| 25 августа 1898 года церковь посетил епископ Псковский и Порховский Антонин (Державин). Он совершил молебен Господу Иисусу и Царице Небесной, по окончании которого владыка, обращаясь к собравшимся, сказал краткое поучение. Затем епископ Антонин осмотрел храм и ризницу. 23 августа 1902 года церковь посетил епископ Псковский и Порховский Сергий (Ланин). После молебна, обращаясь к собравшимся, владыка сказал, что каждый должен всмотреться в свою жизнь, убедиться, живет ли он по заповедям Божьим. После этого он благословил каждого, подходившего к нему. Епископ подробно осмотрел храм, все иконы, дал некоторые советы причту и прихожанам о ремонте храма. Затем была осмотрена приписная кладбищенская Вознесенская церковь. В 1900 году в приходе было пять деревянных часовен. В селе Дно часовня была освящена в честь Святой Великомученицы Параскевы, в Старом Селе, Должицы и Любонег - во имя Святителя Николая, в деревне Замошки - Преображения Господня. Эта часовня была построена в 1883 году в память мученической кончины Царя-Освободителя Александра II. В документах 1914 года перечислены три часовни: в селе Дно, деревнях Замошки и Гривки. Церковно-приходского попечительства, богадельни при церкви не было. Двухклассная церковно-приходская железнодорожная школа при станции Дно Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги учреждена в 1899 году. Церковная школа помещалась в здании, принадлежавшем железной дороге, содержалось здание управлением дороги, в 1914 году в ней обучалось 179 мальчиков и 152 девочки. В селе Дно работали две земские школы, одна с 1876 года, другая с 1905 года. Земская школа была и в деревне Замошки. Здание этой школы принадлежало обществу, земские дновские школы помещались в наёмных зданиях. Все учителя и учительницы жалование получали от земства. Во всех земских школах в 1914 году обучалось 115 мальчиков и 110 девочек. В церкви по штату 1876 года служили священник и два псаломщика. В 1893 году одна псаломщическая вакансия заменена штатным дьяконом. С 1891 до 1906 года служил священник Александр Михайлович Белявский. В 1894 году за службу по гражданскому ведомству награжден скуфьёй. После ухода за штат (на пенсию) с 28 августа 1906 года он остался жить в селе. Дочь о. Александра Ольга была замужем за инженером, сын Николай служил наставником в гимназии на Кавказе. |
| В минуту руками спутников устроилась походная кухня. Огромный рофос (рыба высшего сорта; компания вся состояла из иноков) оказался, несмотря на июль месяц и не близость моря, совершенно свежим, и обещалась уха, по словам импровизованного повара, не хуже Попельской и Касторийской, уже забытых моею непризнательною памятью. Тем временем, я повторил, может быть в десятый раз, археологический осмотр церкви, очевидно, одной эпохи с десятью Афинскими византийскими церквами, приписываемыми Афинским „любочестием“ ( φιλοτιμα) императрице Ирине, афинянке родом. В былое время я не только ее измерял и всячески изучал, но даже фотографировал и притом не раз. Размеров она самых скромных, плана – общего стольким другим, то есть составляет квадрат, центр которого занимают 4 мраморные колонны, поддерживающие высокий восьмиоконный купол. С востока алтарный выступ, с запада притвор, позднейшего, впрочем, времени, тоже с куполом. Вся внутренность церкви росписана al fresco в давние времена. Живопись от времени, сырости, небрежения и неискусства рук заведывающих делом, весьма попорчена. В своде купола, по обычаю того времени, колоссальный бюст Вседержителя, то есть Иисуса Христа без букв О20;П, что явно выносить время росписания церкви в XIII, по меньшей мере, век. Притвор росписан заново в 1682 г., как гласит следующая заметка: Историровано предхрамие сие или нарфикс издержками притекших в обитель из страха заразы, державною рукою Всепетыя Троицы и покровом Блаженной Девы, которые (притекшие) суть: благородный и словеснейший Бенизелос 401 , Иоаннов сын, вместе, с благородными сестрами и родительницею и прочею компанией. При игуменге Иерофее, мудрейшем иеромонахе, рукою Иоанна Ипата изъ Пелопонниса. Года 1682, месяца августа 20. Перед церковию есть дворик, на котором, прямо против церковных дверей, водружена колонка в аршин вышины с мраморною поверх плитою, служившею когда-то столом для совершены литий, по древнейшему правилу св. церкви православной. Кроме того, на том же дворике есть немало цельных и обломанных колонн, поставленных рядами, свидетельствующих о минувшем великолепии обители. В разных местах ее я видел также мраморные столбики, которые византийский стиль любил ставить в окнах, разделяя их на два (реже – на три) просвета. Я нашел их в 120 и даже в 145 сантиметров вышины. Следовательно, надобно предположить существовавние когда-то тут здания почти с саженными окнами. Где им могло быть место? Вероятно, в трапезной, который остатки еще сохраняются к югу от церкви со многими арками и сводами и даже одним куполом. Теперь в одном из отделений этого заброшенного угла стоит большая мраморная масложомня ( λαιοτριβεον). Солома, сажа, пыль и всякий ворох. И на мысль не придет имя какого-то Кесаря, прикрывающее собою весь этот хлам. |
