| Здесь же, среди приближенных, находился молодой центурион придворных щитоносцев, будущий историк Аммиан Марцеллин. Все знали, что он ведет дневник похода. Войдя в палатку, Аммиан вынул навощенные дощечки и медный стилос. Он приготовился записывать предсмертную речь императора. – Подымите завесу, – приказал Юлиан. Покров на дверях откинули. Все расступились. Утренний холод повеял в лицо умирающему. Дверь выходила на восток. Недалеко был обрыв; ничто не заслоняло неба. Юлиан увидел светлые облака, еще холодные, прозрачные, как лед. Он вздохнул и сказал: – Так. Хорошо. Погасите лампаду… Огонь потушили; палатку наполнил сумрак. Все ждали молча. – Слушайте, друзья мои, – начал кесарь предсмертную речь; он говорил тихо, но внятно; лицо было спокойно. Аммиан Марцеллин записывал. – Слушайте, друзья, – мой час пришел, быть может слишком ранний: но видите, – я радуюсь, как верный должник, возвращая природе жизнь, – и нет в душе моей ни скорби, ни страха; в ней только тихое веселие мудрых – предчувствие вечного отдыха. Я исполнил долг и, вспоминая прошлое, не раскаиваюсь. В те дни, когда, всеми гонимый, ожидал я смерти в пустыне Каппадокии, в замке Мацеллуме, и потом, на вершине величия, под пурпуром римского кесаря, – сохранил я душу мою незапятнанной, стремясь к высоким целям. Если же не исполнил всего, что хотел, – не забывайте, люди, что делами земными управляют силы рока. – Ныне благословляю Вечного за то, что дал Он мне умереть не от медленной болезни, не от руки палача или злодея, а на поле битвы, в цвете юности среди недоконченных подвигов… …Расскажите, возлюбленные, врагам и друзьям моим как умирают эллины, укрепляемые древнею мудростью. Он умолк. Все опустились на колени. Многие плакали. – О чем вы, бедные? – спросил Юлиан с улыбкой. – Непристойно плакать о том, кто возвращается на родину… Виктор, утешься!.. Старик хотел ответить, но не мог, закрыл лицо руками и зарыдал еще сильнее. – Тише, тише, – произнес Юлиан, обращая взор на далекое небо. – Вот оно!.. Облака загорелись. Сумрак в палатке сделался янтарным, теплым. Блеснул первый луч солнца. Умирающий обратил к нему лицо свое. |
| Аммиан с горечью говорит об упадке былого могущества Римского государства и с пренебрежением относится к другим, варварским и неварварским народам, особенно к диким кочевым племенам — гуннам и аланам. Но даже персы, которых он считает могущественным и цивилизованным народом, рисуются историком в самом неприглядном виде. Презрительное и предвзятое отношение писателя к соседним с империей народам — яркое свидетельство его приверженности к консервативным идеалам древнеримского государства и римской миродержавной исключительности. Вместе с тем этнографические и географические экскурсы Аммиана, касающиеся различных стран и народов (Египет, Персия, Малая Азия и др.), отличаются широтой знаний, написаны как по личным наблюдениям, так и на основании ценных источников и отражают уровень науки его времени. Центр тяжести повествования Аммиана лежит в освещении преимущественно политической истории; внутренняя, социально-экономическая жизнь Римского государства IV в. отражена в его труде значительно меньше. Однако данные Марцеллина о разорении провинций, народных восстаниях, варваризации войска, разложении знати, неустойчивости императорской власти и постоянной борьбе за престол показывают с большой жизненной правдой и достоверностью кризис рабовладельческого строя, охвативший как Западную, так и Восточную Римскую империю. Для истории классовой борьбы того периода: движения багаудов и латронов, восстания Прокопия и особенно восстания вестготов на Дунае труд Аммиана Марцеллина — лучший источник из всех ныне существующих. Достоверны данные Марцеллина и по военной истории империи IV в. Раскрытие в сочинении Аммиана Марцеллина (конечно, независимо от воли автора) активной роли народных масс в судьбах Римской империи IV в.,— огромная заслуга историка, достоинство, которое выдвигает этот труд на одно из первых мест среди источников по истории Западной и Восточной Римской империи той эпохи. Оппозиционные настроения по отношению к христианским императорам нашли свое отражение в трудах Евнапия, Олимпиодора и особенно Зосима. |
