| Период готики проходит от середины XII до XV вв. XV столетие (в Италии -”кватроченто”, т.е. “четырёхсотые” годы) время раннего Ренессанса предваряемое проторенессансными эпохами (ду- и треченто), первая треть XVI называют Высоким Возрождением, а его оставшуюся часть – поздним. Своеобразный характер имеет Северное Возрождение, особенно в Германии и Голландии. Новое Время, начинающееся периодом Возрождения, продолжается периодом XVII-XX вв. с эпохами частично сосуществовавших барокко как стиля контрреформации (XVII-XVIII столетия) и классицизма (XVII-XIX вв.) с доминированием первого в католических странах и, к примеру, нетипичностью его для Англии. Середина XIX – начало XX вв. – это время эклектики и поисков национальных стилей, завершённое на рубеже веков эпохой модерна. Двадцатое столетие характеризуется разнообразием стилей, но, к сожалению, тенденции собственно храмовой архитектуры и традиции собственно христианского изобразительного искусства в западной культуре не получили в это время интенсивного развития. При этом отдельные выдающиеся произведения церковного характера вызывают определённый интерес. Русское искусство заслуживает отдельного рассмотрения. Не говоря о языческой предыстории и эпохи медленной христианизации, началом целостного процесса храмостроительства, становления живописной традиции и искусства малых форм можно считать официальное Крещение Руси, то есть конец X века. Домонгольский период включает в себя эпоху христианской Киевской Руси – до начала XII века, затем эпоху удельных княжеств в XII столетии с региональными архитектурными школами и рубеж XII-XIII вв. как время сложения общерусского по характеру храмового зодчества. Монументальная живопись известна с XI века, но первые иконы, написанные на Руси, скорее всего, связаны с XII столетием. Новгородская земля, наименее пострадавшая от монголо-татарского нашествия, и её школы архитектуры и живописи (как Новгорода, так и Пскова) характеризуются расцветом в XIV-XV и отчасти ещё в XVI веке. Первый подъём Московского государства начинается в XIV веке, продолжаясь до середины XV. |
| Michaelis Pselli Historia syntomos/Ed. W.J. Aerts. Berlin, 1990. Michaelis Pselli Orationes forenses et acta/Ed. G.T. Dennis. Stuttgart, 1994. Michaelis Pselli Orationes panegyricae/Ed. G.T. Dennis. Stuttgart, 1994. Nicéphore Bryennius . Histoire/Ed. et tr. P. Gautier. Bruxelles, 1975. Théophylacte d’Achrida . Discours, Traites, Poésies/Ed. et tr. P. Gautier, Thessalonique, 1980. Théophylacte d’Achrida . Lettres/Ed. et tr. P. Gautier. Thessalonique, 1986. Литература Алексидзе А.Д. Византийская литература XI-XII веков. Тбилиси, 1989. Арутюнова-Фиданян В.А. Армяно-византийская контактная зона (X-XI вв.): Результаты взаимодействия культур. М., 1994. Бармин А.В. Полемика и схизма: История греко-латинских споров IX-XII веков. М, 2006. Бартикян P.M. О значании завещания Евстафия Воилы (1059 г.) для изучения история Армении и Грузии в эпоху византийского владычества (XI век). М., 1960. Бибиков М.В. Византийский прототип древнейшей славянской книги: (Изборник Святослава 1073 г.). М., 1996. Златарски В. История на българската държава през средните векове, И. София, 1972 (3 изд.). Каждан А.П. Социальный состав господствующего класса Византии XI-XII вв. М., 1974. Каждан А.П. Армяне в составе господствующего класса Византийской империи в XI-XII вв. Ереван, 1975. Липшиц Е.Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX-XI вв. Л., 1981. Литаврин Г.Г. Византийское общество и государство в X-XI вв.: Проблемы истории одного столетия, 976–1081 гг. М., 1977. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. Лихачева В.Д. Искусство книги: Константинополь, XI век. М., 1976. Лозовая И.Е. Древнерусский йотированный Параклитик XII века: византийские источники и типология древнерусских списков. М., 2009. Лосева О.В. Русские месяцесловы XI-XIV веков. М., 2001. Любарский Я.Н. Михаил Пселл , личность и творчество: К истории византийского предгуманизма. М., 1978. Максимович К.А. Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII века: (Юридические тексты). М., 1998. |
