| Печальная зависимость нашего богословия от инославных влияний констатирована давно, ещё славянофилами 40-х годов, напр., А.С. Хомяковым (см. проф. В.З. Завитневича. „А.С. Хомяков“ I, 971; мнение его и др. о богословии митр. Макария ibid. 970, 972, 973 и др.; ср. Прав. Обозр. 1888, кн. 1, стр. 121–122 (из писем преосв. Елпидифора). Любопытно признание такого авторитетного догматиста, как архп. черниг. Филарет (Гумилевский), „что русские догматисты идут вслед западных“ (Правос. Догмат. Богословие. Чернигов 1864, т. I, стр. 15). Однако сам почтенный догматист не во всём остался свободен от западного влияния (напр., в изложении догмата искупления)... И это не единичный голос в среде представителей нашей церкви: см. отзыв о современном состоянии нашего богословия недавно умершего епископа Орловского Иринея (Орды), будто бы говорившего, что „наше академическое богословие – богословие Запада, а не православное“ (в Историч. Вестнике 1904, 7, стр. 126, ст. „Памяти епископа Иринея“). 283 См. Новые официальные и другие данные для суждения о вере старокатоликов. СПб. 1902, стр. 58. 284 См. цтв. Новые официальные и др. данные etc. стр. 55–58; 10–18 ср. Nochmals zur Verständigung, особ. р.р. 31–44. 285 Г. Керенский оспаривает и XXVI-й тезис B. В. Болотова , что разделение церквей было причинено не учением о Filioque. Тезис этот заключает в себе церковно-историческую истину, которая теперь известна семинаристам и гимназистам. Но прежнее объяснение разделения церквей спорами о Filioque более отвечает общей узко-конфессиональной точке зрения г. Керенского в воззрении по церковному вопросу, а кроме того, правильному пониманию дела здесь, конечно, должно мешать неясное различие г. Керенского причины и повода, предлога, видное из одной обмолвки (сент. 401): „вопрос об исхождении Св. Духа и от Сына вместе с папскими притязаниями выставляется как главный пункт разногласия и вместе с тем, как главный предлог к разделению церквей“. А на стр. 399 Filioque объявляется „главной причиной“ разделения церквей! Да, разногласие по Filioque именно было только предлогом, а причиной разделения церквей пререкания из-за притязаний папских на главенство в церкви! Кроме того, г. |
| Помимо указанных сейчас молитв должно отметить применение в заключительной части еще молитвы «Господи Боже наш, исцеливый человеческое естество от Адамова преступления» 425 . Относительно стихир в заключительной части должно отметить, что в рукописях твердо удерживается современный состав их. И лишь в немногих рукописях наблюдаются уклонения от него присоединением третьей стихиры «Твоих даров» 426 . Затем в рукописи Синайской библиотеки 988 обычно помещавшиеся на утрени стихиры: Дал еси благодать... и др. перенесены в заключительную часть, потому что на утрени вместо них были помещены другие стихиры 427 . Обычный составь прошений сугубой ектений был следующий: Помилуй нас Боже... Еще молимся о милости, жизни, мире... Господи, помилуй (40 раз). Еще молимся о еже милостиву, кротку и благоуветливу быти... Современный состав прошений данной ектении редко встречается в рукописях 428 . В отпуст обычно входили возглас: «Услыши ны, Боже» и молитва «Владыко многомилостиве». Современный способ окончания утрени через один отпуст «Христос, истинный Бог наш», видимо, встречается лишь в рукописях с современным чином елеосвящения 429 . Прибавление в рукописях Синайской библиотеки 972 и библиотеки Лавры преп. Афанасия Афонского 103 после отпуста тропаря «Источник исцелений» и молитвы «Отче Святый» составляет индивидуальную особенность этих рукописей 430 . Рассмотрение действий, примыкавших к чину елеосвящения по греческим рукописям С последованием таинства елеосвящения в греческой церкви иногда соединялись и действия, не связанные тесно с чином таинства. Сюда принадлежит смытие с