| Априори предполагалось: «Православный — патриот», что собственно верно, опять же в глобальном смысле, потому что любовь к «Отечеству» присуща сути Православной веры, потому как изо дня в день укрепляется одной из важнейших заповедей Декалога: «Возлюби Ближнего своего, как себя самого» и тут же цементируется Первой заповедью Декалога: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всею крепостью твоею и всем разумом твоим» (Лк. 10:27). Отчётливо, с пеленок, понимая, что каждый человек является носителем Бога, потому как Святое Писание учит словами Иисуса Христа: «Я сказал: вы — боги» (Ин. 10:34), для любого православного христианина Отечество, которое дал Бог и которое Он сам наполняет собой, оживляя всё и ведя в вечность, было священно. Отдать жизнь за Отечество считалось поистине священным долгом и это ещё потому, что развивая мысль о любви к ближнему — Отечеству, Христос объясняет: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). И не оставляя без объяснения понятие «душа», Священное Писание Ветхого завета утверждает: «ибо душа всякого тела есть кровь его» (Лев. 17:14). И всё бы было как-то по иному, но обязательно хорошо, не проникни в Православное учение тяжелые элементы цезарепапизма. Уточню — их вогнали в Православие насильственно (длилось это несколько поколений) представители государственной власти и купленные ими первосвященники и иже с ними… Именно Цезарепапизм и порождаемые им разнообразные беззакония в делах веры и бытия плоти верующих, родили трудно усвояемый народами Российской империи идеологический продукт: «За Веру, Царя и Отечество!». Если попытаться вдуматься, то эта идиома совершенно не способна организовывать из себя положительное понятие в контексте православной догматики и, само собой, не определяет вектор необходимого и правильного движения. Ведь народов много, вероисповеданий несколько, отечества разные. Хорошо кончиться это не могло. 1917 год доказал это. Для коммунистов первого призыва, патриотизм был рудиментом общественного развития, но военные обстоятельства — интервенция, изоляция, санкции вынудили лучшие умы новой надстройки, «вернуть базис в стойло», родив понятие «гордость пролетариата» — новый советский интернациональный патриотизм, а вместе с ним и довольно понятную национальную идею: «Все во имя человека! Все ради человека! Все во благо человека!». |
| (Б). Вторая группа речений (9:38–41) касается смысла выражения «во имя», «именем» 307 . Эта перикопа связана с христологией божественной Власти и, видимо, уравновешивает сказанное ранее о Страстях (9:31), а также о необходимости быть «последним человеком» и слугой (9:35). Понятие божественной власти Иисуса заметно в первом предложении перикопы: «Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов» (9:38). Здесь уникальная власть Христа над бесами проявляется в том, что бесовские силы изгоняются одним лишь призыванием Его имени. Причём специфику ситуации придаёт то обстоятельство, что данный экзорцист даже не является учеником Мессии (он «не ходит за нами», 9:38). Иисус санкционирует действия этого человека словами, из которых видно, что Он не считает этот случай исключением: «...ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня» (9:39). Если через призывание имени Христа можно творить чудеса, и если это могут делать не только Его ученики, это выдает Его сверхъестественную власть 308 . Последние слова перикопы также показывают масштаб божественных прерогатив Мессии: «И кто напоит вас чашей воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (9:41 ) 309 . (В). Третья группа речений (9:42–50) говорит о соблазнах. Данная тема связана с антропологическим значением христологии Страстей; это значение состоит в служении (διακονα) и готовности к жертве (ср. Мк 9:35 ) 310 . Образным языком Иисус наставляет учеников пребывать в Царстве Божьем даже перед лицом тяжелой жертвы. Дорога, о которой Он говорит, вымощена тяготами, разочарованиями и разрывами. Это путь страданий 311 . Своеобразным стилем, языком и способом Мк 9:42–50 также выражает христологическую концепцию, в центре которой стоят Страсти и их значение. Как и во многих других случаях, текст содержит яркие следы христологии Власти. Иисус сурово предостерегает тех, кто «соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня» (9:42). Эта тяжёлая ответственность обусловлена тем, что в грех вводятся не только «малые сии», но и верующие в Иисуса. Так или иначе, всё сосредоточено на Мессии: когда отношения с Ним нарушаются или разрываются, спасение человека оказывается под угрозой 312 . |