| В XXI в. в Скандинавии и в Северной Европе появляются нательные кресты со схематично переданной фигурой распятого Иисуса (рис.16), а изображения некоторых из них становятся более схематичными (рис. 17) и примитивными, по сравнению с им предшествующим (рис.18). Но в то же время параллельно вместе с ними в Европе XXI вв. по-прежнему бытуют образцы простейших форм крестов без каких-либо изображений, а также с усложнением и вычурности формы и орнаментации (рис. 19, 20). Рис. 19. Крест из Бондерупа (Дания). XI в. Рис. 20. Крест из Норсборгсгердса. XI в. Примечательно, например, что на золотом крестике XII века (хранится в Национальном музее Копенгагена) в особо выделенном квадрате изображён Андреевский крест (рис. 21). Абсолютные аналоги данного изделия, изготовленные из бронзы и серебра, были известны на Руси в XII-XIII веках и в Скандинавии. Рис. 21. Крест из Национального музея. Рис. 22. Крест из 197 погребения могильника Хавор. XI-XII века. Рис. 23. Крест из Блэкста. XI-XII века. А в XII в. мода на кресты-тельники с Распятием в Скандинавии вообще проходит, и они могли, например, как и прежде украшаться циркульным орнаментом (рис. 22), или же в углах их средокрестия делались округлые выемки (рис. 23) или же углы средокрестия, как и его центр были выделены рельефными окружностями (рис. 24) или же округлые лопасти креста, как и средокрестие оформлялись в виде медальонов (рис. 25) (Молодин В. И. Европейские кресты-тельники. С. 116–117). Рис. 24. Крест их Йоханнисхуса. XI-XII века. Рис. 25. Крест из Гарде. XI-XII века В XIII-XIV веках продолжается развитие выше обозначенных тенденций в иконографии креста. Как пример можно указать на кресты конца XIV века из клада у деревни Ай-Василь (Крым): на лицевой стороне одного из них изображение Богоматери Одигитрии с младенцем на руках, а на обороте – Распятие (рис. 26). А на другом кресте изображения размещены в обратном порядке (Молодин В. И. Европейские кресты-тельники. С. 123–124). Рис. 26. Крест из клада у дер. Ай-Василь. XIV в. Рис. 27. Рис. 28. Рис. 29. Рис. 30. |
| Б. был распространен в слав. рукописной традиции XIV-XVII вв. Его перевод был выполнен не позднее нач. XIV в. на Афоне болг. книжником Иоанном - «феотокарь» упомянут в перечне текстов, переведенных или отредактированных Иоанном (список текстов был зафиксирован его учеником иером. Мефодием в послесловии к рукописи Октоиха Sinait. slav. 19/O. Л. 217 - Иванов Й. Български старини из Македония. София, 1971. С. 275). Древнейший сохранившийся список Б., фактически совр. переводу, представлен болг. рукописью нач. или 1-й четв. XIV в. (РНБ. Q. п. I. 22). Памятник известен также в ряде бумажных серб. списков XIV в., старший из к-рых (Белград. Университетская б-ка. Собр. В. Чоровича. 19) датируется сер. столетия; др. списки (Laur. Z-51, Chil. 274, 275) - посл. четв. XIV в. На Руси Б. получил распространение только со вторым южнослав. влиянием, старший список (возможно, связанный с рязанскими землями), копирующий среднеболг. оригинал, относится к кон. XIV - нач. XV в. (РГБ. Егор. 1). Из числа ранних рус. списков Б. следует отметить также пергаменную рукопись 1-й трети XV в. (ЯМЗ. 15475). Позднее Б. был широко распространен в восточнослав. и южнослав. списках ( Шеламанова Н. Б. Славяно-русский Октоих (ненотированный) XII-XIV вв.//Методические рекомендации по описанию славяно-рус. рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. М., 1976. Вып. 2. Ч. 2. С. 357, 372-373, 381-382; Matejic M. , Bogdanovic D. Slavic Codices of the Great Lavra Monastery. Sofia, 1989. P. 477-491; Азбучник српских nojмoba. Београд, 1990. С. 30; Сводный каталог славяно-рус. рукописных книг России XIV в. М., 2003. Вып. 1. С. 177-181). В ранний период слав. книгопечатания Б. не вошел в число литургических книг, издававшихся типографическим способом, возможно из-за того, что Б. полностью входит в Октоих. В XVIII в. вышли неск. изданий Б. (напр.: К., 1716, 1746). Большого распространения Б. в РПЦ не получил. Лит.: Σωφρνιος (Εστρατιδης), Μητρ. Λεοντοπλεως. Θεοτοκριον. Chennevières-sur-Marne, 1931. T. 1. (Αγιορειτικ Βιβλιοθκη; 7-8); Παντελκη Ε. Γ. Θιλολογικα παρατηρσεις ες τ Νον Θεοτοκριον//ΕΕΒΣ. 1935. 11. Σ. 73-104. |