болящего елея по совершении над ним таинства. В отношении времени, когда больной должен был сделать это, практика была различной и указания рукописей противоречивы. Так, в рукописи Синайской библиотеки 973, 1153 г. сначала указывается, что болящий должен «омыться и так отправиться домой». Но к этому указанию в рукописи добавляется следующее: «Должно знать, что в течение семи дней (больной) хранит себя неомывшимся подобно новопросвещенным» 431 . Первое указание рукописи и нужно считать первоначальным. Оно вполне соответствует изложенному в рукописи чину елеосвящения, согласно которому «по окончании всего» с болящим отправлялись в его дом. При отправлении же домой больному естественно было омыться от елея, так как хранение им себя неомывшимся на дому могло представлять немало неудобств. |
| Конечно, и в данном случае, говоря о господстве денежного хозяйства в Византии, не следует ни преувеличивать, ни модернизировать. Должно постоянно помнить о более тихом и узком темпе византийской экономической жизни, стеснённой и слабым развитием техники, и редкостью населения, и постоянной опасностью извне, и невозможностью быстрых и верных сообщений. Деньги, несмотря на то, что на них строилось всё народное хозяйство, были в Византии далеко не дёшевы, и медленность их обращения, в связи с большим риском торговых операций, делало условия кредита далеко не лёгкими. Всюду в наших агиографических источниках мы наталкиваемся на чрезмерную высоту процента и тягость долговой кабалы. Из много раз цитированного нами рассказа о Феодоре и Абраме, видно, что даже между друзьями не считалось чем-то предосудительным брать по 33 процента. В житии пр. Иоанна Милостивого встречаемся со сборщиком податей, который ищет, кто бы мог ссудить ему 50 литр золота, хотя бы по 100% 972 , и с бедняком Захарией, который за ссуду в один τριμσιν, готов отслужить в качестве раба один или два месяца 973 . О тяжести долгового права, унаследованного от римского законодательства, о видной роли в этом праве долговой тюрьмы агиография говорит постоянно. Это излюбленный мотив проложных и житийных сказаний. Легенда о Феодуле Столпнике рассказывает, в качестве эпизода, об одной знатной женщине, которая была вынуждена торговать собою, когда её разорившегося мужа кредиторы засадили в темницу 974 . В Лимонаре Мосха тоже находится печальная повесть о женщине, ставшей невольной проституткой, после того как её муж, потеряв всё имущество во время кораблекрушения, очутился в долговой тюрьме 975 . Наконец, в житии пр. Епифания Кипрского читаем о городском богаче, заключённом в оковы за несостоятельность 976 . Оттого одной из величайших милостей, оказываемых народу правительством, всегда являлись выкуп и уничтожение долговых обязательств. Это было сделано императрицей Феодорой 977 и императором Романом Лекапином 978 , и эту же милость народу, будто бы оказанную обратившимся армянским царём, упоминает отражающее чисто византийские представления житие пр. |
| Из отцов и учителей Церкви об этой особенности в учении Эпикура говорят: Климент Александрийский 971 , затем Лактанций , который передает слова Эпикура, что нет никого, кто бы любил другого иначе, как только ради себя 972 . Ориген также свидетельствует, что эпикурейцы, когда воздерживаются от прелюбодеяния, то не ради самого воздержания от него, но из-за поставленного в качестве цели удовольствия, именно из-за того, что раз дозволивший себе удовольствие прелюбодеяния встречает для себя множество препятствий к другим удовольствиям 973 . Вл. Августин говорит, что Эпикур самую справедливость считает за то, что покупается ценой плотского удовольствия 974 . Даже самая дружба, которую Эпикур, как мы видели, считал за одно из величайших благ, которыми мы обязаны мудрости 975 , по свидетельству Диогена Лаэрция (X, 120), рекомендуется