| В текстах более ранней, Оленинской редакции рубежа XII— XIII вв., сохранившихся в списках XV—XVI вв., также говорится о принадлежности споров по наследственным делам церковной юрисдикции, и есть все основания видеть аналогичную формулу и в архетипе устава XII в. Таким образом, противоречия в ведомственной принадлежности споров о наследовании имущества в двух важнейших кодексах несомненны. В изложении ст. 108 Пространной Правды, говорящей об обращении братьев по наследственному спору к княжескому суду («аже ростяжются перед князем о задницю»), чувствуется какой-то уступительный характер, как будто по этому делу можно было «растяжиться» и перед кем-либо другим. Очевидно, это и был епископский суд. ?. ?. Владимирский-Буданов считал, что ведомству князя принадлежали дела о дележе имущества в случае, если сами тяжущиеся пожелают обратиться к его ведомству . А. Е. Пресняков признавал в княжеском чиновнике роль третейского судьи, т. е. относил фактическое решение этих дел к светской власти, а в статьях Устава Владимира видел скорее выражение стремлений и притязаний духовенства, чем кодификацию норм действующего права . В этом казусе мы можем видеть следы существования особого процессуального обычая, который известен в древнем праве под названием «propagatio fori» — право выбора тяжущихся обратиться к тому или иному судебному ведомству. Сущность конфликта можно видеть в стремлении в XII— XIII вв. церкви участвовать в разрешении споров при наследовании имущества на нижней, семейной их стадии, до передачи дела в ведение публичной — княжеской власти. На такое разделение ролей церкви и княжеского суда кроме формулы ст. 108 Пространной Правды указывают также подробная разработка норм наследственного права в этом светском княжеском судебнике и отсутствие всякого упоминания о регулировании наследственного права в государственном судебнике церковного ведомства — Уставе Ярослава. О стремлении церкви сохранить в своем ведении суд низшей инстанции по наследственным делам в дальнейшем говорят только церковные полемические памятники конца XIII—XIV в., посвященные защите традиционных десятин, земельных владений, судебных и других привилегий церкви: «Правило о церковных людях» и «Другое слово» о церковных судах. Оба эти памятника возникли, очевидно, во Владимиро-Суздальской Руси и в соответствующих местах восходят к Уставу Владимира Синодально-Волынской группы редакций. При этом одна из переработок «Правила о церковных людях» XIV—XV вв. заменяет формулу «братья или дети» на другую: «сестры, или дети, или племя» (Крестининский извод) , что, с одной стороны, расширяет круг лиц, подведомственных в наследственных делах церкви, а с другой — выставляет на первое место наследниц — женщин. Возможно, что в этом памятнике отразились тенденции к расширению круга наследников и признанию права наследования за дочерьми как общая норма, отличная от Русской Правды и сближающаяся с нормами Судебника 1497 г. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова Часть V. Королевские саги (Т.Н. Джаксон) Саги – прозаический нарративный жанр, возникший, получивший развитие и завершивший свое существование на рубеже вв. только в пределах Скандинавии, и, в первую очередь, Исландии. Началом записи саг считается середина XII в. Саги создавались и записывались, преимущественно, во второй половине XII–XIII в., но сохранились в значительно более поздних рукописях. «Королевские саги» (Konungasögur), или «саги о норвежских конунгах», посвящены истории Норвегии с древнейших времен до конца XIII в. Они представлены отдельными сагами – жизнеописаниями того или иного конунга; сводами саг, рисующими историю Норвегии на большом отрезке времени, и рукописями вв. – компиляциями, сохранившими более ранние саги. Своды – «Обзор саг о норвежских конунгах», «Гнилая кожа», «Красивая кожа» и «Круг земной» – посвящены истории Норвегии