| На участке городского посада, исследованного раскопом 27, наличие мощных непереотложенных культурных напластований позволяет проследить постепенный характер изменения соотношения сильно- и слабопрофилированных форм типа 8. Доля первых увеличивается по мере углубления от 2,5 % до 45 %, в то время как доля более поздних слабопрофилированных форм уменьшается от 50 % в верхнем пласте до 13 % в шестом, и ниже эта группа керамики уже не образует значительных серий. В материалах поселений междуречья Прони и Рановы керамика «общерусского типа» составляет 33 % от общего числа (без учета позднесредневековой керамики типов 13 и 14, а также чернолощеной столовой посуды). В том числе керамика ранних форм этого типа составляет лишь 7 %. Особенности наиболее поздних подтипов керамики «курганного типа» (8 Г и 8 Д) дали две линии развития в керамике XIII–XIV вв. Одна из них выразилась в уменьшении профилированности венчика (развитие подтипа 8 Г – тип 11), другая – в уменьшении и исчезновении устья – верхней отогнутой части венчика (развитие подтипа 8 Д – типы 9 и 10). Тип 9. Вертикальные или слабо наклоненные внутрь венчики переходящие в покатые, слабовыраженные плечики; край резко отогнут наружу и завернут внутрь, образует массивный уплощеный валик на внешней стороне венчика. Преобладает линейный зональный орнамент по плечику, но встречается и волнистый, а также неорнаментированные сосуды. Эта керамика изготавливалась почти исключительно из беложгущегося теста с абсолютным преобладанием тонких формовочных масс. Эта форма существовала во второй половине XIII–XIV вв. в Переяславле Рязанском (тип 8) С. 38], Москве (III вариант сероглиняной керамики) С. 24], на городище Слободка (тип V) на Среднем Дону (тип 3) В Южной Руси подобные типы, по-видимому, появляются раньше – на рубеже XII–XIII вв. С. 10], но преобладают также в XIII–XIV вв (тип 18 Г) Рис. 106, 22, 23; 7; 15. С. 79]. В материалах Старой Рязани керамика типа 9 составляет значительную долю в ряде комплексов, датированных разным временем, от начала XIII в. до XIV в. Это слой наземного жилища у подножия вала Северного городища (раскоп 28), который на основании стратиграфических наблюдений может быть отнесен к рубежу XII–XIII вв.; ямы 1,14 и 15 на раскопе 7 АБ на Южном городище, возникновение которых следует отнести ко времени не ранее начала XIII в. (на том основании, что они прорезают слой нивелировочной глины, отложившийся в период перепланировки участка после событий 1208 г.); яма 1 на раскопе 25, связанная с постройкой, погибшей в 1237 г., в нижней части которой в 1979 г. был найден клад серебряных вещей; яма 2 на раскопе 25, которая по находкам золотоордынского красноглиняного кувшина и монеты-подражания чеканке Тохтамыша датирована временем не ранее второй половины XIV в. |
