. Крестовидные церкви... – С. 235; Crimean Chersonesos... – Р.114, fig.8. 81). Лишь Л. А. Голофаст вернулась к прежней, не раз подвергавшейся критике концепции О. И. Домбровского, умолчав о таком конструктивном элементе раннего храма, как амвон константинопольского типа (Голофаст Л. А. Градостроительный облик Херсона... С. 321–326). |
| – Н. П. Кондаков . Иконография Богоматери. Т. I. – М., 1998. С. 2. 296 Языкова И./И. Языкова, игумен Лука (Головков). Богословские основы иконы и иконографии.//История иконописи VI–XX века. Истоки, традиции, современность. – М., 2002. С. 15. 297 Лицевые подлинники не следует путать с книгами образцов и ремесленными книгами. «Афонская книга образцов» из собрания РНБ недавно атрибутирована Л. М. Евсеевой: Л. М. Евсеева. Афонская книга образцов XV в. – М., 1998. Главы 1 и 2 включают критический обзор отечественной и зарубежной литературы по проблеме, историю вопроса. Ремесленные книги – особый жанр записи технологических рецептов. Этот жанр изучен мало, примером публикации текстов русской средневековой ремесленной книги и их исследованию является «Свод письменных источников по технике древнерусской живописи, книжного дела и художественного ремесла в списках XV–XIX вв.». Тт. I, II. – СПб., 1995. 307 Мэтьюз Т. Преображающий символизм византийской архитектуры и образ Пантократора в куполе.//Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. Под ред. А. М. Лидова. – СПб., 1994. С. 7–16. 311 Разграничение этих методов – предмет теоретического исследования В. Н. Залесской, которой автор приносит отдельную благодарность. 317 Kitzinger E. Byzantine Art in the making: Main lines of stylistic development in Mediterranean Art 3rd – 7rd Centuru. – Cambridge. 1977. 320 Наиболее последовательно эта тема в исследованиях по истории ранневизантийского искусства развита Д. В. Айналовым, В. Н. Залесской, В. Н. Лазаревым, В. Д. Лихачевой, Д. Т. Райсом, Г. Стржиговским. 321 Стржиговский Г. – Цит. по: Айналов Д. В. Эллинистические основы византийского искусства. – СПб., 1900. С. 2. 324 Айналов Д. В. Мозаики IV–V вв. Исследования в области христианской иконографии и стиля древнехристианского искусства. – СПб., 1895. С. 32 326 Термин «ассист» распространен, но применяется не вполне точно, т. к. у иконописцев ассистом называются не золотые штрихи, наносимые твореным или сусальным золотом, а нанесенный штрихами под сусальное золото клеевой состав, к которому оно крепится. |
| Д.В. Айналов § IV. Базилика на северном берегу у монастырского кладбища 29 (Общий план 22). На том же берегу, западнее описанного небольшого храма-базилики, лежит другой, крайне интересный в архитектурном отношении, комплекс сооружений, обнаруженный раскопками 1893 года (рис. 22). Высокий холм, на котором расположено монастырское кладбище, был частью срезан с восточной своей стороны, чтобы вскрыть крайние западные части базилики, здесь найденной, но все же притвор базилики остался под упомянутым холмом. С высоты этого холма оказалось возможным снять фотографию, на которой вышли все три отделение базилики, хотя и не целиком (рис. 24). Обзор развалин показывает, что боковая пристройка, примыкающая к южному нефу базилики, возникла позднее, так как стены ее прилажены к стене нефа без связей в углах. Рис. 24. Общий вид базилики у монастырского кладбища Кладка стен базилики без прослойки в один кирпич, из притесанных и положенных довольно правильными рядами камней, по преимуществу кубовой формы на цемянке, представляет тот же характер и технику, что и южная и северная стены Уваровской базилики, и храмина-базилики, только что описанного. Однако, на высоте 2 арш. 6 вершк. от почвы идут четыре ряда кирпичей, особенно хорошо сохранившиеся в стене южного нефа 30 . Равным образом и здесь попадаются простые плиты, часть известкового пилястра и плиты с закругленными углами и двумя полками (профилями), взятые из античных сооружений. Таких плит, происходящих как бы от античной настилки цоколя, нами встречено пять. Порог сделан из известковой большой плиты. Базилика в плане – трехнефная, с пятигранной абсидой и ровными плечами, как и Уваровская. Абсида, примыкающая к южному нефу, явилась позднее, так как она грубо прилажена к южному плечу базилики, в котором сделан пролом для образования прохода в названную абсиду. Такое же более позднее появление капеллы Б с абсидой на южном плече Уваровской базилики было отмечено ранее. Длинная пристройка справа простирается значительно дальше главной абсиды, чем в Уваровской базилике и, кроме того, заканчивается абсидой снаружи, чего нет в последней. Абсида заканчивается не полукругом, а прямоугольником, что сближает ее с абсидой такой же боковой пристройки на южной стороне базилики, находящейся в северо-западном углу города и описанной нами в следующем V параграфа. В описываемой пристройке повторяются так же простенки, как и в двух указанных боковых пристройках, а внутри их находятся еще более многочисленный могилы. Существовавшей проход из южного нефа в часовню (посредине стены) заложен. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АЙНАЛОВ Дмитрий Власьевич (8.02.1862, г. Мариуполь Екатеринославской губ.- 12.12.1939, Ленинград), рус. исследователь раннехрист. и визант. искусства. В 1884 г. поступил на историческое отд-ние историко-филологического фак-та Новороссийского ун-та в Одессе; специализировался по истории искусств у Н. П. Кондакова ; с 1890 г. был приват-доцентом Казанского ун-та, с 1902 г.- ординарным профессором; в 1903 г. А. был избран ординарным профессором С.-Петербургского ун-та; с 1914 г. чл.-корр. Имп. С.-Петербургской АН. Являлся членом Русского археологического и ряда др. научных об-в, заведовал Музеем искусств и древностей в С.-Петербургском ун-те. Научную, преподавательскую и общественную деятельность А. продолжал в России и после 1917 г. Один из самых видных учеников и продолжателей идей Н. П. Кондакова. Усвоив лучшее, что было выработано рус. иконографической школой, А. сочетал знания в области истории и филологии с пристальным изучением памятников искусства. Он обогатил методы иконографического анализа (исследовал основные схемы и типы изображения) и христ. археологии историческим взглядом на традиции и эволюцию визант. искусства, связав изучение отдельных памятников с пониманием процессов развития художественной культуры в целом. А. заложил основы стилистического анализа средневек. произведений искусства, к-рые были развиты исследователями следующего поколения: В. Н. Лазаревым , М. В. Алпатовым , Г. В. Жидковым и др. Одним из первых А. обратился к эллинистическому Востоку как источнику и основе визант. искусства. В своей магистерской дис. «Мозаики IV и V вв.» (1895), посвященной проблеме происхождения визант. искусства, А. пришел к выводу, что уже в италийских монументальных мозаиках V в. (Рима, Неаполя, Капуи, Милана) складывался новый визант. стиль, источник к-рого следует искать в греко-рим. искусстве Востока, прежде всего Палестины. Такой вывод оказался новым, т. к. в XIX в. |
| Д.В. Айналов § XII. Храмы у западной и северной монастырских стен (Общий план 16 и 17) У западной стены монастырской ограды расположены развалины двух храмов, составлявших, по всей вероятности, также комплекс сооружений, еще вполне невыясненный раскопками, так как каждая развалина представляет отдельно раскопанный островок, быстро приходящий в разрушение и засыпаемый собственным мусором. Оба храма расположены в непосредственной близости, и можно думать, что малый храм, раскопанный в 1889 году стоял в какой-нибудь связи с большой базиликой, раскопанной еще в 1827 году лейтенантом Крузе и лежащей южнее малого. 1) Схему плана большой базилики издал А.Л. Бертье-Делагард, без указания на то, откуда она взята 86 . В 1889 году базилика была доследована, но раскопки не окончены 87 , так что в настоящее время место, на котором лежит базилика представляет груды мусора, покрывающего всю поверхность храма, поросшую бурьяном. В некоторых местах, однако, особенно на северной стороне видны хорошо тесанные большие камни стен. Мусор и трава, скрывшие почти совершенно первоначальные очертания плана базилики, заставили нас отказаться от фотографирования этой развалины. Ни плана, ни размеров базилики установить нам не удалось. По величине она, однако, судя на глазомер, была не меньше западной или даже восточной базилики. По масштабу А.Л. Бертье-Делагарда она имела размеры 14×8 1/2 саженей 88 . Схема плана, изданного А.Л. Бертье-Делагардом изображает ее трехнефной с одной округлой абсидой, ровными плечами и с притвором. В средине нефа ее находится большая цистерна, по-видимому, то самое «круглое отверстие с обширным под ним подвалом, которое нашел, но не раскопал Крузе, (см. § VII) 89 . 2) Небольшой храмик базиличной формы, который А. Л Бертье- Делагард считает за часовню по плану им изданному 90 , имеет 44×19 футов с более узким притвором в 16 1/2 футов (рис. 70). Храм по размерам и форме почти совершенно повторяет открытый в 1890 году загородный храм на горе при дороге в Севастополь, описанный нами в § XIV, т. |
