| Georg. II, 490–540. 130 Lucr. I, 78. 131 Epist. 1,4, 16. 132 Carm, I, 34. 133 К. Бюхнер и Э. Параторе рассматривают Вергилия как цельного π последовательного мыслителя стоической ориентации (Biichner К. Op cit.; Paratore Ε. Virgilio. Firenze. 1967; ср. также: J ackson Knight W. P. Roman Virgil. L., 1945). А. Ростаньн и советский исследователь Г. К. Забулвс подчеркивают в его мировоззрении эпикурейские элементы ( RostagniA. Virgilio minore. Torino, 1933; Забулис Г. К. Философские взгляды Вергилия//11аучные труды высших учебных заведений Литовской ССР. Литература, С. 180–192; Онже. Поэтическая модификация философии индивидуализма накануне и в эпоху Августа: Автореф. дне. д–ра филол. наук. М., 1983. С. 8 и 17–21). Второй путь — перспективный, хотя крайняя точка зрения Забулнса, утверждающего, что ранний Вергилий «твердо стоит на позициях эпикурейского материализма» («Поэтическая модификация философии индивидуализма накануне и в эпоху Августа». С. 18) и что в V книге «Энеиды» наблюдается «совпадение оценки религии» с Лукрениевой (там же, с. 21), по нашему убеждению, не отдает должного структуре мировоззрения Вергилия как целого. 134 Georg. 11,495–496. 135 Бахтин Μ. М. Вопросы литературы и эстетики: М„ 1975. С. 30. 136 Eel. 5, 61 [любит спокойствие добрый Дафнис]. 137 Eel. 3,90–91. 138 нем см.: Kindlers Literaturlexikon im dtv. Bd. 3. Milnchen, 1974. S. 816. 139 Lalli G. L " Eneide travestita. Roma, 1634. 140 Scarron P. Le Virgile travesli. T. 1–7. P., 1648 -1653. 141 См.: Дашкевич Η. П. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) «Энеиды»//Киевская старина. 1898. 9. 142 , ь Мишкин Н. А. Принципат Августа: Происхождение и социальная сущность. М. — Л., 1949. С. 569–572. 143 История римской литературы/Под ред. 11. Ф. Дератанп. М„ 1954. С. 242. 144 Там же. С. 243. 145 Там же. С. 245. 146 Там же. С. 251. Характерно, что фраза, идущая непосредственно за только что приведенной характеристикой, начинается словами: «Но, тем не менее, увлекают нас в ней («Энеиде») идеи гражданского долга, героизма, дружбы…» и т. д. 147 |
| Ты был как тот, кто за собой лампаду Несет в ночи и не себе дает, Но вслед идущим помощь и отраду, Когда сказал: «Век обновленья ждет: Мир первых дней и правда – у порога, И новый отрок близится с высот». Ты дал мне петь, ты дал мне верить в Бога 231 Что сказать в этой связи? Мы, разумеется, уже не можем и никогда не сможем увидеть в IV эклоге пророчество о Христе с той степенью наивной однозначности, как это делало большинство читателей от времен Константина до времен Данте 232 . Но глубинная тема эклоги – ожидание «полноты времен», которое, нельзя не сознаться, в конечном счете оказалось оправданным. Мы чувствуем у римского поэта ожидание, разлитое в самом воздухе времени. Про то однажды написал стихи Киплинг (кто, казалось бы, ожидал такой темы именно от него? 233 ). Я приведу несколько строк: Aswatchers couched beneath a Bantine oak, Hearing the dawn-wind stir, Know that the present strength of night is broke Though no dawn threatens her Till dawn " s appointed hour – so Virgil died, Aware of change at hand, and prophesied Change upon all the Eternal Gods had made And on the Gods alike… («Словно стражи, прилегшие под дубом в Балтии, услышав, как дрогнул предрассветный ветерок, знают, что мощь длящейся ночи сломлена, хотя никакой рассвет не грозит ей ранее часа, назначенного рассвету, – так умер Вергилий, зная о грядущих переменах, и напророчил приход перемен для всего, что сотворено вечными богами, также и для самих богов…» 234 ) Еще раз: как бы мы ни были далеки от простосердечного взгляда на