| Исследование. Статьи Составление, вступительная статья, примечания Э. Л. Афанасьева Содержание Э. Афанасьев. Федор Иванович Буслаев 1 2 3 4 5 6 I. О народной поэзии О народной поэзии в древнерусской литературе I II III IV Об эпических выражениях украинской поэзии I. Следы эпических форм малорусской поэзии в русской литературе XII в. II. Следы эпических форм малорусской поэзии в литературе русской и вообще славянской от IX до XI в. III. Следы эпических форм малорусской поэзии в иностранной поэзии периода языческого Древне-северная жизнь Замечательное сходство псковского преданья о горе судоме с одним эпизодом Сервантесова «Дон-Кихота» Песни «Древней Эдды» о Зигурде и Муромская легенда (Четыре лекции из курса об истории народной поэзии, читанного в 1857–1858 академическом году) I II III IV Повесть о горе и злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца во иноческий чин I II III IV V VI VII VIII XI II. Идеальные образы Древней Руси Идеальные женские характеры Древней Руси I. Мария и Марфа II. Юлиания Лазаревская Русские духовные стихи I II III IV V Общие понятия о русской иконописи I. Сравнительный взгляд на историю искусства в России и на Западе II. Русский Иконописный Подлинник III. Жизнь и слово История русской литературы. Лекции... Лекция 1-я Лекция 2-я Лекция 11-я Лекция 16-я Из лекции 93-й Письма русского путешественника Из работы «Значение романа в наше время» VII VIII Примечания Э. Афанасьева Принятые сокращения Сборник избранных работ Ф.И. Буслаева (1818–1897) выходит к 170-летию со дня рождения великого русского литературоведа и эстетика прошлого века. В книгу включены наиболее значительные статьи и исследования о классических произведениях русской и мировой литературы, впервые публикуемые в советское время. Э. Афанасьев. Федор Иванович Буслаев Данная книга включает избранные работы одного из самых значительных русских филологов прошлого века Федора Ивановича Буслаева. Это великий ученый. Его труды заслужили бесспорное мировое признание, они положили основание и составили целую эпоху в изучении отечественного языка, древней нашей литературы, народно-поэтического творчества, в русской этнографии и истории древнего быта, в отечественном искусствознании и пр. Но бережное внимание, с которым мы относимся к имени Буслаева и его наследию, все-таки иного свойства, чем просто почтительное уважение. В самом деле, разве мало ученых, игравших в свое время видную, заметную, а нередко и исключительную роль, которые, однако, для потомков сохраняют интерес только лишь исторический?! С Буслаевым не так. Имя Буслаева мы произносим с особенно сердечным, глубоким и сосредоточенным чувством. Очевидно, что право на это приобретает далеко не всякий, даже и самый выдающийся ученый. |
| Разделы портала «Азбука веры» Каталог православного видео (6+) ( 28 голосов: 4.5 из 5) Предыдущий Следующий Развитие страсти в человеке Развитие страсти в человеке. Ответы на вопросы. Протоиерей Вадим Леонов Чревоугодие и борьба с ним Чревоугодие и борьба с ним. Ответы на вопросы. Протоиерей Андрей Овчинников Сребролюбие и борьба с ним. Протоиерей Андрей Рахновский Сребролюбие и борьба с ним. Ответы на вопросы. Протоиерей Андрей Рахновский Гнев и борьба с ним. Протоиерей Андрей Овчинников Гнев и борьба с ним. Ответы на вопросы. Протоиерей Андрей Овчинников Гордость и тщеславие и борьба с ними. Протоиерей Вадим Леонов Страсть осуждения и борьба с ней. Архиепископ Верейский Амвросий Зависть и борьба с ней. Иером. Афанасий (Дерюгин) Ложь и борьба с ней. Иеромонах Афанасий (Дерюгин) Ревность и борьба с ней. Протоиерей Максим Первозванский Сухость в духовной жизни. Прот. Андрей Рахновский Блудная страсть и борьба с ней Блудная страсть и борьба с ней. Ответы на вопросы Семь правил радости и как побороть уныние. Еп. Пантелеимон Мировоззрение древнерусского книжника. А.Н. Ужанков «Слово о полку Игореве» в контексте православной культуры. А.Н. Ужанков Повесть о Петре и Февронии Муромских. А.Н. Ужанков Духовные основы повести Н.М. Карамзина «Бедная Лиза». А.Н. Ужанков Духовный путь А.С. Пушкина. Драма «Борис Годунов». А.Н. Ужанков Духовные основы пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке». А.Н. Ужанков Повесть «Капитанская дочка» как духовное завещание А.