| Теперь подробнее остановимся на ранее упомянутом 17 ст. 1 книги трактата свт. Амвросия «О Святом Духе». Этот стих интересен тем, что он является единственным местом в первой книге, где свт. Амвросий касается описания исторических реалий того времени. Итак, мы читаем: «…ибо и Константинополь уже обращен словом Божиим, и получил видимое свидетельство Твоего правосудия. Ведь пока встревоженный приграничными войнами город согревал в своих недрах яд ариан, его стены оглашались вражеской армией. Но как только он абсолютно отрекся от изменников веры, то и самого врага и судию царей, которого всегда имел обыкновение страшиться, он увидел преданным, вновь обрел молящимся, укрыл умирающего и овладел погибшим» 120 . При чтении этих строк возникает ряд вопросов: что за изменники веры, от которых отрекся Константинополь, что за неведомый «судья царей» (и каких царей), каким образом он стал преданным и т.д. Для ответа на эти вопросы обратимся к латинским комментариям к этому стиху, оставленным «на полях» издания Миня. Здесь указано, что некий Валезий (по всей видимости, Генрих Valesius – французский ученый, род. в 1603 г. в Париже, был издателем трудов в т.ч. Аммиана Марцеллина) 121 в своих примечаниях к XXI книге Аммиана Марцеллина понимает под «самим врагом и судьей царей» (hostem ipsum judicem regum) варварского предводителя Атанарика (id est Athanaricum regem); а под царями, которые имели обыкновение его бояться, – властителей Восточной империи (id est imperium Rom. in Oriente). О яде же ариан примечания Миня говорят следующее: «До тех пор, пока внутри Константинополя пребывал яд Ария, над ним постоянно нависала опасность готского вторжения. Более того, через сорок лет после того, как Евсевий Никомедийский возглавил кафедру Константинополя, император Валент потерпел сокрушительное поражение от готов» 122 . Теперь попытаемся согласовать это с историческими реалиями. Среди варварских предводителей, особо докучавших Римской империи во второй половине IV в., историки (в частности, Аммиан Марцеллин) выделяют Атанарика. Можно ли сказать, что свт. Амвросий, говоря о judice regum, ведет речь именно о нем? Вот что по поводу Атанарика пишет В. Лавров: «Относительно Атанарика можно отметить следующее. Вряд ли Аммиан Марцеллин, употребляя термин iudex, подразумевал под Атанариком просто судью. Это не соответствовало бы реальному статусу предводителя тервингов. Кроме того термин iudex Gothorum употребляется Авксентием Доростольским. В жизнеописании Ульфилы iudex Gothorum организовал гонения на христиан во времена Констанция II. Значит, этот титул носили готские правители» 123 . |