| Восклицания удивления довольно безучастно, впрочем, исходили из уст сановника, напоминая собою наши: скажите! и извольте видеть! Объяснением сему служила, тут же поблизости жилища его находящаяся, шумевшая и гамевшая, на тот раз, народная школа, которую тонкий человек сам порекомендовал нам посмотреть. Ничего, однако же, я не отыскал в аудитории ее, напоминающего географию и, со своей стороны, не имел повода воскликнуть: Чокшей! Из Медресе нам путь лежал к первой намеченной церкви, но некоторые соображения, более же – намеки сопровождавшей нас депутащи, заставили нас сделать, после мудира, тоже официальный визит и митрополиту. При этом случае я отрекомендовал владыке своего компаньона. Добрый старец изъявил нелицемерное удивление, услышав и его говорящим по-гречески. Мы объяснили ему, что во всех духовных училищах России обязательно изучается его родной язык, причем он молитвенно возвед взор свой к небу, видимо благословляя отечество наше. Мы взяли у него благословение на осмотр церквей городских, а он непременно потребовал, чтобы мы немедленно перебрались к нему из хана, чтобы таким образом он мог отнестись, куда следует, о нашей гостьбе под его кровом. Наконец, мы древлесловствуем... В столице Марка Кралевича компаньон мой и слышать не хочет об археологии, хотя есть полная возможность думать, что сам Кралевич и потом Краль, если и знал по-славянски, то, живя тут, и худо-не-добро державствуя, говорил по-гречески. Подходим к церкви Таксиарха (чиноначальника), то есть Архангела Михаила, – самой замечательной и как-бы соборной в городе. Как и следовало ожидать, нашли ее действительно древнею, но уже через-чур малою и тесною, и, притом, неправильного плана. Во многом она мне напомнила Трескавецкий Успенский храм, но уступает ему отсутствием куполов. Внутри темно и печально. Стены от верху до низу росписаны иконами, тоже потемневшими от времени, с греческими подписями, в рутинном стиле лицевых подлинников. Над главными, западными дверями – любимым местом древних памятописцев – уцелела, к утешению потомства, и ктиторская запись большими греческими буквами, в нескольких местах стершимися до того, что не дают смысла. |
| Имея в виду еще возвратиться в соборную церковь на обедню, я пошел отыскивать другие и, конечно, направился прежде всего в Архимандрию, известную в городе более самой Митрополии. Теперь это приходская церковь , не так давно совершенно заново перестроенная и сравнительно весьма обширная. Прежде, конечно, тут был монастырь, давший имя по памяти своих настоятелей, целому околотку. Встретившийся мне по пути школьник с охотою взялся провести меня туда, да и в другие места, в том числе и на Синайское Подворье, где, по примеру всех других Подворий знаменитой обители, есть церковь Св. Великомученицы Екатерины. Мы остались на литургию в церкви Успения Божией Матери Перивлепты, так-как узнали, что там служит сам владыка; я прошел особыми дверцами прямо в алтарь, где уже стоял Преосвященный Парамифийский, не участвовавший в богослужении. Оканчивалась утреня. По обычаю всего Востока, за Великим Славословием непосредственно началась литургия. Особенным великолепием и порядком, как и следовало ожидать, богослужение не отличалось. По прочтении Евангелия, что-то еще слышалось, произносимое в форме объявления с одного из стасидов (стоялок), по случаю царского праздника, и чуть оно было кончено, владыка возгласил: яко да под державою Твоею всегда хранима, и проч. На великом входе он обязательно помянул имена и своих гостей цареградских. Из церкви, в сопровождении консульского каваса, мы направились в дом Новомученика, находящийся на краю города. Несмотря на то, что он привык принимать в своих светлых и уютных комнатах посетителей всякого рода, мы оказались в нем редкими гостями. Нас принимала невестка Святого, жена его единственного сына, на то время отсутствовавшего. При ней был и сын ее, малолетний ребенок. Нас немедленно провели в устроенный тут же в комнатах параклис (придел, часовню), посвященный мученику, и украшенный иконой его, неискусно писанной. Изображен он в албанском костюме, как доселе одеваются люди его состояния и звания. Родом он был из Гревенской епархии, из селения Тцурхли 184 , народностью болгарин, при св. |