знаменитую эклогу как на пророчество о Христе в самом буквальном смысле, как бы ни было очевидно, что Вергилий думал все-таки о Деве Астрее, а не о Деве Марии, что рождение Младенца мыслилось уж никак не в Иудее и не в скудости Вифлеемских ясель, а в уюте состоятельного и, разумеется, римского дома – невозможно не согласиться с тем, что христианское прочтение эклоги не было простым недоразумением, что после того, как мы узнали все возможное о ее актуальном контексте в момент ее написания, она остается прежде всего иного убедительным свидетельством состояния наиболее чувствительных умов и душ две тысячи лет назад. А ум и душа великого поэта – по определению самые чувствительные. Пусть он – не пророк в библейском смысле; он – votes, как называли поэта в Древнем Риме, ясновидящий, тайнозритель. О том, на что его время было похоже изнутри, все равно надо спрашивать его; никто точнее его не скажет. |
| У Киплинга есть слегка неожиданные для него стихи, стремящиеся передать присущее Вергилию ощущение тайны исторического времени. Они написаны от лица Горация, размышляющего в свой последний день о предчувствиях своего друга, и называются «Последняя ода». As watchers couched beneath a Bantine oak, Hearing the dann-wind stir, Know that the present strength of night is broke Though no dawn threaten her Till dawn " " s appointed hour – so Virgil died, Aware of change at hand, and prophesied Change upon all the Eternal Gods had made And on the Gods alike – Fated as dawn but, as the dawn, delayed Till the just hour should strike – A Star new-risen above the living and dead; And the lost shades that were our loves restored As lovers, and forever. So he said; Having received the word… («Словно стражи, прилегшие под дубом в Бантии, услышав, как дрогнул предрассветный ветерок, знают, что сила продолжающейся ночи уже сломлена, хотя никакой рассвет не грозит ей ранее часа, назначенного рассвету, – так умер Вергилий, зная о грядущих переменах, и возвестил приход перемен для всего, что сотворено вечными богами, и для самих богов тоже, неизбежный, как рассвет, но, как рассвет, отсроченный, пока не пробьет должный час: восход новой звезды над живыми и мертвыми, и утраченные образы нашей любви, которые будут нам возвращены уже как любящие, и навеки. Так он сказал, приняв весть…») Вергилий – это поэт истории как времени, насыщенного значением, поэт «знамений времени», определяющих конец старому и начало новому; и он сумел превратить свой Рим в общечеловеческий символ истории – конца и нового начала. К этому Риму обращается в своем сонете, навеянном бурями истории нашего века, русский вергилианец Вячеслав Иванов: Мы Трою предков пламени дарим; Дробятся оси колесниц меж грома И фурий мирового ипподрома: Ты, царь путей, глядишь, как мы горим И ты пылал и восставал из пепла, И памятливая голубизна Твоих небес глубоких не ослепла; И помнит в ласке векового сна Твой вратарь кипарис, как Троя крепла, Когда лежала Троя сожжена. |
| 166. Apulee. Metam., I, 7, 8. 167. Dig., Ill, 2,4; XXIII, 2,43 § 99- 168. Tertullien. De fuga, 13. CIL, IV, 3948. Kleberg T. Op. cit., pp. 111–112. 169. См.: Kleberg T. Op. cit., pp. 89—90. 170. Ps. Virgile. Сора, 2, Horace. Ер., 1,14,21, Auscme. Mosella, 124. 171. Рим. 12,13; ι μ. 5, Ю; Ъгг. 1,8; Евр. 6,10; 13,2; 1 Пет. 4,9- 172. См., в частности, относящиеся к рассматриваемой эпохе: Hernias. Similitude, 9, 27; Ргес., 8, 10; Ps. Clem. Нот., 9 173. Краткий очерк и библиографию см.: Staehlin G. Xenos 11 ThWNT, V, pp. 16–24; прим. 2. 174. Быт. 18—19- 175. Быт. 24, 15–28. 176. Иов. 31,32. 177. Иис. Η., 2. 178. 1 Clem. 10–12. 