Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АБУ-ЛЬ-ХАЙР ИБН АТ-ТАЙИБ ар-Рашид [араб. ] (кон. XII - нач. XIII в.), копт. свящ. и врач. С его деятельности начинается «золотой век» копто-араб. лит-ры. Вероятно, нек-рое время он служил при Таки ад-Дине, везире айюбидского султана Усмана Имад ад-Дина (1193-1198), к-рого в одном из трудов он упоминает как своего «господина и повелителя». А. Т. известен в первую очередь догматическим соч. «Противоядие для умов» (Тирйак аль-укуль), направленным, как сказано в предисловии, «против нападок мусульман». В 24 главах автор рассматривает основные положения христ. учения (в монофизитской интерпретации), описывает и защищает христ. образ жизни, подчеркивая превосходство своей веры над язычеством, иудейством и зороастризмом. В приложении даются выписки из нехрист. авторов: иудейского философа Маймонида (ум. 1204) и мусульм. ар- Рази (ум. 1209). Рукопись 1-й части этого сочинения хранится в С.-Петербургском филиале Ин-та востоковедения РАН. А. Т. сотрудничал с Абу Исхаком ибн аль-Ассалем в работе над трудом «Свод основ веры». Существуют также 2 сочинения, приписываемые в ватиканских рукописях А. Т., а в манускриптах из собрания Павла Сбата - Абу-ль-Баракату : «Свод положений христианской веры и опровержение заблуждений народов ислама и иудеев на основании их собственных воззрений и учений» и Послание (рисала) в 2 частях, опровергающее идею предопределения и ересь о творении во времени Божественной природы Христа. Вопрос об их авторстве остается открытым. Лит.: EC. T. 1. P. 152-153; Graf. Geschichte. Bd. 2. S. 344-348. Н. Г. Головнина Рубрики: Ключевые слова: АГАПИТ, ВРАЧ БЕЗМЕЗДНЫЙ (XI в.), прп. (пам. 1 июня; 28 сент.- в Соборе преподобных отцов Ближних пещер и в неделю 2-ю Великого поста - в Соборе всех святых, в Малой России просиявших), монах Киево-Печерского монастыря АГРИППА НЕТТЕСГЕЙМСКИЙ [Генрих Корнелий] (1486-1535), нем. гуманист, врач, теолог и натурфилософ, увлекавшийся магией и мистикой АЛЕКСАНДР ФРИГИЕЦ († 177), один из 48 лионских мучеников; врач, по происхождению фригиец, мч. Лугдунский (пам. зап. 25 июля, 2 июня) |
| Но до этого было пока еще далеко. Алексей рассказывал мне, что Флоренский готовит к печати большую религиозно-философскую диссертацию – «Столп и утверждение Истины», в которой рассматривает основные вопросы бытия, причем свою книгу собирается посвятить самой Божией Матери. Нам казалось это огромной смелостью и даже дерзостью. Достаточно напомнить, что говорилось это в 1914 году, когда понятия «кощунство» и «святотатство» были весьма действенными в уголовном законодательстве России. Но, действительно, по выходе книги в свет можно было прочесть напечатанное там посвящение «Всеблагоуханному и Пречистому Имени Девы и Матери» 69 . Книга была издана узорчато и замысловато: с заставками из редкого издания петровского времени «Символы и Емблемата» 70 , витиеватым «елизаветинским» шрифтом, который, по первоначальному замыслу Флоренского, должен быть столь мелок, что его следовало читать с лупой. По словам Флоренского, переданным Алексеем, это требовалось для того, чтобы читатель подходил к книге со вниманием, читал ее с трудом, вникая в содержание, а не рассеянно пробегая глазами строчки... Тогда этот замысел мне понравился. Потом я понял его нелепость. Книга и так оказалась достаточно трудной для понимания. Что же касается внешних факторов, таких, как шрифт, виньетки, заставки и прочее, то все это является мишурой, не облегчающей понимание, a только мешающей читателю, загораживающей от него смысл слова и фразы. Книга должна быть написана и напечатана так, чтобы между читателем и мыслями автора стояло как можно меньше препон. Истину незачем осложнять хитросплетениями – это «византизм», как чутко и справедливо заметил В. В. Розанов 71 , причем не творческий, а упадочный. Уже потом, познакомившись с книгами средневековых философов и мистиков, изданными в XVI веке, я понял, откуда Флоренский заимствовал идею оформления своей книги – микроскопический шрифт, заставки, инициалы, концовки... Так издавал бы свой труд Пико делла Мирандола или Агриппа Неттесгеймский 72 . Подобная книга, изданная для соискания ученой степени в Московской духовной академии, была, конечно, неприемлема. Поэтому, выставляя свой труд в качестве магистерской диссертации, Флоренский издал ее в сокращенном виде без посвящения, аллегорических рисунков и под более скромным заглавием: «О духовной истине. Опыт православной теодицеи». И все равно, как мне говорил впоследствии архимандрит Иларион, знаменитый в те годы ученый архиепископ Антоний (Храповицкий) отозвался о работе Флоренского достаточно резко, сказав: |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Философия АБХИДХАРМА философская «надстройка» буддизма, создававшаяся как рационалистическая систематизация буддийского учения - дхармы АВГУСТИН (354 - 430), еп. Гиппонский [Иппонийский], блж., в зап. традиции свт. (пам. 15 июня, греч. 28 июня, зап. 28 авг.), виднейший латинский богослов, философ, один из великих зап. учителей Церкви АВТОРИТЕТ в вопросах веры, добровольное и безусловное принятие документа или текста по вопросам веры, а также суждения и образа жизни лица, основанное на признании его нравственных достоинств, духовного опыта, святости АГРИППА НЕТТЕСГЕЙМСКИЙ [Генрих Корнелий] (1486-1535), нем. гуманист, врач, теолог и натурфилософ, увлекавшийся магией и мистикой АДИАФОРА термин из области античных этических учений, обозначающий ряд безразличных в отношении добра и зла феноменов АКСАКОВ Николай Петрович (1848-1909), богослов, философ. историк, публицист, автор худож. произв., лит. критик АЛЛЯЦИЙ Лев (1586 или 1588-1669), греч. эллинист и эрудит, один из основателей византиноведения, католич. богослов АЛЬБЕРТ ВЕЛИКИЙ (ок. 1200 (1193?) - 1280), св. католич. Церкви (пам. зап. 15 нояб.), учитель католич. Церкви, доминиканец, видный богослов-схоласт, философ АНАЛОГИЯ соответствие, равенство или сходство свойств или отношений 2 и более величин на основе признака общности; единство значения (смысла), сохраняемое именем (понятием) при различном его употреблении |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла История зарубежной философии АБХИДХАРМА философская «надстройка» буддизма, создававшаяся как рационалистическая систематизация буддийского учения - дхармы АВГУСТИН (354 - 430), еп. Гиппонский [Иппонийский], блж., в зап. традиции свт. (пам. 15 июня, греч. 28 июня, зап. 28 авг.), виднейший латинский богослов, философ, один из великих зап. учителей Церкви АГРИППА НЕТТЕСГЕЙМСКИЙ [Генрих Корнелий] (1486-1535), нем. гуманист, врач, теолог и натурфилософ, увлекавшийся магией и мистикой АЛЛЯЦИЙ Лев (1586 или 1588-1669), греч. эллинист и эрудит, один из основателей византиноведения, католич. богослов АЛЬБЕРТ ВЕЛИКИЙ (ок. 1200 (1193?) - 1280), св. католич. Церкви (пам. зап. 15 нояб.), учитель католич. Церкви, доминиканец, видный богослов-схоласт, философ БЕЗАНТ Анни (1847-1933), теософ, деятель английского социалистического движения и национально-освободительного движения Индии |
| Тут на ее пути появился золотокудрый, синеглазый Андрей Белый. Он пожалел ее. Он стал ее спасать. Она была несчастна и раздвоенна; он написал специально для нее руководство: «Этапы развития нормальной душевной жизни». Она с восторгом признала в нем «учителя жизни», пламенно уверовала в его высокое призвание, стала носить на черной нити деревянных четок большой черный крест. Такой же крест носил и Белый. Душевное состояние Нины улучшалось с каждым днем: навязчивые идеи о чахотке, морфии и самоубийстве отступали. Белый чувствовал себя Орфеем, изводящим Эвридику из ада. И вдруг наступила катастрофа: небесная любовь вспыхнула огнем любви земной. Орфей пережил это, как падение, как запятнание чистых риз, как измену своему призванию. Отношения с Ниной вступили в трагическую фазу— тут была и страсть, и покаяние, и общий грех, и взаимное терзание. В это время в ее жизни появляется «великий маг» Брюсов; он становится тайным ее конфидентом, она рассказывает ему о Белом как о «пылающем духе», и сквозь ее бред Брюсов смутно различает очертания их действительных отношений. Одно ему ясно — золотокудрый пророк кажется Нине ангелом, несущим благую весть о новом откровении. В это время автор «Urbi et Orbi» занимался оккультизмом, черной магией, спиритизмом, читал Агриппу Неттесгеймского и задумывал роман об алхимиках и колдуньях. Ему, как представителю демонизма, полагалось «томиться и скрежетать» (слова Блока) перед пророком «Вечной Женственности». Он предлагает Нине тайный союз. Но ее болезненному воображению дружба с Брюсовым представляется договором с дьяволом. Ей кажется, что он ее гипнотизирует, выслеживает, что его внушения врываются в ее мысли, что черная тень его маячит в углу. Роман с Белым кончается драматическим разрывом: он бежит «от соблазна», от искушений земной любви. А к Нине являются его поклонники и укоряют: «Сударыня, вы нам чуть не осквернили пророка! Вас инспирирует зверь, выходящий из бездны». Брюсов из конфидента превращается в любовника: он мстит своему недавнему сопернику. |
