| Отметив, что первый союз обителей окончился вместе с разорением Рыльской обители во время падения Болгарского царства в конце XIV или в начале XV века, архимандрит Леонид так оценивает значение договора от 1466 года: «Долго ли продолжалось условленное этим актом вторичное соединение обоих монастырей под общим управлением, нам неизвестно, но и доныне, при совершенной независимости сих монастырей одного от другого, память их двукратного соединения означается сохранением духовного и дружелюбного общения между братством обоих монастырей»28.Что же касается самой грамоты от 1466 года, то по мнению современного болгарского исследователя, договор был составлен и заключен на Афоне, в Пантелеймоновском монастыре, с которым у братьев Иоасафа, Давида, Феофана были какие-то более ранние связи. О том, что договор был заключен на Афоне, можно судить как по отдельным выражениям, так и по упоминанию имён проигуменов, старцев и других представителей монастырского управления, несомненно, принадлежавших к более многочисленному братству монастыря, каким в то время мог быть Пантелеймоновский монастырь (и не мог быть Рыльский монастырь)29. Договор между Свято-Пантелеймоновским и Рыльским монастырями представляет собой важное свидетельство о достигнутом единении между православными славянами Балканского полуострова: болгарами и сербами с одной стороны, и русскими Пантелеймоновского монастыря и Византией, с другой,— против наступавшего в XIV–XV вв. ислама. Возобновление связей с Россией. В 1453 году пал Константинополь, а в 1459 году турки лишили независимости Сербию. Афон также был подчинён туркам, и для него наступили тяжёлые времена, хотя он и добился у турецкого султана некоторой автономии. В эти же годы восстановилась, наконец, связь Пантелеймоновского монастыря с Россией. Так, имеется известие о том, что в 1497 г. Паисий, игумен монастыря святого Пантелеймона, с тремя старцами был в Москве у Великого князя Ивана III. К сожалению, статейные списки Посольского приказа по сношениям с Востоком за XV столетие утрачены, но в списках, сохранившихся с 1509 года, сразу прослеживаются живые русско-афонские связи, из чего можно сделать вывод о том, что они существовали и до этого года30. |
| Отметив, что первый союз обителей окончился вместе с разорением Рыльской обители во время падения Болгарского царства в конце XIV или в начале XV века, архимандрит Леонид так оценивает значение договора от 1466 года: «Долго ли продолжалось условленное этим актом вторичное соединение обоих монастырей под общим управлением, нам неизвестно, но и доныне, при совершенной независимости сих монастырей одного от другого, память их двукратного соединения означается сохранением духовного и дружелюбного общения между братством обоих монастырей» 77 . Что же касается самой грамоты от 1466 года, то по мнению современного болгарского исследователя, договор был составлен и заключен на Афоне, в Пантелеимоновском монастыре, с которым у братьев Иоасафа, Давида, Феофана были какие-то более ранние связи. О том, что договор был заключен на Афоне, можно судить как по отдельным выражениям, так и по упоминанию имен проигуменов, старцев и других представителей монастырского управления, несомненно принадлежавших к более многочисленному братству монастыря, каким в то время мог быть Пантелеимоновский монастырь (и не мог быть Рыльский монастырь) 78 . Договор между Свято-Пантелеимоновским и Рыльским монастырями представляет собой важное свидетельство о достигнутом единении между православными славянами Балканского полуострова: болгарами и сербами с одной стороны, и русскими Пантелеимоновского монастыря и Византией, с другой,– против наступавшего в XIV–XV вв. ислама . Возобновление связей с Россией. В 1453 году пал Константинополь, а в 1459 году турки лишили независимости Сербию. Афон также был подчинен туркам, и для него наступили тяжелые времена, хотя он и добился у турецкого султана некоторой автономии. В эти же годы восстановилась наконец связь Пантелеимоновского монастыря с Россией. Так, имеется известие о том, что в 1497 г. Па-исий, игумен монастыря святого Пантелеймона, с тремя старцами был в Москве у Великого князя Ивана III. К сожалению, статейные списки Посольского приказа по сношениям с Востоком за XV столетие утрачены, но в списках, сохранившихся с 1509 года, сразу прослеживаются живые русско-афонские связи, из чего можно сделать вывод о том, что они существовали и до этого года 79 . |
