| Исправлено, в рукописи: дал. В рукописи в левом нижнем углу записана решеткой сумма: 1 [рубль] 9 [алтын]. Исправлено, в рукописи: дал. В рукописи в левом нижнем углу записана решеткой сумма: 7 [рублей] 26 [алтын] 5 [денег]. Исправлено, в рукописи: Васневу. В рукописи исправлено из: марта. В рукописи в левом нижнем углу записана решеткой сумма: 1 [рубль] 4 [алтына] 4 [деньги]. В рукописи в левом нижнем углу записана решеткой сумма: 21 [рубль] 7 [алтын] 2 [деньги]. Струг – лодка, плоскодонное гребное или парусное судно для перевозки тяжестей и товаров, иногда с каютой для пассажиров (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 28. М., 2008. С. 195–196). Исправлено, в рукописи: оброкик. В рукописи ниже записана решеткой сумма: 1 [рубль] 9 [алтын]. В рукописи далее поставлен знак сноски крест с 2 точками в нижней половине, а конец предложения написан на левом поле: тех же сщетных денег. ГА АО, ф. 829, оп. 3, д. 7, л. 6–16 об. Подлинник (начало утрачено). Рукопись в 4 на 11 листах. На л. 1–5 текст приходо-расходной книги 1599–1600 гг., ошибочно приплетенной, очевидно, при реставрации (опубликован: Иванов В. И. Приходо-расходные книги XVI в. Важского Иоанно-Богословского монастыря //Вестник церковной истории. 2018. 3/4(51/52). С. 239–242). Насека – острый молоток для насекания жерновов; кузнечный инструмент, род зубила (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 10. С. 240). В рукописи в правом нижнем углу записана решеткой сумма: 6 [рублей] 15 [алтын] 4 [деньги]. В рукописи в правом нижнем углу записана решеткой сумма: 1 [рубль] 30 [алтын]. Осота – жесткая трава, на низменной болотистой местности (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 13. С. 131). В рукописи в правом нижнем углу записана решеткой сумма: 5 [рублей] 32 [алтына]. Далее в рукописи зачеркнуто: Купил сукна нетоптаного 18 локот, дал 12 алтын. В рукописи в правом нижнем углу записана решеткой сумма: 3 [рубля] 24 [алтына] 4 [деньги]. В рукописи в правом нижнем углу записана решеткой сумма: 3 [рубля] 21 [алтын] 2 [деньги]. |
| Наш русский епископат с давних времен стал обращать внимание на порчу книг. По известному «Обзору русской духовной литературы. Кн. 1 (862–1720)» архиепископа Филарета (Гумилевского) видно, как сначала Московский митрополит Алексий (ум. 1378) 302 , за ним митрополит Киприан (ум. 1406) 303 , потом, наконец, свт. Геннадий Новгородский (ум. 1504) 304 приложили много трудов и забот по исправлению испорченных списков славянского перевода книг Св. Писания. Один их этих трех святителей – свт. Геннадий совершил двойной подвиг. Создавая оружие против еретиков (жидовствующих), он составил первый полный список Библии на славянском языке. В свете истории исправления и создания новых переводов на русской почве, особого внимания заслуживает, конечно, Псалтирь. По заметкам Н. А. Мещерского в «Предварительном списке славяно-русских рукописей XI-XIV вв., хранящихся в СССР...» 305 зарегистрировано 68 рукописей с текстами различных типов Псалтири (цельный текст и отрывки). По его мнению, важнейшие из них такие: 1. Списки, восходящие к XI в.: а) Псалтирь Бычкова ( Q, п. 1,73, русск. с гадательными приписками); в) Псалтирь Евгениевская (Погод. 9, русск. толковая); с) два листа Евгеньевской (4, 5, 77, русск.); d) Ncaлmupь Чудовская (Чуд. 7, русск., с толкованием блаж. Феодорита Кир.) 2. Списки, датируемые ΧΙ-ΧII вв.: например, Псалтирь Толстовская (Г. п. 1, 23, русск.). 3. Списки, восходящие к XII в.: например, Псалтирь Погодинская (Погодин. 8, болгар.). 4. Списки XV-XVI вв., по мнению Мещерского, «едва ли поддаются учету» 306 . Из рукописного наследия нам известно, что после переводов, сделанных свв. Кириллом и Мефодием (в которые входила и Псалтирь) в Болгарии (конец IX – начало X в.), был совершен также и перевод Толковой Псалтири. Однако, вопрос о возможных редакциях IX-X вв. до сих пор в науке остается открытым (так же, как остается неясным, кто внес моравизмы в псаломский текст и почему он в некоторых случаях совпадает с псаломскими чтениями Вульгаты) 307 . Однако, как бы там ни было, древнеславянская рукописная традиция имеет три основных типа текстов Псалтири, дошедших до нашего времени: |