| 58 Например, Юлий Фирмик Матерн, автор трактата De errore profanarum religionum, написанного около 348 г. и посвященного императорам Констанцию и Константу. 60 Так считал Григорий Назианзин , и Тиллемон справедливо замечает, Mem. vii. 322: «Значительное количество грехов, в которых было виновно большинство христиан, стало причиной того, что Бог даровал этому князю императорскую власть, дабы наказать христиан, – а его злоба стала подобна бичу в руках Божьих, дабы их исправить». 63 Либаний говорит о нем, Epit., р. 582: …μντεων τε τος αρστος χρμενος, αυτς те ν ουδαμν èv τη τχνπ δετερος. Аммиан Марцеллин называет его praesagiorum sciscitationi nimiae deditus, superstitiosus magis quam sacrorum legitimus observator (xxv. 4). См. также: Созомен, v. 2. 65 См. Orat., i. In Constantii laudes; Epist. ad Athenienses, p. 270; Caesares, p. 335 sq. Даже языческие авторы признают его притворство, например, Аммиан Марцеллин, xxi. 2, xxii. 5, и Либаний, оправдывающий его тем, что это было необходимо для его же безопасности, Орр. р. 528, ed. Reiske. 66 Его старший брат Галл, в течение какого-то времени бывший императором в Антиохии, справедливо был смещен Констанцием в 354 г. и обезглавлен за полную бездарность и беспощадную жестокость. 67 В своем Misopogon (от μισω и πγων, обращении к ненавистникам бород, то есть к ненавидящим бородатых философов), остроумной апологии к утонченным антиохийцам в защиту своей бороды философа, он хвастается собственной грубостью киника (р. 338 sq.) и с большим удовольствием описывает свои длинные ногти, руки в пятнах чернил, нечесаную и нестриженую бороду, в которой обитают (horribile dictu) некие θηρα. Но вместе с тем не следует забывать, что авторы того времени славили его строгость и целомудрие, возвышавшее его над большинством языческих правителей и еще раз доказывающее невольное влияние христианского аскетизма на его жизнь. Либаний утверждает в своем панегирике, что Юлиан до своей короткой семейной жизни и после смерти своей жены, сестры Констанция, никогда не знал женщины; Мамертин называет свой lectulus «Vestalium toris purior». Добавим сюда свидетельство честного Аммиана Марцеллина и молчание антагонистов–христиан на этот счет. См. Gibbon, с. xxii, note 50; Carwithen and Lyall: Hist, of the Chr. Ch., etc., p. 54. С другой стороны, христиане обвиняли его во всякого рода тайных преступлениях, например, в убийстве детей (Григорий, Orat. iii, p. 91; Феодорит, iii, 26, 27); вероятно, это подозрения, сделанные лишь на основании того, что Юлиан с фанатическим рвением относился к принесению кровавых жертв и прорицаниям. |
| cit. s. 51), Stuffken (Dissertatio de Theodosii Magni in rem christianam meritis. Amstelodamensis 1828, p. 2), Rauschen (Op. cit. s. 41) и Гиббон (Op. cit. ч. III, стр. 198), который даже называет свидетельства Фемистия и Клавдиана “продажными”. 22 Pacatus, с. IV (Op. cit.): “Haec (Испания. Эта глава представляет собой самый восторженный панегирик Испании) Trajanum illum, haec deinceps Adrianum misit imperio; huic te debet imperium”. В другом месте Пакат (с. XII) старается даже подчеркнуть отсутствие родства Феодосия с царствующей императорской фамилией: “eras a familia imperatoris alienus”. Странно было бы со стороны Паката при таком удобном случае забыть о родстве Феодосия с Траяном, если бы оно действительно существовало. 23 Tillemont, Op. cit. V, 2, p. 443. Особенно Note sur Theodose I. Ср. Sievers, Op. cit. s. 284; Stuffken, Op. cit. p. 2; Guldenpenning und Ifland, Op. cit. s. 51. 24 Такое имя дает ему большинство историков: Иероним “Творения” т. V, русск. перев. “Хроника” стр. 407. Ср. Орозий Op. cit. c. VII, 33; Аммиан Марцеллин “Rerum Gestarum”, Lipsiae 1874–1875, XXVII-XXIX; Саммах (Migne ser. lat. XVIII, lib. X, Ep. I). Последнее письмо прямо надписывается – Theodosio-seniori, тогда как сын в отличие от отца у Аммиана Марцеллина (Op. cit. XXIX, 6) называется Феодосием “junior”. Zosim (Hist. IV, 16), Socr. (H. E. IV, 19) называют Θεοδωσολος. Один только Виктор (Epitome c. 48 “De vita et moribus imperatorum romanorum”, Trajecti ad R., 1696), современник Феодосия В., называет отца последнего Гонорием. Предполагают, что он носил два имени. См. Sievers Op. cit. s. 284. 34 Историю освобождения Африканской провинции от варваров предлагает Аммиан Марцеллин (XXIX, 5, Rerum gest.). Его рассказ загроможден подробностями, которые часто стоят вне исторической и логической концепции. Отсюда неясность, спутанность, а местами полная темнота – характерные черты его повествования. Вот почему при изложении этого похода считаем возможным пользоваться только общей картиной и почти оставить в стороне детали. |
