| А.Н. Наумов И. Ю. Стрикалов. Древнерусская керамика поселений XII–XIV вв. междуречья Прони и Рановы Исследования последних десятилетий на территориях, которые представляли собой в период средневековья юго-восточную окраину Руси, со всей очевидностью показали длительную и плотную заселенность в XII–XIV вв. лесостепных пограничий черниговской и рязанской земель. Летописные Куликово поле, Воронеж, Великая Ворона, Червленый Яр, Рясское поле и прочие «украйны» с «градами» и «селами», как выяснилось, были не поздними вставками авторов летописных сводов и других произведений средневековой литературы, а реальностью, описываемой в документах эпохи, которая нашла отражение в результатах планомерного изучения Верхнего и Среднего Дона и притоков Оки. Одним из таких микрорегионов является междуречье Прони – второй по величине и значению реки Рязанской земли – и ее притока Рановы. В начале XIII века земли к югу от Прони, ограничивавшей с юга основное ядро Рязанского княжества, летописи именуют «половецким полем» (статья 1207 г. об осаде Пронска войсками Всеволода Большое Гнездо). О каком-либо русском населении в этих местах они не сообщают. Для более позднего времени характерны лишь отрывочные сведения о заселении этих земель: это подтвердительная грамота 1522 г. о владениях бояр Вердеревских к югу от Прони, пожалованных им Олегом Ивановичем Рязанским между 1371 и 1402 гг. [Т. III. 363], а также жалованная грамота на эти же земли от 1497 г. [Т. III. 360], в которой, между прочим, упоминается селище Григорьевское под «Чижевским лесом», т. е. место, на котором ранее стояло село. Косвенные сведения о существовании еще одного населенного пункта к югу от Прони – Толпинского городища – содержатся в жалованной грамоте князя Михаила Ярославина рязанскому владыке от 1303 г., в которой упоминается «толпинский волостель» [Б. Н. Морозов. Грамоты XIV–XVI вв. из копийной книги рязанского Архиерейского дома//Археографический ежегодник за 1987 год. С. 299–300]. Этим и ограничиваются сведения об этом регионе в XIII–XV вв. |
| В Ереванской школе миниатюры прошла церемония награждения ее выпускников 25 июня 2008 г. 16:37 Под патронатом Эчмиадзина в Ереванской школе миниатюры прошла церемония награждения ее выпускников. Как сообщили «Благовест-инфо» в пресс-службе канцелярии Первопрестольного Эчмиадзина, в школе обучаются 75 учащихся 4-22 лет. Школа, где есть два отделения миниатюры и одно — живописи, была основана по благословению и протекции Эчмиадзина в ереванской общине Канакер в 1993 году. Дети из малоимущих семей здесь получают возможность через искусство познать религию и проявить в своем творчестве знания, почерпнутые из Библии. Работы учеников, которые выполнены в традиции армянской миниатюры, часто выставляются, в том числе в церквях. Поздравляя и напутствуя выпускников, настоятель воспитательных домов Эчмиадзина Григор Хачатрян рассказал об истории армянской миниатюры. Армения избрала христианство государственной религией в 391 году, то есть раньше, чем Византия. Еще с древних времен в Армении существовало искусство книжной миниатюры. Сохранившаяся до наших времен одна из древнейших миниатюр — Четвероевангелие 1018 года хранится в институте древних рукописей Матенадаране. В ней с особой силой проявляет себя самобытный колорит, присущий армянской миниатюре. Их исполнение отличается четкостью линий, точностью контурного рисунка. Однако самое раннее армянское Четвероевангелие XI века (1007 года) хранится за рубежом, в венецианском собрании. Оно было исполнено за пределами Армении, в Адрианополе (Македония), «грешным писцом» священником Киракосом в царствование византийского императора Василия. В целом миниатюрная живопись была одной из важных областей средневекового армянского искусства. Армянская миниатюра в X-XIV вв. достигла высокого уровня развития. Сохранились сотни рукописей, иллюстрированных безвестными армянскими художниками («украшателями»). К