| В 1852 г. в соч. «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» И. В. Киреевский выводит 2 противоположных друг другу «по духу, а не по степени» типа образованности - зап. и вост. У истоков одной он обнаруживает губительную рассудочность А., у истоков др.- живительный гений Платона. В системе Аристотеля Киреевский видит стремление к благоразумному, а значит, земному, тогда как в Платоне он прозревает метафизический императив. «...Греческие христианские мыслители явно предпочитали Аристотелю Платона... потому, что самый способ мышления Платона представляет более цельности в умственных движениях, более теплоты и гармонии в умозрительной деятельности разума» ( Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России// он же. Критика и эстетика. М., 1979. С. 248-293). Крупнейшие рус. философы следующего поколения Вл. Соловьёв и кн. С. Н. Трубецкой , обращаясь к античности, сделали свой недвусмысленный выбор в пользу Платона. Соловьёв начинает грандиозный проект перевода сочинений Платона с подробными комментариями, предварив его большим очерком «Жизнь и произведения Платона» (Творения Платона. 1899-1903). Трубецкой у Платона находит «элементы позднейшего учения о Логосе» (Соч. М., 1994. С. 66), хотя именно А., согласно Трубецкому, «является основателем телеологического миросозерцания», т. к. в «логосе совпадает... и «форма» вещи, и ее конечная «цель», и самое начало, или производящая причина всего процесса» (Там же. С. 75). Лит.: Срезневский И. И. Древние памятники русского письма и языка X-XIV вв. СПб., 1882; Архангельский А. С. Творения отцов Церкви в древнерусской письменности: Обозрение рукописного мат-ла. СПб., 1888; Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв. СПб., 1903. [Библиогр.]; Ященко А. Русская библиография по истории древней философии. Юрьев, 1915; Петров Л. А. Первые аристотелики и вольфианцы в России//Тр. Иркутского гос. ун-та. 1967. Т. 46. Вып. 5. С. 47-53; Тихомиров М. Н. Философия в Древней Руси//Русская культура X-XVIII вв. М., 1968. С. 90-172; Буланин Д. М. Классическая культура в Древней Руси и проблема ее изучения//Русская и груз. средневек. лит-ры. Л., 1979. С. 30-39; он же. Античные традиции в древнерусской литературе XI-XVI вв.//Slavische Beiträge. Münch., 1991. Bd. 278; Чернышева Л. А. Аристотелизм XVI-XVII вв. и его восприятие в Белоруссии и Литве//Исторические традиции филос. культуры народов СССР и современность. К., 1984. С. 206-215; Червина Е. В. Русское философское антиковедение XVIII - нач. XX в. (историогр. обзор)//Историографические проблемы филос. антиковедения. М., 1990. С. 6-39; Зубов В. П. Аристотель. М., 20002. С. 332-349. |
| 7 Там же. С. 2. 8 Там же. 9 Неволин К. А.История российских гражданских законов. Ч. I. Книга 1. О союзах семейственных. СПб., 1857. Переизд. М., 2005. 10 Владимирский-Буданов М. Ф.Очерки из истории литовско-русского права. Ч. II. Черты семейного права XVI в. Киев, 1890. 11 Неволин К. А.История российских гражданских законов. 12 Нижник Н. С.Правовое регулирование семейно-брачных отношений в русской истории. СПб., 2006. 13 К сожалению, этот подход часто ставит в тупик читателя. См., напр.: «Раннеклассовое общество Древней Руси перерабатывало в своих недрах нормы первобытно-общинного строя и использовало новые средства для обеспечения интересов зарождающегося класса феодалов. Этими средствами было культурное и правовое наследие Византии в виде высших достижений развитого рабовладельческого общества. Становление и развитие церковного права было связано с основными этапами экономического и социально-политического развития средневековой Руси. Канонические нормы, особенно применительно к сфере семейного права, рассматривались церковными кругами в первую очередь как средство овладения механизмом влияния на массы» – Лещенко В. Ю. Семья и русское православие (XI-XIX вв.). СПб., 1999. С. 38. 