| Бирочка “МГУ”, то есть “университетская”, обязывает газету ко многому: начиная с оригинальности стиля, лексики, доступной современному молодому человеку (отличающейся от того “древлеблагочестивого” загруза архаизмами, которыми полны дореволюционные репринты) и кончая серьезной постановкой актуальных проблем современности и попыткой их обоснованного и компетентного разрешения. И, наконец, самое важное — чтобы все наши студенческие прибамбасы не заслоняли от читателя основную, если не единственную, цель газеты, отраженную на фасаде Университетской Татьянинской церкви: “Свет Христов просвещает всех”! Дарья ХОМЕНКО, студентка истфака МГУ: Всех нас, студентов Московского университета, — и бывших, и нынешних — объединяет не здание Казакова или высотка на Ленгорах, не зачетка или дипломная корочка, а нечто большее. Это можно было бы назвать “университетской традицией”. Когда я поступила в МГУ, то ощутила себя пусть очень маленькой, но все же частичкой того огромного целого — исторического целого, которым был и остается по сей день Московский университет в русской культуре. Главное, на мой взгляд, чему учила и учит нас наша alma mater — это свобода мыслить. Свобода, для которой авторитет не становится идолом, а учебник — шорами. И, может быть, именно поэтому именно в стенах нашего Университета появилась первая студенческая православная газета. Работа редакции — это прежде всего коллективный труд. И чтобы эта работа была творческой — пусть даже кто-то делает очень много, а кто-то очень мало — должна быть работой единомышленников. Вера в Бога, ее созидающее начало дает нам это единомыслие, а университетская “закваска” помогает отличить единомыслие от одинаковомыслия. И дай нам Бог сил и мудрости воспользоваться той свободой, которую дарует нам Господь. Ксения КОРЕНЧУК, студентка журфака МГУ: Хотелось бы печатать побольше информации о жизни на факультетах, причем желательно, чтобы она не успевала устаревать к моменту выхода номера. Я люблю “Татьянин День” за то, что здесь работают люди молодые, студенты; тебя не ставят в жесткие рамки, заставляя писать строго определенным образом. Но, несмотря на то, что пишут все по-разному — есть то, что нас объединяет — ведь издание православное. А так как “ТД” — газета Московского Университета, то работа в редакции помогает быть в курсе того, чем живет родной ВУЗ. |
| VII. С этим вместе, как благодарнейший питомец своей Alma mater – Киевской духовной Академии и преданнейший радетель о всех её интересах до готовности, – по его собственному буквальному выражению, положить жизнь свою за её благоденствие, – Ректор Архимандрит Антоний доказывает это самым делом, предприняв и выполнив, при посредстве другого близкого и доверенного ему лица, составление Истории этой Академии, употребив на издание её и свои значительные денежные средства, а с тем вместе и свои личные труды на собирание исторических материалов и на постоянное участие в самом составлении этого сочинения. VIII. Так же точно, как истиннейший почитатель своих родных по плоти, и тем паче бывших непосредственных воспитателей и руководителей его на всём пути его умственного и нравственного развития и научного образования, – Архим. Антоний в этот же период жизни своей, оплакав кончину их, почёл священнейшим долгом почтить имена и память их составлением и изданием, в отношении к одному из них – разумеем двоюродного брата его Якова Кузьмича Амфитеатрова, – краткого биографического очерка 374 , к другому же – дяде его высокопр. Митрополиту Киевскому Филарету – описания «последних дней его жизни». Такова целая серия авторских и вообще издательских трудов в Бозе Почившего за весь представленный период его жизни в Киеве, и такова всецелая внутренняя жизненная связь и взаимно-параллельное проникновение между этими трудами, – как письменными произведениями, – и между самым течением, образом и характером его жизни. В последующем же периоде служения в сане епископском всякий, читавший внимательно биографию преосв. Антония, не мог не видеть того же соответствия между пастырско-служебною его жизнью и деятельностью между всем тем, что выходило из под пера его до конца жизни. IX. Сюда мы относим, прежде всего, пастырско-учительные слова преосв. Антония к паствам Смоленской и Казанской, о которых было сказано выше. Здесь же остается присовокупить лишь то, что в ряду этих пастырско-учительных слов, сами собою выделяются, как отличительные, те из них, кои в значительном числе были говорены в иноческих обителях. И вот тут-то является опять тоже сторона полнейшего и явственнейшего соответствия между личным состоянием Архипастыря, как аскета и монахолюбца, и между содержанием самых слов его пастырско-учительных. Здесь в Бозе почивший является более всего, как Авва-наставник, чем Епископ епархиальный. |
