| Помимо всего с практической стороны проектируемая 6-тиклассная или 7-миклассная гимназия представит много неудобств в отношении перехода в другую школу. Говорят: «иди в гимназию, кадетский корпус, если нет призвания к пастырскому служению». Но во 1-х вопроса о призвании тут еще не может быть, и во-вторых всякий знает, что значит переходить из одной школы в другую. Вот почему я стою за отдельную пастырскую школу, которая должна служить завершением образования среднего. Я даже больше скажу. Пусть окончившие общеобразовательную школу духовную идут в университеты, или в другие высшие учебные заведения: я ничего против этого не имею. Пусть пастырская школа соединится даже с академией. Думаю, было бы лучше объединить семинарию и училища вместе и дать из них выход в академии с пастырскими школами. Эти общеобразовательные школы с 8-ми летним курсом могут сохранить или прежнее название семинарий, или духовных гимназий или еще как-нибудь. Но они не должны быть точною копией гимназий, тем более, что не установлен еще тип светской средней общеобразовательной школы – равно как я не имею в виду реформирование их по уставу 1867 г.» 16 Выраженная здесь идея духовной средней школы, являющаяся плодом всесторонне изученного педагогического материала и личных переживаний преосвященного педагога, соединяющего в себе глубину серьезности с горячею любовью христианскому юношеству, представляет такой ценный вклад в довольно обширную и пеструю литературу проектов духовно-учебной реформы, что на ней должно быть сосредоточено глубокое внимание всех, истинно преданных нашей православной церкви лиц и болеющих сердцем о злополучной судьбе духовного юношества, рвущегося к свету и идеальному служению родине, но озлобляемому не менее еврейских детей недружелюбным отношением светского общества и светской школы и насильственно втискиваемого в станы полумонашеского ригоризма бурсацкой школы, воспитывающей только отвращение от жизненного пути своих отцов и налагающей такой отпечаток на духовно-нравсивенную физиономию питомцев, который высшая светская школа и общество считают чем-то неприличным, именно «семинаризмом». |
| Допустим, Жития Арсения Новгородского. Проведя в праведных трудах около пяти лет, Арсений заслужил особый почет окружающих, которого решил избежать, скрыв свои добродетели под маской юродства. И в таковых подвизях пребыв святый сей до пятилетнего времени в ня же лета не моглоша утаитися добрыя его детели (это добродетели). История слов: «добрыя детели» — стянулось потом в «добродетели». Что для юродивых важно и что их объединяет с преподобными, то есть со святыми монахами? Это то явление, которое в западном богословии называется Imitatione Christi — подражание Христу. И юродивый, и преподобный — они подражают Христу, и это, собственно говоря, их важнейшая задача. То есть — я опять повторяю рефреном — юродство это не ёрничество, это не шутовство, просто само по себе это подражание Христу, которое не хочет быть узнанным и увиденным. Вот в службе Василию Блаженному говорится: егда найдя на тя божественное рачение Василиечудне тогда мирскими тешу трясе усердно последова Христу скорбным и тесным путем шествуя. Но уподобляется юродивый не только Христу — он уподобляется ангелам. И здесь тоже — вот я опять ставлю это ударение — заметьте, юродские Жития очень похожи на Жития преподобных. Вот это удивительное явление, которое нужно хорошо запомнить, потому что подвиги их по сути своей очень близки. Есть очень известное определение монашества. Монах — это земной ангел небесный человек. Земной ангел и небесный человек — так определяются монахи. И вот также определяются юродивые. Сравнение с ангелами — это очень частое определение юродства. Это ещё византийская формула «земной ангел, небесный человек». Вот это то, что опять-таки западная наука богословия называла «imitatio angelorum» — имитация ангелов, подражание ангелом. Так вот в службе Арсению Новгородскому говорится: кто не твоя преблаженне подвиги и воздержания может исповедати, премудрее отче Арсение, небесный человече, земный ангеле. Опять-таки чисто монашеское определение дается юродивому. Ту же формулу в этом контексте находим в службе Василию Блаженного: преставися к вечным обителям и быв еси земный ангел и явися небесный человек. |