14 Цатурова М. К.Русское семейное право XVI-XVIII вв. М., 1991. С. 45. 15 Там же. 16 Герберштейн С.Записки о Московии. М., 1988. С. 112. Герберштейн рассказывает об упреках жене мужу-иностранцу за то, что он не бьет ее. 17 Гваньини Александр.Описание Московии. М. 1997. С. 84–85. 18 Гойхбарг А. Г.Замужняя женщина как неравноправная личность в современном обществе//Право. 1914. С. 3540–3552. 19 Пушкарева Н. Л.Женщины Древней Руси. М., 1989. 20 Там же. С. 85, 103 и др. 21 Пушкарева Н. Л.Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X – начало XIX в.). М., 1997. C. 247. 22 Пушкарева Н. Л.Женщины Древней Руси. С. 211. 23 Забелин И. Е.Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. М., 2003. Т. II. С. 87. 24 Там же. С. 90–91. 25 О распространении интереса к магии: Турилов А. А., Чернецов А. В. Отреченные верования в русской рукописной традиции//Отреченное чтение в России XVII-XVIII вв. М., 2002. |
| Однако стремление украсить богослужение «самым прекрасным демественным пением» реализовалось в бытовании в рукописях XVII в., особенно во 2-й пол., столпового демества, представляющего собой запись демественной партии многоголосия средствами общедоступной знаменной нотации. В такой форме записи Д. п. приобрело широкое распространение, хотя и сохранило весьма небольшую часть многоголосного репертуара. На рубеже XVII и XVIII вв. национальная традиция многоголосного пения резко обрывается, на смену ей с Запада приходит партесное пение . Влияние последнего оказалось столь велико, что даже память о рус. безлинейном многоголосии была полностью утрачена. Небольшое количество нотных переводов многоголосного демества, сделанных в это время, не смогло изменить ситуацию. В XVIII в. столповое демество сохранялось в небольшом объеме в певч. рукописях старообрядцев. Благодаря им на рубеже XVIII и XIX вв. Д. п. начало возрождаться в монодийной традиции, стал обогащаться его репертуар, в певч. практику вновь вводилась демественная нотация, к-рая стала весьма весомым компонентом старообрядческой певческой культуры. В истории Д. п. начался последний, 4-й период, продолжающийся до наст. времени. Его отличительной чертой является наличие сотен экземпляров Демественников, воспроизводящих одну из строк демественного многоголосия - демество. Следует отметить, что записи песнопений в старообрядческих Демественниках являются копиями с записей песнопений XVII в., новым было только введение степенных и указательных помет . Состав старообрядческих Демественников по сравнению с составом ранних рукописей значительно сокращен, большая часть их содержания - это праздничные песнопения, т. е. здесь наиболее ярко выявлена праздничная природа Д. п. Лит.: Голубцов А. П. Чиновник новгородского Софийского собора. М., 1899; Успенский Н. Д. Древнерус. певч. искусство. М., 19712; он же. Образцы древнерус. певч. искусства. Л., 19712; Гарднер. Богослужебное пение; Фролов С. В. Из истории демественного роспева//Проблемы истории и теории древнерус. музыки. Л., 1979. С. 99-108; Пожидаева Г. А. Виды демественного многоголосия//Рус. хоровая музыка XVI-XVIII вв.: Сб. (Тр. ГМПИ; М., 1986. С. 58-81. Вып. 83); она же. Текстология памятников демественного распева//ГДРЛ. 1989. Сб. 2. С. 309-354; она же. Демественное пение//Там же. 1993. Сб. 6. Ч. 2. С. 433-474; она же. Пространные распевы Др. Руси XI-XVII вв. М., 1999; Шиндин Б. А. , Ефимова И. Е. Демественный роспев: Монодия и многоголосие. Новосиб., 1991; Лозовая И. Е. Визант. прототипы древнерус. певч. терминологии//Келдышевский сб.: Муз.-ист. чт. памяти Ю. В. Келдыша, 1997. М., 1999. С. 62-72; Богомолова М. В. Знаменная монодия и безлинейное многоголосие: (на примере великой панихиды). М., 2005. Вып. 2: Рус. безлинейное многоголосие; Конотоп А. В. Рус. строчное многоголосие XV-XVII вв.: Текстология, стиль, культурный контекст. М., 2005. |