числу известных миниатюристов X-XIV вв. относятся Аваг Маргарэ, Торос Рослин, Саргис Пицак и другие. Одни из них жили и работали в Армении, другие — в Киликии (территория современной Турции). Знание искусства Запада и Востока способствовало успеху армянских миниатюристов Киликии. Киликийские художники изображали многообразную природу страны растения, цветы, птиц, животных, а также сцены народного быта и театральных представлений, сюжеты религиозного содержания. Выдающимися представителями киликийской школы армянской миниатюры были Торос Рослин (XIII в.) и Саргие Пицак (XIII-XIV вв.). Их работы относятся к лучшим образцам мировой миниатюрной живописи. Очень выразительны и миниатюры, созданные в Армении. Ими украшены тысячи рукописей, хранящихся ныне в Матенадаране Еревана и в зарубежных хранилищах древних рукописей. Начиная с XIII века миниатюристы все чаще обращаются к светским мотивам, к изображению разных сторон реальной жизни. Эта новая тенденция особенно ярко проявилась в живописных школах Ани, Ахпата, Ахтамара и Татева. «Благовест-инфо» /Патриархия.ru Календарь ← 5 мая 2024 г. 5 мая 2024 г. |
| III. Минускульные рукописи (их называют также курсивными и скорописными рукописями) выделяются на основании курсивного письма, к-рое появилось в IX в. Для письма характерны сокращения, слитные написания букв (лигатуры), дающие экономию писчего материала и ускоряющие копирование, обязательная постановка ударений и невм в певч. рукописях. Писчим материалом минускулов являются пергамен, бомбицина и c XII в. бумага (регулярно используется с XV в.). Из минускулов IX-XVI вв. следующие содержат ВЗ: 46 - ВЗ без Псалмов (Париж, XIII-XIV вв.); 68 - ВЗ и НЗ (Венеция, XV в.); 106 - ВЗ и НЗ (Феррара, XIV в.); 122 - ВЗ и НЗ (Венеция, XV в.); 130 - ВЗ и НЗ (Вена, XII-XIII вв.). Несмотря на свое позднее происхождение, минускулы нередко дают очень древние чтения, напр., минускул 88 (X в.) из б-ки Ватикана - единственная греч. рукопись, где сохранился перевод Книги пророка Даниила в версии LXX (все остальные рукописи содержат перевод Феодотиона ). Во мн. минускульных рукописях библейский текст сопровождается святоотеческими толкованиями, т. н. катенами . IV. Большинство лекционариев (Профитологиев) относятся ко времени после X-XI вв. и содержат, как правило, лукиановский текст. Ральфс перечисляет 150 источников. Литургические рукописи (Лекционариев, Профитологиев), к-рым зап. наука, как правило, не придает существенного текстологического значения, с правосл. т. зр. имеют большую ценность, поскольку их текст освящен многовековым использованием за богослужением. Мархалинский кодекс. VI в. Книга пророка Иеремии (42. 11–19) Мархалинский кодекс. VI в. Книга пророка Иеремии (42. 11–19) В нек-рых рукописях присутствует деление текста на стихи и колоны (смысловые отрезки), т. н. стихо- и колометрия. В 1-4-й Книгах Царств и Книге Исаии на полях Ватиканского кодекса содержатся указания на количество стихов (строк) в них. Стихометрия и оригеновские чтения в Мархалианском кодексе (VI в.; Vat. gr. 2125) принадлежат одной и той же руке. Колометрия применялась при копировании поэтических частей ВЗ (напр., в Александрийском и Синайском кодексах). Один из первых примеров колометрии представляет фрагмент Псалтири из Бодлианской б-ки (II-III вв. по Р. Х.). Деление текста на главы или абзацы присутствует во мн. унциалах, но никогда не охватывает всего ветхозаветного текста. В Ватиканском кодексе оно начинается с Книги Притч, в Александрийском распространяется на прозаические книги. Разбиты на главы Книга пророка Иеремии, Послание Иеремии и Книга пророка Иезекииля в Мархалианском кодексе. Издания Септуагинты |