С. Пушкина и вершина его творчества. А.Н. Ужанков Духовная нищета «маленького человека» в повести Н.В. Гоголя «Шинель». А.Н. Ужанков Духовная лестница Н.В. Гоголя: «Ревизор», «Мертвые души», «Выбранные места из переписки с друзьями». А.Н. Ужанков Духовные основы романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» Пророк в своем отечестве. М.Ю. Лермонтов в поисках своего дома «Так просиял ли луч света в темном царстве? О драме А.Н. Островского “Гроза”» Духовные основы романов Ф.М. Достоевского “Идиот” и “Братья Карамазовы” Духовный смысл русских волшебных сказок (“По щучьему велению”, “Царевна-лягушка” и других) О духовном содержании сказок “Курочка ряба”, “Колобок”, “Теремок” и “Гуси-лебеди” Воля и безволие в романе И.С. Тургенева “Дворянское гнездо” Божий Промысл в повести А.С. Пушкина “Метель” (“Повести Белкина”) “С мудрыми говорю притчами”. “Стихотворения в прозе” И.С. Тургенева “Учение о прилоге” в романе “Анна Каренина” Л.Н. Толстого. Семейная тема Осмысление роли личности и народа в истории на примере романа Л.Н. Толстого “Война и мир” Секрет “Чайки“ А.П. Чехова Рекомендуемые видео Самое популярное Сейчас в разделе 207 чел. Всего просмотров 14 млн. Всего записей 1398 поделиться: ©2024 Православное видео к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| При этом Г. Вилинбахов писал мне: „Исполняя желание Ваше иметь некоторые записки, касающиеся последних преобразований по духовному ведомству, я покорнейше прошу Вас, Преосвященнейший, благосклонно извинить меня в том, что я не сделал этого ранее, и верить, что причиной тому послужила не забывчивость, а позднее получение мною двух, из прилагаемых у сего записок“… Выражая свою признательность за доставление мне этих любопытных записок, я писал 3-го марта почтенному Афанасию Петровичу: „Приношу Вашему Превосходительству искреннюю благодарность за доставление мне очень интересных для меня записок. Читая Свод мнений Епархиальных Начальств по предложенному им вопросу, я, к удивлению, не вижу никакого по этому вопросу отзыва со стороны Полоцкого Епарх. Начальства. Видно, что оно или вовсе не представляло отзыва, или этот отзыв оказался незаслуживающим внимания. Дай Бог, чтобы как эта реформа относительно священно-церковно-служительских детей, так и прочие, касающиеся вообще духовенства, послужили ко благу и церкви и Государства“. 21-го ч. писал я к новорукоположенному (18-го января) Епископу Муромскому, викарию Владимирской епархии, Преосвященному Иакову 1279 : „Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе Брат! Усерднейше приветствую Вас с новым высоким званием Епископа. Да дарует Вам Пастыреначальник Господь И. Христос достойно ходити сего звания и право правити слово истины! Наименование, присвоенное Вашей епископской кафедре, —272— 1870 г. очень близко и любезно моему сердцу. В Богоспасаемом граде Муроме, и, именно, при Вашей настоящей кафедре, суждено было мне, как не безызвестно Вашему Преосвященству, начать служение Христовой церкви в сане иерейском. Когда Господь приведёт Вас совершать святительское служение в Вашем престольном храме, не лишите и меня, смиренного некогда служителя сего храма, Вашего молитвенного воспоминания. В Муроме остаётся ещё в живых моя тёща – старица, и при ней и около её многочисленное семейство. Покорнейше прошу не оставить эту старицу и её чад Вашим Архипастырским вниманием. |
| Странно и сильно переменился за это последнее время Ермак. Тихая, бездеятельная жизнь «на покое» доставляла ему долгие часы для дум и размышлений. Там, на Волге, за разбоями да под страхом быть схваченным, думать было недосуг. Зато теперь все его прошлое выплывало перед ним, как на ладони. И жуть брала Ермака от этого прошлого. Да и места эти Пермские, глухие, подсказывали ему в тишине темных ночей нерадостные думы и воспоминания. Когда-то, мальчиком Ермак жил в Перми. Он был простого, не знатного рода. Его дед, Афанасий Григорьевич Аленин, посадский Суздальский человек, бедняк, почти нищий, принужден был искать пропитание извозничанием и с этой целью ушел во Владимир. Муромские разбойники, хозяйничавшие в окрестностях, свели знакомство с Алениным и прельстили его своим кажущимся довольством. Он возил, укрывал их от правительства и вскоре вместе с ними попал в тюрьму. Оттуда ему удалось убежать