Эпикуром лишь ради той пользы, которую можно почерпнуть из нее 976 . Тот же строго проведенный ультра-индивидуализм и эвдеигонизм, с окраской гидонизма, переходящий, строго говоря, в грубый эгоизм, – проводится Эпикуром и в семейные отношения, а также в государственную жизнь. По словам Лактанция – кто ненавидит свою жену, тому Эпикур рекомендует блага безбрачия, a имеющему дурных детей – лишение их 977 . Другими словами, дети и жена имеют значение и цену только постольку, поскольку мы получаем от них удовольствия, но не поскольку они возлагают на нас известные обязанности. Поэтому-то, мудрецу Эпикур советует не вести брачной жизни, как сопряженной с беспокойством 978 . По свидетельству Лактанция , Эпикур не признавал также врожденности чувства любви детей к своим родителям 979 . Что же касается того, как, по учению Эпикура, должно относиться к общественным и государственным обязаностям; то Эпикур и тут держится того же эвдемонистического и ультра-инднвидуалистического принципа, как и в учении о частных отношениях людей между собою, а также отношениях семейных. Из изложенного нами выше учения Эпикура о справедливости видно, что не только в частных отношениях должно руководиться принципом: все для меня и ничто для других, разве только по необходимости, – но и в общественных и государственных, так как, по Эпикуру, самая совместная жизнь людей есть лишь результат взаимного договора – не вредить друг другу, чтобы через это и самому не получать вреда. |
| Для более содержательного понимания некоторых предыдущих событий и того, что случится в ближайшие из описываемых нами столетий, желательно проследить ту эволюцию идеи императорской власти, которая произошла с ней со времени св. Константина Великого до конца V в. I. Появление императора, носителя единоличной власти, было не столько революционным шагом в системе политической власти Римской империи, сколько следствием естественного самосохранения государства, раздираемого бесконечными гражданскими войнами. Структура власти, которая выстроилась для относительно небольшого государства в центре Италии, оказалась не вполне пригодной, когда появилась вселенская Римская империя, включавшая в себя все земли от Британии до Иерусалима. 13 января 27 г. до Р.Х. диктатор и полководец Октавиан (27 г. до н. э. – 14 г.) сложил с себя чрезвычайную власть, но на 10 лет оставил за собой общее управление делами государства. Новая государственная должность называлась «император», или неофициально princeps («первый среди равных», «человек выдающихся нравственных качеств»), как называли императора. Уже эпитет «Август», взятый Октавианом, напоминал всем римлянам о легендарном Ромуле, основателе Рима, «augusto augurio», принятого в сонм богов. Таким образом, Октавиан признавался как бы вторым основателем Рима – как говорят, ему даже предлагали принять имя «Ромул», но Октавиан отказался 972 . Чрезвычайно скромный в быту, и даже одно время подумывавший о том, чтобы вообще уйти от государственных дел на покой, Октавиан тем не менее тонким чутьём гениального политика понял перемену, которая произошла в римском обществе. Отказавшийся по примеру Юлия Цезаря (102–44 гг. до н. э.) от царской власти и даже звания dominus, «господин», Октавиан легко принимал титулы, свидетельствующие о концентрации власти в руках Imperator Caesar Augustus, как его величали. Искренне говоря, что он никогда не пользовался большей властью, чем его коллеги по правлению, Октавиан не возражал против принятия статуса народного трибуна – он давал не только личную неприкосновенность и широкие права, но и свидетельствовал о соединении в лице императора воли, интересов и величия римского народа. А в 2 г. до н. э. Октавиан принял звание Pater patriae, «отец отечества», которое отныне его преемники будут неизменно сохранять за собой 973 . |
