| 19:32–39. Пределы и города Неффалима. На этой территории основной точкой отсчета является гора Фавор. Южная граница Неффалима следует по вади Fajjas на восток до Иордана. Из городов, расположенных вдоль этой линии, идентифицированы: Хелеф (Khirbet " Arbathath возле горы Фавор); Адами-Некев (Khirbet et-Tell); Иавнеил (Tell en-Náam); Лаккум (Khirbet el-Mansurah). Местоположение Хуккока вызывает споры, но большинство исследователей отождествляют его с Yaquq, к западу от Галилейского моря. Остальные города: Адама – возможно, Hajar ed-Damm, в 2 милях к северо-западу от места слияния Иордана и моря Галилейского; Иреон – Ярун, на ливанской границе; об Асоре см. коммент. к 11:1; Кедес – севернее пересохшего к настоящему времени озера Хуле. 19:40–48. Пределы и города удела Данова. Хотя Дану была выделена довольно большая территория на побережье Средиземного моря от ручья Сорек до реки Яркон близ Иоппии, маловероятно, чтобы Даново колено когда-либо занимало всю эту землю. Большую часть этого региона контролировали филистимляне, а позднее – ассирийцы. Во времена Соломона эта территория образовала юго-западный административный округ и была аннексирована Иудеей. Подтверждением может служить тот факт, что принадлежавший Дану город Беф-Шемеш (Tell er-Rumeileh) упоминается далее как город левитов в Иудее (21:16). Остальные города Данова удела идентифицируют следующим образом: Шаалаввин – возможно, Selbit (к востоку от Газера; см. Суд. 1:35 ); Аиалон – возможно, Yalo (в 5 милях к востоку от Газера; упоминается в амарнских текстах); Фимнафа – Tell el-Batashi (в 5 милях к северо-западу от Беф-Шемеша); Гиввефон – возможно, Tell el-Melat (упоминается в перечне завоеванных городов Тутмоса III); Бене-Верак – el-Kheiriyah (близ Иоппии; упоминается в анналах Сеннахирима); Ракон – либо река, либо Tell er-Reqqeit близ Иоппии. 19:47. Ласем. Вероятно, под давлением филистимлян Даново колено мигрировало (см.: Суд. 18 ). Сыны Дана двинулись на север, в Ласем (Лаис), который был переименован в «Дан» и стал важным культовым центром при царе Иеровоаме. Крупнейший в этом регионе город (площадью около 50 акров) находился к северу от озера Хуле, на дороге, ведущей в Дамаск. О его значении свидетельствуют упоминания в египетских «Текстах проклятий» и в письмах из Мари. |
| Они простираются от южной оконечности Мертвого моря на границе с Эдомом до пустыни Син (см.: Чис. 13:21; 20:1 ) и далее на запад, до Средиземного моря. Возвышенность Акраввимская («скорпионов») – это, возможно, Naqb es-Safa (см.: Чис. 34:4 ). Кадес-Варни – оазис, в котором неоднократно останавливались израильтяне и послуживший отправным пунктом для завоевания Ханаана (см.: Чис. 13:26 ; Втор. 1:19,46 ). Он расположен на севере Синайского полуострова, у источника «Ain el-Qudeirat в вади el-»Ain. Селения Хецрон, Аддар и Каркая не идентифицированы, но, вероятно, они находились у колодцев или источников близ Кадес-Варни. Местоположение Ацмона точно не установлено, хотя его отождествляют с Ain Muweilih, другим источником в этой местности. О потоке Египетском, вади el- " Arish, см. 13( в русском переводе – «Сихор, что пред Египтом»). Ориентиры, приведенные в этом перечне географических названий, не отличаются определенностью и дают только приблизительное представление о расположении тех или иных мест. 15:5а. Восточный предел Иуды. Восточной границей территории Иудина колена является Мертвое море. «Устье Иордана» – место впадения Иордана в Мертвое море, расположенное на 1285 футов ниже уровня моря. Как и у всех древних народов, границей Иуды служит естественная преграда. 15:56–11. Северный предел Иуды. Северная граница начинается от устья Иордана и тянется на северо-запад к Иерихону и вади Qelt. Затем она проходит к югу от Иерусалима (Иевуса) и поворачивает к Кириаф-Иариму (Deir el-Azhar). По горам Иудеи граница доходит до Вефсамиса (Tell el-Rumeileh) и по северной стороне горы Экрон (Tel Miqne) – до Филистии. Далее она проходит через долину Сорек в западном направлении до Иавнеила ( 2Пар. 26:6 ; Ямния более позднего времени) и Средиземного моря. Упоминание Галгала вызывает сомнения, ибо принято считать, что этот город лежит к северу от территории Иуды ( Нав. 5:9 ). Возвышенность Адуммим, буквально: «крепость крови», – это Tal " at ed-Damm. Ен-Шемеш – название колодца к югу от Иерусалима, отождествляемого с " Ain el-Hod восточнее Масличной горы. |