| Д.В. Айналов § IX. Крестообразный храм близ монастырской гостиницы (Общий план 19) В 1897 году в насыпи, находившейся вблизи монастырской гостиницы, открыты развалины большой церкви, планом и другими особенностями повторившей крайне близко крестообразный тип церкви, над которой воздвигнуть новый храм св. Владимира 76 (§ VII). Своей сохранностью и полнотой эти развалины способствуют более правильному пониманию дошедших до нас остатков упомянутой церкви и планов ее, составленных в 1853 году Медведевым и по поручению Архимандрита Евгения в 1861. Храм в очертаниях своего первоначального плана сохранился целиков, при чем стены в северных и северо-восточных частях его доходят до высоты почти в 6 метров. «Снаружи и внутри развалины сохранили важные типические черты устройства крестообразного храма. Важно отметить обнаружившуюся предварительную нивелировку материковой скалы, отмеченную ранее в базиликах Уваровской и на восточном берегу моря. Скала была выравнена, при чем возвышенностью ее в северной и северо-восточной части строители воспользовались для устройства фундамента, высекая скалу по очертанием своего плана, как и в упомянутых базиликах. Стены выложены из разнокалиберного бута на прочной извести. Нижние части стен выложены из правильно тесанных камней и плит, между которыми попадаются античные известковые плиты. Один такой блок с сохранившимися профилями заложен в северный столб. Боковые и угловые части дверей и окон также выложены тесанными большими, но разнокалиберными камнями, а простенки сложены из более мелкого бута. Между слоями камней нет ни прослоек в один кирпич, ни рядов их, а в сохранившемся довольно хорошо своде абсиды северной капеллы не заметно присутствие арки, сложенной из кирпичей. Кладка стен в общем напоминает крайне близко устройство их в Уваровской базилике (северная и южная стены и углы притвора) и родственной ей базилики на восточном берегу. План храма представляет равноконечный крест с полукруглой абсидой в восточной его части и двумя капеллами по сторонам ее (рис. 54). Северная капелла имеет небольшую полукруглую абсиду и два входа: со стороны алтаря и из левого перекрестья, а в северной стене окно. Южная – без абсиды, но с четырехугольной нишей на ее месте, имеет также два входа: из алтаря и из южного перекрестья. Боковые помещение возникли одновременно с основным зданием. Это доказывается тем, что северное помещение и северная часть алтаря лежат па фундаментах, выдолбленных в материковой скале, а также и тем, что в углах стен этих помещений алтаря видны связи в кладке камней. Стены северной капеллы тоньше стен всего здание, но характер кладки повсюду один и тот же. |
| Д.В. Айналов Речь, читанная в торжественном заседании Казанского Общества Археологии, Истории и Этнографии, 28 сентября 1897 года. Милостивые Государыни, Милостивые Государи! Имя Федора Ивановича Буслаева принадлежит к числу тех немногих имен, с которыми сроднилось русское ухо. Это имя имеет в себе, что то значительное и обаятельное, оно говорит русскому слуху о чем-то весьма интересном и вместе с тем, важном. Это, потому что Федор Иванович был не только обыкновенный ученый, исследователь, профессор, но и мыслитель, имевший большое значение в истории нашего просвещения и общественного самосознания во второй половине XIX столетия. Я подразумеваю не одно школьное и университетское просвещение, которое связано с именем Буслаева, а то просвещение, которое по праву может быть названо общественным. Если школа и университет находятся под непосредственным ведением преподавателя и профессора, то общество прислушивается к голосу мыслителя. Таким мыслителем своего времени был и Федор Иванович Буслаев. Для меня не составило бы труда представить Вашему вниманию те наиболее ценные идеи и мысли, которые были в свое время высказаны Ф.И. Буслаевым и получили значение руководящих идей в нашем общественном сознании, но это я могу сделать лишь по отношению к той области научного знания, на изучение которой Буслаев посвятил большую часть своей жизни. Я говорю о русском народном искусстве. В то время, когда Ф.И. Буслаев посвятил себя изучению русского народного искусства, этим искусством очень мало интересовались. В русской литературе не было ничего руководящего в этой области, не было ни средств, ни умения приступить к научному исследованию русских древностей и русского искусства. Эта область нашего знания влачила проблематическое существование и даже со стороны славянофилов, западников, высказывалось отрицательное отношение к русскому народному искусству и творчеству. Некоторые люди с изящным вкусом и любовью к старине, как, например, граф Строганов, занимались изучением памятников русской старины и искусства, каковы рельефы Дмитровского собора, Корсунские врата и проч., но в русской науке не было тогда сознательной цели, к которой должны были направляться подобного рода занятия. |