| 131 Sulpicius Severus. Chronico. PL. 20. Col. 95–160; SC. 441. См. также Тюленев В. М. Рождение латинской христианской историографии. СПБ. 2005. С. 101–145. 139 Philostorgius. Historia ecclesiastica. PG. 65. Col. 459–638; Socrates. Historia ecclesiastica. PG. 67. Col. 29–842; SC. 477, 493, 505, 506; Sozomenus. Hismoria ecclesiastica. PG. 67. Col. 843–1630; SC. 306, 418, 495, 516; Theodoretus. Historia ecclesiastica. PG. 82. Col. 881–1280; SC. 501; 530. См. также Кривушин И. В. Ранневизантийская церковная историография. СПБ. 1998; Удальцова З. В. Развитие исторической мысли. Культура Византии. IV – первая половина VII в. М. 1984. С. 191–221. 152 Socrat. Hist. eccl. I. 18. Впрочем, И. В. Кривушин выделяет в рамках «Церковной истории» Сократа и другую тематическую линию: историю Христианской Империи, в рамках которой в центре внимания оказываются не епископы, а василевс (см.: Кривушин И. В. Указ. соч. С. 152–157). 155 При этом Сократ обвиняет Сабина в замалчивании фактов, которые могли бы выставить «ариан» в неблагоприятном свете (см. Socrat. Hist. eccl. II. 17; IV. 22. 168 См. Флоровский Г. прот. Восточные Отцы V-VIII веков. Флоровский Г. прот. Восточные Отцы Церкви. С. 406–416; Кривушин И. В. Указ. соч. С. 24–28. 170 Theodoret. Hist. eccl. V. 40. Характерной особенностью подхода блаж. Феодорита к историописанию является декларируемое им стремление скрывать прегрешения единоверцев (см. Theodoret. Hist. eccl. V. 34. 180 Amm. Marcell. XXXI. 16. 9. См. также: Удальцова З. В. Развитие. С. 135–138; Лукомский Л. Ю. Аммиан Марцеллин и его время. Аммиан Марцеллин. Римская история. Пер. с лат. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни. СПБ. 2000. С. 18–21. 191 Blockley R. The Fragmentary Classicizing Historians of the Later Roman Empire. Vol. II. Liverpool, 1983. P. 230, 261. 193 О жизни и литературных трудах Иордана см. Скржинская Е. Ч. Иордан и его «Getica»; Иордан. О происхождении и деяниях готов. «Getica». Вступ. ст., пер., коммент. Е. Ч. Скржинской. СПБ. 2001. С. 9–58. 208 Ath. Apol. contr. ar. 37–49; Hilar. Fr. II. 1–13; Theodoret. Hist. eccl. II. 8; см. также собрание диакона Феодосия: PL. 56. Col. 840–850. |
| (...) После упомянутых частей находятся Аулион антрон и река Каллихор, названная по тому, что Либер, одолев после трех лет индийские народы, вернувшись в эти края, возобновил у ее зеленых и тенистых берегов прежние оргии и хороводы. Некоторые считают, что такого рода священнодействия называются триетериками. (...) XXIII, 6, 32–33 (Описание областей персидского царства с их городами и обычаями. Поход Юлиана на Персию в 363 г.) (...) (32) В этих краях 598 находятся плодородные поля магов, о секте которых и занятиях (...) уместно будет немного рассказать. Магия, как объясняет мистическим словом (...) Платон, есть hagistia, истиннейшее почитание божественного 599 . В это знание в древние времена многое добавил из таинств халдеев бактриец Зороастр, затем – Гистасп, царь мудрейший, отец Дария. (33) Он 600 , смело проникнув в потаенные места верхней Индии, придя в какую-то лесную пустынь, спокойной тишине которой предается возвышенный дух брахманов, и