| 21:16. Беф-Шемеш (Вефсамис). Город находился на филистимской границе в долине Сорек, в северо-восточной части Шфелы. Его отождествляют с Tell er-Rumeilah, и раскопки показывают, что это место было непрерывно заселено со времен средней бронзы I до римского периода. Заметная роль этого города в библейском рассказе о завоевании проявляется в 1Цар. 6:9–15 , в рассказе о захвате ковчега. Превращению Вефсамиса в административный пункт израильтян (не укрепленный Ровоамом и, возможно, не сразу заселенный) во времена объединенного царства предшествовало разрушение в XI в. до н. э. Обнаружение скарабеев Аменхотепа III и Рамсеса II, а также угаритских клинописных табличек подтверждает торговые контакты этого стратегически важного города. 21:18. Анафоф. Расположенный в Ras el-Kharrubeh, в 3 милях от Иерусалима, Анафоф был левитским городом на территории Вениамина. Сюда был сослан Авиафар ( 3Цар. 2:26 ) и здесь родился Иеремия ( Иер. 1:1 ). Раскопки показывают, что это место было заселено со времен железа I до византийского периода. 21:21. Сихем. См. коммент. к Быт. 12:6 ; Нав. 24и Суд. 9:1 . 21:21. Гезер. Гезер, занимавший выгодное положение на пути с побережья в Иерусалим, отождествляют с Tell Jezer, в 5 милях к юго-востоку от Рамлы. Древнейшее поселение на этом месте относится к периоду халколита (3400–3300 гг. до н. э.), но между 2400–2000 гг. до н. э. город обезлюдел. В период средней бронзы Гезер был восстановлен и после 1800 г. до н. э. стал крупным укрепленным городом. «Высота», образованная десятью вертикально стоящими камнями, была сооружена после 1650 г. Возможно, разрушение этого слоя заселения связано с завоевательным походом Тутмоса III. Следующий период оживления приходится на амарнскую эпоху, когда Гезер стал одним из основных центров, через которые Египет осуществлял свое господство над Ханааном. Филистимляне владели этим городом на протяжении железного века I (XII-XI вв. до н. э.). Израильтяне поселились здесь во времена царствования Соломона ( 3Цар. 9:15–17 ), и раскопки обнаружили здесь характерные для строительной деятельности Соломона крепостные стены и ворота с множеством внутренних помещений, найденные также в Мегиддоне и Асоре. |
| 6:9. Вефсамис. Вефсамис находился в пограничном районе между Израилем и Филистией. Он занимал примерно 7 акров на горном хребте, возвышавшемся над долиной Сорек, которая лежала к северу от города. Путь из Экрона в Вефсамис шел по долине Сорек и насчитывал около 9 миль. Вефсамис отождествляют с Tell er-Rumeilah, к западу от современного Ain Shems. Обнаруженный здесь слой поселения железного века датируется XI в. до н. э., временем Самуила. В этом слое раскопан жилой дом с обширным внутренним двором, вымощенным каменными плитами, вокруг которого расположено несколько комнат. 6:13. Жатва пшеницы. В этом регионе жатва пшеницы приходится на май-июнь. 6:19. Поражение жителей Вефсамиса. Количество убитых жителей Вефсамиса вызывает споры. NIV, следуя некоторым еврейским рукописям, приводит цифру «семьдесят», однако в подавляющем большинстве рукописей указана цифра «пятьдесят семь тысяч». Это необычно, поскольку, как правило, числа в Ветхом Завете округляются до десятков тысяч. Кроме того, Вефсамис был небольшим городом, население которого насчитывало менее тысячи человек. Даже число «семьдесят» истолковывают как условное обозначение некоего большого числа (см. коммент. к Суд. 8:30 ). 