с древнейших времен до 1177 г. (того года, с которого начинается изложение в, написанной раньше сводов, «Саге о Сверрире»), и в них четко выделяется (особенно в «Круге земном») шестнадцать саг, охватывающих легендарную предысторию норвежской правящей династии и отрезок исторического времени с IX по XIII в. Четыре отдельные саги, сохранившиеся в различных рукописях, являются хронологическим продолжением названных выше сводов и описывают историю Норвегии с 1177 по 1280 г. Эти саги («официальная историография», по определению А. Хольтсмарк) создавались во второй половине XIII в. с использованием богатых, хорошо организованных архивных материалов из королевской канцелярии и показаний современников-очевидцев. Уступая ранним сагам и сагам классического периода в стиле, они, все же, вписываются в рамки жанра. Из всех двадцати саг только четыре не содержат «восточной» (т. е. восточноевропейской) информации. На рубеже вв. была написана «Большая сага об Олаве Трюггвасоне», выпадающая из общего ряда королевских саг по той причине, что почти не носит на себе следов индивидуального авторства, и предваряющая собой целый ряд рукописей вв., таких как «Kringla», «Jöfraskinna», «Frissbók», «Eirspennill» «Hulda», «Flateyjarbók», «Skálholtsbók yngsta» и др., – компиляций более ранних саг. |
| 31, 5, 23; 32, 16; 44, 15; 50, 4; 53, 15) были хорошо известны на Руси. В Новгороде они употреблялись в X–XI вв., в городах Поднепровья и Волыни (Райки, Вышгород, Плиснеск, Галич) были распространены в XI–XIII вв. и в русской деревне использовались до XX в. (Колчин Б. А., 1959, с. 86; Соловьева В. М., 1952, с. 183–188). Ключи с бородкой, предназначенные для внутренних замков на сундуках и ларцах (длинный дом 7, сооружение 4, рис. 36, 10, 11; 51, 9), относятся к типу 1 (Х–середина XIII в.) и типу 2 (конец XI – середина XIV в.) по новгородской типологии (Колчин Б. А., 1959, с. 90). Накладки с петлями, пластины-оковки и личина замка с орнаментом (длинный дом 7, капище 3, рис. 58, 1, 6, 10, 12–14) похожи на найденные в Полоцке и Ярополче (Штыхов Г. В., 1975, рис. 49, 5; Седова М. В., 1978, таб.1:16). Металлические застежки от небольших шкатулок (капище 3, длинный дом 7) принадлежат к изделиям, хорошо известным жителям городов, их иногда помещали в клады (Корзухина Г. Ф., 1954, с. 13,14). Обломки котлов, клепаных из медных листов и снабженных железными ручками в виде петель (капища 2 и 3, площадка на валу 2, рис. 34, 6, 7), часто встречаются на городищах XII0XIII вв. (Бородино, Серенск, Слободка, Новогрудок, Брест, Райки и т.д.), в Новгороде они употреблялись в XIII–XIV вв. (Колчин Б.А., 1959, с. 104). В Звенигороде найдены также обломки бронзовых ковшей и ложек (капище 3, площадка на валу 2, рис. 31, 1; 34, 2; 46, 7, 8). Обломок стеклянного кубковидного сосуда на поддоне, сделанного из желтоватого прозрачного стекла (капище 3), принадлежит к типу сосудов, особенно характерных для южнорусских городов, начиная с 30-х гг. XII в.; встречены они в Турове и Новогрудке (Щапова Ю. Л., 1972, с. 58). Редкой находкой можно считать серебряную денежную гривну киевского типа, имеющую вес 152 г, длину 6,7 см, ширину 2–4 см, высоту 1/2 см (сооружение 13, 57, 4). Гривна относится к первой группе Шестиугольных слитков, датирующихся XII – первой половиной XIII в. На Волыни известно всего четыре таких слитка, в том числе в Изяславе (Сотникова М. |