| В Евангелии намечены лишь основные идеи, касающиеся государства: богоустановленность власти, обязанность повиновения ей, ограниченного повиновением Богу, уважение к праву. В апостольских творениях те же мысли высказываются яснее, отчётливее и подробнее. Власть здесь признаётся богоустановленной так ясно, что никакие криво-толкования делаются невозможны 44 . Подчинение правительству, содействие ему делом и молитвой вменяется в важную обязанность христианина 45 ; но как и в Евангелии эта обязанность ограничивается религиозным долгом наибольшего повиновения воли Божией 46 . Вообще же правовой строй жизни, связанные с ним государственные должности и повинности, а также и право Христовыми апостолами признаются вполне совместимыми с христианством 47 . Подробно останавливаться на изложении апостольского учения о государственности не приходится в виду того, что для толстовцев апостольского авторитета не существует, так как им доподлинно известно, что апостолы неверно поняли учение Христа, вернее, что св. апостолы своим учением особенно очевидно осуждают последователей графа. С другой стороны, приводить подлинные слова апостолов и факты новозаветной истории нет нужды потому, что их знает, кажется, каждый грамотный христианин. Отметим ещё одну апостольскую мысль, выражающую то, что в Евангелии только подразумевалось. Как божественное установление, государственная организация жизни должна иметь и ценную, достойную божественной санкции, цель, осуществлять которую она призвана на земле. Приведём слова первоверховных апостолов, в которых указывается такая цель, как достаточная причина повиновения власти. „Будьте покорны, пишет ап. Пётр, всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро“ 48 . Ап. Павел то же назначение государства указывает в более широком всеобъемлющем смысле: „Прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины“ 49 . |
| В основе антиномистских, антиэтатических идей не только религиозного квазихристианского сектантства, но и секулярного анархизма нетрудно увидеть манихейскую и хилиастическую закваску. Труднейшим для философии права является вопрос о разграничении морали и права, в том случае, конечно, если существование права не ставить в обязательную зависимость от существования и функционирования государства. Мудрая притча Спасителя о работниках в винограднике на живом примере помогает безошибочно различать мораль и право. Работнику, пришедшему около 11-го часа, хозяин дома заплатил столько же, сколько и тем, кто перенес тягость дня и зной. Проработавшие целый день остались недовольны и стали роптать на хозяина, а он ответил одному из них: Друг! Я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему [то же], что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив оттого, что я добр? ( Мф. 20:1–15 ). Справедливость была соблюдена по отношению ко всем работникам, никто из них не получил меньше условленной платы – динария, но по отношению к пришедшим около 11-го часа хозяин проявил любовь, которая относится уже к области нравственности, а не права. Завистливый же работник пытался, не имея на то основания, из щедрости хозяина сделать правовую норму, надеялся на то, что и ему, как пришедшему в 11-м часу, будет заплачено по динарию за час работы, а не динарий за целый день, как было условлено, и упрекал хозяина за то, что тот не обнаружил равной щедрости ко всем работникам. Завистливый работник из евангельской притчи обнаружил очевидное неумение отличать право от морали. Право имеет по преимуществу общественный характер, в то время как мораль, тоже не лишенная общественного содержания, носит все-таки в основном личностный характер. Право, согласно древней аксиоме, существует везде, где есть общество (ubi societas, ibi jus est). Важное отличие права от морали заключается также в том, что в его компетенцию входят главным образом внешние действия, поступки людей, а не их внутренние мотивы, и, наконец, правовым нормам свойствен обязательный и даже принудительный характер, обеспечиваемый применением санкций к нарушителям этих норм. |
| В сборник вошло около 500 мест из св. Писания, и почти 2 /з этого количества принадлежит Ветхому Завету: причина, говорит ученый издатель, очевидно та, что для множества отношений и вопросов, которые должны были трактоваться в этом сборнике, Ветхий Завет представлял обильный материал, напротив из Нового Завета можно было извлечь весьма мало 99 . Книга XXVIII этого сборника, носящая заголовок: „De civitatibus refugii» и воспроизводящая места из ветхозаветного закона об убежных городах, явственно подставляет на место городов христианские Самая проскрипция (Friedlosigkeit) получила, так сказать, библейский колорит. „И сказал (Господь Каину): что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли, которая отверзла уста свои при н ять кровь брата твоею от руки твоей. Когда ты будет возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будет из гн а нн иком и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно. Вот Ты теперь сгоняешь меня с лица земли и от лица Твоего я скроюсь и буду изгнанником и скитальцем на земле, и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил Германское представление о диком волке (Utlag, Wargus) нашло для себя религиозную санкцию в библейском приговоре о Каине, и точно также как Каин был отмечен божественным знамением, чтобы никто его не убивал под страхом божественного возмездия, и чтобы он казнился самым своим изгнанничеством и бродяжничеством, так и проскрипта, осужденного на изгнание и успевшего убежать из земли, оскверненной его преступлением, или воспользоваться церковным убежищем, общественный мир брал под свою защиту, объявляя его личность неприкосновенною. Но раз проскрипция получила религиозный отпечаток и стала на религиозную почву, церковь сделала и дальнейший шаг: изгнание должно быть соединено с покаянием; проскрипт, пользующейся в чужой земле миром и неприкосновенностью, все-таки должен помнить свое престуиление и искупить его покаянием. |