| XV в. (Музей при ц. Богородицы Евангелистрии, о-в Тинос),- на створках фигуры великомученников Георгия и Димитрия Солунского, попирающих змея и скорпиона; образ 1632 г. (монастырь Хиландар) - ориентирован на памятники раннего XIV в.; икона XVII в. (монастырь Эсфигмен). Многочисленны произведения с парными изображениями великомученников Георгия и Димитрия Солунского или с изображением неск. св. воинов (икона 1515-1538 гг. с Георгием, Димитрием Солунским и Феодором из Протата), иконы Димитрия Солунского и Нестора, попирающих соответственно царя Калояна и гладиатора Лия (икона XIX в. из представительства Иверского монастыря в Карее на Афоне). Среди копирующих палеологовские образцы изображений святого в поствизант. монументальной живописи - росписи кафоликонов монастырей Кутлумуш (1540) и Ставроникита на Афоне (1546, Феофан Критский); ц. Панагии Влахернитиссы в Берате, Албания (кон. XVI в.),; парекклисиона Панагии Горгоэпикоос в монастыре Дохиар на Афоне (1744) и др. А. А. Лукашевич Гимнография вмч. Димитрия Солунского. (Статья из т. XV «Православной Энциклопедии», Москва. 2007 г. В иерусалимском Лекционарии V-VII вв., сохранившемся в груз. переводе (Tarchnischvili. Grand Lectionnaire. T. 1. [Pars. 2]. P. 37), память Димитрия Солунского отмечается 13 февр., последование не приводится. В константинопольском Типиконе Великой ц. IX-XI вв. память Димитрия Солунского стоит под 26 окт. (Mateos. Typicon. T. 1. P. 78-80); службу предписано совершать в мартириуме в его честь; литургийное последование включает тропарь 3-го гласа), прокимен 4-го гласа из Пс 15, апостольское чтение 2 Тим 2. 1-10, аллилуиарий со стихом из Пс 96, евангельское чтение Ин 15. 17 - 16. 2, причастен Пс 32. 1. По Студийско-Алексиевскому Типикону 1034 г. (Пентковский. Типикон. С. 291), отражающему наиболее раннюю из сохранившихся редакций студийского Синаксаря, на память Димитрия Солунского 26 окт. совершается праздничная служба: на вечерне на «Господи, воззвах» поются стихиры Димитрия Солунского на 6; на утрене - «Бог Господь» с тропарем 3-го гласа Велиа обрэте въ бедахъ (этот тропарь содержится в последовании Димитрия Солунского во всех редакциях Студийского и Иерусалимского уставов), канон Октоиха соединен с 2 канонами Димитрия Солунского. |
| Хотя толкования Великого канона известны достаточно давно, фундаментальная работа об этом замечательном произведении византийской духовной поэзии появилась лишь недавно Из упоминающихся в литературе толкований на Великий канон преподобного Андрея отметим составленный в начале XIII в. комментарий Акакия Савваита, рукопись (рубежа XIV–XV в., ГИМ) Великого канона с пространным толкованием неизвестного автора. Хотя канон не надписан там именем Андрея, но в толковании говорится, что именно святой Андрей творец его; толкование 103 стиха начинается так: «Эта лествица, говорит творец тропарей, благоговейный Андрей, изображает нам действенное восхождение». В толковании другого тропаря Андрей Критский назван писателем сего канона и там же замечено, что «святой отец наш Андрей, по месту рождения называемый иерусалимлянином и, по священноначальству на острове Крите, критянином» На Руси преподобный Андрей Критский, Иерусалимлянин, был известен и почитался уже в самые ранние годы: первое упоминание о нем содержится в месяцеслове Мстиславова Евангелия (конец XI – начало XII в.). В Минее XII в. содержится служба преподобному Андрею. В нестишный Пролог, переведенный в первой половине XII в., включены под 4 июля память святого Андрея без жития, а под 4 июня – краткое житие святого (древнейший список