| 1351 . Бухаркин П. Е. Старчество и смена писательского типа в русской литературе//Вестник С.-Петерб. ун-та. СПб. 1993. 2: История, языкознание, литературоведение. 2. 70–78. 1352 . Бычков В. В. Русская средневековая эстетика XI-XVII века. М. 1995. 638. 1353 . Варнава (Беляев) , еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики. Н. Новгород 1995. 1. 476. О трех степенях Богопознания; 2: О предметах религиозного познания; 3: «Душевный человек» в борьбе со страстями (начало)]. 1996. 2. 456. «Душевный человек» в борьбе со страстями (продолжение)]. 1997. 3. 539. «Душевный человек» в борьбе со страстями (продолжение)]. 1998. 4. 411. «Душевный человек» в борьбе со страстями (окончание). Жизненный путь епископа Варнавы (биогр. очерк)]. 1354 . Васильев А. Андрей Рублев и Григорий Палама //ЖМП 1960. 10. 33–44. 1355 . Власова А. А. Трансформация аскетического идеала святогорцев-славян в русской культуре//Агиологическое древо русской культуры. М. 2000. 46–59. 1356 . Глушкова В. Люди и монастыри. Воронеж 1997. 478. 1357 . Голейзовский Н. К. Заметки о творчестве Феофана Грека//ВВ 1964. 24. 139–149. 1358 . Голейзовский Н. К. «Послание иконописцу» и отголоски исихазма в русской живописи//ВВ 1965. 26. 219–238. 1359 . Голейзовский Н. К. Исихазм и русская живопись XIV-XV вв.//ВВ 1968/1969. 29. 196–210. 1359-а. Голейзовский Н. К. «Послание о рае» и русско-византийские отношения в середине XIV века//Искусствознание. Ж-л по истории и теории искусства. М. 2001. 2. 82–114. 1З60. Гролимунд Василий. Между отшельничеством и общежитием: Скитский устав и келейные правила. Их возникновение, развитие и распространение до XVI века//Монастырская культура: Восток и Запад/Ред. Водолазкин Е. Г. СПб. 1999. 122–135. 1361 . Демина Н. А. Андрей Рублев и художники его круга. М. 1972. 172. [С анализом исихастских влияний ( Исаак Сирин , Палама и др.)]. 1362 . Денисенко А. Студииний статут Печерського монастиря//Kuib. старовина. Kuib 1996. 1. 125–126. 1З6З. Древнерусские иноческие уставы. Уставы российских монастыреначальников/Сост. еп. Амвросий (Орнатский) . М. 2001. 293. |
| Во 2-й пол. IX в. в степях Приуралья, включая территорию совр. О. о., появились печенеги, которых в X-XI вв. вытеснили огузы. В XI - нач. XIII в. в степи господствовали кипчаки. В XIII-XV вв. территория О. о. входила в состав Орды. В XIV в. здесь распространился ислам, с которым связано появление кирпичных мавзолеев, кладбищ с высеченными на камнях эпитафиями. В XV - нач. XVII в. господствующее положение в регионе занимала Ногайская Орда. С. В. Кузьминых, Н. Л. Моргунова С кон. XVI в., после основания в 1586 г. Самары и Уфы, началось проникновение в регион русских. Постройка крепостей способствовала крестьянской колонизации их ближайших окрестностей. На р. Яик (ныне Урал) появились первые казачьи городки, узловым среди них стал городок на о-ве Кош-Яик, близ устья р. Илек (существовал до 1614, возрожден в 1737 как Илекский городок, ныне с. Илек). В кон. XVI-XVII в. в юж. части региона появились кочевья казахов. Начало планомерного освоения региона связано с принятием российского подданства казахами Младшего жуза (1731) и деятельностью в 1734-1744 гг. Оренбургской экспедиции (в 1734 Известная экспедиция, с 1737 Оренбургская комиссия), основными задачами к-рой являлись создание укрепленной линии на р. Яик и подготовка базы для развития торговли со Ср. Азией. Экспедиция (комиссия) первоначально размещалась в Уфе (1734-1736), затем в Самаре (1736-1743; «комисские служители и тягости» (канцелярия) с лета 1736 до нач. 1737 находились в Симбирске) и Оренбурге (1743-1744). В сер.