| Вообще, житие преподобного Авраамия Смоленского, написанное ближайшим учеником его Ефремом, хотя достойно замечания как литературный и вместе исторический памятник 1-й половины XIII в., но не показывает в авторе ни больших дарований, ни уменья выражать свои мысли правильно, последовательно и немногословно 1908 . Нет сомнения, что на поприще церковного красноречия, кроме святителя Туровского Кирилла, подвизались тогда и другие просвещенные пастыри. Это видно из представленных уже нами отзывов о митрополитах Клименте Смолятиче и Кирилле I, и особенно о преподобном Авраамии Смоленском. Клименту Смолятичу, может быть, принадлежит “Слово о любви Климове”, сохранившееся в позднем списке. Авраамию Смоленскому некоторые приписывают “Слово о небесных силах, чесо ради создан бысть человек”, или Слово о мытарствах, которое в одном из поздних списков надписано именем преподобного отца нашего Авраамия., хотя во многих других и более древних списках надписывается именем святого Кирилла или святого Кирилла Философа, а под именем митрополита Кирилла I не сохранилось ни одного слова 1909 . Зато встречаются в рукописях поучения неизвестных писателей, которые, по всей вероятности, составлены были в России в период домонгольский. Такими кажутся нам двенадцать Слов, помещенные в Прологе Новгородской Софийской библиотеки XII – XIII вв. за первую половину года и потом встречающиеся в другом Прологе той же библиотеки XIII – XIV вв., именно: пять Слов на предпразднства великих праздников и семь на самые праздники 1910 . Догадку свою мы основываем на следующих соображениях: а) славянский Пролог, без сомнения, переведен с греческого, но в греческом, как он ныне известен, помещаются только краткие жития святых без всяких Слов и поучений; б) славянский Пролог мог быть принесен к нам первоначально от славян южных, но и там, сколько известно из болгаро-сербского Пролога XIII в., помещались в Прологах только жития без поучений 1911 ; следовательно, поучения могли быть внесены в Пролог только в России; в) правда, и в России могли быть внесены в Пролог статьи не русские, а греческие, существовавшие в славянском переводе, как действительно и внесены, кроме сказаний из греческих Патериков, и некоторые греческие Слова и поучения, но замечательно, что эти Слова и поучения, внесенные в древние наши Прологи XII – XIV вв. |
| Нек-рые поселения, возникшие в Х - 1-й пол. XII в., оказались заброшены или перенесены в др. места. Основным типом сельского поселения стала малая деревня. В сельской местности сузился ассортимент бытовых вещей, уменьшилось количество предметов из цветного металла, исчезла значительная часть привозных вещей и металлических украшений костюма, ранее служивших знаками высокого социального положения. В 1-й пол. XIII в. в большинстве древнерус. областей исчезли курганные погребения и грунтовые могильники, сохранявшие память о язычестве и о связанном с ним типе общественных отношений. Появились кладбища у приходских церквей. В сельском ландшафте заметны и прогрессивные элементы. Так, поселения возникли на водоразделах и на широких территориях после расчистки там лесов. В центре и на севере Др. Руси расселение охватывает зоны, ранее не освоенные как сельскохозяйственные угодья. Выросла их площадь, увеличилось число сельских поселений и жителей, появилось разнообразие в устройстве поселений и организации хозяйства. Недостаток пахотных земель в освоенных зонах, потребность увеличения пищевых ресурсов, связанная с ростом населения, неэффективность традиц. систем землепользования, климатические изменения и др. причины заставляли консервативное средневек. общество идти на перемены в расселении и землепользовании. XIII-XIV века отмечены существенным похолоданием и увеличением годовой нормы осадков, о чем свидетельствуют летописи (1230) и данные дендрохронологии (1-е десятилетие, 20-30-е и 70-80-е гг. XIII в.). Во 2-й пол. XIII-XIV в. жители давно освоенных районов, интенсивно эксплуатировавшихся в период температурного оптимума, столкнулись с дефицитом ресурсов пищи, истощением почв, недостатком строительного леса, исчезновением отдельных видов диких животных. Военный удар 1237-1240 гг. совпал с эпохой внутренних сдвигов