| et descriptiones terrae sanctae. T. 1. Genevae, 1879, pp. 264. Айналов Д.В., которым справедливо гордится русская археологическая наука, однако, считает, что divinum monumentum был круглой формы, ротонда, а не четырехугольной. В этом он основывается на замечании паломн. Адамнана – Аркульфа (670 г.): «quae utique valde grandis ecclesia, tota lapidea, mira rotunditate ex oruni parte collocata est, a fundamentis in tribus consurgens parietibus. quibus unum culmen in altum elevator» (Tobler, cit. op. p. 146). Д.В.Айналов под ecclesia разумеет констаитиновский монолит св. гроба (Голгофа и крест на мозаике IV в.//Сообщ. православного палестинского Общества. 1894, II, с. 96). С этим согласиться нельзя. Ни один паломник не оставил нам столь неясного, неотчетливого описания св. места, какое мы имеем из рук Аркульфа; быть может, это объясняется просто «двуединым» источником этого описания: На самом деле, – о какой ecclesia говорит Аркульф? Если он разумеет здесь св. пещеру, то она отнюдь не была valde grandis: нам известно из паломнических описаний, что в нее могли войти только 9 человек. Из дневника Сильвии знаем, что в ней обычно при богослужении помещался только епископ с несколькими пресвитерами, клирики же и народ стояли вне пещеры. От Bernardino Amico (1596 г.) сохранилась зарисовка св. гроба (Revue archeolog. 1888, XII, рр. 7 sq.), и он также не valde grandis. Наконец, и современная св. пещера не производит впечатление особенной обширности, не могли же ее со времени Адамнана искусственно уменьшить? Можно думать, что Аркульф разумел под ecclesia (понимая этот термин в широком значении), действительно, строение valde grandis... mira rotunditate: такое строение нам известно. Все исследователи, работавшие над восстановлением константиновских построек на св. месте, принимают, согласно Евсевию (см. выше, с. 440 сл.), что вокруг св. гроба была устроена грандиозная колоннада, крытая куполом с отверстием в центре (см. планы, приложение к Прав. пал. сборнику. Т. III, вып. 1. Пл. XVII к с. |
| Следует сказать еще несколько слов о В. Г.-Барском, научный подвиг которого продолжает изумлять многих исследователей на протяжении долгого времени. Один из русских исследователей – Д. В. Айналов, посетивший Афон в 1896 году и побывавший в тех же обителях, в которых ранее останавливался В. Г.-Барский, сжато, но чрезвычайно образно нарисовал образ этого подвижника науки. «Убогий по виду, с котомкой за плечами, с посохом и тыквой для воды, в монашеском одеянии, он идет в страшную жару или холод по горным тропинкам, проходя Австрию, Венгрию, Италию, Грецию, просит милостыню на площади святого Марка в Венеции и учится здесь греческому языку, – писал Д. В. Айналов. – Терпя невзгоды, доходит до южного берега Италии, садится как нищий на торговое судно, переплывает при бурях и непогодах Средиземное море, приходит в Палестину, обходит все святые места, попадая в руки разбойников арабов, лежа среди горных уступов избитый и истомленный жаждой, после того как обозленные его нищенством и бедностью арабы отняли у него хлеб и тыкву с водой. Однако в котомке его лежат толстые рукописи – подробный дневник. Сюда занесены все впечатления, невзгоды, радости, а также приложены снимки пером с замечательных памятников монастырей и планы целых местностей, самое подробное их описание и даже нарисованные им портреты. Этот убогий странник был, однако, знаком с наиболее выдающимися людьми духовного мира своего времени. В Италии, Греции, Палестине он знакомится с ними и после непродолжительной беседы успевает настолько расположить в свою пользу кардиналов, прелатов, патриархов и лиц светских, что получает лестные для него грамоты и рекомендации. Он изучает библиотеки, ризницы с хризовулами, измеряет храмы и точно наблюдает богослужебный чин и уставы разных монастырей» 506 . Невзгоды, перенесенные В. Г.-Барским во время пребывания на Востоке, дали себя знать. Вскоре после возвращения в Киев из своих путешествий В. Г.-Барский скончался и был погребен в Киево-братском училишном монастыре напротив главного алтаря близ алтарного окна. |
|
|