- 2-й пол. 30-х гг. XVIII в. были основаны крепости по берегам рек Сакмара, Самара, Яик: Орская (1735; в 1735-1738 Оренбург, ныне г. Орск), Бердская (1736; с 1742-1743 Оренбург), Бузулукская, Верхнеозёрная, Сорочинская, Татищева, Тоцкая (все - 1736), Новосергиевская, Переволоцкая (обе - 1738), Красногорская (1738; в 1738-1742 Оренбург) и др. В 1735-1740 гг. часть территории совр. О. о. была охвачена восстаниями башкир. Указом имп. Елизаветы Петровны от 15 марта 1744 г. была образована Оренбургская губ., в состав к-рой вошли территории, подведомственные Оренбургской комиссии, с построенными там крепостями, подчинявшаяся Сенату Уфимская пров. и Исетская пров. Сибирской губ.; под контроль администрации Оренбургской губ. перешли также Яицкое казачье войско (с 1775 Уральское казачье войско), население казах. Младшего жуза (как и пограничные дела, связанные с ним). На Оренбургской укрепленной линии несло службу Оренбургское казачье войско. 16 апр. 1744 г. Оренбургской губ. была подчинена Ставропольская крепость (на р. Волге), 25 мая 1752 г.- крепость Гурьев (ныне г. Атырау в Казахстане). |
| Уже в предшествовавшую эпоху сложившийся в своих основных чертах, но разделявшийся на два разновременные акта, проскомидийный чин в IX–XI вв. соединил эти акты и образовал особую начальную часть литургии, оставив в евхаристийном последовании только общую проскомидийную молитву. Этому содействовали следующие обстоятельства: 1) исчезновение оглашенных и совершенное ослабление дисциплины относительно этого класса верующих; 2) церемонии византийского двора, поскольку они соприкасались с богослужением Великой Церкви и литургией в частности, заставившие перенести в то время уже довольно сложную и продолжительную проскомидийную часть на начало литургии, до торжественного входа императора в храм; наконец 3) громадность приношений и их упорядочение в таком городе, как Константинополь, и в таком храме, как София требовали для сего священнодействия значительного времени, так что уже во вторую половину предшествовавшей эпохи, с ослаблением дисциплины об оглашенных, приношения верующих стали приноситься до великого входа и во время литургии оглашенных, после Евангелия: в рассматриваемую же эпоху приношения верующих могли приниматься уже до литургии оглашенных и продолжаться вплоть до великого входа. – Эту эпоху мы называем византийскою, ибо проскомидия, как особая начальная часть литургии, первоначально образовалась в Константинополе и была введена в св. Софии, откуда потом перешла в другие церкви как Константинопольского, так и других патриархатов. Следить за историей проскомидии в эту эпоху для нас гораздо легче, чем в предыдущие, так как мы владеем не только несомненно сей эпохе принадлежащими редакциямитолкования литургии, но и рукописными, греческими и славянскими, изложениями самого проскомидийного чина. Всю эпоху можем разделить на две половины: первая, когда чин Великой Церкви постепенно распространялся по другим церквам, представляет разнообразие и неустойчивость в некоторых, впрочем частных моментах чина, что вызвало литургийный устав патриарха Константинопольского Филофея (во второй половине XIV в.), имевший целью ввести повсюдное однообразие в чине (IX–XIV вв.); вторая, когда устав Филофея, хотя вошел постепенно в повсюдное употребление, но местные особенности и неизбежные в рукописный период варианты продолжали в частностях разнообразить проскомидийный чин, чему конец положили печатные венецианские издания греческого евхологиона (XVI в.), вошедшие во всеобщее употребление в православных патриархатах (XIV вт. пол.– XVI вв.). |