в древнерус. обществе 1-й пол. XIII в., обострил и ускорил их течение, но не был единственной причиной происшедших изменений. Материальные и природные ресурсы, служившие основой стремительного подъема Др. Руси в X-XII вв., к XIII в. во мн. были исчерпаны, стереотипы хозяйствования и социальные механизмы не обеспечивали экономического роста, сократились объемы дальней торговли, изменились традиц. формы сельского расселения, часть жителей Др. Руси была вынуждена перейти к более скромному потреблению. Через 100-150 лет были освоены новые источники роста и найдены способы восстановления рус. культуры, генетически связанной с традицией Др. Руси. |
| Для лучших произведений этих школ характерна близость к архитектуре центральной Ани-Ширакской школы, к-рая следует классическим традициям арм. искусства. В массовом провинциальном строительстве наиболее отчетливо отражается специфика местных вкусов и архитектурных приемов. В ряде регионов (Васпуракан, Сюник, Арцах), возможно из-за материальных ограничений, наряду с регулярной кладкой чисто тесанными блоками часто применялись грубо обработанный камень и кирпич, упрощались композиции построек. Начиная с послеараб. времени и особенно с кон. X в. мн. арм. храмы не расписывались, хотя непосредственная связь этого явления с распространившимся на Востоке иконоборчеством не прослеживается. Церкви продолжают украшаться сюжетными рельефами. Можно утверждать, что в храмах Армянской Апостольской Церкви наличие росписей было необязательным, но тем не менее и в XIII в., и позднее нек-рые из них расписывались (церкви мон-рей Ахпат, нач. XIII, нач. XIV в.; Дадиванк в Арцахе, 1214; Сурб Хач в Ст. Крыму (Сурхате), кон. XIV в.). Портал ц. Аствацацин мон-ря Макараванк. 1204 г. Портал ц. Аствацацин мон-ря Макараванк. 1204 г. Рельефная пластика XIII в. представлена ктиторскими композициями (Агарцин, Дадиванк), геральдикой (ц. Аствацацин в Егварде, 1321-1328; усыпальница Прошянов в мон-ре Гегард, 1283), скульптурами библейского (Алджоцванк, Ованнаванк) и мифологического содержания. Особым богатством отличается скульптурное убранство церквей св. Григория (Тиграна Оненца) в Ани и мон-ря Гандзасар в Арцахе. Традиция оформления храмов скульптурами на библейские темы ярко проявилась в 20-30-х гг. XIV в. в памятниках художественной школы Вайоц-Дзора (Арени, Амагу-Нораванк и др.), принадлежавших в основном зодчему и скульптору Момику. Рельефам XIII-XIV вв. присущи динамизм, экспрессия, внутреннее напряжение, но встречаются образцы с плавным силуэтом и легкостью пластики, напр. Одигитрия на тимпане портала ц. Аствацацин мон-ря Спитакавор, 1339 г. Смысловые акценты переносятся с общего архитектурно-пластического замысла на отдельную скульптуру. |
| стал сев. столицей империи и ее крупнейшим портом. Установление власти шривиджайских махараджей на Малаккском п-ове привело к укреплению индуизма и распространению буддизма махаяны, вобравшего в себя многое из индуистских культов и по сравнению с буддизмом хинаяны шире использовавшего местные верования. В период Шривиджайи в малаккских городах-государствах стали доминировать шиваитские и вишнуитские храмы, построенные уже не по образцу индийских, а в самобытном малайско-индонезийском стиле. К кон. VII в. относят первые надписи на малайском языке, на к-ром в VIII-XIV вв. создавали лит. произведения. Малайский язык стал официальным и лит. языком Шривиджайи и использовался как средство общения между малайцами и населением различных островов архипелага. При этом индуизм и буддизм оставались религиями жителей городов, основная масса сельского населения сохраняла анимистические верования. После поражения Шривиджайи в войне с империей Чолов в XI в. и начавшегося упадка с нач. XIII в. от нее стали отделяться наиболее развитые малайские владения. Борьба малайских городов против господства Шривиджайи имела религ. аспект и нередко проходила под знаменем возвращения к буддизму хинаяны. После окончательного распада Шривиджайи в кон. XIII в. сев. гос-ва Малаккского п-ова (Тамбралинга и др.) попали под власть таи - сначала гос-ва Сукхотаи, а с сер. XIV в.