| Как правило, адептам оккультизма свойственны высокомерие, властолюбие, непримиримость и ревность, различного рода пороки. Ведут беспорядочную жизнь, наполненную авантюрами, обманом и шарлатанством, часто умирают от последствий развратной жизни в нестарческом возрасте, изнуренные и обессиленные. Часто многие из них кончали жизнь самоубийством или на виселице за шарлатанство и обман. И характер их жизни как нельзя лучше свидетельствует о характере оккультного учения. Парацельс обладал подобными чертами характера. По мнению исследователей, «Парацельс был сложным человеком. Его медицинский и научный таланты не подлежат сомнению. Но он также любил показушность. Его манеры были вызывающими и вульгарными, одежда – всегда мятой и неряшливой, он был толстым, лысым и вспыльчивым человеком... Основными недостатками Парацельса были его тщеславие и злобный характер» 96–97]. 347 Его сочинения изобилуют бранью в отношении ученых, не согласных с его мнением. Когда в 1524 году он на время обосновался в Базеле, где был назначен заведующим кафедрой медицины, то свою деятельность на этом посту он начал с того, что приказал студентам развести костер и побросать туда книги Галена, Авиценны, Разеса и других известных врачей. При этом он бегал вокруг костра и кричал, что все они, вместе взятые, не стоят и одного волоса из его бороды. Наполненный такими духовными пороками, он усугубил их, приобщаясь к тайнам оккультизма. Оккультные познания Парацельс черпал у аббата католической церкви Тритгейма, который, в свою очередь, был доверенным другом Агриппы Неттесгеймского. Знакомство с оккультизмом и проникновение в тайны запретного знания усугубили его высокомерные притязания. Парацельс презирал и поносил всех ученых, а себя считал самым умным. Порой казалось, по отзывам современников, что он не владел собой, как будто в нем находилась некая страшная сила, которая и руководила его поведением. Вот как описывает характер поведения Парацельса один из его биографов: «При своем непостоянном образе жизни, он имел мало случаев для спокойных занятий; кроме того, им самим издана только небольшая часть его трудов; остальное написано под диктовку его учениками и притом большей частью утром, когда он, не совсем твердо стоя на ногах, возвращался с пирушки. Он диктовал тогда очень быстро: «точно дьявол из него говорил». Понятно, что при таких условиях не всегда можно ожидать ясности и согласованности в его описаниях» 141–142]. 348 |
| Выделение науки как самостоятельной сферы рационального знания из пранаучного субстрата в XVI – XVII вв. потребовало адекватных усилий от магии, чтобы соответствовать рациональному запросу общества. В этом смысле оккультизм – порождение эпохи рационализма. Зарождение новоевропейской науки поставило перед магией новую апологетическую задачу, задачу собственной легитимации, которую должен решать оккультизм. Он решает её, спекулируя научным лексиконом и достижениями, являясь как бы кривым зеркалом науки. Само слово «оккультизм» относительно недавнего происхождения. Ввод его в употребление в XVI в. приписывают Агриппе Неттесгеймскому 20 , автору «Оккультной философии». Труд Агриппы, помимо описательного арсенала магических приёмов, содержит чисто теоретические философские пассажи, направленные на рационализацию магической практики. Современник Агриппы Парацельс отождествляет магию с философией. Для него магия не просто искусство, а «самая тайная и оккультная наука о всем сверхъестественном в мире», тайны которой он собирается поведать и которой должны овладеть в том числе и богословы. Необходимая рационализация магической практики видится Парацельсу на пути синкретического слияния с христианством: «А потому надо, чтобы основание этих и всех иных чародейств покоилось на Священных Писаниях, на учении и вере Христа» 21 . В лице Франца Антона Месмера оккультизм предпринял первую успешную попытку быть принятым научным сообществом. В 1775 г. Баварская Академия наук торжественно избирает его своим членом. Этот успех во многом был связан с тем, что, несмотря на оккультные объяснения самого Месмера (он, например, считал «животный магнетизм» флюидическим излиянием звёзд 22 ), в его опытах действительно содержалось научное зерно. Суггестия и гипноз стали на сегодня привычным элементом психотерапии. Другое дело, что ни Месмер, ни наука того времени не смогли дать этому явлению подобающую оценку. В 1784 г. Парижская Академия отвергла оккультные доводы Месмера, обосновав это тем, что заявленную им материю нельзя экспериментально потрогать, увидеть или измерить: «ничто не доказывает существования магнетически-жизненного флюида». По мнению С. Цвейга, «все оккультные науки, все телепатические, телекинетические опыты, ясновидящие, вещающие во сне – все в конечном счете ведут свое начало от «магнетической» лаборатории Месмера» 23 . |