благодаря их обучению приобретший, сколько смог собрать, познания в вопросах движения мироздания и небесных светил и в чистых обрядах священнодействий, кое-что из этого, чему он научился, привнес в представления магов. Все это они, вместе с наукой предвидения будущего, каждый через свое потомство, передают последующим поколениям. (...) XXVIII, 1, 13 (Описываются происходившие в Риме при Валентиниане I в 368–370 гг. н. э. преследования по делам об отравлении и т. д. В помощь Максимину, префекту анноны в Риме, приставлен такой же жестокий Леон) (...) Упорную страсть Максимина причинять вред усугубило появление такого же сотрудника и сладость указа о предоставлении ему высокого звания. И поэтому казалось, что он, в ликовании размахивая туда-сюда ногами, пляшет, а не ходит, стараясь, как упоминают некоторые, подражать брахманам, высоко ступающим перед алтарем 601 . (...) 599 О Зороастровой магии упоминает Платон в «Алкивиаде I», 122а, определяя ее как «почитание богов» (θεν θεραπεα). Аммиан Марцеллин говорит, что Платон объясняет ее словом hagistia (конъектура; в рукк. слово искажено) – греч. γιστεα, «священный обряд; религиозный культ; мистерия». |
| Эту задачу коалиция старалась выполнить прежде всего устранением защитников никейства, что и удалось ей впервые около 341 г. Тогда она сделала попытки молчаливо устранить и самую формулу никейскую, выставив вместо нее несколько своих формул, в которых, насколько возможно, старается придерживаться древней традиции с ее неопределенностью, в которых по временам заметна точная аккомодация к образу выражения западных, но и всегда стремление затушевать собственную точку зрения, которая, однако же, есть почти несомненно православная. С 344 г., когда вследствие изменения политического положения в пользу никейцев наступило время затишья церковно-политической борьбы, усиливается литературная разработка спорных вопросов, в которой различные направления богословской мысли приходят в соприкосновение на наиболее соответствующей почве и дифференцируются. Начинают обнаруживаться элементы будущих партий, с одной стороны – в утверждении библейско-церковных основоположений у той части консерваторов, которую представляют Евсевий Емесский и Кирилл Иерусалимский , а с другой – в упрочении господства неясного образа мыслей Евсевия Кесарийскою и преобладания философского миросозерцания времени над воззрениями библейско-церковными у той части консерваторов, которую представляет Акакий Кесарийский» Виноградов В.П. О литературных памятниках «полуарианства». Экскурс из истории догматических движений IV в.//Отд. оттиск из Богословского вестника. Сергиев Посад, 1912, с. 5–6. 95 Аммиан Марцеллин сообщает, что Юлиан был воспитан «под руководством Евсевия, своего отдаленного родственника» Аммиан Марцеллин. Римская история СПб., 1996, с.260. Ср. у Ф.И. Успенского: «По всей вероятности, первое время Юлиан жил близ Константинополя, может быть, в Никомидии, где епископ Евсевий наблюдал за ним и руководил его христианским религиозным воспитанием» Успенский Ф.И. История Византийской империи вв. M., 1996, с.73. 96 Свидетельством этого гнева является послание Константина к никомидийцам, текст которого передает блаж. |