179. Например: Лк. 10, 34; 11, 5; 14, 12. 180. Мф. 25, 10, 34,40. 181. 3 Ин. 5–8. 182. 1 Clem. 1, 1. 183. Hist, eccl., IV, 26, 2. 184. Aristide. Apologie, 15; Lukian. De peregrin, morte, 11 — 13; 16. 185. 1 TVim. 3, 2; 5, 10; Тит. 1, 8, Herm. Sim., IX, 27, 2. 186. Justin. Apologie, 67; Tertullien. Apolog., 39· 187. Например, предъявитель Третьего послания Иоанна Богослова. 188. Acta Archelai, 4. 189. Didache, 11, 1–13, 2. 190. См., например: CumontF. Les Religions orientales dans le paganisme romain. Paris, 1929, pp. 96—101. 191. Didache, 12, 5. 192. Текст этих правил см.: StrackBillerbeck, II, 183; IV, 565, 568. 193. Своего рода опознавательный знак выдавался епископом: Tertullien. De praescriptione, 20 194. Тессера, хранящаяся в музее во Вьенне, несет на себе имена двух странников, а другая, найденная в Трасакко, в Италии, снабжена двумя именами, соединенными словом («странник»). См. репродукцию в: Lecrivain Ch. Hospitium//Dictionnaire des Antiquites, III, 298. 195. Didache, 12, 1. 196. Там же, 12, 2. 197. Lecrivain Ch. Op. cit., p. 298. 198. Гомер. Одиссея, 9, 18. 199. Montagne R. La Civilisation du desert. Paris, 1940, p. 87. 200. Didache, 12, 5. 201. Didache, 11, 1. 202. Евр. 13, 2. 203. Tertullien. De praescriptione, 20. 204. См.: LeclercqH. Ostrakon; Papyrus//DACL, XIII, 70— 112; 1370—1520 (библиография); Deissmann A. Licht vom Osten. Tubingen, 1923, S. 116–213; Schneider J. Brief//RAC, II, pp. 564—585 (библиография до 1954 г.). |
| 702. См. Быт. 24. 703. В «Дневниках» Кьеркегора в черновике осталась вставка: «что само по себе могло стать даже несколько опасным для ведущих персонажей…» На полях тут же дописано по–немецки: «Halb Kinderspiel, halb Gott im Herzen» («Наполовину — детская игра, наполовину — Бог в сердце») (см.: Pap III В 41.8. [Без даты] 1841 г.). 704. Это народное датское гадание («Jeg beder jer helliger Konger tre»), обращенное к трем царям–волхвам, пошедшим вслед за Вифлеемской звездой; оно входит в сборник народных песен, собранных Юстом Маттиасом Тиле (См.: Thiele/. М. Danske Folkesange. IIV. Kobenhavn, 1819–1823. III. P. 96.). 705. В [данном] случае (лат.) 706. В–себе (нем.); термин гегелевской философии, в данном случае обозначает нечто крайне абстрактное. 707. Логическая ошибка, когда принцип, который только должен быть доказан, уже сам заранее входит в предполагаемое утверждение (лат.). 708. Датский термин для «плоти» — Kjod, для «духа» — Aand. Противопоставление соответствует не только новозаветным толкованиям, но и библейским текстам Ветхого Завета (см., напр.: Быт 3,15). 709. Чувственное (дат.) — sandselig. 710. Плотским (дат.) — kjodelig. 711. Понятно, что это шутка. Так судья Вильгельм именует здесь окончательную помолвку. 712. Прочь, о прочь, непосвященные! (лат.) (Вергилий. Энеида. 6.258). В библиотеке Кьеркегора был, кроме латинского текста, также датский перевод «Энеиды» Йохана Шёнхейдера (Schenheyder J. Н. Virgils Aeneide. Kobenhavn, 1812). 713. См.: Лк 7,36–47. 714. В скандинавской мифологии Фрейя добилась клятвенного обещания от всей природы никогда ничем не вредить Бальдеру, богу света, сыну Одина и Фригге. Однако, обходя все живые существа, она упустила омелу, и в дальнейшем та стала оружием, которым воспользовался злобный бог Локи, чтобы убить Бальдера. 715. В черновиках Кьеркегора читаем: «…это более глубокий, низкий тон, — басовый тон, который вдруг прорезается под голосом более светлым и высоким…» (см.: Pap III В 41.10. [Без даты] 1841 г.). 716. В датском тексте стоит слово «Forkjaerlighed», образованное от «Kjaerlighed», т. е. «возвышенной любви». Иначе говоря, «предпочтение» — это как бы «пред–любовь», «предчувствие любви», — то, что ей непосредственно предшествует. |
