| 4 . Зверуго Я. Г. Древний Волковыск. Минск, 1975. 5 . Смирнова Г. П. Опыт классификации керамики древнего Новгорода//МИА.1956. 55. 6 . Лапшин В. А. Керамическая школа домонгольского Суздаля//Древнерусская керамика. М.,1992. 7 . Блажевич Н. В. Керамика Ржищевского комплекса//Древнерусская керамика. М.,1992. 8 . Петрашенко В. А. Керамика IX–XIII вв. Среднего Поднепровья//Древнерусская керамика. М.,1992. 9 . Стрикалов И. Ю. Хронология керамики и культурный слой городища Старой Рязани//Древние памятники Среднего Поочья. Рязань, 1996. 10 . Стрикалов И. Ю. Проблемы хронологии древнерусской керамики XIII в. Старой Рязани и ее округи//Русь в XIII в.: континуитет или разрыв традиций? М., 2000. 11 . Судаков В. В. Отчет об охранных раскопках на территории Кремля и Верхнего посада г. Переяславля Рязанского (совр. Рязань) в 1990 г.//Архив ИА РАН. Р-1. 12 . Чернов С. 3. К хронологии московской керамики XIII–cepeдuhы XV вв.//Московская керамика: новые данные по хронологии. М., 1991. 13 . Цыбин М. В. Юго-восточная окраина Руси во второй половине XIII–XIV вв. (район Среднего Подонья)//Социально-экономическое развитие древних обществ и археология. М.,1987. 14 . Полубояринова М. Д. Керамика городища Слободка//Никольская Т. Н. Городище Слободка XII–XIII вв. М.,1987. 15 . Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XIII–XIV вв. Киев, 1982. 16 . Виногродская Л. И. Некоторые типы керамики черниговско-северской земли второй половины XIII–XIV вв.//Проблемы археологии Южной Руси. Киев, 1990. 17 . Полубояринова М. Д. Древнерусская керамика Болгара//Древнерусская керамика. М.,1992. 18 . Даркевич В. П. Усадьбы XVII вв. Старой Рязани//РА. 1994. 1. 19 . Коваль В. Ю. Керамика Ростиславля Рязанского: вопросы хронологии//Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Вып. 9. М., 1996. 20 . Коваль В. Ю. К вопросу о хронологических изменениях в орнаментации средневековой русской керамики//Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Вып. 10. М., 2000. Читать далее Источник: Н. И. Троицкий и современные исследования историкокультурного наследия Центральной России: Сб. статей в 2-х т. Т. 1. Археология/А. Н. Бессудное, В. Н. Гурьянов, А. А. Чубур и др., Предисл. А. Н. Наумова; Под ред. А. Н. Наумова.— Тула: Гос. музей-заповедник «Куликово поле», 2002.— 292 с.: ил. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Камкин, В. Я. Дерягин и др.). Н. А. Горская исследовала грамоты кабального найма XVII в.- жилые записи. Вопрос о древнейших новгородских частных актах рассматривался в работах Валка, М. Н. Тихомирова, Янина, Алексеева, М. Б. Свердлова, В. Ф. Андреева, Каштанова, Панеяха. Андреев изучал весь комплекс новгородских частных актов XII-XV вв. Л. М. Марасинова обнаружила в ЦГАДА ряд неизвестных ранее псковских частных актов XIV-XV вв., дошедших в списках XVII в. Формуляр и происхождение духовных грамот XIV-XV вв. исследовал Семенченко. Поземельные частные акты (данные, купчие, меновные и др.) широко использовали в общеисторических трудах Веселовский, Копанёв, Зимин, Алексеев, Ивина, М. С. Черкасова. Анализ разновидностей актовых источников по истории черносошного землевладения в XIV-XVI вв. представлен в монографии Покровского (1973). Акты архива Троице-Сергиева монастыря кон. XVI - 1-й пол. XVII в. исследовала Л. А. Кириченко (2006). Анализ отдельных разновидностей поземельных частных актов содержится в трудах Алексеева и Ивиной. Язык и формуляр частных актов XVI-XVII вв. изучали также лингвисты (С. С. Волков, Дерягин и др.). Все больше внимания стало уделяться частным актам и записным книгам XVIII в. (Г. Д. Капустина, С. М. Троицкий, М. Ф. Прохоров, Н. В. Козлова, Н. В. Середа), уставным грамотам периода крестьянской реформы 2-й пол. XIX в. (Б. Г. Литвак и др.). Исследовалась и традиц. проблема Д.