| Поскольку они руинированы, можно говорить скорее об их плане, чем о конструктивных особенностях; некоторые из них, вероятно, не имели сводов, а были перекрыты деревянными стропилами. Похожие памятники в Ингушетии, Сев. Осетии и Балкарии несомненно принадлежат к груз. архитектурной школе и имеют множество аналогий в Закавказье. Однако то, что храмы с не выраженной снаружи апсидой присутствуют на территории Зап. Алании, возможно, свидетельствует об их принадлежности к аланскому зодчеству. Пик строительства таких храмов приходится на XI-XIII вв. Не исключено, что на северо-западе региона этот тип стал известен в XII-XIII вв., после ослабления Аланского гос-ва. Аланские базилики сохранились только на территории К.-Ч. Они имеют по 3 нефа и по одной выраженной снаружи апсиде. Два таких храма находятся на Ильичёвском городище 3 и 6 - см.: Каминский, Каминская. 1996. Рис. 2-4, 3-1). Храм 3 был построен на месте древнего небольшого зального храмика и представлял собой базилику с изолированными нефами-приделами (согласно грузинской терминологии, «трехцерковную» - см.: Кузнецов. 2002. С. 35-36). Тесные боковые нефы не были предназначены для богослужения: северный был разделен на 2 части, и с востока в нем находился склеп. Устройство нефов и выраженная снаружи апсида отличаются от типологически близких храмов без апсид в боковых нефах (напр., Квемо-Болниси и Ванати в Грузии, Гагра в Абхазии), что вызывает сомнение в копировании плана груз. храма. Отсутствие др. убедительных аналогий изолированности нефов заставляет предположить, что храм 3 был построен абх. мастером по старому плану (типа храма в Гагре), но с учетом форм новой абх. архитектуры X-XI вв., т. е. с выраженной снаружи апсидой (наподобие Абаанта, не имеющего, к сожалению, точной датировки; базилики с изолированными нефами и 3 выступающими апсидами строились в X-XI вв. и в Северо-Абхазско-Сочинском регионе (храмы Абаанта, Леснянская I базилика и на горе М. Ахун). Судя по находкам в храме, он был построен до X-XI вв., но время его возведения остается предметом дискуссии. Сторонники «кавказской» модели (отсутствие обхода с запада и наличие выраженной снаружи апсиды, к-рая в груз. базиликах есть лишь на раннем этапе) датируют его VI-VII вв. (приверженцы еще более ранней датировки находят аналогии с эллинистической моделью). Однако такая ранняя датировка отличается от времени постройки и характера бытования остальных храмов Ильичёвского городища (X-XII вв.), а также не находит подтверждения в истории, учитывая, что базилика была построена на месте более древнего храмика. Вероятно, храм 3 был епископским (как крупнейший на городище) или княжеским (склеп в сев. нефе), однако и первое, и в меньшей степени второе предназначения были возможны лишь после нач. Х в. |
| Gött., 1964; Rabikauskas P. Diplomatica pontificia: Praelectionum lineamenta. R., 1964; Марасинова Л. М. Новые псковские грамоты XIV-XV вв. М., 1966; Michaud H. La Grande Chancellerie et les écritures royales au seizième siècle (1515-1589). P., 1967; Wolfram H. , e. a. Intitulatio. W., 1967-1988. 3 Bde; D ö lger F. , Karajannopulos J. Byzantinische Urkundenlehre. Münch., 1968. 1. Abschnitt: Die Kaiserurkunden; Копанев А. И. Советская дипломатика//ВИД. 1968. Вып. 1. С. 56-73; Каштанов С. М. Очерки рус. дипломатики. М., 1970; он же. Современные проблемы европ. дипломатики//АЕ за 1981 г. М., 1982. С. 26-51; он же. Русская дипломатика. М., 1988; он же. Из истории рус. средневек. источника: Акты X-XVI вв. М., 1996; он же. Актовая археография. М., 1998; он же. Актуальные проблемы дипломатики//Проблемы источниковедения. М., 2006. Вып. 1(12). С. 469-476; Янин В. Л. Актовые печати Др. Руси X-XV вв. М., 1970. Т. 1-2; он же. Новгородские акты XII-XV вв.: Хронол. коммент. М., 1991; Mariotte-L ö ber R. Ville et seigneurie: Les chartes de franchises des comtes de Savoie (fin XIIe siècle - 1343). Annecy; Gen., 1973; Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения в России XIV - нач. XVI в. Новосиб., 1973; Алексеев Ю. Г. Частный земельный акт средневек. Руси: от Русской Правды до Псковской Судной грамоты//ВИД. 1974. Вып. 6. С. 125-141; Свердлов М. Б. Древнерус. акт X-XIV вв.//Там же. 1976. Вып. 8. С. 50-69; Classen P. Kaiserreskript und Königsurkunde. Thessal., 1977; Григорьев А. П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв.: Чингизидские жалованные грамоты. Л., 1978; он же. Сб. ханских ярлыков рус. митрополитам. СПб., 2004; Актовое источниковедение: Сб. ст./Отв. ред. С. М. Каштанов. М., 1979; Усманов М. А. Жалованные акты Джучиева улуса XIV-XVI вв. Каз., 1979; Душкова С. Чешский дипломатарий//АЕ за 1980 г. М., 1981. С. 69-79; Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод: Опыт анализа понятий и терминологии. М., 1983; Андреев В. Ф. Новгородский частный акт XII-XV вв. |