| За несколько лет до смерти он уже делал «небольшие» (по сравнению с тем, что оставил теперь) благотворительные пожертвования. Перевел, например, в общей сложности 150 тысяч долларов канадскому городу Элора, где похоронены его родители, и где теперь похоронен он сам. Это пожертвование очень помогло родному городу Макдональдов, они пошли на обустройство катка и здания мэрии. Еще при жизни Джека Макдональда центральная площадь Элоры была названа его именем. Большее – детям С Детским фондом Сэттла Макдональдса связывают давние отношения. Институт исследований в области педиатрии поддерживала еще его мать, и он много лет назад уже пожертвовал туда больше полумиллиона долларов. Дуг Пича, президент Детского фонда Сиэттла, называл Макдональда, которого знал на протяжении 30 лет, «кротким великаном»: «Очень высокий, очень застенчивый, очень скромный. Никогда не скажешь, что перед тобой человек, обладающий гигантским состоянием». Пича навещал Макдональда с женой в сообществе для пенсионеров, где те поселились в 1997 году. А после того, как Мэри умерла, Джек сосредоточил все свои усилия на инвестициях – и именно тогда принялся носить дырявые свитера. «Исключительно для того, чтобы никто не догадывался, насколько он богат», - объясняет падчерица. Каждый день он отправлялся в местный магазинчик - прикупить продуктов, а после к своему брокеру – проверить счета. А еще – навещал детишек в соседней больнице. Alma Mater и Армия спасения Макдональдс окончил в 1940 году юридической факультет Вашингтонского университета и решил часть денег завещать этому учебному заведению. Часть стала самым крупным пожертвованием, которое факультет получал когда-либо за всю свою историю. Деньги пойдут на стипендии для способных студентов и некоторые другие нужды. Оставшиеся 40% получило Северо-Западное отделение Армии Спасения, с которым в свое время сотрудничал Макдональд-старший. Там были немало удивлены: они даже не знали о существовании своего благодетеля до того, как получили столь щедрый дар. Болеть как все |
| «Поступление в Семинарию обозначало подчеркнутый момент в жизни, момент перехода из детского возраста в отроческий и юношеский. Оно обозначало глубокий перелом в самосознании. Ни у гимназистов, ни у реалистов такого перехода не было. Это очень важно отметить для понимания некоторых особенностей психологической жизни семинаристов. Появлялась большая свобода, чем это было в Духовном училище. Наконец, период обучения заканчивался позже, чем, скажем, в гимназии или реальном училище, а именно около 20–21 года. Что связано было с профессией священника. Были еще особенности семинарского курса, выгодно отличавшие его от гимназического, – преподавание философии, которая не изучалась в гимназиях. Оно резко поднимало умственный уровень и кругозор семинаристов над гимназистами. Изучалась в стенах Семинарии и медицина: считалось, что она необходима будущим пастырям. Семинаристы хорошо зарекомендовали себя как мастера писать сочинения, они были признанными знатоками классических языков. Все это создавало особые условия развития семинаристов и особое отношение их к своей alma mater. Наряду с регламентированным порядком учения и жизни у семинаристов существовали свои организации. Существовала, например, ученическая библиотека. Комплектование ее регулировалось сверху, организация распорядка пользования ею была в руках семинаристов. Беря книгу, я чувствовал ответственность перед своей библиотекой, во главе которой стоял один из наших же товарищей. Ни в каких других школах такой библиотеки не было. Семинаристский хор был в полном смысле свободным союзом. Сколько хороших воспоминаний связано с организацией вечеров! Здесь именно выявлялись таланты организаторов, музыкантов, певцов и декламаторов Нельзя не упомянуть и о декоративном мастерстве, проявляемом в дни великих праздни ков, особенно Пасхи. Многие пользовались городской библиотекой Много было времени для чтения При всем режиме давалась возможность в период формирования личности свободно развиваться тем или другим задаткам природы кого-либо. |