| Вопрос лишь в том, когда было записано (или записывалось) последнее, и не сгладилось ли оно при позднейшем закреплении на хартии. По этому предмету мы имеем достаточные указания. Апокалиптику свыше повелевалось «написать» виденное (I, 19; II, 1, 8, 12; III, 1, 7, 17; XIV, 13; XIX, 9; XXI, 5) и даже «записать» речи говорившего голоса (I, 12 и ср. 10; IV, 1; X, 8). И это внушение было тем обязательнее, что в другом случае было прямо заповедано обратное (X, 4): «Скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего!». Очевидно, записанное почитается непосредственным воспроизведением виденного и приобретает всю его божественность, ибо сказано (XXII, 18–19); «и Я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей, если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей. И если кто отнимет что от слов книги сей, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в Святом Граде, и в том, что написано в книге сей». Судя по несомненному различению угрожающего от удостоверяющего (в стихах 18 и 20), мы должны думать, что под первым разумеется Сам Иисус Христос , так как личное самосвидетельство автора не имело бы необходимой силы (ср.: Uoah. V, 31; VIII, 13 ), а удостоверение Христово требовалось самым поручением, поскольку именно им обеспечивалось, что «блажен читающий и слушающий слова пророчества сего и соблюдающий написанное в нем» (I, 3). Следовательно, гарантирующая книжную почтенность санкция вполне бесспорна, простирается на все настоящее писание 16 и должна оправдываться фактическими данными человеческой аккуратности. В этом отношении весьма существенно категорическое указание самого Тайнозрителя (X, 3–4) о том, что когда другой Ангел воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими: «и когда семь громов проговорили голосами своими, тогда я хотел писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: «Сокрой, что говорили семь громов, и не пиши сего“» (κα τε κραξεν λ λησαν α πτ βροντα τ ς αυτ ν φων ς. κα τε λ λησαν α πτ βροντα μελλον γρ φειν. |
| Вот что сегодня происходит во Франции. Вымирание французов и засилье мигрантов – несопоставимо с тем злом, которое реализуется в результате конституционной санкции на убийство! Во Франции отрекаются от Бога. В России с советских времен в здравоохранении прописано право на медицинские процедуры, в том числе на аборт. Мы страдаем, кусаем локти и ногти. А что произошло во Франции? Они с большой радостью внесли право на аборт в основной закон Французского государства. Но мы должны помнить слова Спасителя: «Думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13:2-5). Поэтому нам необходимо на законодательном уровне запретить аборты. Заметим, что половые извращения, поощряемые на Западе, и убийства детей – связаны друг с другом. Как? И то, и другое служит средством разрушения человеческой природы, происходит дегуманизация или лучше сказать – идёт расчеловечивание. Природа человека имеет Богом данные качества, которые уничтожаются через легализацию половых извращений и убийства детей. Дорога в ад открыта. Во Франции всё-таки демократический, а не тиранический строй. Было плохо, если бы в какой-либо стране к власти пришёл тиран и сказал, что будет так, как я скажу. И все слушались бы. Но ещё хуже, когда множество людей поддерживает античеловеческие законы. Репрессии 1937 года были ужасны, но мы не можем сказать, что советские люди поддерживали расстрелы. Ничего подобного! В этом свете вспоминается одна история: в 1930 году было опубликовано так называемое интервью митрополита Сергия (Страгородского), будущего Патриарха Московского и всея Руси, в котором он говорил, что, де, в Советской России нет никаких преследований православных, церкви открыты, и все живут счастливо. Прямая и гнусная ложь! |
| Все богосыновние привилегии не имеют характера юридического и не имеют вида внешнего достоинства, – все они опираются на внутреннюю реальность богосыновства и переступаюсь границы субъективной призрачности единственно фактическою силою своего содержания 697 . Отеческое отношение Бога к человеку, являясь в учении Христа, с одной стороны, совершенно интимным, открывается, с другой стороны, с характером универсальности. Интимность евангельского богосыновства разрывает ветхозаветную ограниченность богоизбранности и небесного благоволения. В религиозном евангельском опыте богосыновство бесконечно углубляется внутрь личности и переступает за те внешне-исторические границы, в которых осуществляется богоизбранничество; реальностью своего блага и фактическою абсолютностью оно возносится выше каких бы то ни было целей видимого помазанничества и ставится вне всякой мыслимой нужды во внешней санкции. Однако это не природная универсальность, и Евангелие ошибочно комментируется в терминах стоической