6:19. Наказание за заглядывание в ковчег. Вопреки популярным современным объяснениям текст не содержит никаких сведений о способе умерщвления нарушителей. В Чис. 4сказано, что даже священники не должны смотреть на святыню. Вероятно, жителям Вефсамиса трудно было от этого удержаться, но они нарушили неприкосновенность ковчега, позволив себе нечто большее, чем случайный взгляд. Ограничение доступа в священное пространство и к священным предметам было в Древнем мире обычным явлением (см. коммент. к Лев. 16:2 ), поэтому отношение к ковчегу как к заурядному объекту любопытства было признано актом осквернения. 6:21. Кириафиарим. Упоминаемый как город Иуды ( Нав. 15:60 ), Кириафиарим отождествляют с Tell el-Azhar, в 9 милях к северо-западу от Иерусалима, хотя эта гипотеза не подтверждается археологическими находками или небиблейскими источниками. В Суд. 18он упоминается в связи с так называемым «станом Дановым» (см. коммент, к Суд. 13:25 ), что позволяет поместить его в пределах указанной местности. Это примерно в 6 милях от Гаваона, который также связан с Кириафиаримом (см. коммент. к Нав. 9:17 ), и в 7 милях к северо-востоку от Вефсамиса. 7:2–17 Поражение филистимлян |
| 1976. Chronique Archeologique, Maoz-Hayyim. Revue Biblique LXXXIII:87-88 (French). 1976. The Walls Mosaics of the Church of the Nativity, Bethlehem. Actes du XVe Congress International d " Etudes Byzantines. Athens Pp.891-900. 1977. Byzantine Mosaics in Israel. Archaeology 30:86-92. 1977. Israel " s Holy Places, Fate (October):36-44. 1977. Dan Erected on the Ruines of Laish. Selait 5:26-28 (Hebrew). 1978. A Bilingual Dedicatory Inscription from Tell Dan. Qadmomiot 10:26-29 (Hebrew, with E. Dinur) 1978. Kursi, The Site and the Excavations. Dapim le Morei Derech (May-June):9-18 (Hebrew). 1979. Tell Istabah, Beth-Shean: The Excavations and Hellenistic Jar Handles. IEJ 29:152-159. 1979. What Became of Ancient Capernaum? Christian News from Israel 27:72-74 (with E. Kessin & C. Melidonis). 1980. A Roman Bath at Rama. A tiqot 14:66-75. . A Peculiar Early Christian Basilica at Magen. XVI International Byzantinist Kongress, Acten II/4; Jahrbuch der Usterreichischen Byzanistik , 32/4, Sonderdruck, Pp. 565-567. 1982. Iron Age II Tombs om Tell Eitun. Atiqot 8:7-8 (Hebrew). 1982. A Burial Cave in Ramot. Atiqot 8:11 (Hebrew). 1982. Burial Caves in Beth-Shean. Atiqot 8:12-15 (Hebrew). 1982. A Monumental Roman Tomb on Tell Eitun. Atiqot 8:23-25. 1982. A Tomb near Netulla. Atiqot 8:26-30. 1982. Rock-Cut Tombs on Mount Scopus. Atiqot 8:49-52. 1982. Burial Cave in Meqor Hayyim. Atiqot 8:70-73. 1982. The Ancient Synagogue at Maoz-Hayyim. IEJ 32:215-244. 1983. Early Christian Monachism in the Valley of Jerico. Qardom : 197-200. 1983. New Archaeological Evidence on Ancient Capernaum. Biblical Archaeology :198-200. 1983. The Excavations at Capernaum. Qadmoniot 18:72-75 (Hebrew, with M. Peleg). 1983. The Excavations at Kursi-Gergessa. Atiqot 16. 1984. The Early Christian Basilica at Kursi. Actes du Xe Congress International d " Archeologie Chretienne Thessalonique, II. Pp. 605-611. 1985. An Early Christian Church Complex at Magen. Basor 258:1-15. 1985. Mosaics and Inscriptions from Magen. Basor 258:17-32. |