| Такое положение вещей вполне соответствовало господствовавшему тогда среди всей учащейся молодежи России умонастроению, которое в современной и позднейшей литературе называли нигилизмом. То был дух времени, коренившийся не столько в недостатках воспитания, сколько в преклонении перед естественными науками, характерном для России 60–х гг., и этот дух требовал слепо следовать «научной» критике религии. Неразвитая православная апологетика была в сущности бессильна бороться с нападками на веру, и в духовной школе не могло быть и речи об апологетически выверенном и убедительном опровержении ошибочных выводов из естественнонаучных фактов. Вдобавок и сами преподаватели, в особенности молодые, порой бывали просто заворожены философией дарвинизма, позитивизма и материализма . С другой стороны, многие учителя семинарий никак не интересовались внутренней жизнью своих воспитанников. Старые педагогические шаблоны в новую эпоху оказались совершенно непригодными. Но, если отвлечься от духа времени, ответственность за равнодушие молодежи к вере, по мнению митрополита Евлогия, лежала на преподавателях, которые проявляли слишком мало заботы о своих воспитанниках и мало влияли на них: «Начальство было не хорошее и не плохое, просто оно было далеко от нас… Начальство преследовало семинаристов за усы (разрешалось одно из двух: либо быть бритым, либо небритым, а усы без бороды не допускались), но каковы были наши умственные и душевные запросы и как складывалась судьба каждого из нас, этим никто не интересовался… Из казенной учебы ничего возвышающего душу семинаристы не выносили. От учителей ожидать дружеской помощи было нечего… При таких условиях ни для кого семинария alma mater быть не могла. Кто кончал — отрясал ее прах» . Несколькими годами позже в письме чиновника обер–прокуратуры одному из епископов по поводу беспорядков в некоторых семинариях в 1893 г. можно прочесть следующее: «Причина беспорядков — бестактность инспекции и малоопытность ректоров… Наши помощники инспектора — именно полиция, а не воспитатели» . |
| Да простит мне благосклонный читатель, что так долго я заставил его следить за скучной и однообразной жизнью семинарии и за судьбою ничем не выдающегося семинариста. Но что же мне делать, если в современной бурсе я не нашел ярких, интересных образов, не нашел крупных личностей, если жизнь семинариста–бурсака проходит в зубрении до отупения и пьянстве. Измените условия его жизни, дайте ему побольше свободы и света, дайте ему понять, что он тоже человек, равноправный член человеческой семьи, наконец, дайте ему возможность свободно следовать своим прирожденным наклонностям, хотя бы они его выводили и не на ту дорогу, по которой шли его предки, откройте дверь высшей школы, не подгоняйте всех насильственно под монашеский уровень — и вы увидите, что следующий бытописатель бурсы найдет в ней и яркие образы, и крупные характеры. А теперь их нет, читатель. Грустно сознаться в этом, но это так. Да и то сказать: на болоте не растет крепкий, могучий дуб, и в холодном темном подвале не цветут пахучие, яркие цветы [ 8 ]. Мы намеренно привели такое количество цитат из книги Шадрина, чтобы современный «благосклонный читатель», который вряд ли доберется до самой книги, изданной малым тиражом и давно превратившейся в библиографическую редкость, своими ушами услышал свидетельство человека, учившегося в духовной школе около ста лет назад и описавшего ее во всех подробностях. Читатель вправе сказать: далеко не все воспитанники духовных школ воспринимали семинарскую реальность в таких черных тонах, как Шадрин. Да, действительно, среди выпускников «бурсы» были разные характеры, разные судьбы. Те, кто по окончании семинарии поступил в академию и сделал затем карьеру на научно–богословском поприще, как