| 1 с нек-рыми пропусками и добавлениями. Выдержки из И. П. встречаются в рукописи Paris. lat. 4884 (VII-VIII вв.), называемой Barbarus Scaligeri (содержит перевод на варварскую латынь Александрийской хроники 412 г. с дополнениями рубежа V и VI вв.). Также важными свидетельствами текста И. П. являются рукописи Vat. Lat. 537. Fol. 31v - 32v (XII в.); Matrid. Real Acad. de Hist. 78. Fol. 216v - 217 (XI в.); Paris. Nouv. acq. lat. 453. Fol. 115 (X-XI вв.), 718. Fol. 159-161 (XIV в.); Paris. lat. 1062. Fol. 406-409 (XV в.) (издания и исследования см.: Aldama. 1962; Strycker. 1965; Canal-S á nchez. 1968; Gijsel. 1981; Kaestli. 1996). Неизданными остаются рукописи Paris. Bibl. Sainte-Geneviève. 2787. Fol. 198-200 (XIII в.); Karlsruhe. BLB. K 506. Fol. 3v - 5v (XII-XIII вв.); Karlsruhe. BLB. Aug. LXIII. Fol. 24v - 31 (XV в.). С лат. версии был выполнен древнеирл. перевод ( McNamara M. The Apocrypha in the Irish Church. Dublin, 1975). Однако более широко на Западе были известны иные апокрифы о Рождестве Пресв. Богородицы и детстве Спасителя, основанные на И. П. (Евангелие Псевдо-Матфея и др.). Древнейшее свидетельство перевода И. П. на сир. язык сохранилось в палимпсесте, приобретенном Агнес Смит-Льюис в 1895 г. (Apocrypha Syriaca. 1902). Начало этого текста утеряно (как и ркп. из Тур-Абдина, датированная 1857 и входившая в состав коллекции Д. Р. Харриса под 73, по к-рой Смит-Льюис восполняла лакуны в своем изд.). Др. древняя рукопись (Lond. Brit. Lib. Add. 14484, VI в.) была издана У. Райтом (Contributions. 1865). В целом оба памятника представляют собой сложные тексты, которые помимо И. П. включают еще и разделы из апокрифа об Успении Пресв. Девы. Все остальные сир. рукописи И. П. (перечень см.: BHO, N 612) также не являются самостоятельными текстами, это разделы в составе Жития Пресв. Девы. В Сирии были известны и другие апокрифы о Рождестве Девы Марии, а также парафраз И. П. Псевдо-Евстафия. Арм. версия представлена 3 рукописями XIII-XV вв. (Mechit. Venez. Bibl. S. Lazar. 201, 203, 223; см.: BHO, N 611, 613, 614; перевод на лат. |
| кн. Васильке Ростиславиче) во Владимире Волынском, неподалеку от Успенского собора. (Всеобщая история архитектуры. М., 1968. Т. 6. С. 355–356; Иоаннесян О. М. Храмы-ротонды в Древней Руси//Иерусалим в русской культуре. М., 1994. С. 104–112). О галицко-волынской архитектуре этого времени в целом: Icmopiя ykpaihcьkoro мистецтва. Ки¿в, 1967. Т. 2. Научно-исследовательская литература о каменном церковном зодчестве Северо-Восточной Руси XIII — сер. XV в. к настоящему времени очень велика. См., например, работы общего характера: Максимов П. Н. К характеристике московского зодчества XIV–XV вв.//Материалы и исследования по археологии СССР. М.—Л., 1949. Т. 12; История русского искусства. М.—Л., 1956. Т. 3; Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV вв. М., 1962. Т. 2; Всеобщая история архитектуры. Т. 6. С. 34–42; Очерки русской культуры XIII–XV вв. М., 1969. Ч. 2. С. 235–253. Известия о строительной деятельности кн. Романа углицкого восходят к Углицкому летописцу — источнику позднему (XVIII в.) и в древней части недосто- верному. Церковному зодчеству Пскова XIII–XV вв. также посвящена обширная литература. Отметим ряд работ общего характера: История русского искусства. М.—Л., 1954. Т. 2. С. 310–339; Спегальский Ю. М. Псков. М.