вместе с женою и двумя сыновьями, Родионом и Тимофеем, в Юрьевский Павольский уезд, где он вскоре и умер, оставив в полной нищете семью. Дети его переехали «от скудости», как говорили тогда, на реку Чусовую, в Строгановские вотчины. У одного из братьев, Тимофея, здесь родилось трое сыновей. Младший, Василий, оказался особенно умным, бойким, смелым мальчиком. Он вырос, окреп и поступил в бурлаки — тянуть барки по Волге и Каме. Бурлацкая артель выбрала его кашеваром и тогда же прозвали его товарищи Ермаком. Это прозвище так и осталось за ним на всю жизнь. Кровь дедушки, любителя вольной жизни, перелилась и в жилы Василия. Его потянуло к полной превратных случайностей, бесшабашной казачьей удали, и он ушел на Дон, к вольным казакам, где и был выбран ими старшиною Кагалинской станицы. Однако, недолго охранял порученный ему рубеж от Астрахани до Дона молодой Ермак. Иного дела жаждала его бродячая, неспокойная натура. И, кликнув клич, он набрал собственную удалую дружину и с нею начал хозяйничать на широкой Волге-реке… Вот вся эта сравнительно недолгая, но богатая событиями, прошлая жизнь и встала теперь перед глазами атамана вольных дружин. Близость к родным местам, где он бегал и играл невинным ребенком, невольно навела на чистые, светлые мысли Ермака. А за ними, за этими чистыми мыслями-воспоминаниями, следом явилось и раскаяние, и муки совести. Чем он был доселе?.. Разбойник, душегуб, убийца, умывавший свои руки по локоть в крови… Правда, не невинных бедняков он убивал, а людей, которые, по его мнению, заслуживали этой кары. Да разве он смел быть их судьею и вершителем их жизни, он, такой же грешный, как и они, и может быть даже хуже во сто крат их всех? Он убивал и резал, и жег без сожаления. И что же теперь? Есть у него почести, слава?.. Да, но слава разбойника, казака-вора, приговоренного к виселице, грабителя, душегуба. Он даже не смеет вернуться на родную Волгу из боязни попасться в руки царских воевод. |
| И вот, как легко в XVII веке демократизм массы разъигрывался игрой в самозванцы-цари, так точно, простой крестьянин Владимирской губернии, Муромского уезда, Стародубской волости, Иван Тимофеич Суслов, явился религиозным самозванцем, антропоморфически назвал себя Господом-Христом. И с тех пор самозванцев-Христов явилось несколько. Сошел Господь с неба на землю И рожденье ему было в стародубской стороне, А житие его было в белокаменной Москве, Спознали про него Иудеи на земле, Предали его на муку, на страданье. 3 Нельзя видеть в этом религиозном самозванце грубого богохульства. Скорее тут выразился мифологический антропоморфизм. В то время, когда вместе с прикреплением крестьян к земле помещиков и с появлением иночиновных званий, опличий и чинов, с усилением вельможества, боярства, личность крестьянина теряла свободу и старинное юридическое равенство с высшими городскими классами земства, какое неотъемлемо принадлежало свободным крестьянам до XVI-ro века, – в то время раскол, во имя религиозного и гражданского характера своего, возвышал личность крестьян. Раскол прославлял, возвеличивал простых поселян, невежд в поселянах, в роде Евсевия Простого; возводил их в святые, так же, как до XVII века, дети крестьян, наравне с детьми князей и бояре, достигали самого высокого почета, прославлялись святыми, чего с XVII, и особенно с XVIII столетия, крестьяне не сподоблялись. Только раскол возводил личность крестьян до апотеозы. В последствии, когда личность крестьянская сильно была подавлена, порабощена крепостным правом, окончательно нарушено было старинное юридическое равенство крестьян с высшими городскими классами земства; когда народные учения назывались дурацким расколом, слово мужик и дурак стали синонимическими и образовалась поговорка: когда, вообще, простой народ назывался подлым народом – тогда это религиозное самозванство христами-искупителями, так называемые христовщины, выражали не что иное, как мифическую, религиозно-антропоморфическую персонификацию крестьянского народовластия, мифическое возвышение нравственного человеческого достоинства крестьянской личности мифическое возведение ее до апотеозы. |