| НБКМ. 298 и др.), а также отдельными «словами» и выписками в составе сборников, начиная с XIII в. Высказывавшееся в болг. исследовательской лит-ре мнение о существовании перевода XIII в., отразившегося, в частности, в Лесновском списке 1353 г. (КМЕ. 1985. Т. 1. С. 679; СтБЛ. С. 153), при новейших текстологических исследованиях памятника не получило подтверждения. После XIV в. «Паренесис» как целостный корпус переписывается у юж. славян гораздо реже (в частности, практически полностью отсутствует славяно-румын. традиция памятника), хотя отдельные Слова из него продолжают помещаться в сборниках вплоть до XIX в. Не позднее 1-й пол. XI в. памятник получил известность на Руси. Его распространению здесь способствовало то обстоятельство, что чтение поучений Е. С. в продолжение Великого поста «до вторника цветнаго» предписывает Студийско-Алексиевский устав, принятый в 60-х гг. XI в. в Киево-Печерском мон-ре ( Пентковский. Типикон). Уже в 1142 г. кн. «Ефрем» (т. е. «Паренесис») упоминается в описи рус. мон-ря Ксилургу на Афоне (ср.: Мошин В. А. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII вв.//Из истории рус. культуры. М., 2002. Т. 2. Кн. 1: Киевская и Московская Русь. С. 337). Древнейший полный рус. список этого перевода, являющийся самым ранним из славянских (РНБ. Погод. 71а), галицко-волынского происхождения датируется (по упоминанию волынского князя Владимира Васильковича) периодом между 1268 и 1288 гг. (издан в 1984-1990 Г. Бойковским с вариантами по болг. Лесновскому списку 1353 г.), отрывки и отдельные «слова» известны со 2-й пол. XII в. (РГБ. Унд. 1352, 2-я пол. (кон.?) XII в. (СКСРК, XI-XIII. 128); Троиц. 12, кон. XII (?) - нач. XIII в. (СКСРК, XI-XIII. 163). Рубежом XIII и XIV вв. датируется дефектный список новгородского (?) происхождения (РГАДА. Ф. 381. 38), сохранившийся в объеме Слов 34-94 (СКСРК, XI-XIII. 466). От XIV в. дошло не менее 5 полных рус. списков Паренесиса (РГБ. Троиц. 652, ок. сер. XIV в.; БАН. 31.7.2, 1377; ГИМ. Чуд. 13, кон. XIV в.; РНБ. |
| 600 Невоструев-Горский. III. 1. С. 96, 104. Цитата из единоверческого Чиновника приводится далее в тексте настоящей главы. 605 ЗЛАТ Sinai 1020 (XIIXIII вв.), Дмитриевский А. А. II. С. 141 (только диакон); ВАС Sinai 966 (XIII в.), ibid. С. 205206 (священник и диакон); Vatican 573 (X в.), Красносельцев Н. Ф. Материалы. С.107 (только диакон). 612 Единственным исключением из правила является список ВАС XIXII вв. Sinai 961, кодекс константинопольской традиции, который помещает lavabo после лобзания мира непосредственно перед возгласом «Двери!» и указывает умывать руки всем сослужащим (Дмитриевский А. А. II. С. 76). 613 Ср. таблицу из главы I и также Hanssens I. M. Institutiones. III. P. 811. Относительно халдейского обряда, см. Jammo. P. 186, 198. Хури-Саркис относится с доверием к рукописи Ordo quo episcopus urbem inire debet, изданной Рахмани (см. прим. 593 выше), и считает, что в восточной традиции священникам не подобает мыть руки вместе с епископом (Khouri-Sarkis G. Réception d´un évêque syrien au V siècle//OrSyr. 1957. 2. P. 184). Однако все сослужащие принимают участие в lavabo во многих традициях и в халдейском обряде до недавнего времени так делалось в виме, пока обычай не пришел в упадок. (См. Jammo. Loc. cit.). 614 Например, Vatican 1554, калабрийский евхологий XII в. (Jacob A. Formulaire. P. 406); списки XII в. из Реджио-Мессина: Grottaferrata Γβ II (f. 11r), Oxford Bodl. Auct. E.5.13. (Misc. 78) (f. 14v, Ср. LEW. P. 543, 79), Vatican 1811 (f. 79v); Vatican Slav. 9, XII в. ( Красносельцев Н. Ф. Сведения. C. 154); Barberini 329 (ВАС), XII в. (f. 3r) ; грузинская ЗЛАТ Graz Georg. 5, XIII в. (Tarchnisvili M. Liturgiae. P. 55); интерполированный текст Германа//PG 98, 424; Ambros. 167 (XIV в.); Служебник Никона Радонежского XIV в. (Муретов C. К материалам. С. 88) и т. д. 615 ВАС по списку Sinai 1020, (XIIXIII в.) (Дмитриевский А. А. II. P. 142); армянская ЗЛАТ (Aucher G. Versione armena. P. 385); Codex Falascae, XIV в. (=Grottaferrata Γβ III, Goar. P. 87) ; диатаксис Vatican 573, XV в. ( Красносельцев Н. Ф. Материалы. С. 107), Молитвенник Владимира Л. 18v19r); Grottaferrata Γβ XII (ВАС), XIV в. (f. 57v), Γβ IX, XVI в. (f. 13v), и Γβ XIX, 1591 г. (f. 8v); см. также рукописи, упомянутые в трудах: Муретов C. К материалам. С. 86; Petrovskij А. Redaction slave. P. 875; Орлов. С. 137 (4 рукописи славянской ВАС). |