| Al ojo experto de Woolley no se le escapa su forma especial, semejante a pequeñas mesetas. Planas arriba, sus pendientes descienden simétricas. Tales colinas existen en incontable número, grandes y pequeñas, en el Próximo Oriente, junto a las orillas de los grandes ríos, en medio de llanuras exuberantes, junto a las sendas y caminos por donde, desde tiempos inmemoriales, transitan las caravanas que atraviesan el país. Tan numerosas son, que hasta el día de hoy nadie ha podido contarlas. Aparecen en el delta del Éufrates y del Tigris, en el Golfo Pérsico y hasta en las tierras altas del Asia Menor, allí donde el río Halis desemboca en el Mar Negro; en las costas del Mediterráneo oriental, en los valles del Líbano, junto al Orontes de Siria y en la vega del Jordán, en Palestina. Estos relieves del terreno constituyen las grandes minas de los arqueólogos, explotadas con todo afán y por ahora inagotables. No son obra de la Naturaleza, sino acúmulos artificiales producidos por las ruinas de incontables generaciones que nos precedieron; grandiosos montones de escombros y desperdicios del pasado, formados por los restos de cabañas y casas, murallas, templos y palacios. Todas estas colinas han adquirido su forma en el transcurso de siglos y hasta de milenios, siguiendo el mismo proceso. Los hombres habían creado allí un primer poblado, que un buen día fue destruido por la guerra o un incendio o abandonado por sus habitantes; después vinieron unos conquistadores o nuevos pobladores, que construyeron sus moradas en el mismo emplazamiento. Generación tras generación fueron así levantando en el mismo lugar viviendas y ciudades, una tras otra. En el transcurso del tiempo las ruinas y los escombros de innumerables pueblos han ido formando, capa sobre capa y estrato sobre estrato, una colina. Los árabes de hoy llaman «tell» a esos montículos artificiales. El mismo nombre se les daba ya en la antigua Babilonia. Tell quiere decir «montón, hacinamiento»; en la Biblia encontramos esta palabra en el libro de Josué, cap. XI, versículo 13. Cuando al tratar de la conquista de Canaán se habla de las ciudades emplazadas sobre sus colinas de escombros, éstas se designan con el nombre de tulul (plural de tell). Los árabes saben distinguir con toda exactitud un tell de los relieves naturales del terreno, a los cuales designan con el nombre de yebel. |
| Las ruinas de un palacio van surgiendo también entre los escombros. Todo el conjunto de un patio, estrecho y rectangular, rodeado de algunas estancias con paredes muy gruesas, apenas si merece el nombre de palacio. Tal como Sikem aparecen las demás ciudades de Canaán, cuyos nombres hemos oído con tanta frecuencia y ante las cuales tanto temor sentían los israelitas. Salvo algunas excepciones, las notables construcciones de aquella época nos son bien conocidas. La mayor parte de ellas fueron descubiertas en las excavaciones de los últimos treinta años. Permaneciendo ocultas durante milenios; mas ahora aparecen ante nuestra vista tal cual eran. Entre ellas existen muchas ciudades que los patriarcas vieron con sus propios ojos: Bet-El y Mispa, Guerar y Lakis, Geser y Gat, Asquelón y Jericó. Tal es la cantidad de materiales que existen hasta el tercer milenio antes de J.C., que si alguien quisiera escribir la historia de la arquitectura de las edificaciones de defensa y de las ciudades de Canaán no tendría mucho trabajo. Las ciudades de Canaán eran plazas fortificadas, fortalezas de refugio en caso de guerra, ocasionada estas por las rápidas incursiones de las tribus nómadas, ya por las enemistades entre ciudades vecinas. Las poderosas murallas rodeaban un espacio limitado, cuya superficie apenas era mayor que la plaza de San Pedro en Roma. Toda plaza fuerte estaba surtida de agua, pero ninguna de ellas hubiera podido subsistir de manera permanente con una población numerosa. Al lado de los palacios y de las metrópolis de Mesopotamia estas ciudades carecen de importancia; cada una de la mayor parte de las ciudades de Canaán hubieran podido caber cómodamente dentro de los confines del palacio de los reyes de Mari. En Tell-el-Hesi, seguramente el bíblico Eglon, la antigua muralla ceñía una superficie de media hectárea. La de Tell es-Safy (la antigua Gat), 5 hectáreas; la de Tell el-Mutesellim (la antigua Meguiddo), más o menos lo mismo; la de Tell el-Zakariyah (el Azeka bíblico), menos de 4 hectáreas; Geser (en el camino de Jerusalén al puerto de Haffa) tenía 9 hectáreas de zona edificada. Hasta en el reconstruido Jericó, el espacio rodeado por el muro interior, lo que era propiamente la acrópolis, tenía sólo una superficie de 2,35 hectáreas. Y Jericó era una de las fortalezas más importantes del país. |