| Русская древность сохранила нам множество свидетельств о водопоклонении русских славян. Приведем важнейшие, начиная с XI в. Уже в уставе св. Владимира запрещается молиться «под овином, в рощеньи или у воды». В правилах митр. Uoahha II (1080–1089 гг.) говорится о русских людях, которые «жрут бесом и болотом и кладезем». Древнейшая летопись говорит об умыканьи жен «у воды», о чем правило митр. Кирилла (XIII в.) свидетельствует еще яснее: «и се слышахом, яко в пределех новгородских невесты водят к воде, и ныне не велим тому тако быти». Житие кн. Константина Муромского спрашивает, как и в вышеприведенной выдержке: «где рекам и езерам требы кладуще... где кладезем и потоком поклоняющиися очныя ради немощи умывающеся и сребреники в ня поверзающии»? Заслуживают внимания и такие прозвища лиц, как Русалка (XV–XVI вв ), Водовик (1230 г. в Новгородск. летописи). По мнению Кастрена (Л. Н. Майков: О древней культуре Западных Финнов, 1877 г., стр. 82–83), упоминаемый в Калевале Wetelinen есть русский Водяной, представление о котором и самое название заимствованы финнами из славянской мифологии. Этот водяной, водовик, водяник, по народным представлениям, живет на дне рек, озер и морей. Как и домовой, водяник представляется в образе старого деда косматого, нагого; русалки – эти древние берегини – представляются дочерьми водяного, к которому близок и морской царь. Водяник живет в омутах, в великолепных хоромах; он возбуждает на воде бури и топит пловцов и суда. Интересно, что в некоторых местностях рыбаки до сих пор как бы приносят жертву водяному, утопляя лошадь: «вот тебе, дедушка, – говорят они при этом, – гостинец на новоселье – люби да жалуй нашу семью». О жертвах воде осталось много свидетельств (см. например, Афанасьева: Поэтич. Воззр. II т., стр. 206 и др.), начиная с древнейшего свидетельства Льва Дьякона о том, как воины Святослава язычника погружали в волны Дуная петухов. В древности почитались священные озера и ключи. До сих пор в летних народных празднествах имеют обрядовое значенье купанье по вечерам и ночью в воде, бросанье венков в воду с загадываньями о судьбе, потопление кукол Ярилы, Костромы и пр. В древности иногда вода имела и юридическое значение, при определении виновности или невинности людей, которых бросали в воду и смотрели, потонут они или всплывут. Об этом в энергичных словах говорит Серапион, еп. Владимирский, в XIII в.: «вы воду послухом постависте и глаголете: аще утопати начнеть, неповинна есть; аще ли попловеть, волхвовь есть... отступите дел поганских», и проч. Самые утопленники, по народным поверьям, живут в воде, в царстве водяного, отсюда по пословице даже «в тихом омуте (в болоте, в воде) черти водятся». |
| Львовы, выступая в поход, взяли с собою двоих священников и, отошедши с версту от своего села Глыбочек, остановились под сосновою рощею у колодца, отслужили молебен с водосвятием, помещики и люди их приложились к образу, и Львовы начали увещевать своих, чтоб стояли крепко против врагов, «имели неуступную драку», не выдавая друг друга, а кто не устоит, того самим колоть до смерти. После всего этого помещики выбрали лучших крестьян и, напоя их вином, повели в атаку. Сафонов подал просьбу на Львовых в Севскую канцелярию, потому что в Карачев чрез львовские деревни проехать ему было нельзя, да и карачевский воевода со Львовыми в свойстве. Тогда синодальный обер-прокурор Афанасий Львов, которого прикащик участвовал в побоище, подал просьбу в Сенат, что Сафонов поступил неправильно, затеяв дело в чужой канцелярии, стакнувшись с севским воеводою. Но Сенат не обратил внимания на эту просьбу и велел оканчивать дело в Севской канцелярии. Синод жаловался, что крестьяне Муромского собора оказывают духовенству собора «озорнические продерзости, грабят его хлеб, завладевают рыбными ловлями и покосами». Выборные крестьяне этих соборных вотчин с своей стороны подали в Сенат просьбу, что по грамотам крестьяне работать на соборное духовенство не обязаны, обязаны только давать по пяти рублей с выти, что и платили бездоимочно; но недавно протопоп отнял у них от каждого двора по десятине и принудил пахать; от этого и от других насильств 22 семьи разбежались, а новый протопоп, Павел Иванов, сын старого, притеснял их больше отцовского, отнял еще земли потри загона на тягло и эти сенные покосы отдал внаем по 70 рублей в год, отдал также внаем рыбные ловли, отнял у крестьян мельницу, и они должны на своей мельнице молоть хлеб, платя деньги. Протопоп от всех этих статей получает в год по 335 рублей; а их привел в конечное разорение, еще 15 семей разбежались, за которых подушные деньги платят оставшиеся крестьяне; очередных в рекруты не отдает, а у прочих крестьян детей ловит и отцов и матерей забирает и бьет своими руками, а иных и кнутьями, чтоб они детей своих поставили, и отдает в рекруты за одного по два и берет в складку от других помещиков немалые деньги. |