| Переводы сочинений Е. на слав. язык делались уже (судя по наличию их в Успенском и Троицком сборниках) не позднее X в. в Болгарии. Особое распространение получила 13-я гомилия, к-рая часто встречается в рукописях пространной редакции древнерус. апокрифа «Слово на воскрешение Лазаря» (XII-XIII вв.), для к-рого послужила одним из источников. Она содержится также в Успенском сборнике кон. XII - нач. XIII в. (ГИМ. Усп. 4/1063. Л. 216б - 222в), в др. сборнике того же времени (РГБ. Троиц. 12. Л. 6-11), в сб. «Златая цепь» (XIV в.; РГБ. Троиц. 11. Л. 11 об.- 19 об.; конец отличается от известных греч. редакций), в составе серб. триодного Торжественника 3-й четв. XIV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 299. Л. 120-124; Panaitescu. 1959. P. 401-403; Mircea. 2005. P. 60. N 242; о датировке рукописи см.: М., Б. Ново српских рукописа у Библиотеци Румунске Akaдeмuje наука//АрхПр. 1980. Бр. 2. С. 56. 61). Позднейшая рукописная традиция широко представлена в триодных Торжественниках XV-XVI вв. преимущественно восточнослав. происхождения ( ertorickaja. 1994, по указ.; Mircea. 2005. N 242). Широкое распространение в слав. традиции получила также 17-я гомилия, старший список к-рой содержится в т. н. Милешевском панегирике - Торжественнике минейном и триодном серб. извода кон. XIII - нач. XIV в. из б-ки Цетинского мон-ря в Черногории, 50 ( Capaldo M. Contributi allo studio delle collezioni agiografico-omiletiche in area slava: Struttura e preistoria del «Panegirico di Mileseva»//Europa Orientalis. 1989. N 8. P. 209-243), а позднейшие списки - в многочисленных, по преимуществу восточнослав., Торжественниках триодных и сборниках XV-XVI вв. ( ertorickaja. 1994, по указ.; Mircea. 2005. N 246). В серб. сборник слов и апокрифов кон. XIII - нач. XIV в. (РНБ. Q.n.I. 69. Л. 44-79 об.) входят гомилии 3, 12 и «О сошествии Господа во ад» (конец отсутствует). 11-я гомилия (на Богоявление) содержится в серб. минейном Торжественнике 1-й четв. XV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 157. Л. 27 об.- 35; Panaitescu. 1959. P. 210-216; Mircea. 2005. N 243). Известны списки 16-й гомилии под заглавием «Слово о святой неделе»: старший рус. список представлен фрагментом (без начала) в составе пергаменного сборника XIII в. (БАН. 4. 9. 39) из коллекции «Финляндских отрывков» (Пергаменные рукописи БАН СССР. Л., 1976. С. 64-65), старший южнославянский содержится в серб. Торжественнике 3-й четв. XIV в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 299. Л. 118-120 (см. выше)). В XV-XVII вв. (и в позднейшей старообрядческой традиции) памятник широко представлен списками в составе триодных Торжественников, Златоструев, Измарагдов и сборников ( ertorickaja. 1994, по указ.). |
| Со 2-й пол. XI в. население на территории М. сократилось, что связано с возрастанием роли кочевников - печенегов и половцев, а с 1241 г.- монголов. С сер. XIII в. на территории М. установилась власть Золотой Орды. В XIV в. развитие городских поселений (Лозово (Лозова), Ст. Орхей, Костешты (Костешть)) связывают с градостроительной политикой ханов Золотой Орды. По археологическим находкам г. Ст. Орхей или г. Костешты ассоциируют с ханской резиденцией Шехр-аль-Джедид. В XII-XIII вв. под влиянием юж. славян к северу от Дуная начала распространяться слав. письменность. Молдавское княжество в XIV - нач. XIX в. (Подробнее см. в ст. Молдавское княжество ). В IX-XIV вв. в Карпато-Дунайско-Днестровском регионе возникают политико-территориальные формирования, называющиеся «цэрь» (от лат. terra - «земля»), воеводствами, княжествами и т. д. Возникнув сначала в Трансильвании в IX-X вв., они переросли затем в более крупные объединения. К югу от Карпат возникло Валашское княжество во главе с Басарабом I (1324-1352). В XIII-XIV вв. в связи с продвижением Венгерского королевства на восток усилилась миграция к востоку от Карпат в Днестро-Карпатские земли. В 40-х гг. XIV в. в долине р. Молдова в ходе борьбы с Золотой Ордой