| Наконец вот письмо епископа Крутицкого Сильвестра (Старогородского) к Гавриилу, митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому. Преосвященнейший Владыко, Милосердый Батюшка! Получил я от вашего преосвященства сего апреля 2-го дня письмо, в котором стужительность мыслей Ваших по известным обстоятельствам довольно изъясняется: то-то оно, про что в Москве неоднократно говаривано! Я плод почестей епископских искусом дознал в бытность мою при комиссии, так что и при двойном теперь звании, однако половиной мне сноснее: вы узрите, как пояшут вас и ведут аможе не хощете… Одно средство, батюшка, к преодолению напастей, убежище к дающему уста и премудрость, а молитва веры даст благодать и крепость во всяком деле блазе, ut experientia edocti tradidere patres. В причислении к мещанству духовенства, de quo olim obiter et paucis труда много, чтоб отстоять; однако не будет ли годиться предложение такое, что мещанам дозволены способы многих выгод и корыстей, как-то: торги, откупы и прочее, почему и государственные тягости им сносны. А как духовные мещанских выгод по указам не имеют, и иметь правилами возбраняется, так и в тягостях общества соучастны быть или ex natura status sui не могут, какова поставка рекрут в солдатство, складка рекрутская и прочая. Или, что и могут vi facultatum suarum, от всего того по правилам и примеру всех веков церкви, да и самих иноверческих держав, свободны. А буде смешивать духовенство с мещанством, то надо дать ему и корыстей средства, чего одним дать не хочется, другим иметь не можно: так останутся только тягости мещанские на духовных безвыгодно. Но ежели то идет к уравнению только, в рассуждении чести одной, духовных с мещанами, praecise от тягостей и корыстей: в таком случае мы, не требуя разбору почестей своих, готовы остаться в глухе по-прежнему, как и предки наши и других держав братья наша, ибо царство Христово несть от мира сего, и проч. Господь Бог, упование и прибежище и покров наш, да подаст вам силу и бодрость, а я в таких обстоятельствах не меньше о вас, как о себе, воздыхая, с известным и нелицемерным моим усердием пребываю вашего преосвященства покорный и верный слуга Сильвестр, епископ Крутицкий. Апреля 12 дня 1768 года. Москва. 178 . 9. Текст неизданного второго «доношения» Арсения |
| С самых первых дней царствования она считала Арсения почему-то личным своим врагом. И эта черта не только политического разномыслия, но и личной ненависти проходив красною нитью через всю историю отношений её к опальному митрополиту. Весьма вероятно, что еще в царствование Елизаветы, когда против Екатерины были партии, она заподозрила Арсения в недоброжелательстве к себе. Мало того, в отношениях этих можно найти какой-то необъяснимый, точно мистический страх Екатерины перед Арсением. Она боялась его и принимала чрезвычайные по отношению к наблюдению за ним меры и тогда, когда он, старый, больной был заживо погребен в каземате. Из отношений Арсения к коллегии экономии видно, что он считал уже существование этой коллегии нарушением прав монастырей и архиерейских кафедр на непосредственное распоряжение принадлежащими им имениями. «За отобрание от дому архиерейского и от монастырей вотчин, писал он канцлеру Бестужеву-Рюмину, приходит, с голоду умирать, понеже хлеб у нас весь был по вотчинам в житницах. Когда смолотое в сушилках проедим, то и литургии святой служить нечем и некому, все принуждены идти нищими в мир». При этом он просил канцлера «показать малость к домам Божиим, дабы старанием его возвращены были вотчины по-прежнему». Нужно полагать, что это письмо побудило Бестужева-Рюмина привлечь к этому вопросу внимание Императрицы. Но дело получило совершенно иное разрешение, чем ожидал Арсений. Замыслив еще с первых дней своего царствования отнять у кафедр и монастырей вотчины, Екатерина перед коронацией сочла нужным на время утешить духовенство. «Мы не имеем намерения присвоить себе церковные имения, но только предписать закон о лучшем их устройстве». За тем под собственным наблюдением государыни была учреждена особая комиссия из духовных и трех светских членов. Среди духовных был недоброжелатель Арсения, митрополит Новгородский Дмитрий Сечинов. Это был человек в высшей степени искательный, думавший лишь о своих выгодах и готовый за награду, отличие предать все интересы Церкви. Комиссия решила разослать по всем монастырским вотчинам и архиерейским домам приходно-расходные книги для записывания денежного и хлебного сбора и особо назначенных отставных обер-офицеров для поверки доставленных духовными властями сведений о состоянии и количестве духовных имений. Таким образом архиереи подвергались ответственности в исконном церковном достоянии пред офицерами. Вероятно, самоуправство этих уполномоченных комиссией чиновников переступало часто пределы уважения к значению и сану архиерейскому. Это распоряжение возмутило Арсения, всегда зорко охранявшего права Церкви. Он находил «оскорбительным и неприличным, что для составления описей офицеры будут входить в алтарь и касаться церковных сосудов и прочей священной утвари, что они в архиерейских домах и монастырях пересчитывали деньги, перемеривали хлеб, выдавая все хозяевам и монастырям с меры, веса и счету». |