XIII в.). В 1-й половине XIV в. краткое житие святого Андрея Критского вновь было переведено (по-видимому, сербскими монахами на Афоне) в составе Стишного Пролога. Кроме основного праздника 4 июля в ряде календарей память святого Андрея указывается под другими датами (по более древней византийской традиции): 29 апреля (в Апостоле конца XIII в.; Хлудовское собрание, ГИМ) и 4 июня (Румянцевский Обиход; первая половина XIV в., РГБ). Гимнографические произведения и Слова преподобного Андрея Критского в русской письменности XI–XVII вв. были распространены очень широко. Имя Андрея Критского упоминается в «Повести о взятии Царьграда турками в 1453 году» (сочинении второй половины XV в., приписываемом Нестору Искандеру), вошедшей в состав Воскресенской летописи. Здесь при описании достопримечательностей Константинополя, связанных со строительной деятельностью Юстиниана и Феодосия II, делается ссылка на авторитет преподобного: «И тако наполниша град преславными и дивными вещами, имиже и блаженный Андрей Критцкий удивися, рече: Воистину град сей выше слова и разума» [ПСРЛ, т. 8]. Святого Андрея особо почитали в княжеской среде: видимо, он являлся небесным покровителем святого благоверного князя Андрея Боголюбского, а также Андрея, сына св. Александра Невского 21]. |
| Хотя толкования Великого канона известны достаточно давно, фундаментальная работа об этом замечательном произведении византийской духовной поэзии появилась лишь недавно 20 . Из упоминающихся в литературе толкований на Великий канон преподобного Андрея отметим составленный начале XIII в. комментарий Акакия Савваита, рукопись (рубежа XIV–XV в., ГИМ) Великого канона с пространным толкованием неизвестного автора. Хотя канон не надписан там именем Андрея, но в толковании говорится, что именно святой Андрей творец его; толкование 103 стиха начинается так: «Эта лествица, говорит творец тропарей, благоговейный Андрей, изображает нам действенное восхождение». В толковании другого тропаря Андрей Критский назван писателем сего канона и там же замечено, что «святой отец наш Андрей, по месту рождения называемый иерусалимлянином и, по священноначальству на острове Крите, критянином» 25 . На Руси преподобный Андрей Критский, Иерусалимлянин, был известен и почитался уже в самые ранние годы: первое упоминание о нем содержится в месяцеслове Мстиславова Евангелия (конец XI – начало XII в.). В Минее XII в. содержится служба преподобному Андрею. В нестишный Пролог, переведенный в первой половине XII в., включены под 4 июля память святого Андрея без жития, а под 4 июня – краткое житие святого (древнейший список XIII в.). В 1-й половине XIV в. краткое житие святого Андрея Критского вновь было переведено (по-видимому, сербскими монахами на Афоне) в составе Стишного Пролога. Кроме основного праздника 4 июля в ряде календарей память святого Андрея указывается под другими датами (по более древней византийской традиции): 29 апреля (в Апостоле конца XIII в.; Хлудовское собрание, ГИМ) и 4 июня (Румянцевский Обиход; первая половина XIV в., РГБ). Гимнографические произведения и Слова преподобного Андрея Критского в русской письменности XI–XVII вв. были распространены очень широко. Имя Андрея Критского упоминается в «Повести о взятии Царьграда турками в 1453 году» (сочинении второй половины XV b., приписываемом Нестору Искандеру), вошедшей в состав Воскресенской летописи. Здесь при описании достопримечательностей Константинополя, связанных со строительной деятельностью Юстиниана и Феодосия II, делается ссылка на авторитет преподобного: «И тако наполниша град преславными и дивными вещами, имиже и блаженный Андрей Критцкий удивися, рече: Воистину град сей выше слова и разума» [ПСРЛ, т. 8]. Святого Андрея особо почитали в княжеской среде: видимо, он являлся небесным покровителем святого благоверного князя Андрея Боголюбского, а также Андрея, сына св. Александра Невского 20, 21 . |