| Плод безмужный. Taken from Faber, In Festo Annuntiationis B.V., No. 8 «Virginitas Deiparae ante, in, et post partum ostenditur», sect. 1 «Virgo in conceptu»: «Huiusmodi enim sunt inprimis apes, quae absque concubitu multiplicantur teste Virgil, lib. 4. Georgicorum. Deinde vultures, de quibus Ambros, lib. 5. Hexam. c. 10. scribit: Impossibilene putatur in Dei matre, quod in vulturibus possibile non negatur? Avis sine masculo parit, et nullus refellit; et quia viro desponsata Maria peperit, pudoris eius faciunt quaestionem.« Плоть 2. Taken from Faber, In Festo S. Andreae, No. 1 «Variae Conscientiae», sect. 7 «Bona»: «Periander requisitus, quid in minimo esset maximum? Bona mens, ait, in corpore humano.» Плоть и кровь Христова. Taken from Faber, Dominica 4 Post Pascha, No. 3 «Itinera aliquot bene praecogitanda», sect. 1 «Iter ad templum vel Sacramenti susceptionem»: «Nisi enim comederimus, mors nobis est: si indigne comederimus, iudicium manducabimus. Prostemamur ergo ante Leonem nostrum cum Centurione, dicamusque, Domine, non sum dignus, etc. [Matt. 8.8].» 11. 5–6 cf 1Cor. 11.29 . Плоти укрощение. Taken from Meffreth, Dominica 3 Post Pascha, No. 11: «Secundum remedium est corporis edomatio, quae debet fieri in iuuentute, quia stultus esset, qui non domaret equum suum, usque dum senex esset, cum donare [for ’domare " ] non posset. Sic qui non domat camem suam in adolescentia sua, sed nutrit earn delicate, ita quod non potest earn postea tenere, proijcit earn in lutum peccati» (Pars aestiv., p. 82). Плотское смешение. Taken from Faber, Dominica 4 Post Pentecosten, No. 3 «Quam frustra laborent sectatores mundi», sect. 4 «Voluptuarii»: «Quid non excogitavit Amnon ut sororem comprimeret? et tarnen mox postea maiore earn prosequebatur odio, quam prius amarit. 2. Reg. 13. [ 2Sam. 13.15 ].» Погибель . Taken from Faber, In Festo S. Andreae, No. 2 «Homines comparantur piscibus», sect. 4 «A capite primum foetent»: «Piscis primum a capite incipit putere, iuxta Graecorum proverbium, ita et respublica a rectoribus fere incipit everti, qui si ignavi et remissi sunt ad pietatem et virtutem, inde vitiorum putredo derivatur in totum eius corpus.» Published in Panenko and PLDR. |
| Не только антипатия, но и симпатия к Вергилию выражает себя как очень личное чувство, в котором признаются прямо-таки с трепетом. Композитор Эктор Берлиоз, кстати, современник Белинского и отнюдь не приверженец классицизма, говорил о своей «страсти» к Вергилию, «влюбленности» в Вергилия (passion virgilienne): «У меня такое чувство, словно мы с Вергилием знали друг друга и ему известно, как сильно я люблю его» 109 . А уже в нашем столетии немецкий публицист Теодор Геккер (1879–1945), человек острый, страстный и очень живой, далекий от академического эстетства и причастный страстям века (между прочим, оказавшийся за решеткой сразу же после гитлеровского переворота), обсуждая в обстановке 20-х годов перспективы обнищания и одичания Запада, подчеркивает, что для томика Вергилия у него и ему подобных найдется место и в нищенской суме 110 . В час беды ему приходит на ум не Гомер, не Платон, не Софокл, а только Вергилий. Амплитуда колебаний превосходит то, к чему мы привыкли в отношении классики, да еще отделенной от нас такой временной дистанцией. Это не какие-нибудь нюансы в оценке – речь словно идет о двух разных поэтах, не имеющих между собой ничего общего. Для одних поэзия Вергилия – если не мертворожденный плод подражания, то в лучшем случае образец