| Прибыв 25-го ч. августа рано утром на Чудовскую станцию, я здесь остановился в ожидании парохода, чтоб отправиться по р. Волхову в Новгород. Ожидание это продолжилось около 11-ти часов. К счастью моему, близ станции нашлась очень приличная квартира, где я мог и хорошо отдохнуть после крайнего утомления в пути и душевного волнения, возбужденного обстоятельствами предшествовавших дней, и пообедать: добрая хозяйка дома приготовила для меня прекрасный обед, который весь почти состоял из свежих сигов. Время до прибытия из Новгорода парохода проведено было мною частью в чтении, частью в прогулке по берегам исторического Волхова. В 4½ часа пополудни пароход двинулся вверх по Волхову: это было первое мое путешествие на пароходе. Вечер был ясный и тихий; изредка я выходил на палубу полюбоваться селениями и военными поселениями, расположенными по обоим берегам бурной реки, но большую часть времени проводил в каюте за чтением книги. Пассажиров было не очень много, и между ними ни одного мне знакомого. Между пассажирами оказался один монах, который, узнавши о моем архиерейском сане, подошел ко мне и принял от меня благословение. На мой вопрос: кто он? – отвечал, что он настоятель Новгородской Филиппо-Ирапской пустыни, игумен Арсений. Я был очень рад такому доброму спутнику, с которым —401— 1866 г. можно было побеседовать. В 9½ часов пароход пристал к пристани в Новгороде; и я, при ночном мраке, не без труда доехал на извозчике до Софийского собора, при котором находится помещение Новгородского викария, у которого я искал себе приюта. Бывший в это время викарием преосвящ. Серафим 1451 , предваренный о моем приезде высокопр. митрополитом Исидором, у которого я письменно испрашивал разрешения заехать в Новгород, принял меня очень радушно. В Новгород привлекло меня частью естественное любопытство видеть тамошние исторические памятники древностей, а главным образом желание поклониться тамошней святыне и в особенности небесному покровителю моему, преп. Савве Вишерскому, которого имя я ношу на себе с 1-го октября 1848 г. |
| После обеда явился в Тринополь и Н. А. Сергиевский ; но мне не удалось с ним много беседовать; он спешил в ту же ночь отправиться в Молодечненскую Семинарию на экзамен. От него успел я узнать только то, что ябеды и клеветы на меня Консисторского Секретаря Квятковского произвели в Петербурге своего рода действие. После чая Викарии и Сергиевский уехали; мы остались вдвоём с достопочтенным хозяином. Тут началась между нами взаимная самая искренняя и откровенная бе- —455— 1871 г. седа, какой я не мог и ожидать, при первом личном знакомстве с знаменитым Архипастырем. Предметом нашей продолжительной беседы были, разумеется, церковные дела и духовные современные деятели. Более всего речь шла о делах и деятелях синодских. Вот какие сведения сообщил мне досточтимый собеседник мой, во-первых, о Членах Св. Синода, об Обер-Прокуроре и других как духовных, так и светских властях. Между Членами Синода, – говорил мне Преосвящ. Макарий, – нет и не может быть единомыслия и единодушия. Новгородский Митрополит Исидор держит себя по отношению к прочим Членам Синода слишком отдалённо. Киевский Митрополит Арсений не отличается искренностью и прямодушием. Московский Митрополит Иннокентий, при своей слепоте, не думает оставлять своей кафедры, несмотря на ясный намёк, сделанный ему (вероятно, по внушению Обер-Прокурора) в газетах, где не раз было напечатано, что он оставляет Московскую кафедру и идёт на покой и что его место займёт Литовский Архиепископ Макарий. Архиепископ Василий (Лужинский) не имеет никакого значения в Синоде, но его поддерживает в антагонизме против меня протопресвитер Бажанов. Протопресвитер В. Б. Бажанов, как Царский духовник и протоиерей И. В. Рождественский , как пользующийся особым вниманием при Дворе, позволяют себе слишком свободно и даже несдержанно объясняться в заседаниях Синода. Присутствовавший в Синоде преосв. Алексий 1981 , Архиепископ Рязанский, любит заискивать и прислуживаться. Так, по его инициативе, возбуждён был в Совете Петербургской Академии вопрос о поднесении Новгородскому Митрополиту диплома на степень доктора Богословия. Но Митрополит отверг этот почётный титул и диплома не принял. Между тем как Киевский Митрополит сильно домогался этого титула, но ему в этом отказали. |