- гос-ва Аютия; юж. области в 60-х гг. XIV в. были подчинены индонезийской державе Маджапахит. В XIII-XIV вв. в гос-вах Малайи распространение получил буддизм хинаяны, к-рого придерживались господствующие в то время таи. В нач. XV в. оживление кит. морской торговли способствовало возвышению возникшего ок. 1400 г. на зап. побережье Малайи гос-ва Малакка, к-рое, установив дружеские связи с империей Мин, прекратило выплату дани гос-ву Аютия и отвергло претензии империи Маджапахит на сюзеренитет над городом. Малакка присоединила богатые оловом архипелаг Диндинг и княжество Селангор, установила контроль над островами Сингапур и Бинтан у юж. |
| Как древнейшие русские рукописи, будучи копированы с болгарских, состоят в ближайшей от них зависимости и по языку, а вместе с тем и по украшениям, так с XIII века наша орнаментация, отклоняясь от менее сложной болгарской, сближается своими сплетениями с сербской XII–XIV вв., как свидетельствуют у г. Стасова узорчатые буквы в табл. XV, XVI, XVII и XXI. Так, в табл. XV, Мирославово Евангелие XII в. сближается еще с нашим Юрьевским, а Евангелие Ватиканской библиотеки XIII в., в таблице XVII, предлагает сплетенную орнаментацию в киноварных очерках, кое-где покрытых желтым и синим, и при этом частью выведенных на синем же поле, которая так близка к русской, что, будучи помещена между орнаментами Бутовского XIV в., мало бросалась бы в глаза своим от них отличием. Большая часть орнаментных букв в евангелии Жупана Вукана 1190–1200 гг. и Хиландарского XIV в., сходствуя с нашими XIII–XIV вв. в очерках, отличаются от них большим разнообразием и пестротой в раскраске, табл. XVI и XXI. 52. Ящичек слоновой кости (Велико-Герцогск. Муз. В Брунсвике) Древнейшее, соплеменное и исторически наследственное сродство нашей орнаментации с южнославянской скрепляется наконец еще новыми, столько же тесными связями в XV и XVI столетиях. Как у нас, так и в Болгарии и Сербии, а также в Молдаво-Валахии, при возрождении византийского изящества вместе с заимствованиями с запада, возникает новый стиль, который, по возвращению от тератологической чудовищности к натуральности и по замене царства животного растительным, листвой и цветами, соответствует на Западе стилю готическому, а по внесению изящного вкуса византийского и западного, может быть назван стилем возрождения. При замечательном сходстве наших рукописей того времени с болгарскими, сербскими и молдаво-влахийскими по орнаментации, многие из них усвоили себе и особенный искусственный язык, перемешанный с грамматическими формами правописания болгарского и сербского, именно ту неорганическую смесь, которой отличаются рукописи молдаво-влахийские. Для примера укажу на изящнейшие по роскошным украшениям две русские рукописи, из которых образцы изданы Обществом любителей древней письменности, под редакцией А. Ф. Бычкова и моей. Одна из них – Следованная Псалтирь XV в. из библиотеки Троице-Сергиевой Лавры, под моей редакцией, а другая – Четвероевангелие 1507 г. из Императорской Публичной Библиотеки, изданная г. Бычковым. Обе одинаково представляют в правописании сказанную смесь русского с болгарским и сербским, в орнаментации же и вообще в художественном отношении стоят на той высоте изящества, к развитию которого послужил целый ряд попыток, как свидетельствуют данные в издании Бутовского, табл. L–LXVIII. |