—Л., 1963 (и более поздние издания); Всеобщая история архитектуры. Т. 6. С. 23–34; Очерки русской культуры. С. 227–234; Седов В. В. Происхождение и становление псковской архитектурной традиции. АКД. М., 1989; Комеч. Каменная летопись Пскова. Литература, посвященная церковной архитектуре Новгорода XIII–XV вв. еще более многочисленна. Из работ общего характера следует указать следующие: История русского искусства. Т. 2; Всеобщая история архитектуры. Т. 6. С. 11–22; Очерки русской культуры. С. 213–225; Каргер М. К. Новгород Великий. М.—Л., 1961 (и более поздние издания). Во времена митр. Макария представления о самостоятельной художественной ценности памятников древнерусского церковного зодчества (в особенности старше XVI в.) находились еще в стадии формирования, к тому же первоначальный облик многих построек был искажен в результате позднейших ремонтов и переделок, что препятствовало изучению архитектурного стиля. |
| Полные рукописные Б. датируются XIV-XV вв. Сохранилось ок. 30 кодексов, большинство из к-рых имеют заголовок «Poetie breviêla po zakonu rim " skago dvora», что указывает на их происхождение от реформированных Б. францисканской редакции XIII в. Встречаются как полные тексты рукописей (напр., «Бревиарий попа Мавра» (Загреб. Нац. и универ. б-ка, 1460 г.); Ватиканский (Vat. Illir. 5, сер. XIV в.; РГБ, бр. 51, 1443 г., и др.)), так и тексты отдельных разделов (Падуя. Универ. б-ка, сер. XIV в., и др.), а также Б.-Миссалы (Paris. Slav. 11, XIV в., и др.). В ОР и РК РНБ хранится неск. отрывков хорват. Б. XIII-XIV вв. из собрания глаголических рукописей И. Берчича (РНБ. Берч. Т. 1. Л. 7, 8, 37-40, 82-83, 96-97, 103-108, 121-122; Т. 2. Л. 9-9A). Глаголические рукописные и ранние (до XVII в.) старопечатные Б. являются важным источником по истории церковнослав. языка (в первую очередь хорват. извода), средневек. слав. лит-р и межслав. культурных связей. Тексты библейских книг в их составе (там, где они не подверглись позднейшей правке по Вульгате) отражают древнейшие редакции перевода Свящ. Писания на слав. язык, кирилло-мефодиевского и Симеонова времени ( Алексеев А. А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. С. 140-145; см. также ст. Библия ). Целый ряд Б. XIV-XV вв. (Ватиканские 1379 и 1465 гг., Люблянский 1396 г., Московский 1442-1443 гг., попа Мавра 1460 г., Новлянский II 1495 г.) содержат в составе Службы святым равноап. Кириллу (Константину) и Мефодию чтения из Пространного жития Константина и Похвального слова ему, представляющих традицию, долгое время существовавшую изолированно от кириллической и не уступающую ей по древности (см.: Radovich N. Le pericopi glagolitiche della «Vita Constantini» e la tradizione manoscritta cirillica. Napoli, 1968). Сокращенный перевод Жития св. мч. Вита в составе Святотомашевского отрывка Б. кон. XIV в. (Прага. Б-ка Народного музея. 1 Dc 1/14) восходит к той же версии лат. текста памятника, что и полный в Успенском сборнике рубежа XII-XIII вв. Списки первого слав. Жития св. Вячеслава , кн. Чешского («Востоковская легенда»), в составе хорват. глаголических Б. (Ватиканский 1387 г., Люблянский 1396 г., Новлянский I 1459 г.; старший (Трст. Vs. misc. 81), сохранивший лишь самое начало, датируется XIII в.) значительно превосходят по древности рус. кириллические (известны не ранее рубежа XV-XVI вв.); нек-рые исследователи считают версию Б. первоначальной. |