| Вспомним блаженного Исидора Ростовского Твердислова, который отказался от своего положения в свете, богатства, иноземного гражданства, образования, приняв крещение и православное имя, а вместе с ним приняв бесславие, унижения и заушения от жителей Ростова Великого. Все это было необходимо его душе, чтобы ничто не мешало покаянию и молитве за больных, нуждающихся, находящихся в опасности и за весь православный мир.С точки зрения человека практического сознания это звучит непонятно, абсурдно, иррационально. Но, как пишет упоминавшийся нами писатель и знаток агиографии Евгений Водолазкин, «…можно полагать, что к иррациональному русское сознание имеет… открытое ухо. И, возможно, неслучайно то, что на главной площади страны в соборе Покрова на Рву покоятся мощи Василия Блаженного – самого известного русского юродивого. …Распространенное заблуждение связано с пониманием юродства только как эксцентрики и чудачества… Юродство – это святость, которая не желает быть узнанной и надевает на себя маску нелепости. В церковной традиции этот подвиг называется сверхзаконным, потому что он не основан ни на одном уставе. Здесь могут быть и эксцентрика, и чудачество, но все это лишь бурление на поверхности. Важно осознавать ту глубину, которая таится под ним. Внешнее «похабство» противопоставлено у юродивого внутреннему благочестию: днем юродивый «ругается миру», ночью же молится о его спасении. Об Исидоре Твердислове в его житии сказано, что он «в день убо яко юрод хождаше, в нощи же молитву непрестанно к Богу возсылаше». Юродивый «бежит славы от человек». Арсений Новгородский «тщашеся утаитися от человек добродеянии, благоволи на ся положити юродства, дабы не отщетился славы небесныя славы ради человеческия». Сходными словами описывается юродское поведение Исаакия Печерского, который, «не хотя славы человечьскиа, нача уродство творити и пакостити нача: ово игумену, ово же братии, ово мирьским человеком, друзии же раны ему даяху. И нача по миру ходити, и тако урод ся сътвори». Юродивый – человек, порвавший с обществом. Юродство сродни монашеству: это тоже уход от мира, только другими средствами. Это именно уход, потому что выбравший такую стезю обычно покидал родные края и юродствовал там, где его никто не знал. |
| Голубцова и Н.Ф. Красносельцева. Крупнейшим авторитетом в этой области был проф. Петроградской Дух. Академии Н.В. Покровский, являвшийся первым по времени работником на этом научном поприще (ум. 1917). " Н.В. Покровский " , пишет Глубоковский, " создал и утвердил церковно-археологическую науку на богословской почве и несомненно двинул ее вперед касательно памятников византийских и особенно русских " . Крупнейшее значение имеют труды академика-профессора Н.П. Кондакова, скончавшегося в эмиграции. " Труды его " , пишет Глубоковский, " посвященные особенно христианской иконографии и христианскому искусству византийскому и древнерусскому, почти неисчислимы по количеству и многоценны по непосредственной важности и по самому разнообразному научному воздействию... Церковно-археологический анализ у Н.П. Кондакова таков, что нити его простираются на Восток и Запад, переплетаются в Византии с древнегреческими и своеобразно перевиваются в русских разветвлениях. Позднейшие работы фиксируются на иконографии, которой этот ученый корифей существенно послужил и практически по заведению рационально поставленных иконописных школ и организациею (в 1901 году) " Высочайше учрежденного Комитета попечительства о русской иконописи " , способствуя сему методическими разъяснениями и капитальными изданиями " . В этой работе участвовали проф. Ю.А. Кулаковский, академик В.В. Латышев, проф. М.И. Ростовцев и др. Все это продолжатели великой культурно-научной работы Кондакова в широком его плане. К видным археологам надлежит отнести еп. чигиринского Порфирия (Успенского). Наряду с митр. Евгением (Болховитиновым), много поработал над родной стариной митр. Арсений (Стадницкий), с 1910 г. возглавивший новгородскую епархию. Выше упоминались владыки Вениамин (Румовекий) и Савва (Тихомиров). Кроме перечисленных выше лиц духовных и светских, надлежит упомянуть также о следующих просвещенных деятелях. Анатолий (Мартыновский) архиеп. могилевский (ум. 1872), известный своими проповедями и борьбой против католичества. |