| и до конца). Вот пример богомильского толкования евангельского повествования о бесноватых, по выходе из которых бесы бросились в стадо свиней (Мф., VIII, 28–32). Двое бесноватых, вышедших из гробниц, по толкованию богомилов, означают два чина: клириков и монахов; и те и другие живут в храмах, заключающих в себе кости (мощи) умерших. Под стадом свиней богомилы понимали людей, проводивших жизнь худую, и т. д. (гл. 49). Такова Паноплия Зигавина. Ученый Гасс следующим образом характеризует это произведение: «Если представим себе продолжателя Епифания (Кипрского), но только продолжателя еще более неискусного, более внешнего и в меньшей степени самостоятельного, то получится почти точный образ Догматического Всеоружия. Сочинение это служит доказательством, что когда имеют перед собой слишком многих еретиков и хотят их исследовать, тогда ни в каком отношении не достигают успеха» 969 . Зигавин вообще своей Паноплией мало что прибавил к тем заслугам, какие он имеет как экзегет 970 . Зигавину принадлежит еще несколько небольших полемических сочинений, представляющих собой как бы пополнение Паноплии. Вот одно сочинение: «Спор о вере с сарацинским философом». Здесь между прочим полемист разбирает следующие возражения сарацина: «на каком основании вы (христиане) допускаете политеизм, учите о рождении Бога, исповедуете Бога-Отца, Сына и Св. Духа? Каким образом Бог мог воплотиться? Если Слово воплотилось и родилось от Марии, то почему называете Марию Девой и т. д.» 971 Другое сочинение Зигавина: «Опровержение нечестивых массалиан» (т. е. богомилов). Здесь излагаются и ниспровергаются главные мнения богомилов, причем полемист излагает свои мысли в форме 14-и анафематствований 972 . Как бы продолжением сейчас указанного сочинения Евфимия служит следующее его сочинение: «Против еретиков, которые носят название фундагиатов» (т. е. опять богомилов). Речь у автора о том, что узнал он от богомильских учителей об их учении, приняв вид мнимого их ученика. Это последнее сочинение известно в печати не в полном его виде 973 . Догматико-полемическое сочинение, похожее по форме на Паноплию, написал писатель конца XII и начала XIII вв., нередко упоминаемый нами Никита Хониат . Хотя между Зигавином и Никитой жил еще один известный догматико-полемический писатель – Николай Метонский, но он составляет особое явление по сравнению с Зигавином и Никитой, которых главные полемические сочинения походят одно на другое и удобнее всего могут быть рассматриваемы одно после другого. |
| Шли и священники, «будучи с предков своих православного исповедания, на унию же принуждённо обращённые», и просили преосвященного принять их «с приходскими их церквами и с прихожанами» – «в благочестие, и в епархию» 971 . Преосвященный Виктор «о таковых по благочестию ревнителях» подал было «записку» Тутолмину 972 , но, не получая от него никакого указания, решился, хотя и не без колебаний, на свою ответственность присоединить к православию двух монахов – базилиан и двух униатских священников, отказавшись, впрочем, присоединить приходы последних – чтобы не дать начала массовому воссоединению – и поспешив письменно просить у Петербургского митрополита Гавриила 973 «извинения» в этом «самовольном поступке» и «защиты» пред св. синодом 974 . Но на этом остановиться было нельзя. Мера томительного ожидания, очевидно, уже переполнилась и народ начинал сам добиваться того, чего он ждал, что оно придёт само. Преосвященному Виктору приходилось уже иметь дело с такими фактами, как одновременное получение прошений «от двадцати деревень с горячейшим желанием о возвращении их на благочестие» 975 . Подобные прошения, хотя в меньших размерах, стали появляться в уездных правлениях, в канцеляриях губернаторов и даже у генерал-губернатора 976 . Виктору ждать ещё