| Мы подкрепились чаем, что так кстати было после сырой и чуть не холодной ночи. У пастухов по профессии, конечно, нашлось бы что-нибудь и для напутственной закуски дорогим гостям, но – на дворе стояли Петровки.., а в комнате сидел местный „батюшка», да еще и не один, для которого эластичное слово наших Петровок облекалось в твердую и жесткую форму: Σαρακοστ, (четыредесятица). Мы пригласили честный клир к участию в своем чае, который, видимо, был предметом пытливого внимания для него. Для меня же предметом истинного недоумения были эти самые пастыри словесного стада, державшие себя во всех отношениях безукоризненно. Их семь человек на 350 домов, неотступно думалось мне. Все они люди семейные, конечно, из тех же пастухов вышедшие и, следовательно, не располагавшие никакими особенными средствами. Как же и чем живут они? Круглым числом приходится по 50 домов на каждого, от которых и должны получать себе содержание. Не тема ли это для исследования тем, кто у нас столько уже времени занят вопросом „об улучшении быта духовенства»? Далек я от мысли считать напрасным вопрос этот, сам – воспитанный „ругою» и „требами“, и имевший всю печальную возможность видеть, как, после оплакиваемой кончины воспитавшего меня, остался только деревянный дом с рябинным садиком и огородом при нем, и -положительно, ничего более! А между тем, приход, питавший семью нашу, состоял, думаю именно из 350 домов, если не более. Каким же образом выходит то разительное обстоятельство, что на приходах, вроде Перивольских, из 50 домов, люди успевают составлять себе даже капиталец, так что дети священнические – не редкость увидеть – открывают лавочки на Востоке и ведут торговлю не хуже настоящих купеческих домов, а у нас, если случится безвременная кончина служителя алтаря Господня, его семейство хоть иди по миру? Что-нибудь одно: либо наши 300 – 350 домов беднее здешних 50-ти, либо способ содержания духовенства здесь доходнее, чем у нас, либо люди тут скопидомнее и нетребовательнее, чем там... Или, уж не сказать ли, в успокоение себя, что над всем царит fatum, – что, то – римляне и греки, хотя и десятая вода на киселе, а то – мы – варвары, хотя тоже значительно попросеянные уже сквозь сито жизни от времен Анахарсисов? |
| Обитель ведёт свою официальную историю с 1897 года, однако у этой истории была предыстория. Всё началось с того, что в 1823 году в своём имении Екатерининском вблизи Острова поселился вышедший в отставку дворянин Владимир Александрович Симанский, прадед Патриарха Алексия I. К слову, само название имения выводит нас на ещё одного славного русского человека - имя своё село получило в честь матери Владимира Александровича, Екатерины Григорьевны, приходившейся родной племянницей создателю отечественного театра Фёдору Волкову. Екатерининское относилось к приходу Покровского храма в Острове, что создавало многочисленные неудобства, так как сообщение с правым берегом Великой до постройки цепных мостов временами было сильно затруднено. В связи с этим В.А. Симанский испросил разрешение возвести в усадьбе " свою " церковь. Это разрешение было одобрено. И уже в 1845 году церковь освятили во имя Спаса Нерукотворного образа. После смерти Владимира Александровича основная часть имения со Спасским храмом досталось одному из его сыновей - Павлу, который по выхода в отставку, после службы на флоте в 1882 году поселился в Кронштадте. Здесь произошло его знакомство со святым праведным Иоанном Кронштадтским, ставшим духовником бывшего морского офицера, - оно сыграло важную роль в судьбе Павла Владимировича, ибо спустя одиннадцать лет он был рукоположен во иереи. Новоиспечённый священник обратился в Святейший Синод с просьбой разрешить ему устроить в его имении и на его средства женскую монашескую общину. Просьба была уважена, и в 1897 году епископ Псковский и Порховский Антонин (Державин) освятил Казанскую монашескую общину, в 1908 году её преобразовали в монастырь. Спасо-Казанский монастырь быстро рос и благоустраивался - в скором времени в нём появилась церковноприходская школа, богадельня, гомеопатическая лечебница, школа рукоделия для девочек... В планах отца Павла Симанского было в обители возвести каменный Казанский храм, однако он скончался в конце 1907 года, не успев это сделать. Заложили новую церковь лишь накануне Первой мировой войны, устроили фундамент, начали строить стены, но... страну истощали военные нужды, средств не хватало, а потом грянула пролетарская революция, поставившая крест на проектах расширения Спасо-Казанского монастыря. |