| Of the 376 couples studied, Joanides found that most participants were positive about inter-Christian marriage, although they would be more negative about inter-religious marriage. Most valued religion and spirituality. Some were practising two different faith traditions, while others were essentially practising one, generally Greek Orthodox. There was widespread respect for the partner’s need to retain membership in his or her cultural and faith tradition. A few partners had become Greek Orthodox, and others were considering doing so, largely because they felt it would benefit the family. Most did not regret being intermarried, but some – especially those with equally strong commitments to their faith traditions – felt a sense of loss. ‘I sometimes feel an emptiness when I’m at church alone. It is from feeling a bit distant from my wife and children in this part of our lives.’ Another spouse said: ‘When I started going to the Greek Church, I got rather resentful and frustrated because it just wasn’t the same and I felt deprived of something very important. This really affected us and I wondered what the consequences would be until I found a way to meet my own spiritual needs’. What about the children? Difficulties over the religious identity of children abounded, especially when couples had not discussed this before marriage. A non-Orthodox father said it became easier to co-exist ‘if we emphasise both the Greek Orthodox and Christian dimension of their religious identity. … We tell them that they are Greek Orthodox, but we also frequently just tell them that they are Christians’. An Orthodox wife said: ‘My church and parents taught me that Greek Orthodoxy is the one true faith, and I was insisting that our children receive this message … but it caused so much tension between my husband and me … We have compromised. We have agreed to tell our children that we are both Christians, but that they are also Orthodox Christians’. Baptism was a huge problem for some couples, and so was the feeling of one parent that he or she was the odd person out in the family as the children grew up. |
| Al anochecer se dirige en su coche a Tell Hariri, situado a unos 11 kilómetros al norte de Abu Kemal, junto al Éufrates. Los árabes le guían a través de una pendiente y, en una depresión del terreno, contempla la estatua mutilada que el día antes había excitado tanto los ánimos. Cabane no es técnico, pero se da cuenta de que la figura de piedra es muy antigua. Al día siguiente unos soldados franceses la llevan a Abu Kemal. La luz está encendida hasta después de la medianoche en la pequeña comandancia. Cabane está redactando un informe sumamente detallado sobre el hallazgo, para su oficina, para Henry Seyrig, director del Museo de Antigüedades de Beyrut, y para el Museo de Alepo. Pasan los meses sin novedad alguna. La cosa parece carecer de importancia o haber sido olvidada. Por fin, en los últimos días de noviembre, se recibe un telegrama de París procedente del Museo del Louvre. Cabane apenas puede dar crédito a sus ojos y lee y relee la extraordinaria noticia. Dentro de pocos días llegará de Francia una relevante personalidad, el arqueólogo profesor André Parrot, y con él, hombres de ciencia, arquitectos, ayudantes y delineantes. El 9 de