больше уже было нечего. Отсылая полученные прошения на усмотрение св. синода, преосвященный Виктор в особом письме к митрополиту Гавриилу горячо рисует угнетённое нравственное состояние стремящегося к воссоединению народа, а вместе с тем и своё собственное тяжёлое положение. «Ваше высокопреосвященство! Когда мы за Польшею были, касательно гонений не иное что следовало делать, как только внедривать в души преследуемых, что терпние имамы потребу. Ныне, от так долгого времени, что терпеливо желали, и в мыслях, яко они отродились и совсем нового стали тварью, когда слышатъ то же самое, что надобно ещё потерпеть, боюсь, чтобы в отчаяние не впали» 977 . Мучительную неопределённость дела православия и тяжесть собственного положения преосвященный Виктор думал разрешить своей поездкой в Петербург. |
| VII. Та же функция заметна и в неправильных или необычных выражениях: Лихачев целует свою возлюбленную полусонным султаном. Или – свалка жмурок («В своем краю») 963 . Одиссей Полихрониадес (в романе того же названия) пишет, что он ощутил присутствие всемогущего паши « по некоему особому полубоязливому, полупраздничному содроганию моих глубочайших внутренностей» 964 . Все эти странности – комические, но бывают и поэтические, волшебные: по вечерам в угловой комнате усадебного дома «звучала с лежанки чародейка Аленушка», рассказывавшая сказки о Правде и Кривде 965 . VIII. Причудливые описания или рассказы, отстраненные сопоставлением слов разных речевых слоев (словесные коктейли или стилистическая гурьева каша...). Вот что говорит кузен Володи Ладнева, Модест, о тетушке, хозяйке Подлипок: «Тетушка, однако, важный малый, патриарх такой милый, bon enfant 966 в высшей степени! И знаешь, у нее есть поэзия» 967 . Здесь комизм, сочувственно-поэтический комизм, создается сочетанием просторечивого малого, библейского патриарха и дворянско-французского bon enfant! Юрьев, друг Володи Ладнева, выдумывает забавно-фантастическую историю, как та же тетушка (в «Подлипках») ездила с Ноем в ковчеге: «Ты ступай, говорит (Ною тетушка. – Ю.И.), на Арарат!» – Нет, я на Гималаи уж пойду!! – На Арарат – закричит, да как топнет; ну, Ной и сробел. «На Арарат, – говорит, – так на Арарат!» Он уж ныл, ныл... С тех пор и стали его звать Ной...» 968 Здесь тоже все смешано: бытовая помещица и ветхозаветный миф... IX. Детская фантастика, мифологизация быта в «Подлипках»: Володя Ладнев производит фамилии соседей-помещиков от формы пятен на ободранной стене – пятна эти были планы их имений... Одно напоминало чудовище, и поэтому владелец его назывался Зверев, другой был Колоколов, третий – Сковородкин 969 . Тетушку он называл Юноной, брата то Марсом, то Аполлоном, гувернантку Минервой, юную Оленьку – Венерой 970 . X. Нюансированная речь в скоплениях прилагательных, отмечающих разные оттенки: по вечерам все предметы в комнате «получали смешанный, прыгающий, волшебно-одушевленный вид» 971 . В Маше Антониади «таилось что-то изящно-растлевающее, нечто тонко и сдержанно безнравственное, нечто едкое и душистое, доброе и лукавое, тщеславно-милое...» 972 . О Тургеневе: «Не говорю уже о шершавых и топорно-аляповато-ярких, пучеглазых «Записках охотника " " 973 . Какие-то неуловимые нюансы (несказанное на языке русских символистов) передают и то, что Леонтьев называл музыкой: это одно из излюбленных его выражений (за тридцать лет): «музыка дальней смерти» в «Подлипках» (1861) и «общепсихическая музыка» в романах Толстого (1890) 974 . |