была создана пограничная марка Венгерского королевства с центром в г. Байя (в источниках - Civitas Moldavie). Во главе марки находился Драгош Водэ, имя к-рого зафиксировано летописцами на основании легенд. В 1359 г. здесь произошло антивенг. восстание, временно подавленное венг. войсками. В 1362-1363 гг. во главе антивенгерского движения стал воевода Богдан, прибывший из-за Карпат, из обл. Марамуреш. В 1365 г. Венгрия де-факто признала Молдавское княжество независимым гос-вом. В период правления господаря Петру I Мушата (1375-1391) Молдавское княжество распространило свою власть вплоть до берегов Чёрного м., в т. ч. и на территорию совр. М., находившейся до этого во власти монголо-татар. С кон. XIV в. северо-дунайским землям грозила экспансия Османской империи. Господарь св. Стефан III Великий (1457-1504) отказался выплачивать дань Порте и одержал ряд побед над османами, однако ок. 1487 г. вынужден был возобновить уплату дани Османской империи. В 1538 г. Молдавское княжество перешло под османский сюзеренитет, сохранив внутреннюю автономию. В XVI-XVII вв. в борьбе за независимость от Османской империи оно стремилось опереться на Венгрию и Речь Посполиту, с нач. XVIII в.- на Россию. |
| Условия государственной жизни на Руси в XII—XIII вв. — существование единой централизованной церковной организации с центром в традиционном Киеве, определенное политическое единство древнерусских княжеств, совместно наследовавших земли Древнерусского государства и структуру власти на них, тесные политические связи княжеств и ряд других факторов, — несмотря на феодальную раздробленность, способствовали тому, что направление эволюции церковной юрисдикции в различных частях Руси в XII—XIII вв., при отдельных нюансах типа смоленского, было относительно единым. Перераспределение административных и судебных функций светских и церковных ведомств в Новгороде в XIII—XIV вв. было вызвано республиканским строем Новгородского государства, в котором церковные организации составляли важную и неотъемлемую часть. Это были новгородский владыка, выполнявший важнейшие государственные функции, организация черного духовенства во главе с «архимандритом новгородским» и организация новгородских соборов. Для Новгородской республики более, чем для каких-либо других феодальных государств, было характерно сращивание светской и церковной администраций и слияние мирских и конфессиональных функций в руках некоторых церковных институтов. Важным в этом плане является расширение юрисдикции новгородского владыки на дела, не связанные с традиционными функциями и интересами церковных организаций. Можно выделить несколько сфер общественной жизни Новгорода, которые в XIII—XIV вв. переходят в ведение владыки. Таковы внешнеполитические ведомства республики, активное участие владыки в регулировании государственных отношений с другими странами и русскими князьями, нашедшее отражение в утверждении епископом договоров, а затем и заключении договоров от его имени вместе с другими высшими представителями республики. Далее, это вторжение кафедры в лице самого владыки и владычных наместников в широкую сферу суда по гражданским делам, прежде никогда не принадлежавшую церкви. Об этих новых функциях владыки собраны значительные и интересные, хотя и противоречивые, свидетельства. Большая часть их относится к XV в., но формирование и укрепление тех же явлений принадлежит более раннему времени. Таково прямое указание на посреднический суд владыки Алексея в светском земельном споре 60—80-х годов XIV в. и целых ряд косвенных сфрагистических данных: появление в третьей четверти XIII в. или не позднее рубежа XIII и XIV вв. серии анонимных печатей новгородских архиепископов, которыми утверждались документы, очевидно, от имени этого института; возникновение в 30-х годах XIV в. новых функций Новгородского наместничества — утверждения актов поземельных отношений . |
|
|