| В жанровом отношении Ж. л. представлена 2 основными направлениями - книжно-риторическим и народным. В XI-XIII вв. господствующим становится 1-е направление. Был создан ряд похвальных житий и панегириков, посвященных как деятелям прошлого, так и современникам. Значительным явлением в арм. Ж. л. стали Жития Нерсеса IV Шнорали, Геворга Скевраци. В народном направлении выделяются жития: повествовательные; памятные записи; краткие синаксарные. Простые повествовательные жития XII-XIII вв.: Ованнеса Саркавага, Степаноса Сюнеци в редакции Мхитара Айриванеци, занимательное и сказочное Житие Степаноса, сына Тер-Иусика; исключительное в своем роде Житие Григора Нарекаци, к-рое состоит из 28 чудес святого. Источниками Жития Григора послужили как канонические, так и апокрифические евангельские сказания о Христе. Широкое распространение в XI-XV вв. получили жития - памятные записи, а также синаксарные жития и мученичества. Разные редакции Синаксаря выражали определенные тенденции, имели новые художественно-идеологические подходы, как, напр., редакция латинофила Григора Анаварзеци или последняя редакция Синаксаря Григора Хлатеци, составленная в мрачные для Армении годы и расширенная за счет историй св. отцов и мучеников, современников Хлатеци. В Ж. л. народного направления XIII-XV вв. выделяется группа, посвященная деятелям научных и культурных центров: Гладзорского (1280-1338) и Татевского (1345-1410) ун-тов ( Нерсес Мушский , Есаи Ничеци , Ованнес Воротнеци , Григор Татеваци ), монастырских школ-вардапетаранов (Мхитар Саснеци, Григор Хлатеци, Товма Мецопеци). Их общая черта - антиуниатская направленность, противостояние влиянию Римско-католической Церкви в Армении. В условиях постоянных войн и завоеваний Армении после падения династии Багратидов (1045), особенно в XIV-XV вв., мученичества за веру приобретают массовый характер, интенсивно создаются истории армянских новомучеников. Развитие этого направления Ж. л. идет по пути упрощения жанра. В XVI-XVII вв. к жанру мученичеств обращаются крупные историографы Закария Канакерци и Аракел Даврижеци. Однако их произведения представляют собой уже литературно-исторические повествования с красочными описаниями быта и человеческих отношений. XVI-XVII века следует считать периодом упадка Ж. л. |
| Бегство в Египет. Витраж из капеллы Девы Марии собора в Бове. Франция. 1238-1248 гг. Фрагмент В готическую эпоху искусство В. достигло расцвета; были известны 2 основных типа В.: со свинцовой арматурой и из монолитных стекол. Цветное стекло получали путем добавления в расплавленную массу окислов металлов: для синего - кобальта, зеленого - меди или железа, желтого - марганца или железа, красного - сочетания марганца с железом или медью и т. д. Согласно эскизу, отдельные фрагменты вырезали из стекла раскаленным железным острием. При необходимости темными керамическими красками наносили основные детали изображения, после чего расписное стекло подвергали обжигу. Затем красками выделяли освещенные и затененные места и вновь обжигали стекло. Полученные фрагменты скрепляли свинцовыми перемычками, составлявшими сетчатую несущую конструкцию, к-рую помещали в оконную раму. В. из монолитных пластин бесцветного тонированного стекла расписывали керамическими красками различных цветов либо в технике «гризайль» (белой и коричневой или серой и черной красками). В XII-XIII вв. множество соборов были украшены В.: во Франции - в аббатстве Сен-Дени, городах Бурж, Ле-Ман, ц. Сент-Шапель в Париже и др.; в XIV-XV вв. в Англии - Кентербери, Йорке, Уэлсе и т. д. В сер. XII -1-й пол. XIII в. в Германии возникли 3 и 5-частные циклы В. с Древом Иессеевым в центре и фланкирующими сюжетами из жизни Христа и чтимых святых, напр. в церквах мч. Патрокла в Зосте (1160-1666), мон-ря в Альпирсбахе (60-70-е гг. XII в.). В XII в. стали изготавливать окна с медальонами, центральное место в них занимали сюжеты из Свящ. Писания, с XIII в. на В. появились изображения архитектуры, напр. колонные аркады. В росписи стекла мастера использовали приемы фресковой живописи. Прорисовка деталей была рассчитана на восприятие издали. Буквы наносили кистью или выскабливали на фоне, отдельные детали (короны, края одежд) инкрустировали цветными стеклами, имитируя драгоценные камни. Источниками для композиций В. служили гравированные рисунки, напр. из «Biblia pauperum» кон. XIII в., «Speculum humanae salvationis» XV в. (Cod. Lat. 512) и др. |
|
|