холодного, искусственного совершенства; для других – предмет страсти или хлеб насущный, без которого нельзя обойтись как раз тогда, когда можно и должно обойтись без многого другого. Споры не умолкают, за или против Вергилия люди готовы стоять чуть не насмерть. Совсем недавний пример: на международной конференции в Венском университете, посвященной культуре времен Августа и состоявшейся в мае 1982 г., специалисты из разных стран резко разошлись по «наивному», «детскому» вопросу – хороший ли поэт Вергилий? Неужели двух тысячелетий не хватило, чтобы в этом разобраться? Контраст между шумной известностью Вергилия и его тихим нравом давал очень выигрышную тему для анекдотов: «Когда он, приезжая изредка в Рим, показывался там на улице, и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался от них в ближайшем доме» 112 . |
| 84 Об олицетворениях ночи, реки и пр. см. Гëрц К. К. О состоянии живописи в северной Европе от Карла Великого до начала романской эпохи. СПб., 1873. С. 19. 85 Анжело Маи в предисловии Mai A. Picturae antiquissimae bellum Iliacum repraesentantes. Mediolani, 1819, описывает разнообразие красок: minium, cerussa, rubrica, armenium, purpurissimum, appianum, tincturae hyacinthinae, violaceae, hyalinae, croceae, furrae; minii vero ubique ad splendorem abusio est etc. См. Eraclius, De coloribus et artibus Romanorum, Cap. 50 (Von den Farben und Künsten der Römer/Ed. A. Ilg. Wien, 1873. S. 85 –87). 86 В малую четвертку, чем и отличается от Виргилия той же библиотеки 3867, писанного в большую 4°. Принадлежала некогда Пьетро Бембо. Monaldini V. Picturae antiquissimae Virgilii codici Bibliothecae Vaticanae incisae. Romae, 1782. Предисловие Мональдини (антиквар XVIII века и нумизмат) относит кодекс даже к временам Константина. 87 Ср. этот жест на Алтаре Двенадцати божеств [Вила Боргезе, Рим] в фигуре Афродиты, беседующей с Марсом. 88 3867, в большую 4°. Lacroix P., Seré F. Le moyen âge et la Renaissance. T. II. Paris, 1849. Manuscrits. Pl. 1–2. Некоторые из французских историков, основываясь на том, что рукопись перешла в Ватикан из монастыря S. Denis, полагают, что она и написана была во Франции и относят к V или VI веку; в издании, выше упомянутом, таблицы помечены одна III или IV веком, другая V. То же Ваттенбах: см. Гëрц К. К. О состоянии живописи в северной Европе от Карла Великого до начала романской эпохи. СПб., 1873. С. 21. 89 Заметим, что Даженкур относит рукопись к XII и XIII стол., по своей ошибочной привычке относить к этому времени произведения грубой, но античной формы искусства, напр., известную дверь базилики Св. Сабины в Риме. 90 Обычные жесты речи представляют два пальца (как и в предыдущем кодексе) поднятыми, остальные сложены – манера выражения простой и спокойной беседы, которую встретим и в византийских миниатюрах. 91 Лучшие из них: в Ватикане 3868 и 3226, в Амврозианской библиотеке и кодекс, совершенно подобный первому (шесть комедий), в Парижской библ., Было прямою ошибкою Лабарта помещать все эти рукописи наряду с Виргилием 3225 для характеристики древней миниатюры. |