| 1Ин 1:1–5. В 1 Ин активно используется ассоциативное «мы» (1:6–10; 2:1, 3, 5, 18, 19, 25, 28; 3:1, 2, 14, 16, 18, 19–24; 4:7, 9–13, 16, 17, 21; 5:2–4, 9, 11, 14, 15, 18–20); однако в прологе к 1 Ин «мы» явно имеет иной смысл, поскольку в 1:1–5 это «мы» четко отделено от «вас» – адресатов послания (1:1, 2, 3, 5). Многие комментаторы понимают «мы» в прологе 1 Ин как диссоциативное, полагая, что автор здесь говорит о себе в составе некоей группы. Те, кто согласен, что автор был очевидцем истории Иисуса, без труда определяют эту группу как всех вообще очевидцев или апостолов 969 ; те же, кто не верит, что автор мог быть очевидцем, истолковывают это «мы» как указание на группу «авторитетных носителей предания» 970 , которые знали очевидцев и продолжили их свидетельство 971 . Однако, хотя в стихах 1–3 диссоциативное «мы» вполне возможно, оно встречает серьезные возражения в стихе 4: «И сие пишем вам» 972 . Это имело бы смысл, если бы вместе с автором в написании послания участвовали и другие – как сотрудники Павла участвовали в составлении многих Павловых посланий – однако под диссоциативным «мы» в данном случае обычно имеют в виду другое. Более того: во всех остальных местах (не меньше дюжины случаев), где автор 1 Ин говорит о том, что написал это послание, он использует единственное число первого лица: «Пишу вам» (2:1, 7–8, 12–14, 21, 26; 5:13). Если мы считаем, что «мы» в стихе 1:1–5 диссоциативно, то стих 4 следует трактовать так: «Я пишу вам от имени других». По-видимому, так и думает большинство интерпретаторов – однако никто из них не отмечает сложность такого истолкования. Если значение этого «мы» именно таково, то, выходит, между стихами 1–3 и 4 смысл «мы» претерпевает большие изменения. В стихе 1–3 перед нами самое простое и обычное диссоциативное «мы»: то, о чем идет речь, верно как для самого автора, так и для других. Но в стихе 4 «нам» приписывается то, что для других вовсе неверно. Рудольфу Шнакенбургу приходится признать, что в стихе 4 «множественное число использовано ошибочно» 973 . |
| 969 (Заметь), что огню не требуется иной, хотя и требуется некий материал для возгорания. Но он говорит не это, а – что огонь не связывается с другим элементом и не смешивается, как вода с землей. Почему некоторые и назвали его односущностным в элементах. 971 «Прямота и вертикальность фигуры», – потому что прямо и вверх глядя, человек ходит, а не скорченным к земле, как прочие животные. 972 Отметь разницу между чувствами бессловесных животных и чувствами разумных, нас. Бессловесным свойственны только чувства, которыми они и руководствуются, будучи неразумными. А у нас чувства играют малую роль, ибо мы руководствуемся не ими, но умом, почему и после смерти еще существуем, будучи умной душой. А у ангелов ни в малейшей степени нет чувств, но то, что свойственно нам – грубый оттиск (того, что у них). Иное . Наименьшим же по чувству он называет человека не потому, что у других животных чувств больше, но потому, что (они у них) сильнее и острее. Это иносказание имеет тот (смысл), что ангелы не пользуются свойственными нам чувствами, ибо значительно превосходят нас избытком умственной силы, – как и человек высотой ума и рассудком превосходит бессловесное естество. 973 (Заметь), что являют глаза умопостигаемых (существ), что – ноздри, что – уши, что – вкус, что – осязание, что – веки и брови, что – молодость, что – зубы, что – плечи, что ноги, что легкость крыл и прочее. 974 Здесь он говорит о природной особенности телесного глаза, а восходя, применяет это, как и (свойства) остальных человеческих членов, к рассмотрению свойственных ангелам природных сил. 975 Под излитием понимай в высшей степени неизреченное излияние премудрости, согласно сказанному: «Изолью от Духа Моего на всякую плоть» и прочее. Ибо божественное разумение переходит от Бога через умопостигаемые силы на божественных людей, по мере каждого. 976 Он говорит, что всякая умопостигаемая сила умножает появляющееся у нее божественное разумение, то есть проясняет для нашего понимания, растолковав, увиденное, – как ты найдешь у Даниила, – когда ангел растолковал ему сон, который он видел. |
|
|