философии. По Евангелию Бог есть Отец не потому, что Он творец всего и промыслитель. «Смотрите – птицы небесные ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их» 698 . Богом все сотворено и Он промышляет о самых малых птицах, но Он не называется их отцом, Он только отец людей: Отец ваш небесный питает их. Равным образом и люди не являются сынами Божиими уже по природе: не все люди – фактически сыны Божии. «Не заботьтесь, говоря: что нам есть? или что пить? или во что одеться? – потому что всего этого язычники ищут и потому что Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» 699 . Бог есть Бог язычников, но Он – отец только некоторых избранников. Его промышление о людях настолько универсально, что Он согревает солнечными лучами злых и добрых и дождит на праведных и неправедных? сынами же Его становятся те, которые имеют в себе Его всеобъемлющую любовь 700 . Даже прямо называется разряд лиц, для которых Бог не отец 701 . Все люди не являются фактически сынами Божиими, но это не потому, чтобы отеческое отношение Бога ограничивалось одним избранным народом, как думали евреи, а потому, что оно не имеет натуральных основ. |
| ______________________ Всеми решительно слова Бога Адаму и Еве считаются основанием брака, словесною его формулой; но растениям и животным дана такая же; с умилением цитирую: " И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер и было утро день пятый " . Быт. I. Таким образом, что основан брак у животных - в этом никакого нет сомнения; или для человека и его брака мы должны выбрать другое основание, нежели Книга Бытия и благословение Божие; но тогда он потеряет религиозную санкцию. Второй вопрос, есть ли у животных брак, т. е. чувствуют ли они связанность, парами или иначе, верность и ревность? История с лебедями, рассказанная г. Энгельгардтом (см. т. I, стр. 85 и след.), устраняет вопрос о связанности. Пример ревности, и горя, и страха я раз наблюдал у петуха, у которого красавец-петух с соседнего двора отбил его маленькое стадо. Нахал водворился в его семье и водил за собою беспечных изменниц. Это было в саду; и вот я видел, по забору, издали, плетется робкий, испуганный старый петух: но куда бы новый куриц ни повел - старый следует за ними. Поразительно, что, когда я раз рассказал это едва ли счастливому мужу, я увидел, что он сжался, жалко и грустно, как тот петух, почувствовав родство свое с ним. Вообще у животных брак есть, так как семья во всяком случае есть; животные вовсе живут не так, что вот бежит-бежит по лесу, увидел самку - и совокупился. Такой человекообразной проституции у животных нет. Наблюдателей смущает, что у них нет едино-женства: но у голубей и у лебедей оно есть, а у рогатого скота есть полигамия. По-видимому, человеку, как микрокосму, даны в отражении все виды животной семьи: от лебединой моногамии, с беззаветной их верностью, до поли-гамии копытных (евреи, китайцы, турки). Теперь, чтобы покончить эту необыкновенно важную сторону вопроса, я замечу, что при чтении Мишны я остановился, пораженный некоторыми подробностями библейского храмоустроения: " Четыре печати было в Храме, и на них написано: Телец (эгел), Овен (захар), Козленок (геди) и хоте (слово неизвестного смысла). |
| Вывод автора: «это одна из тех точек, в которых мы, чрез наслоения предания, пробиваемся к …основному ядру» ответа Спасителя. Нет власти не от Бога Затем епископ Кассиан переходит к посланиям апостола Павла. Автор цитирует послание к Римлянам (13: 1-7) «в русском синодальном переводе (с немногими исправлениями по греческому подлиннику)»: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее; ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божьи служители, сим самым постоянно занятые. Отдавайте всякому должное: кому оброк — оброк, кому подать — подать; кому страх — страх, кому честь — честь». В этих словах апостола Павла христианская оценка государственной власти возносит ее на очень большую высоту… Не подлежит сомнению, что апостол Павел видит в государственной власти великую положительную силу, стоящую на страже добра (ст. 3—5). Он ограждает ее санкциями (ст. 2) и возводит ее к божественному установлению…» Автор продолжает разбор текста. Он предполагает субъективные и конкретно-исторические мотивы в данном апостолом Павлом высоком статусе государственной власти: Послание к Римлянам «было написано во время третьего путешествия апостола Павла, падающего на период первых лет правления Нерона, когда римская государственная власть, в руках мудрых и достойных советников кесаря, стояла на достаточной высоте. Но были, вероятно, и особые основания, которые могли заставлять апостола Павла внушать своим римским читателям уважение к государственной власти. В эту раннюю эпоху имперская полиция еще не проводила ясного различия между христианами и иудеями. Иудеи представляли собою элемент общественно беспокойный… Брожение вызвало со стороны римской полиции репрессивные меры. Иудеи были высланы из Рима… Естественно, что в этих условиях безопасность общины заставляла апостола Павла требовать от ее членов лояльности по отношению к носителям власти…» |
|
|