| Православная вера сохранила в русском народе его добрые качества. В народной массе христианские добродетели обнаруживались преимущественно в эпоху общественных бедствий, когда происходил подъём народного духа. В бедственное время самозванцев народ охотно жертвовал своей жизнью за св. веру, царя и отечество. Одушевлённый христианскою верой, русский народ сохранил неизменно православие, спас русскую землю от врагов отечества и церкви и отстоял государственный порядок. В жизни отдельных лиц можно видеть замечательные примеры истинно-христианского благочестия и преимущественно примеры христианской благотворительности добродетели, которой отличался русский народ. В царствование Бориса Годунова в России случился великий голод, продолжавшийся три года. По рассказам современников крестьяне, истребив все запасы, коров, лошадей, живность и баранов, питались грибами, кореньями, собаками и кошками. От дурного питания тело распухало, и они умирали в страшных мучениях. По дорогам валялось множество трупов, которые пожирали волки, лисицы, собаки и другие дикие звери. В это время высоким подвигом христианской благотворительной любви к ближнему ознаменовала себя блаж. Юлиания, вдова одного зажиточного дворянина в Муромском округе. Ещё до замужества она обшивала всех сирот и немощных вдов в её деревне. Выйдя замуж, она шила и пряла, рукоделье своё продавала и вырученные деньги раздавала нищим. По смерти мужа она часто раздавала нуждающимся всё, что имела, порой занимала деньги у сыновей и на эти деньги шила зимнюю одежду для нищих, а сама, имея уже 60 лет, ходила всю зиму без шубы. Когда наступил голод, она распродала остаток скота, платье, посуду и на вырученные деньги покупала хлеб и раздавала нуждающимся. Израсходовав все деньги и раздав весь хлеб, блаж. Юлиания разослала своих слуг по лесам и полям собирать кору и лебеду и из этого пекла хлебы, которыми кормилась со своими домашними и делилась с нищими. Знаменитый сподвижник царя Алексея Михайловича боярин Ф. М. Ртищев осуществлял в своей жизни заповедь Спасителя о любви к ближним. Сопровождая царя во время польской войны, он по дороге подбирал в свой экипаж больных, раненых, так что иногда ему не оставалось места, и он принуждён был ехать за своим лазаретом верхом на коне. В ближайшем городе он нанимал дом для больных, устроял их содержание и уход за ними. В Москве он для престарелых, слепых, калек, страдавших неизлечимыми болезнями, устроил на свои средства богадельню; которая существовала и после его смерти. Для выкупа русских пленных у татар он пожертвовал 17 тысяч рублей. Когда случился голод в Вологодском крае, Ртищев, растративший деньги на благотворительность, продал всё своё лишнее платье, всю лишнюю домашнюю утварь и вырученные деньги послал местному архиепископу. Благотворительностью известен боярин Афанасий Ордын-Нащокин, кормивший алчущих, одевавший нагих, покоивший странных († 1680). |
| Выходя из мысли, что «монархов власть есть самодержавная, которой сам Бог повелевает повиноваться за совесть», Петр разделял убеждение, что «Духовное Коллегиум» только в том случае будет «наипаче сильно, когда под державным Монархом и от Монарха уставлено». Полагая в правах и власти монарха оплот блага для подданных и правды для учреждений государственных, Петр те же требования предъявлял и вновь учрежденной им Духовной Коллегии. В манифесте об учреждении, обязывая Духовную Коллегию управлять духовными делами Всероссийской церкви, по данному ей Регламенту, Петр пояснил: «должна же есмь Коллегия сия и новыми впредь правилами дополнять Регламент свой, яковых правил востребуют разные разных дел случаи; однако же делать сие должна Коллегия Духовная не без нашего соизволения». В присяге, особо составленной для членов Духовной Коллегии, обязав ее