- выявление фальсифицированных актов (Зимин, Янин, Щапов, Корецкий, Н. Калистратов, Введенский). Изучались разного рода сборники актов: кабальные книги-регистры (Каменцева, Панеях), монастырские копийные книги (Черепнин, Каштанов, Ивина, Б. М. Клосс, А. А. Амосов и др.), митрополичий формулярник XVI в. (изд. и откомментирован А. И. Плигузовым и Семенченко). Вводились в научный оборот описи монастырских архивов XVI-XIX вв. (Амосов, Тутова, Антонов и др.). Составлялись перечни грамот по разновидностям (таможенные, жалованные, наместничьи уставные, полные и докладные и т. п.), по фондообразователям, по географическому признаку (А. |
| Стремена арочной формы с прямой подножкой и прямоугольным выступом для ушка (капище 3, рис. 32, 3) могут быть датированы второй половиной XII – первой половиной XIII в. и особенно характерны для областей от Поросья до Волыни (Кирпичников А. Н., 1973, с. 51). Такие стремена были предназначены для тяжеловооруженных всадников. Удила с кольцами (капище 3, сооружение 9, длинные дома 7 и 8, рис. 34, 5; 48, 12; 53, 4; 58, 11) употреблялись длительное время, с IX до XIII в. (Кирпичников А. Н., 1973, с. 19). Аналогии удилам с фигурной ковкой и нарезным орнаментом (длинный дом 8, рис. 36, 16) есть в Новогрудке, Воищине, Изяславле, Поросье в памятниках конца XII–XIII вв. Удила с большими кольцами (диаметром до 7 см), предназначенные для слабоуздых, то есть очень чувствительных лошадей, снабженные железными скрепителями ремней в виде прямоугольных фигурных пластин (сооружение 13, рис. 60, 4), относятся к XII–XIII вв. (Кирпичников А. Н., 1973, с. 17, 31). По форме прямоугольные накладки на уздечку со слегка вогнутыми сторонами и четырьмя заклепками для крепления (сооружение 13, рис. 60, 13) близки ременным наконечникам территориально очень удаленных курганов аскизской культуры в Хакассии, датируемым серединой XIII–XIV вв. (Кызласов И. Л., 1980, с. 158, 19, 17; 1983, с. 66–67). С конским снаряжением связаны скребницы для чистки коней, относящиеся к двум типам: пластинчатая гребенка с отверстием для рукоятки и двумя колечками по краям (сооружение 13, рис. 51, 6) и двухрядная полутрубчатая гребенка с длинной рукояткой (длинный дом 7, рис. 58, 7). Такие скребницы были распространены в XI–XIII вв. (Кирпичников А. Н., 1973, с. 84). Часто встречаются в древнерусских памятниках и замки от конских пут (капище 1, сооружение 14, рис. 51, 1). Орудия труда принадлежат к типам, имевшим повсеместное распространение с X до XIII–XIV вв. К ним относятся ножи (их особенно много на капище 3, встречены они и в других сооружениях), ножницы пружинные (капище 2, сооружение 9) и шарнирные (капище 2, рис. |
| Образец письма болоргир. Чашоц. 1286 г. (Матен. 979). Образец письма болоргир. Чашоц. 1286 г. (Матен. 979). Об облике и размерах древнейших рукописей можно судить по уникальному пятичастному окладу из слоновой кости Эчмиадзинского Евангелия (Матен. 2374; 36,5 ´ 29,5 см), к-рый датируется 1-й пол. VI в. По стилю и иконографии рельефы оклада характерны для раннехрист. памятников. Рукописи V-X вв. в большинстве своем лишены иллюстраций, но благодаря сочетанию шрифтов разного размера и цвета приобретают художественный характер (Маштоц (Матен. 1001, IX-X вв.), Чашоц (Матен. 985, IX-X вв.). Рукописи, особенно Четвероевангелия, часто иллюстрировались. Существовали руководства по технике миниатюрной живописи, многочисленные рецепты красок и чернил. Краски разводили водой, в конце работы полировали или покрывали воском для блеска, как золото. До XIII в. применяли листовое золото, позже наряду с листовым твореное. Иллюстрированные рукописи имеют неск. основных групп и этапов развития: до XI в.; школы Вел. и М. А. XI-XII вв.; Киликийской А. XII-XIV вв.; школы Бардзр-Айка, Ани, Арцаха, Гладзора, Татева, Васпуракана с XIII в.; после XIII в. в колониях арм. диаспоры в Италии, Крыму, Персии, К-поле, Тбилиси. Поклонение волхвов. Миниатюра из Эчмиадзинского Евангелия. VI–VII вв. (Матен. 