| И, наконец, завершает цикл этих догматических творений Амвросия еще одно произведение, написанное в конце 381-начале 382 г.,– «О таинстве божественного воплощения», которое является продолжением двух предыдущих трактатов и иногда обозначается как четвертая книга «О Святом Духе» или девятая книга целой работы: «О вере» – «О Святом Духе» – «О воплощении». Последнее произведение, как и два предыдущих, направлено против ариан и последователей Аполлинария 34 и излагает учение о Троице, Сыне Божьем и о таинстве воплощения, как бы подводя итог догматическому учению медиоланского епископа. Но вернемся к событиям, последовавшим сразу за Адрианопольской катастрофой. В отличие от Амвросия, сделавшего свой окончательный выбор в пользу никейской веры, первой реакцией императора Грациана было издание закона о веротерпимости. Несомненно, этот закон был вызван страхом императора перед возможными волнениями в условиях крайне серьезной внешней опасности для империи. После битвы при Адрианополе готы, соединившись с племенами аланов и гуннов, двинулись на Константинополь. Лишь хитрость и решительность командующего римской армией Юлия спасла восточную столицу от разгрома, а провинции от разорения. «Получив известие о несчастьях, происшедших во Фракии,– пишет Аммиан Марцеллин, – он относительно всех готов, которые раньше были приняты на службу в римские войска и распределены по разным городам и укреплениям, отдал тайный приказ всем их командирам (все они были римлянами...) вызвать их к себе в одно и то же время якобы для вручения жалования и всех их перебить. Это разумное распоряжение было исполнено без замедления и без шума, и благодаря этому восточные провинции были спасены от великих бедствий» (Аммиан Марцеллин XXXI, 16). Что касается варваров, стоявших под стенами Константинополя, то внушительный вид городских оборонительных укреплений отрезвил самых отчаянных из них. Не имея осадных орудий и лишенные поддержки со стороны тех варваров, которые находились на воинской службе в римской армии, они не решились на штурм. |
| Между тем, главным предметом забот Клавдия в 269 г. стала уже не Галлия, но ситуация, сложившаяся на Балканах. Города Томи и Макрионополь, расположенные на западном берегу Черного моря, были атакованы готами, которых с моря плоддерживал флот, насчитывавший более тысячи кораблей. Города эти однако устояли, и готы, оставив их в тылу, двинулись дальше на юг. Часть 300-тысячного готского полчища высадилась на азиатском берегу и осадила Кизик, лежавший на берегу Пропонтиды, но и этот город варварам не удалось взять. При проходе через Босфор они потеряли много судов. Тем не менее готское войско опустошало побережье Троады, Фракии, Македонии и Эллады. «Вся Македония была охвачена пламенем, – писал Аммиан Марцеллин, – в течение долгого времени была в осаде Фессалоника, а также Кизик, взят был Анхиал и в то же время Никополь... После многих жестоких поражений с той и другой стороны разрушен был Филиппополь, причем – если верно сообщение историков – убито было в стенах города сто тысяч человек. Пришлые враги свободно бродили по Эпиру, Фессалии и всей Греции» (Аммиан Марцеллин, цит. изд., с. 549). У Иордана, лишь вскользь затрагивающего события этого нашествия, содержится однако характерное замечание о том, что у Анхиала готы «оставались много дней, восхищенные банями на горячих водах.., где из глубины прорываются огненные источники» (Иордан, цит. изд., с. 82). Из Эллады основные силы готов двинулись на север в Верхнюю Мезию, вглубь Балкан, и встречены были там римскими легионами под командованием императора Клавдия около города Наисса (современного Ниша). Первое сражение закончилось поражением римлян, многократно уступавших числом противнику, но преследуя легионы, отступившие в сторону гор, готы внезапно для себя оказались окруженными римлянами, оправившимися после понесенных ими потерь. На поле битвы пало 50 тысяч варваров, тысячи других были взяты в плен и позже проданы на невольничьих рынках. Уцелевшие готы ушли в Македонию. Победе под Наиссом Клавдий II обязан своим почетным прозвищем «Готский». |
|
|