| Д. М. отличается богатством гимнографического состава и включает службы равноапостольным Константину (Кириллу) и Мефодию (последнюю - с каноном Константина , еп. Преславского), сокращенные службы перенесению мощей Климента, папы Римского, и болг. царю Петру (эти службы, кроме 1-й, представлены в южнослав. традиции единичными списками), прп. Иоанну Рильскому (с переводным каноном Георгия Скилицы и особой редакцией проложного Жития святого ( Иванов. 1931. С. 365)), прп. Параскеве (Петке) Тырновской, а также песнопения мч. Михаилу воину . Службы слав. первоучителям находились на листах из б-ки Пантелеимонова мон-ря ( Александров А. И. Служба святым славянским апостолам Кириллу и Мефодию в болг. списке XIV в.//РФВ. 1893. Т. 29. 2. С. 193-207). Мнение, что Д. М. восходит к восточнослав. оригиналу (Мошин В. А. О периодизации русско-южнослав. лит. связей X-XV вв.//ТОДРЛ. 1963. Т. 19. С. 79; Miklas H. Kyrillomethodianisches und nachkyrillomethodianisches Erbe im ersten ostslavischen Einfluss auf die südslavische Literatur//Symposium Methodianum: Beitr. der Intern. Tagung in Regensburg zum Gedanken an den 1100. Todestag des hl. Method. Neuried, 1988. S. 458), не имеет достаточных оснований, хотя ряд включенных в нее служб содержит краткие Жития в редакции Пролога Константина , еп. Мокисийского, входящего в число древнерус. переводов домонг. времени. Месяцеслов Д. М. под 26 нояб. содержит память освящения ц. св. Георгия (без указания места события), но это не может считаться надежным признаком «1-го восточнославянского влияния» XII-XIII вв. (см. ст.: Древнерусские (восточнославянские) влияния на южнославянскую книжность, а также: Йовчева М. «Руските» памети Евангелие и Охридски Апостол//Нсть оученикъ надъ оучителемъ своимъ: Сб. в чест на И. Добрев. София, 2005. С. 220-237; Лосева О. В. Рус. месяцесловы XI-XIV вв. М., 2001. С. 95-98). Месяцеслов Д. М., расположенный частями между службами, отличается сложностью состава и, судя по неоднократным повторам памятей, восходит к неск. источникам, один из к-рых по крайней мере близок зап. мартирологам ( Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 131; Лосева. Рус. месяцесловы. С. 69-75). |
| XV-XVI в.). В кон. XV-XVI в. в связи с образованием плацдарма эти церкви, а вместе и топоним встречаются редко, но память о них сохраняется. С появлением Китай-города аналогичный топоним применяют для обозначения ряда церквей за новым рвом. В одном и том же описании пожара 1547 г. названы церкви: на «кремлевском» (Алевизовом) рву, на рву Китайгородском; Рождественский мон-рь (без указания «на рву»). На рву возле Кремля описаны также уцелевшие от пожара церкви Рождества Пресв. Богородицы и Рождества Христова в «граде» (т. е. в Китай-городе). Летописи используют традиц. топоним «ров» для части будущей Красной площади, за юго-вост. участком стены Кремля, где ров, видимо, существовал со 2-й пол. XIV в. Этот ров фиксирует топонимическая привязка к нему церквей со 2-й пол. XV в., сохраненная после строительства укреплений кон. XV - нач. XVI в. и превратившаяся в XVI-XVII вв. в устойчивый термин параллельно поздним названиям района (Пожар, Торг). Особенности сложения сакральной топографии средневековой М. I. Плотность храмового строительства - характерная особенность застройки города в XVII в., непривычная для позднейшей московской реальности. Ее демонстрируют, напр., уцелевшие от сносов 20-30-х гг. XX в. церкви в Черниговском пер. в Замоскворечье во имя Черниговских чудотворцев и в честь Усекновения главы св. Иоанна Предтечи. Считающиеся уникальными для М., подобные парные храмовые ансамбли сохранились в Суздале и являются характерной особенностью этого города. Однако сосредоточение храмов в непосредственной близости друг от друга - типичная черта средневек. городов вообще и в большой степени столицы. В ранних Писцовых книгах М. достаточно часто встречаются примеры существования на одном церковном участке 2 храмов, каменного и деревянного. Несмотря на то что составители городских описей 1629 г. охватили только ту часть Белого города, к-рая пострадала от пожара 10 апр. 1629 г. (район Чертолья, Арбата, Б. Никитской и Тверской улиц), даже по этому фрагменту можно твердо установить, что здесь зафиксирована неизвестная нам исчезающая уже к сер. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВКЛАДНЫЕ КНИГИ разновидность документов, велись в крупных рус. мон-рях и нек-рых соборах в сер. XVI - нач. XX в. Наряду с синодиками , обиходниками , кормовыми, приходо-расходными книгами В. к. содержали сведения о вкладах, вкладчиках, условиях, на к-рых сделан вклад, и иногда - информацию по истории мон-ря, сведения о хранящихся в нем святынях и т. п. В архивах и рукописных собраниях России выявлено неск. десятков В. к., большая часть списков относится к XVII-XVIII вв. Название «вкладные книги» появляется в источниках на рубеже XVI-XVII вв., ранее данный тип документов назывался «даяльными», «данными», «дачными» или «казенными» книгами. Вкладная книга серпуховского высоцкого в честь Зачатия Пресв. Богородицы мон-ря. 1648 г. (СИХМ. Инв. N 1673. Л. 11) Вкладная книга серпуховского высоцкого в честь Зачатия Пресв. Богородицы мон-ря. 1648 г. (СИХМ. Инв. N 1673. Л. 11) Самым ранним видом церковных документов, в к-ром систематически фиксировались имена вкладчиков, а иногда и суммы вкладов, являются синодики. Мон-ри, получавшие большое количество вкладов, по-видимому, делали усилия по упорядочению сведений о вкладчиках. Известно, что в 20-х гг. XVI в. в Троице-Сергиевом мон-ре одновременно велись 2 синодика, что предполагает определенную классификацию вкладчиков (по-видимому, в зависимости от суммы вклада и следовательно способа поминовения) (АРГ, 1505-1526 гг. 263. С. 267-268). Синодики обители кон. XVI в. имеют значительное число данных о вкладах, поступивших начиная с рубежа XIV-XV вв. (см., напр., РГБ. Ф. 304/I. 40-42), далеко не все они были зафиксированы во В. к. мон-ря в XVII в. Однако практика записи вкладов в синодиках имела много неудобств, поскольку из-за частого употребления рукописи быстро приходили в негодность, кроме того, из них необходимо было вычеркивать имена лиц, записанных для поминания на конкретный срок, а оставшиеся имена переписывать. Ранним и важным источником сведений о вкладчиках являются также кормовые книги, к-рые представляют собой организованные по календарному принципу указатели поминания вкладчиков на год. Кормовые книги содержат имена людей, в память о к-рых должны были ставиться праздничные трапезы для братии («кормы»), приводятся также сведения о суммах вкладов, указание на место погребения вкладчика, а также перечни блюд и напитков, подававшихся во время «больших, середних и меньших кормов». |
| Необходимо осознавать, что почитание преп. Исаака Сирина в Византии и на Руси, начавшись, скорее всего, с появления его творений, продолжается уже многие столетия. Первый греческий перевод его писаний был осуществлён в Лавре Саввы Освященного на рубеже VIII – IX вв. Впоследствии, встречаем цитирование слов преп. Исаака у таких отцов, как сщмч. Петр Дамаскин , затем у преп. Григория Синаита , преп. Каллиста, свт. Григория Паламы , преп. Никодима Святогорца и др. В славянский мир творения этого богомудрого отца начинают проникать с XII в. через переводимые в это время на славянский язык Пандекты Никона Черногорца. На Руси активное почитание преп. Исаака началось в конце XIV – начале XVI вв., на что повлиял преп. Нил Сорский , приводивший преп. Исаака в своём «Уставе». В это же время начинает фиксироваться и литургическое поминовение преп. Исаака в святцах и месяцесловах. С. Спасский указывает несколько рукописей Иерусалимского устава XV – XVI вв., где в святцах имеется поминовение св. Исаака Сирина , епископа Ниневии: днями его памяти отмечены 17 января, 28 января и 28 декабря 10 . В некоторых афонских рукописях – 28 сентября. Однако, со временем в Греческой Церкви празднование памяти преп. Исаака в этот день прекратилось, что было причиной для скорби известного афонского старца, преп. Паисия Святогорца . Его рачением литургическая память преп. Исаака была восстановлена на Святой Горе