2374) Поклонение волхвов. Миниатюра из Эчмиадзинского Евангелия. VI–VII вв. (Матен. 2374) Иллюминирование Евангелий практикуется, видимо, со времени их перевода на арм. язык в V в. Наиболее ранними являются подшитые к Эчмиадзинскому Евангелию 4 миниатюры VI-VII вв.: Благовестие Захарии, Благовещение, Поклонение волхвов и Крещение. Как одни из первых книжных иллюстраций евангельского текста, отмеченные своеобразием экспрессивного художественного языка и высокими живописными качествами, они имеют важное значение для истории раннехрист. искусства. Целиком иллюстрированные рукописи сохранились с IX в., когда происходило становление системы художественного оформления Евангелия. Живопись рукописей отличается орнаментальным и стилистическим разнообразием и применением золота. |
| Имеет глубокие исторические связи с рус. Н. На территории Вост. Европы было обнаружено более 200 тыс. куфических дирхемов, гл. обр. среднеазиат. чекана, массовое поступление к-рых шло в Х в. по волжско-днепровскому торговому пути ( Гайдуков, Калинин. 2012). Подражания этим дирхемам, по-видимому, составили 1-й этап древнерус. денежного производства. Еще теснее связано с рус. Н. монетное обращение Золотой Орды, серебряные дирхемы и данги к-рой в XIII-XV вв. имели свободное хождение на Руси. Поскольку владения Джучидов и среднеазиат. династий от Тахиридов до Шейбанидов и проч. в разное время входили в состав России, то наибольший вклад в изучение монет этих регионов внесли российские ученые. Родоначальником научной систематизации мусульм. монет и Н. Золотой Орды считается акад. Х. Д. Френ, директор Азиатского музея С.-Петербургской АН (ныне Ин-т восточных рукописей РАН) и создатель его нумизматической коллекции (ныне в ГЭ). Его последователями были В. Г. Тизенгаузен и А. К. Марков. В советское время наибольший вклад в развитие Н. Джучидов внесли С. А. Янина, Г. А. Фёдоров-Давыдов, М. Б. Северова и др., среднеазиат. Н.- М. Е. Массон, автор лекционного курса «Нумизматика Средней Азии» (ЛГУ), Е. А. Давидович, Б. Д. Кочнев и др. В настоящее время оба направления со своими методиками, источниками, кругом проблем и задач становятся полноценными дисциплинами восточной Н. Среднеазиатская ислам. Н. изучает монеты и денежное обращение Хорезма, Мавераннахра, Сев. Хорасана и др. регионов, приблизительно совпадающих с границами бывш. советских республик Ср. Азии. Ее подразделами являются Н. Тахиридов и Саманидов (IX-X вв.), Караханидов (X-XIII вв.), хорезмшахов (XII-XIII вв.), Чагатаидов (XIII-XIV вв.), Тимуридов (XIV-XVI вв.), Шейбанидов (XVI в.), Джанидов (XVII-XVIII вв.) и др. местных династий до ХХ в. включительно. Позднейшие полунезависимые гос-ва в этом регионе, вошедшем в состав Российской империи в кон. XIX в. (Хивинское ханство, Бухарский эмират, Кокандское ханство), продолжали чеканкой своей монеты традиции средневекового денежного хозяйства. Главным эмиссионным центром, как и в древности, оставалась Бухара, чеканившая золотые тилли, серебряные таньга и медные фулюсы под контролем русского правительства на заключительном этапе. Последние денежные эмиссии Бухарского эмирата были проведены в 1922 г. |