| принял участие в ее заседаниях. 12.01.1908 г. Св. Синод, рассмотрев представленное священником Г. Петровым «Петербургскому духовному управлению письменное изложение своих религиозных и политических воззрений, напечатанное особой брошюрой под заглавием: “Письмо священника Г.С. Петрова к митрополиту Антонию”, нашел, что она содержит в себе поношение Православной Российской Церкви и отречение от Нее и вообще воззрения, совершенно противные Православной Церкви, а вместе с тем и отрицание существующей властии поругание существующего государственного строя России. Принимая во внимание таковый противоцерковный и революционный характер этой брошюры, Св. Синод определил: лишить священника Григория Петрова сана, как недостойного носить оный, а о поругании Петровым в его брошюре существующего государственного строя России и отрицании им существующей власти предоставить г. обер-прокурору сообщить надлежащей власти. Состороны гражданских властей Г.С. Петрову был запрещен въезд в столицы, вступление на государственную и общественную службы по выборам дворянскими городским; участие в съездах для избрания гласных в земские собрания,в городские думы и – по последним узоконениям – в Государственную думу. Въезд в столицы воспрещался в течение семи лет; вступление на службу– в течение двадцати лет, при этом поставлялось условием: запрещения эти снимать только на основании одобрений начальства или представителей сословий» (ГА РФ. Ф. Р-9452. Оп. 1. Д. 119. Л. 46 об. – 7. Дневник Новгородского архиерея. Газетная вырезка). Проживал в Финляндии, в Крыму. Занимался литературной работой, много путешествовал по России, выступая с лекциями, печатался в «Русском слове». После февральской революции 1917 г. новоизбранный Св. Синод с обер-прокурором В.Н. Львовым 28.04.1917 г.принял определение «о предоставлении всем священнослужителям, которыебыли лишены священнического сана за их политические убеждения, войтив Святейший Синод с ходатайством о пересмотре их дел и о восстановлении их в сане» (Цит. по: Кривошеева Н.А. |
| И вот они отправились из Киева по Днепру до Смоленска, затем через Ваз узу к верховьям реки Волги, бывшим в то время во владении Новгорода. Здесь, на границах Новгородских и Суздальских, нашли они на берегу Волги урочище Старый бор, поселились на нём, стали вести святую и богоугодную жизнь и учить приходящих людей слову Божию. Кто были эти приходившие люди? Надобно припомнить, что города Старицы в то время еще не было; они основаны в 1297 г. Но если к инокам Трифону и Никанору приходили люди слушать слово Божие, то справедливо можно заключить, что люди эти жили невдали от Старого бора, может быть на месте нынешнего города Старицы, и вероятно они были уже и христиане; хотя и мало просвещенные светом веры Христовой 5 ; но могли быть между ними и язычники, привлекаемые добродетельной жизнью иноков. Видя строгую подвижническую жизнь не стяжательность и любвеобильное отношение к ближним новых тружеников веры, простые люди с доверием смотрели на них и охотно шли к ним, чтобы поучиться от них слову Божию и богоугодной жизни. Два инока, без сомнения, первоначально поставили малую келью, или вырыли пещеру; а затем небольшую часовню – последняя необходима была для них, как место общественной молитвы и обучения приходивших людей слову Божию. Оба инока трудились вместе довольно долго; первый из них, Трифон, скончался в 1127 г. Таким образом, в течение 16 лет подвизались оба они, как два брата родные, подвигом добрым ради просвещения ближнего и своего собственного спасения. Быть не может, чтобы в течение этих 16 лет они не побывали в Новгороде, к области которого принадлежала та местность, где они трудились теперь. Быть не может, чтобы они не испросили благословения архиепископа Новгородского на устройство часовни на новом месте своих подвигов. Вместе с тем этих 16 лет было вполне достаточно, чтобы этим двум достоуважаемым инокам, пылавшим пламенною любовью к Господу, давно подвизавшимся в строгих подвигах иночества в посте, бдении и молитве, не пришла мысль составить около себя маленькое иноческое братство; тем более что в тот период времени, когда они подвизались, устроение подобных малых обителей было предоставлено больше, чем в последующие и нынешние времена, свобода каждого. |
|
|