| Нередко приходится слышать, что экуменизм есть в высшей степени рациональная концепция, лишенная всевозможных «суеверий» магического характера. Утверждается, что экуменический диалог между Православной Церковью и иными религиозными общинами направлен сугубо на координацию миротворческих действий в нехристианском мире и не несет в себе никакого деструктивного потенциала. Однако, подобное заключение совершенно ошибочно: именно экуменизм имеет в основании магический, оккультный подход, магическое мировосприятие мироздания и верований в нем, что подробно обосновывается, например, в статье «Без догмата. О взглядах о. Георгия Кочеткова в их связи с масонской идеологией»: В ней приведены достаточно веские аргументы, доказывающие, что адогматическая мировоззренческая система как основа экуменической концепции, отрицая догматику и канонику, ставит на их место чувственный мистериальный опыт интерпретации символов, что представляет собою чистой воды магический, оккультный подход. Естественно, никакого отношения к христианству он не имеет, являясь, по сути, подрывным элементом для него. Напомним, что оккультизм (от лат. «occultus» - скрытый, тайный) - общее название учений и традиций, считающих, что существуют скрытые и неизвестные науке силы и явления в человеке и космосе (природе), опыт которых доступен лишь людям с «особыми способностями» или «посвященным». К таким учениям относятся эзотеризм и его практические формы: алхимия, астрология, каббала, розенкрейцерство, спиритуализм, теософия, теургия. С которыми тесно связаны: гадания, онейрокритика, некромантия, хиромантия, спиритизм, колдовство, магия, шаманизм, парапсихология, паранормальные явления, экстрасенсорика, верования в связь с потусторонним миром и другие учения, основанные на суеверии и сохраняемые в тайне. Впервые термин «philosophia occulta» («тайная философия») был употреблен в XVI веке Агриппой Неттесгеймским, а термин «оккультизм» был введен французом Элифасом Леви (1810-1875). Оккультизм часто понимается как синоним эзотерики, или обозначает лишь традиции ритуальных практик. Иногда называется герметизмом, по имени одного из его мифических пророков, Гермеса Трисмегиста. Современная наука классифицирует большинство оккультных учений как псевдонауку или как паранормальные верования. |
| Чтобы помочь Ренате, Рупрехт отправляется к великому магу Агриппе Неттесгеймскому и ведет с ним длинные беседы о единстве природы и божественном плане мироздания. Вернувшись к Ренате, он снова загорается страстью к ней: она становится его возлюбленной, но требует, чтобы он убил Генриха. На дуэли Генрих ранит Рупрехта; Рената терзает его своей страстью, в которой сплетаются ненависть, жажда искупления и сознание греховности. Наконец несчастная девушка внезапно покидает своего ненавистного возлюбленного. Рупрехт встречается с доктором Фаустом и Мефистофелем. Развязка романа происходит в подземелье женского монастыря святого Ульфа. Рупрехт сопровождает архиепископа Трирского, которому поручено судить одну монахиню, одержимую злыми духами. В жертве инквизиции Рупрехт узнает Ренату; он пытается ее похитить, но она умирает с радостным сознанием, что ангел Мадиэль ее простил и что страданием она искупила свой грех. Рупрехт снова уезжает в Америку. В авантюрном романе действующим лицам полагается быть динамическими двигателями, а не психологическими субъектами. Герои Брюсова — превосходно сработанные автоматы, Действующие и разговаривающие в стиле XVI века. Но среди них есть одно исключение: в вымышленной «исторической обстановке» главная героиня Рената сохраняет живое человеческое лицо. Брюсов довольно точно передает свои наблюдения над болезненно раздвоенной и истерически-противоречивой натурой Нины Петровской. Но, пытаясь объяснить ее «загадочность», он упрощает и рационализирует ее. В его изображении мистическая основа ее натуры, связанная с обостренным чувством греха и жаждой искупления, ее стремление к святости и обреченность на «падения», ее воспаленное воображение и неутолимая потребность в любви превращены в патологические симптомы; на примере Ренаты иллюстрируется истерия средневековых ведьм; их мистический опыт истолковывается как психическая болезнь. Роман Брюсова полон «чертовщины»: тут и трактаты по демонологии, и полеты на шабаш, и опыты практической магии, и процессы ведьм, но все эти явления автор оценивает эстетически и ни в какую «таинственность» не верит. |
|
|