| Со 2-й пол. II тыс. до Р. Х. отмечается проникновение в регион степных народов - здесь найдены как бронзовые предметы, характерные для киммерийской культуры, так и захоронения, свойственные степным племенам. В К.-Ч. открыты памятники кобанской культуры (XII-VII вв.). Территория республики входила в ареал распространения прикубанской культуры - родственной и одновременной кобанской культуре. Здесь находился наиболее мощный очаг металлодобычи прикубанской культуры - верхнекубанский. Есть следы добычи медных руд, выплавки металла и значительное количество бронзовых изделий. Следы производства железа на территории республики обнаружены на Хумаринском городище, на участке VIII-VII вв. до Р. Х. В сер. I тыс. до Р. Х. отмечается проникновение в регион скифских племен, оставивших характерные курганные захоронения. В находках периода позднекобанской культуры (VII-IV вв. до Р. Х.) есть влияние скифской культуры. В сарматское время (III в. до Р. Х.- IV в. по Р. Х.) в предгорных районах К.-Ч. появились поселения аланов и меотов. После гуннского нашествия, с кон. IV в., аланы заняли также горные ущелья. Со 2-й пол. I тыс. по Р. Х. в верховья Кубани и Зеленчуков проникают тюркские племена: болгары (с V в.), хазары (с VII в.), в Х в. здесь появились печенеги и торки (гузы), в XI в.- кипчаки. В VII-IX вв. территория К.-Ч. входила в состав Хазарского каганата, с кон. IX до кон. XIV в.- в состав Аланского гос-ва. Здесь располагались резиденция аланских царей и центр Аланской епархии , были сосредоточены крупные города, проходили караванные пути. В X-XII вв. Аланское гос-во достигло расцвета. Араб. географ Х в. аль- Масуди писал, что аланский царь имел большее влияние, чем др. кавказские правители. Усилению Алании способствовал проходивший через нее Великий шелковый путь. С сер. VII в. из-за арабо-визант. войн торговцы стали использовать маршрут в обход неспокойного Ирана: из Ср. Азии через плато Устюрт и Сев. Прикаспий караваны направлялись в степи Предкавказья и через них по долинам рек Алании (Б. Лаба, Б. Зеленчук, Теберда) к перевалам Санчаро, Клухорский в Абхазию, через порты к-рой попадали в черноморские владения Византии. Алания вела активную внешнюю политику, у нее были политические, военные и династические связи с Византией, Грузией, Абхазией. Тесные отношения установились между Аланией и Русью. Между аланскими и рус. правителями заключались династические браки: рус. князья св. Андрей Юрьевич Боголюбский , сын Владимира Мономаха Ярополк, св. Всеволод (Димитрий) Юрьевич Большое Гнездо были женаты на «ясках» (в рус. летописях аланы называются «асами» («ясами»)). На территории К.-Ч. (в Н. Архызе, на городище Адиюх на окраине Карачаевска) найдено неск. древнерус. крестов-энколпионов, в Аланию эти кресты попали предположительно в XI-XII вв., в период наиболее активного развития русско-аланских отношений. |
| Византийское и южнославянское правовое наследие. С. 117–206. Кроме того, не позднее нач. XV в. на Руси получила известность сокращенная редакция Сербской Кормчей (так называемая Мазуринская Кормчая), составленная, вероятно, в Македонии в сер. XIV в. (Белякова Е. В. Источники Кормчей Ивана Волка Курицына//Древнерусская литература/Источниковедение. Л., 1984. С. 77–78). Пандекты и Тактикон Никона Черногорца имеют на русской почве неодинаковую судьбу. Пандекты были переведены древнерусскими книжниками не позднее XII в.: старший из известных списков — Ярославский музей-заповедник, 15583 – датируется нач. XIII в. и изобилует примерами восточнославянской лексики (Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках//Сб. ОРЯС. СПб., 1874. Т. 12. Кн. 1. LV). Во 2-й пол. XIV в. на Руси получают известность две новые редакции перевода, выполненные южными славянами (Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV–XVII вв. СПб., 1903. С. 4; Словарь книжников и книжности. Вып. 1. С. 292–294). В это же время от южных славян (через Афон) на Русь приходит и Тактикон — в 1397 г. (старший список — РНБ. F. п. I. 41.) (Соболевский. Переводная литература. С. 5, 21). О составе и истории сборника Мерило Праведное (старший список которого, вероятно тверского происхождения,— РГБ. ТСЛ. 15 — датируется 2-й пол. XIV в.) см.: Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде/Происхождение текстов. М.