Афон: в его каливе в этот день всенощное бдение совершалось непременно 11 . Итак, как мы сказали, почитание преп. Исаака Сирина в Византии и на Руси началось с момента появления его творений, однако формального акта канонизации ни там, ни здесь не было. На этот счёт следует заметить, что таковая ситуация с преп. Исааком не является исключением: есть множество древних святых, досье канонизации которых отсутствует. Как справедливо замечает А. Муравьев: «Можно сказать без преувеличения, что судьбу сочинений мар Исхака решили переводы, прежде всего, перевод греческий, выполненный иноками обители св. Саввы Освященного Патрикием и Авраамием» 12 . Важно отметить, что этот перевод был сделан с самых древних именно православных (мелькитских) рукописей VIII в. 13 Пирар вслед за Броком называет ряд других православных (мелькитских) рукописей, с которых берёт своё начало греческая традиция 14 : Parisinus syr. 378, Sinaiticus syr. 42, Vat. syr. 125, Sinaiticus syr. 14 15 . Поэтому почитание Исаака Сирина в православном мире как православного отца даже не столько законно, сколько исконно. А вот в западном мире произошла совсем иная ситуация: там «судьбу» преп. Исаака решило издание П. Беджана. Изданная им несторианская рукопись XIII в. Mardin/Scher 46 по факту знакомила западный мир с Исааком – несторианским писателем. |
| и Заметки, LXVIII, стр. 409). В Болгарии св. Параскева называется Терновской, в Сербии – Сербской (Сырку, ibid.), в наших южно-русских месяцесловах она известна также под именем Терновской или Терновки, в отличие от другой Параскевы, память которой 28 окт. С именем последней связывается в нашей и юго-славянской старинной литературе ряд легендарных сказаний, а в простом народе до настоящего времени хранится много различных суеверий, приуроченных ко дню её памяти (См. А. Н. Веселовского: «Опыты по истории развития христ. легенды», Журнал М. Н. Пр. т. 88; Калинского Церковно-народный календарь, 1887 г. стр. 38, 44 и сл.). 1 и 4 Св. Иоанн Златоуст . – Имя святителя Иоанна Златоустого в древнерусской книжной словесности было синонимом – и великого отца церкви, и златословесного пастыря, церковного витии и учителя; его творения, подлинные и выдаваемые под его именем – и отдельными книгами и в многочисленнейших отрывках и извлечениях, – были самыми распространенными и прямо – общеизвестными до такой степени, что едва ли можно встретить хотя один сборник, смешанного содержания, в котором не было бы статей с именем Златоуста. Поэтому, и рассказы о его жизни пользовались такой же общеизвестностью и часто встречаются в древних славяно-русских рукописях, начиная XI–XII вв. Настоящий рассказ и другие, приводимые в Прологе в разные дни года, заимствованы, большею частью, из подробного и обширного жизнеописания его, составленного Георгием, еписк. Александрийским, полный славянский перевод которого известен по рукописям с XIV–XV вв. (Опис. рук. гр. Уварова, арх. Леонида, ч. II, стр. 390; Оп. рук. Рум. Муз., 150, – ср. Кир. библ, 1337 л. 207 об., XVI в.). Из многочисленных древних авторов, излагавших жизнь св. Златоуста, или писавших о нем, наиболее известным в греко-славянской письменности было именно это жизнеописание Златоуста, составленное Георгием: им пользуется Метафраст, из него делают извлечения греческие Прологи и Четьи-Минеи (см. Синодальн. библ. греческие Прологи и Минеи XI в. 361. л. 154 об., 353 л. 235 об., – Описан. греч. рукоп. Син. биб., архим. Владимира), из них заимствуют и наши Прологи (см. Прологи XIII–XIV в Типогр. биб. в Москве 153, 155 и 162, новой нумерации – Новгор. Coф. XIII в. 1324 и др.). – Георгий, архиеп. Александрийский, жил в VII в., в, хотя он уверяет, что внимательно изучал историю жизни св. Иоанна Златоуста по древним авторам, тем не менее у него встречается много анекдотического и недостоверного (его жизнеописание Златоуста и других авторов, писавших о нем см у Sav[?]’я в издании творений св. Иоанна Златоуста , 1612 г., том. 8, ср. Tillemont, Memoires и пр., том 8, р. 2–3 и 547). |
|
|