| Dormition Cathedral icon. The present frescoes were created by Russian painters after the fire of 1547. The multi-tier iconostasis is one of the oldest surviving in Russia. It includes almost one hundred icons situated in six rows. Icons of the Festival and the Deesis (Greek for worship) tier were painted in the end of the 14 th and beginning of 15 th century, with the participation of Theophanes the Greek and Andrei Rublev. The Annunciation and Crucifixion icons are from the beginning of the 15 th century. Dormition Cathedral columns with Byzantine and Russian princes. The North western gate features painted portraits of ancient philosophers, poets, playwrights and historians such as Plato, Aristotle, Plutarch and Homer with a wreath on his head. Virgil and Ptolemy are dressed in Old Russian garments. All these great men were considered the predecessors of Christian wise men. Old Russian icons include the Nativity of Christ, 15 th century; Holy Virgin Eleusa, end of 14 th century; and other masterpieces. Annunciation Church. The appearance of the double headed eagle, seen in both cathedrals, was adopted by Ivan III. He considered himself the legitimate successor to the Byzantine Imperial house which fell to the Turks in 1453. The Byzantine state symbol bearing a double headed eagle, a symbol of the unity of the Easter and Western parts of the Roman Empire, became the symbol of the Russian centralized state. ... I am a baby boomer, a child of the devastating “Cold-War.” I never thought I would ever go to Russia. I was reluctant to go in a late autumn 2015 Russian tour. A member of my family wanted to see “The Greeks of the North.” Astonishment and absolute amazement of the Kremlin’s Byzantine civilization changed my life forever. Catherine Tsounis Queens Gazette 18 февраля 2016 г. V.S. Goncharenko and V.I. Narozhnaya, “THE ARMORY: A guide” (Red Square Publishers: Moscow, 2012), p.252-253. Olga Dmitriyeva, “The Moscow Kremlin: Inside the Kremlin’s Treasures” (ART-Courier: Moscow, 2012). p. 49. |
| Вы сваливаете несколько пожелтевших " Hortus sanitatis " , " Jardin de devotion " , " Les Fleurs de bien dire, recueillies aux cabinets des plus rares esprits pour exprimer les passions amoureuses de l " un et de l " autre sexe par forme de dictionnaire " , " Сад здоровья " (лат.), " Сад благоговения " , " Цветы красноречия, собрание из кабинетов редчайших умов для выражения любовных страстей одного и другого пола, в форме словаря " - и вам попадается латинская книжка без переплета и без начала; развертываете: как будто похожа на Виргилия, - но что слово, то ошибка! ... Неужели в самом деле? не мечта ли обманывает вас? неужели это знаменитое издание 1514 года: " Virgilius, ex recensione Naugerii " ? изданный Наугерием И вы не достойны назваться библиофилом, если у вас сердце не выпрыгнет от радости, когда, дошедши до конца, вы увидете четыре полные страницы опечаток, верный признак, что это именно то самое редкое, драгоценное издание Альдов, перло книгохранилищ, которого большую часть экземпляров истребил сам издатель, в досаде на опечатки. В Неаполе я мало находил случаев для удовлетворения своей страсти, и потому можете себе представить, с каким изумлением, проходя по Piazza Nova, площадь увидел груды пергаменов; эту-то минуту библиоманического оцепенения и поймал мой незванный портретист... Как бы то ни было, я со всею хитростию библиофила равнодушно приблизился к лавочке и, перебирая со скрытым нетерпением старые молитвенники, сначала не заметил, что в другом углу к большому фолианту подошла фигура в старинном французском кафтане, в напудренном парике, под которым болтался пучок, тщательно свитый. Не знаю, что заставило нас обоих обернуться, - в этой фигуре я узнал чудака, который всегда в одинаковом костюме с важностию прохаживался по Неаполю и при каждой встрече, особенно с дамами, с улыбкою приподнимал свою изношенную шляпу корабликом. Давно уже видал я этого оригинала и весьма был рад случаю свести с ним знакомство. Я посмотрел на развернутую перед ним книгу: это было собрание каких-то плохо перепечатанных архитектурных гравюр. |
|
|