| В единственном экземпляре встречены полной сохранности подковный гвоздь с плоской шляпкой (рис. 4, 48) и скоба (рис. 4, 50). Двумя экземплярами представлены клиновидные в сечении ножи (Рис. 4, 51–52). Их длина 13–14 см. Ширина лезвий 1,3–1,5 см. Толщина – 0,3 см. Ножи по форме являются типичной кузнечной продукцией для XII–XIV вв. Редкой находкой является молоток-гвоздодер (рис. 4, 53). Его длина 10 см. Ручка молотка прямоугольная в сечении и имеет размеры 1 х 0,7 см. Длина головки молотка 6 см, размер бойка 1 х 1 см. Головка выкована вместе с рукояткой. Подобная технология изготовления молотка-гвоздодера практиковалась в XIV– XVI вв. С. 47 рис. 32, 3]. Двумя находками представлены изделия из камня. Одно из них – пест для растирания примесей (рис. 4, 55). Его длина 9,7 см диаметр 4 см. Другая находка – плоское пряслице из известняка (рис. 4, 54). Его особенность состоит в том, что отверстие просверлено наискось. Определим датировку изученных сооружений. На основании данных по выделенным группам горшков, сходству гончарных клейм и индивидуальным находкам (шпора, молоток-гвоздодер подковка) можно определить достаточно широкий хронологический диапазон функционирования памятника рамками второй половины XIII–XIV вв. Однако если вспомнить о кратковременности изученных сооружений, то подобная датировка не может нас удовлетворить. Сопоставление вариантов сосудов двух памятников Аргамач – Пальна-1 и Аргамач – Пальна-5 показало, что при сходстве их керамики различие состоит в том, что на селище Аргамач – Пальна-5 значительно преобладают горшки с вертикальным венчиком (200 ед., или 70,5 %). Обращаясь к исследованиям по хронологии московской керамики XIV–XV вв., нельзя не заметить, что в рассматриваемый период происходило развитие формы горшков по пути их стандартизации: вертикальный венчик с наплывом внутрь, резкий перегиб от шейки к плечикам и от плечиков к тулову С. 33–40, С. 41–42]. Действительно, значительная часть посуды селища-5 напоминает по форме московскую керамику первой половины XV в. Однако же на селище-5 эта керамика могла бытовать не позднее начала XV в., т. е. до того рубежа, когда елецкая земля приходит в запустение от татарских вторжений. |
| В памятниках южнослав. эпиграфики используется 2 варианта начертания : с острой и округлой серединой. Первым возникло начертание с острой серединой, к-рое являлось преобладающим до кон. XV в. Второй вариант, с увеличенной и округлой серединой ( ), получил распространение в XV в. в Боснии, до этого он был зафиксирован лишь дважды: в Битольской надписи 1017 г. и в надписи 1218 г. в монастыре в Витовнице. Уникальное начертание в виде дуги с 2 штрихами ( ) засвидетельствовано в Тырновской надписи 1230 г. ( 1974. С. 23). Новгородские берестяные грамоты, в к-рых с XI до сер. XV в. представлена преимущественно в составе лигатуры , дают несколько основных вариантов начертания, имеющих разные модификации. В 1-м варианте, распространенном в XI-XII вв., основной контур близок к открытому кверху полукругу без подъема в средней части. Образующая этот полукруг дуга может быть единой или состоять из 2 частей . С сер. XII до нач. XIV в. встречаются Ш-образные модификации этого варианта . Во 2-м, округлом, варианте, характерном для XI-XIII вв., хотя бы одна из 2 половин буквы представляет собой плавную дугу без излома. Середина, т. е. точка смыкания левой и правой половины,- высокая или несколько пониженная, но не низкая . Отмечена модификация этого варианта с перемычкой . В 3-м, угловатом, варианте каждая из 2 половин имеет внизу излом или даже разрыв между штрихами. В XII-XIII вв. распространены его W-oбpaзhaя модификация, состоящая из прямых , и модификация с широким верхом, т. е. буква расширяется кверху . С кон. XIII до сер. XV в. преобладает модификация с узким верхом, т. е. буква кверху сужается . Во 2-й пол. XIV в. появляется 4-й вариант начертания - угловатый с перемычкой . Как округлые, так и угловатые начертания в XIV в. могут иметь низкую середину . Грамоты дают и уникальные модели буквы, представленные единичными примерами ( Зализняк. 2000. С. 196-199). В скорописи XV в. написание по сравнению со своими полууставными прототипами менялось незначительно . Среди округлых начертаний возникает начертание с завышенной серединой, почти в 2 раза превосходящей по высоте правую и левую дуги . |
|
|