—Л., 1941. С. 88–95; он же. Пособие по изучению Русской Правды. М., 1953. С. 17, 28–29; 49–74; Милов Л. В. К истории древнерусского права XIII–XIV вв.//АЕ 1962. М., 1963; он же. О древнерусском переводе византийского свода законов VIII в. (Эклоги)//История СССР. 1976. 1; Вздорнов Г. И. Из истории искусства русской рукописной книги XIV в.//Древнерусское искусство/Рукописная книга. М., 1972. [Сб. 1]. С. 162–170. «Закон судный людем», сохранившийся в древнерусских рукописях в трех редакциях, относится к числу древнейших славянских юридических памятников, византийским источником которого послужил текст XVII титула Эклоги, приспособленный к условиям христианизируемого славянского общества. |
| А. Н. Крюкова Почитание М. на Руси и у южных славян Ап. Матфей. Фрагмент композиции «Страшный Суд». Роспись Димитриевского собора во Владимире. 1194–1197 гг. Ап. Матфей. Фрагмент композиции «Страшный Суд». Роспись Димитриевского собора во Владимире. 1194–1197 гг. Об особом почитании апостола и евангелиста М. свидетельствует наличие его памяти даже в самом сокращенном варианте древнерус. месяцеслова ( Лосева О. В. Русские месяцесловы XI-XIV вв. М., 2001. С. 34). К апостолу обращались за помощью в молитвах и в заговорах, потому что он, как и др. апостолы, «преемше власть от превечнаго Сына Божия наступати на змию и на скорпию, и на всяку силу вражию, и целити всяк недуг и всяку язю в людех и во всех странех» ( Конзал В. Старослав. молитва против дьявола. М., 2002. С. 109). М. часто фигурирует в заговорах в качестве заступника от разных бед и напастей (Отреченное чтение в России XVII-XVIII вв. М., 2002. (по указ.)). Вытеснение в визант. агиографической традиции Мученичеств М. историей проповеди ап. Матфия в стране людоедов (CANT, N 267; BHG, N 1224-1225) непосредственно сказалось на славяно-рус. переводных памятниках. Житие под 16 нояб. в краткой редакции нестишного Пролога представляет собой перевод текста (кон. XI - нач. XII в.) из Минология Василия II, где упоминание о стране людоедов и сообщение о поставленном там еп. Платоне занимают лишь незначительное место в общем объеме повествования, посвященного М. Кончина апостола, согласно этой версии, произошла в Иераполе Сирийском (Славяно-рус. Пролог по древнейшим спискам: Синаксарь за сентябрь-февраль. М., 2010. Т. 1. С. 358). Любопытно, что при переработке данного Жития в составе пространной редакции нестишного Пролога (в XII в.) было добавлено, что М. вернулся к людоедам, претерпел мучения и был убит (ВМЧ. Нояб. День 16. Стб. 2061). Слав. стишной Пролог (переводы XIV в.) вслед за своим оригиналом - греч. стишным Синаксарем - представляет весьма подробный вариант текста апокрифа, посвященного на самом деле ап. Матфию ( Петков, Спасова. Стиш. Пролог. 2009. Т. 3. С. 58-61). Этот текст распространился на Руси в кон. XIV - нач. XV в. Не позднее нач. XIV в. на слав. язык был переведен еще один вариант краткого Жития, который помещался в качестве предисловия к Евангелию от М. (один из старших серб. списков - ГИМ. Хлуд. 13, ок. 1308-1311 г.). На Руси этот тип Евангелия с предисловиями-житиями евангелистов получил распространение с посл. четв. XIV в., в эпоху «второго южнославянского влияния». |