diciembre se dirigen todos hacia Tell Hariri. Los arqueólogos empiezan su trabajo como investigadores. En primer lugar miden con toda precisión la colina, la fotografían hasta en sus más pequeños detalles, la examinan con aparatos percusores y analizan muestras del terreno. En este trabajo transcurre el mes de diciembre y las primeras semanas del año nuevo. El 23 de enero de 1934 es el día decisivo. Al excavar con todo cuidado en la periferia del «tell.» sale de entre los cascotes una figura pequeña y graciosa que tiene grabada una leyenda sobre su hombro izquierdo. Todos se inclinan hacia ella fascinados. «Yo soy Lamgi-Mari... Rey... de Mari... el grande... Yasakku... que ofrenda su estatua a... Ishtar.» La lectura lenta, pausada de esta frase es escuchada por el silencioso grupo. El profesor Parrot traduce directamente los caracteres cuneiformes. Ni él ni sus compañeros de trabajo olvidarán jamás este momento de emoción. ¡Una escena fantástica y acaso única en la historia de la Arqueología, tan llena por otra parte de sorpresas y aventuras! |
| Un espectáculo jamás visto se ofreció a los tebanos cuando, después del feliz viaje de regreso, un raro grupo de gentes de Punt, de piel negra, con los maravillosos productos de su tierra entraron en el palacio de la reina. «Le hice un Punt en su jardín, como él me había ordenado...,» explica jubilosa Hatchepsut, refiriéndose a los árboles de mirra para la terraza del templo. Restos de raíces resecas fueron halladas por unos egiptólogos entre las arenas cálidas y amarillas del templo de Deir el-Bahri. Como los tebanos, también los hombres y las mujeres de Israel habrían permanecido llenos de admiración en los muelles de Esyon-Guéber cuando la flota de su rey Salomón regresaba del lejano Ofir y desembarcaba en el puerto su carga de «madera de sándalo y piedras preciosas, oro, plata, marfil, monos y pavos reales» (1 Reyes 10:22:11). Normalmente, los trabajos arqueológicos no pueden ser emprendidos a no ser que se posea un permiso del propietario del terreno o del Gobierno del país para realizar las excavaciones. Este permiso no siempre resulta fácil de obtener, sin contar con que, en el transcurso de los trabajos, exigencias o limitaciones pueden hacer la vida difícil al explorador. En 1925, los americanos dieron con un recurso para poder trabajar a su gusto y sin ser molestados. Compraron lisa y llanamente la colina de Tell el-Muteselim, en la llanura de Yezreel, a 90 propietarios indígenas, campesinos y pastores por un precio global. Ello fue debido a que el Instituto Oriental de la Universidad de Chicago tenía el propósito de realizar una exploración modelo para todo el Próximo Oriente, la exploración más minuciosa y extensa que jamás se haya realizado en Palestina. El Tell el-Musteselim cobija el emplazamiento del bíblico Meguiddo. Este descubrimiento se apoya en las primeras excavaciones de importancia realizadas en aquel lugar por la Sociedad Alemana de Oriente, bajo la dirección del Dr. J. Schumacher, entre años del 1903 al 1905. Cual una pequeña montaña formada por capas horizontales, el Tell el-Muteselim se halla ubicado en un escenario bucólico. Desde la llanura que lo corona el observador cree hallarse delante de un lago verdoso, tal es la extensión de la gran llanura, del Valle de Yezreel (Jos. 17:16), en la cual alternan los prados pantanosos y los sembrados pictóricos. Bandadas de grullas y de cigüeñas están en aquel lugar como en su casa. Allí donde la llanura tuerce se eleva junto a la costa del Mediterráneo el promontorio poblado de bosques del Monte Carmelo. A lo lejos se distinguen las montañas de Galilea, de un azul pálido, con la pequeña aldea de Nazaret y, hacia la derecha, la sombría mole del Monte Tabor impide la vista del profundo valle del Jordán. |
|
|