| Первому основой служит идея свечи, второму – дерева. Настоящее же имя города (или прилежащего ему озера) вероятно звучало еще иначе как-нибудь по-дассарийски, или пиерийски (так-как, по одному выражению Страбона 13 , за Пеонией далее к западу следовала Пиерия). Из этого Лихнидского периода города историком Титом Ливием занесены в его сочинение два обстоятельства. Первое относится к 206 г. до P. X. когда город со всею областью принадлежал к Македонской монархии, по смерти Александра В. снова вошедшей в свои тесные пределы Филиппова царства. Державствовал тогда того же памятного имени царь, Филипп V. Подобно отцу Александрову, он тоже долгое время воевал в Греции, которую, видно, считал наследием своих предков. Итак, когда он находился с войсками своими в Ахаии, к нему прибыл курьер из Македонии, доносивший, что некто Ероп (Eropus) 14 , разбивши комменданта крепости Лихнидской, взял город, овладел несколькими Дассаретскими деревнями и возмущает Дарданов. Обстоятельство это показалось настолько важным царю, что он немедленно оставил Грецию и направился восвояси. Другой случай относится к 170 г. до Р. X. к царствованию Персея, последнего монарха Македонского, у которого Римляне год-за-год отбирали владения, пока не забрали все царство, после битвы под Пидной. Итак, в сказанном году консул Гостилий отправил в Иллирик Аппия Клавдия с 4000 пехотинцев защищать (?) иллирийцев. Генерал набрал в Верхней Италии еще столько же волонтеров, и прошед через всю ту (какую? omni еа regione) страну, занял Лихнид, где и прославился неудачным походом на соседний город Ускану в Пенестах 15 . Уже из этих двух случаев становится ясно, что город наш был известен в очень давнее время, и имеет значение центрального пункта области, между прочим, славился (по Страбону) заготовлением соленой (вяленой, копченой, сушеной) рыбы, во множестве доставляемой озером. С тем же значением он перешел и в христианскую историю. Когда он услышал и принял проповедь Евангелия, напрасно было бы доискиваться. Апостол языков доходил со своим благовестием до Иллирика, а Иллирида служила, так сказать, дверью в Иллирик, следовательно, духоносный муж мог быть и здесь. |
| Первоначально в храме служили заштатные клирики: в 1846 г.- свящ. С. Печорский, с 1852 г.- свящ. Алексий Владимирский. Прихожанами почитались Казанская икона Божией Матери в серебряной ризе, обретенная после наводнения в 1851 г.; др. Казанская икона, в сребропозлащенной ризе, 1781 г.; образ Благовещения Пресв. Богородицы на царских вратах, «писанный на цинке», работы некоего «итальянского художника»; икона Покрова Пресв. Богородицы (куплена в С.-Петербурге Николаем Симанским, сыном Владимира Александровича); образ мучеников Флора и Лавра, написанный на холсте, по молитвам перед которым однажды выздоровела дочь статского советника Ольга Симанская (1833-1843); в храме хранился обложенный серебром кипарисовый крестик с надписью: «Св. мощи преподобного Марка гробокопателя». После кончины Владимира Александровича и его жены Е. А. Симанской (1800-1874) центральная часть имения со Спасской ц., у алтаря которой их похоронили, перешла к младшему чаду храмоздателей, морскому офицеру Павлу Владимировичу (1834-1907), духовному сыну прот. прав. Иоанна Кронштадтского (Сергиева). В 1893 г. П. Симанский был рукоположен во иерея еп. Псковским и Порховским Ермогеном (Добронравиным) и в нач. 1895 г. вместе со своим племянником Владимиром Андреевичем, отцом патриарха Алексия I, инициировал устроение при храме жен. общины-богадельни. Свящ. Павел пожертвовал в ее пользу неск. домов и большой фруктовый сад, вложил значительный капитал (15 тыс. р.), процент с к-рого должен был идти на содержание общины. Впосл. о. Павел намеревался добавить еще 10 тыс. р. для увеличения количества сестер и устроения школы, лечебницы и др. заведений ( Панов. 1913. С. 351-352). 10-26 янв. 1897 г. Синод разрешил учреждение общины в честь Казанской иконы Божией Матери «в целях насаждения и укрепления среди окрестного населения добрых христианских навыков». 16-17 авг. 1897 г. в Екатерининском состоялось торжественное открытие общины; его возглавил еп. Псковский и Порховский Антонин (Державин) . 17 авг., в день памяти мч. Павла ( ок. 273), в торжестве участвовали прот. Иоанн (Сергиев) и архимандриты псковских мон-рей. Присутствовали на открытии друг свящ. Павла вице-адмирал Ф. А. Геркен (1835-1906), а также студент 2-го курса Московского ун-та С. В. Симанский, буд. патриарх. Пожертвования в пользу новой обители внесли островские купцы Подмошенские, А. П. Посисеев и прот. Иоанн Кронштадтский, приславший сестрам 100 р. перед своим посещением и 100 р. после отъезда. |