| Один из старших списков поучения Матфея, еп. Сарайского, содержится в пергаменной Златой Цепи XIV в. из собрания Троице-Сергиевой лавры (РГБ. ТСЛ. 1. 11. Л. 1–4), но без имени автора в заглавии (еще один список XIV в. также без имени автора указывает владыка Макарий) (Крутова М. С. «Златая Цепь» как тип сборника//Литература Древней Руси/Источниковедение. Л., 1988. С. 41; ср.: Петухов Е. В. Материалы и заметки по истории древней русской письменности: К вопросу о «Златых Цепях»//Изв. Ист.-фил. ин-та кн. Безбородко в г. Нежине. Киев, 1894. Т. 13. С. 33–60). Достаточно ранний список содержится в сборнике 3-й четв. XV в. (РГАДА. Собр. Рукописного отдела МГАМИД. 453/921) среди дополнений к триодному Торжественнику. О Златой Цепи см. комм. а также: Крутова М. С. Сборник «Златая Цепь» в русской письменности. Новосибирск, 1990. 2 ч. (Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Вып. 5. Ч. 1–2). О Измарагде см.: Словарь книжников. Вып. 2. Ч. 1. С. 397–401 (здесь же предшествующая библиография). Новейшая работа о сборнике: Пудалов Б. М. Сборник «Измарагд» в русской письменности XIV–XVIII вв.//Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2. С. 382–405. Паисиевский сборник датируется 1-й четв. XV в. (Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПб., 1899. Т. 2. С. 55). О составе сборника см. подробнее: Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1876. Т. 2. 56. С. 297–304, 334–339. В числе учительных сборников несомненно следует рассматривать и открытый позднее новгородский сборник 1-й пол. XIV в. (ГИМ. Хлудовское собр. 30Д, о нем см.: Попов А. Н. Первое прибавление к Описанию рукописей и каталогу книг церковной печати библиотеки А. И. Хлудова. М., 1875. С. 25–57). О учительных сборниках XIII — нач. XV вв. см.: Творогов О. В. Древнерусские четьи сборники XII–XIV вв. (Статья первая)//ТОДРЛ. 1988. Т. 41. С. 200–214. |
| XVI в., РГБ. Ф. 173. IV. 54, содержащий только текст до 1015 г.). Оба извода содержат почти идентичный текст новгородской летописи, отражающий события кон. XI - нач. XIV в., однако изводы различаются в части за XI в. Младший извод имеет продолжение о событиях XIV - 1-й пол. XV в. Ряд уникальных известий за XI и XIV вв. содержат также новгородско-софийские летописи, в целом представляющие сводческую работу уже XV в. Три памятника содержат тверское Л. с кон. XIII в. и на протяжении всего XIV в.: Рогожский летописец - свод, сохранившийся в единственной рукописи 2-й четв. XV в. (РГБ. Ф. 247. 253); Тверской сборник (Тв.), известный в 3 списках XVII в. (к Твери имеет отношение только текст с 1284 г.; более ранние статьи восходят к ростовскому своду 1534 г., который в свою очередь имел источники, близкие к новгородским и новгородско-софийским летописям), а также тверской летописный фрагмент за 1314-1344 гг., обнаруженный А. Н. Насоновым в рукописи XVII в. (ГИМ. Муз. 1473). История Л. XI-XV вв. во многих моментах может быть уверенно реконструирована на основе сравнительно-текстологического метода, анализа вставок, дублировок и внутренних т. н. швов, выявления языковой гетерогенности и др. методов. В то же время остается немало дискуссионных или не вполне проясненных вопросов. Важнейшие из наиболее ранних сохранившихся летописных кодексов (Лаврентьевский, Радзивиловский, Московско-Академический, Ипатьевский, Хлебниковский) в части до 10-х гг. XII в. содержат почти идентичный текст, начинающийся словами: «Се повести времяньных лет...» и получивший поэтому в науке название «Повесть временных лет» (ПВЛ). Этот свод состоит из обширной недатированной части (рассказывающей о расселении народов после потопа, географии Вост. Европы, происхождении Киева, визите св. ап. Андрея Первозванного на Русь и др.) и погодных статей с 852 (6360) г. по 10-е гг. XII в. (конкретный момент, когда заканчивается ПВЛ и начинаются ее продолжения, является предметом дискуссии). Статьи ПВЛ за IX-X вв., очевидно, написаны ретроспективно, на основании устной традиции и визант. |
|
|