| Перейти к основному содержанию Мобильное приложение 19:26 01.05.2024 Издательство Санкт-Петербургской духовной академии выпустило в свет книгу « " К покаянию и исправлению " : суды над архиереями в истории и современности Русской Церкви» 08.11.2023 14:11:53 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Издательство Санкт-Петербургской духовной академии выпустило в свет новую книгу «“К покаянию и исправлению " : суды над архиереями в истории и современности Русской Церкви». Монография подготовлена в рамках деятельности Общества изучения церковного права имени Т.В. Барсова СПбДА (Барсовское общество). Авторы книги — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра истории русского феодализма Института российской истории РАН И.А. Устинова, а также действительные члены Барсовского общества: кандидат богословия, доцент, заведующий кафедрой церковно-практических дисциплин, доцент Самарской духовной семинарии А.В. Ведяев; доктор исторических наук, профессор кафедры исторических наук и архивоведения Московского государственного лингвистического университета, профессор кафедры истории Московского государственного технического университета им. Н.Э. Баумана П.И. Гайденко; кандидат исторических наук, доктор юридических наук, профессор кафедры философии и истории Херсонского государственного педагогического университета Ю.В. Оспенников. В книге систематизирован и обобщен значительный объем фактического материала по трем периодам эволюции церковного права и церковного суда: XI — первая треть XIV вв., конец XVI — начало XVIII вв. и конец XX — начало XXI вв. В монографии описаны конкретные виды наказаний, применявшихся к архиереям в рамках рассматриваемых периодов. В книге также отражены вопросы, включающие установление оснований для судебных разбирательств, приводится комплексный анализ судебных решений в отношении архиереев — соответствие каноническим основаниям, тенденциям развития права и последствия этих решений. Издание рекомендовано преподавателям и студентам богословских учебных заведений, теологических факультетов светских вузов, исследователям церковного права, а также представляет интерес для широкого круга читателей, интересующихся проблематикой церковного судопроизводства Русской Православной Церкви. |
| Согласно новгородскому летописанию, Новгородская кафедра появилась практически одновременно с Крещением Руси, т. е. в 988/9 или 989/90 г., как одно из его ближайших последствий. По летописным спискам Новгородских владык, начало составления к-рых имеются основания относить к кон. XI в. ( Гимон. 2012. С. 606-613; Он же. Новгородское летописание XI - сер. XIV в. как социокультурное исслед.: Докт. дис. М., 2014. С. 129), 1-м ее главой был происходивший из среды греческого херсонесского духовенства свт. Иоаким Корсунянин, поставление к-рого и означало учреждение Новгородской епархии. Наиболее раннее известие о крещении Новгорода содержится в новгородском владычном летописании (отражено в Новгородской первой летописи (далее - НПЛ) младшего извода), согласно которому прибывший в Новгород свт. Иоаким («Аким Корсунянин», т. е., очевидно, грек, выходец из Херсонеса (древнерус. Корсунь)) «требища разруши, и Перуна посече, и повеле влещи в Волхово» (НПЛ. С. 159-160). Сообщение летописцев о разрушении требищ прибывшим в Новгород еп. Иоакимом и сокрушении им идола Перуна является, вероятнее всего, попыткой новгородских книжников 60-х гг. XII в. реконструировать события кон. X в., используя существовавшие к тому времени источники кон. XI в.- летописный рассказ Начальной летописи о крещении киевлян и сведение перечня Новгородских владык об Иоакиме как о 1-м местном епископе (см.: Введенский А. М. Текстологический анализ летописного сказания о крещении Новгорода//ТОДРЛ. 2009. Т. 60. С. 267-280; Он же. Летописное крещение Киева и Новгорода//Русь в IX-X вв.: Общество, гос-во, культура: Тез. докл. междунар. конф. М., 2012. С. 9-12). В более поздних летописях XV-XVI вв. приводятся дополнительные легендарные сведения, в частности, о крещении Новгорода при патриархе К-польском Фотии I , жившем веком раньше, и при митрополитах Киевских Леоне или свт. Михаиле , историчность к-рых сомнительна (ПСРЛ. Т. 42. С. 55. См. также: Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. М., 2000. С. 90-91; Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 105-106; ПСРЛ. Т. 9. М., 2000. С. 63-65). |
|
|