| История служения архимандрита Антонина в Иерусалиме есть история борьбы за прерогативы и за само право существования Русской духовной миссии. Опыт долгого служения на Православном Востоке, ум, врожденный такт, дипломатический талант, умение привлечь на свою сторону влиятельных лиц, равно как и способность держать удар и публицистический темперамент, позволили ему в самых непростых обстоятельствах не только защитить РДМ, но и стать практически неуязвимым как для греческих, так и для российских недоброжелателей. Уже через полгода после приезда в Иерусалим Антонин начинает приобретать земельные участки . Создание Русской Палестины — целой инфраструктуры храмов, монастырей, паломнических приютов и земельных участков стало главным подвигом жизни Антонина. Его трудами были приобретены и обустроены земельные владения, суммарная стоимость которых оценивалась современниками до миллиона рублей. На этих участках по собственным проектам архимандрита было воздвигнуто три храма , построено шесть странноприимных домов, в Горнем и на Елеоне основаны женские монастыри. «Только ему одному, его твердости, его настойчивости Православная Русь обязана тем, что стала твердою ногою у Святого Гроба» , — было сказано о нем в одном из некрологов. И эти слова нельзя назвать преувеличением. Археолог и приобретатель земель Палестинское «владельчество» и строительство для отца Антонина неразрывно было связано с задачами церковной археологии. Ей он начал заниматься еще в первые годы, проведенные вне родины, когда производил археологические раскопки и уникальную реконструкцию церкви Ликодима (Никодима) в Афинах. Освоение земельных участков, строительство церквей и подворий постоянно было сопряжено с находками и изучением библейских и раннехристианских древностей. Во второй половине XIX века интерес мировых держав к Палестине, обусловленный не только религиозными или научными интересами, способствовал расцвету археологических исследований. В дневниках и письмах Антонина находят отражение не только исследования самого архимандрита (на Елеоне, в Айн-Кареме, Гефсимании, Иерихоне), но и раскопки всех известных археологов-палестиноведов того времени. |
| Изберем момент, гораздо древнейший, из периода Болгарского. Пока жив был Самуил, город Кастория составлял целую часть его державы, несмотря на все усилия императора вырвать из рук его то, что считалось древним достоянием империи. Слабость и междоусобие преемников Самуиловых внушили Василию мысль отобрать у Болгар Иллириду или, как тогда звали эти места, Новый Эпир. Кстати, у него тогда была войнолюбивая наемная дружина Русская. Заручившись еще в 1016 г. городами Воденой, Охридой и другими, он осадил весною 1017 г. и Касторию, но, напрасно простояв у стен ее (конечно, только на перешейке), ничего не мог сделать, и ушел обратно к Солуню, встревоженный слухами о союзе Болгар с Печенегами. Кто тогда отразил воителя от стен города? Может быть сам Владислав или доблестный воевода Самуилов Иваца. Через год, впрочем, и Кастория, со всем царством Болгарским отдалась императору. Счастливый победитель не замедлил прибыть сюда, чтобы смыть, так сказать, с себя позор прошлогодней неудачи. Здесь он приказал представить себе, оставшихся в живых, членов семейства Самуилова. Приведены были к нему две дочери уничтоженного соперника. Произошла сцена, достойная художнической кисти. При Василии находилась и жена Владислава Мария, передавшая ему, как законная владетельница, все права на Болгарское царство, и возведенная им за то в придворное достоинство Зосты. Чуть царевны увидели ее, кинулись к ней с воем и криком, готовые растерзать ее, вымещая на ней смерть брата и свое злополучие. Император удержал их, обласкал и успокоил обещанием наградить их честями и богатством в Константинополе, соответственно их высокому роду. Где тут все это происходило, любопытно бы дознаться. Беглые Славянки чуть не вступили в рукопашный бой перед глазами торжествующего Грека. А русские, конечно, стояли и любовались жестоким и плачевным зрелищем! О, глупая Славянская история! Утешишь себя разве тем, что наемники Василиевы, приводимые историком под именем Рос, были скандинавские Варяги, а не собственно Славяне. |
|
|