членов, «исповедовать с клятвой крайнего судью Духовного сей Коллегии самого Всероссийского Монарха, Государя нашего всемилостивейшего». Смысл и цель сего обещания ясны. Здесь, как и во всей присяге слышится смешение обязанностей верноподданного слуги с долгом ответственного пред Богом и церковью служителя. Те заботы, с которыми преобразователь старался обставить и оградить авторитет Синода, по-видимому указывали на возможность возражений. Духовный Регламент, представляя Духовный Коллегиум лучшим и совершеннейшим по самому его устройству правительством, тем не менее указывает причины, по которым этот Коллегиум призван заменить патриаршество. Указание этих причин и подробное их изъяснение заставляют предполагать в современниках возможность сомнений на счет желательности и целесообразности такой замены. Не без основания полагают, что Петр не вдруг после смерти патриарха Адриана приступил к осуществлению предносившейся ему задачи, -а с заметной медлительностью, указывавшей на осторожность. Обращают внимание на самое назначение местоблюстителем патриаршего престола не Афанасия, холмогорского епископа, на которого, как на кандидата, указывал князь Курбатов, а Стефана Яворского , незадолго до кончины патриарха Адриана, поставленного рязанским и Муромским митрополитом из игуменов Южнорусской Никольской пустыни. |
| Именно так умеет Буслаев подойти к художественно совершенному созданию. Замечательны бережность и изящество, с которыми он, словно по рисунку мраморных жил, умеет следить за этими вкраплениями. Он любил отмечать и любоваться этими вкраплениями. Песни «Древней Эдды» о Зигурде и Муромская легенда (Четыре лекции из курса об истории народной поэзии) Впервые: Атеней, 1858, ч. IV, 30, с. 191–229. Перед нами четыре университетские лекции Буслаева, посвященные сравнительному разбору двух замечательных памятников мировой литературы. Предметом сопоставления служат здесь выдающееся произведение древнескандинавской словесности «Старшая Эдда» и одно из самых дивных созданий русского художественного гения «Повесть о Петре и Февронии». К осмыслению последней Буслаев возвращался часто, находя, что в ней помимо прочего выразились родовые особенности местного литературного куста, ибо, по его мнению, в произведениях муромского цикла с особой сосредоточенностью разрабатывалось понимание идеального женского характера (см. также помещенную в данном сборнике статью «Идеальные женские характеры Древней Руси»). Правомерность и детали этого сопоставления по-иному будут осмыслены уже А. Веселовским, а много лет спустя В. Жирмунский присоединится к сомнениям Веселовского, хотя это, естественно, не означает, что своеобразный буслаевский «спецкурс» сохраняет интерес только лишь исторический. С другой стороны, эти лекции примечательны еще и по-иному, ибо они дают нам известное представление о Буслаеве-педагоге, о самой лекторской манере Буслаева, о том одушевляющем начале, что животворило эти лекции и так увлекало студенчество. Ведь среди слушателей буслаевских курсов той поры мы найдем многих впоследствии замечательных ученых и, кстати, того же Александра Веселовского, окончившего Московский университет в 1858 году и которого, стало быть, можно с уверенностью назвать слушателем этих лекций. В. Розанов , размышляя как-то в своей обычной острой и несколько парадоксальной манере об особенностях общественного движения 60–70-х годов и ставя уровень научного преподавания в связь с общественным движением, отмечал глубокий упадок университетского преподавания, который он застал студентом. Писатель резко противопоставит новых профессоров, всех этих «Брутов» с «обликом молодой купчихи», и старую профессуру, отмечая, сколь «внутренне изящны, всегда просты, возвышенны умом и сердцем были старики». Он приводит курьезные примеры из практики новой профессуры, игравшей в дешевую популярность, заманивая студентов показным протестантством своих напыщенных речей. Неискренность этих уловок, естественно, постигалась сразу же, а это вело к тому, что возвышенной альтернативы не было и молодежь уходила сначала в естественные науки, а потом прямым ходом в нигилизм; оставались только самые примерные студенты, – а Розанов, конечно, был примерный студент, – которые также испытывали глубокую неудовлетворенность. |
|
|