правило, умели примириться со своим семинарским прошлым, память о котором в значительной степени изглаживалась благодаря более светлым годам учебы в академии. А жизнь в духовных академиях все–таки существенным образом отличалась от жизни в семинариях и духовных училищах [ 9 ]. Шадрин не поступил в академию, и это наложило отпечаток обиды на все, что он говорил о семинарии. Но как бы там ни было, то, что он написал, не придумано им, а взято из реальной жизни, как не были за полвека до него придуманы рассказы из жизни бурсы Помяловским. Такова, к сожалению, была реальность тех духовных школ, в которых и тому, и другому писателю суждено было учиться. И писали они о бурсе не для того, чтобы «очернить» свою alma mater, «бросить тень» на ее инспекцию или «скомпрометировать» ее профессорско–преподавательскую корпорацию. Они искренне желали улучшить ситуацию и надеялись на серьезные реформы, которые вдохнули бы в духовные школы новую жизнь. |
| Закрыть Сумерки богов, людей и культов Потерявшаяся Россия: взгляд из СИЗО. Часть 4 Николай Каклюгин 00:11 17.06.2019 1050 Время на чтение 20 минут Часть 1 Часть 2 Часть 3 Говоря о потерявшихся детях нашего времени и возвращаясь к заданной мною первично тематике, в том числе тюремной субкультуры, коли уж промыслительно оказался на какое-то время в заточении, в стенах следственного изолятора, где нельзя не оглянуться по сторонам и не рассказать любознательным соотечественникам о том, о чём вряд ли они смогут узнать сами (не дай Бог, хотя теперь точно могу сказать, что от сумы и от тюрьмы не зарекаются) и о тех, с кем им вряд ли удастся, как мне сейчас - поговорить в доверительной обстановке, что называется, душа в душу, как есть - начистоту. История седьмая : дети угольного бассейна. Город Белая Калитва, Ростовская область. Один из тех населенных пунктов, некогда благополучного региона, где основным средством заработка был угледобывающий бассейн, отстроивший вокруг себя инфраструктуру. Так было в советское время, в послевоенный индустриальный расцвет СССР с 1960-х до начала 90-х годов прошлого столетия. Последним «хозяином» этой отрасли был ОАО «Гуковуголь». Как-то раз, это был 1999 год, ехал из своего родного Новочеркасска, что граничит с шахтёрским бассейном Дона, на учебу в свою alma mater - Ростовский государственный медицинский университет. Ловил попутные авто на стандартном для этого действия месте в городе. Проезжавший мимо водитель, решил немного подзаработать в этот момент на весьма «упакованной» по тем временам черной «Волге» с солидными госномерами с определённым, не всем доступным, набором цифр и букв, которым в то время отдавали под козырёк местные сотрудники госавтоинспекции. В процессе диалога по пути в Ростов выяснилось, что это оказался личный шофёр генерального директора «Гуковуголя». Разговорились. В том числе о судьбах региона и перспективах его жителей в недалёком и отдалённом будущем. Интересную историю пересказал тогда со слов своего начальника мой попутчик. Когда остро встал вопрос о финансировании проекта реконструкции долгов предприятия, а это шахты в десятках населённых пунктах Ростовской области, возникших не за год и не за два вследствие определённой разрушительной политики электросетей и «Горгаза» во всех добывающих уголь городах области, руководство «Гуковугля» поехало в Москву в профильное министерство. В ответ им сообщили прямым текстом - денег не «подъём» предприятия нет, а вот на начало процедуры банкротства и её завершение без проблем - средства предоставим. Так незавидно и молниеносно решилась судьба сотен тысяч дончан и десятков крупных и малых городов области, почти трети Донского края: Новошахтинска, Миллерово, Шахт, Гуково, Зверево, Белой Калитвы, Донецка (Россия) и ряда других. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Что добьет образование или зачем нужны инженеры-троечники? Ответ на статью Владимира Букарского 22.06.2012 1063 Время на чтение 11 минут 31 мая на сайте РНЛ появилась статья Владимира Букарского с характерным названием «Неизвестный Ливанов, или Нужны ли стране инженеры-троечники?» . Как следовало из названия, ожидался анализ предполагаемой деятельности вновь назначенного министра образования Дмитрия Ливанова, сменившего на этом посту одиозного Фурсенко. Однако по мере знакомства, текст вызвал недоумение, если не шок. Автор рассматривает два высказывания нового министра: о сокращении бюджетных мест в технических ВУЗах и о сохранение ЕГЭ. О втором сказано и написано, в основном, в критическом ключе, уже достаточно. На первой же мысли нового министра, и к чему может привести ее реализация, стоит остановиться подробнее. Владимир Букарский, известный как толковый эксперт по Молдавии и Приднестровью, в рассматриваемом вопросе проявляет очевидную некомпетентность, чтоб не сказать больше. Вот, например, его характеристика технических ВУЗов и принцип отбора туда абитуриентов: «Технические вузы как явление уже на протяжении более 25 лет (ещё в 80-х - это точно) являются средством не приобретения необходимых для страны специальностей, а инструментом «закоса» от армии. Не хочу обидеть всех, но туда, в значительной части, шли поступать, в лучшем случае, «инвалиды пятой графы», опасавшиеся, что эта графа в советском паспорте станет препятствием для их поступления в престижные вузы, а в худшем - посредственность, боящаяся не пройти по конкурсу в более «модный» вуз в силу своих скудных дарований. Большинство «инвалидов» уехало в другие страны, воспользовавшись этой «пятой графой». Остались вторые. Не хочу сказать, что их везде большинство. Но тенденция малопрестижности техвузов, низкого конкурса и убежища от армии сохранилась» (курсив мой – Ю.Б.). Да простят меня за длинную цитату, но именно она характеризует уровень понимания автором серьезной проблемы. Позволю себе оставить ее без комментариев. Также, видимо, следует попросить прощения у выпускников технических ВУЗов России, среди которых известные ученые, академики, конструкторы, изобретатели, производственники, директора заводов, министры и т.д. и т.п. Золотыми буквами в историю российской науки вписаны такие ВУЗы как МВТУ им. Баумана, МИФИ, МФТИ, МАИ, МАДИ, СТАНКИН, МИИТ, ЛГИ (СПбГА), ЛИИЖТ (ПГУПС), УПИ и многие другие, которые всегда были и, отчасти, остаются поныне, сверхпрестижными для абитуриентов не только России, но также ближнего и дальнего зарубежья. Именно они, в большей части, являются alma mater для тех, кто во все времена и при всех режимах творил промышленную и оборонную мощь России. |
| Сократим их ради удобства и оставим — 2500. Все-таки, человек может болеть, куда-то уезжать, может проспать пару и проч. но все равно цифра внушительна. Запомним ее — 2500 часов, наполненных полезными знаниями. Их преподают ради переваривания слушателями и ради будущей передачи этих знаний пастве. Мы приближаемся к выводу. Если вы получили знания, уместившиеся в 2500 часов занятий, то не все вы отдадите другим. Одно забудется, другое не усвоится. Разделим тогда общую сумму на три. 800 часов проповедей вы должны сказать. Много это или мало? Если говорить только в воскресенье и по полчаса или по тем же 45 минутам академического часа, то за месяц вы скажете 4 часа проповеди в голом временном измерении, не касаясь качества. Четыре(!) в месяц. 48 — в год. Примерно 17 лет (!) вам придется отдавать то, чему вас пытались научить, накормить, напичкать за всего лишь четыре года обучения в семинарии. За это время вы устанете, постареете, обрастете проблемами быта и семьи, озлобитесь, успеете нагрешить. А ведь чтобы хотя бы за десять лет отдать пастве полученные знания, нам всем нужно проповедовать в четыре — пять раз больше, чем мы это обычно делаем. Вывод: либо нас плохо учат; либо мы плохо учимся; либо одно и другое вместе. А может, мы идем в пастыри не для того, чтобы становиться пастырями. В любом случае налицо несоответствие полученного и отданного. Гора, как говорили римляне, рождает мышь. Человек прочитывает сотню книг, а из сказанного им за жизнь нельзя составить и тощей брошюры. Человека учат, учат, а он с легкостью выпускает из одного уха то, что влетело в другое, лишь только покинув коридоры alma mater. Мы не получаем знаний только для себя. Никто так знания не получает. Ни врач , ни инженер, ни летчик. Знания получают, чтобы отдавать. Тогда это жизнь. Съесть и не переварить — это смерть от несварения желудка. Вот арифметика, которая с недавних пор меня интересует. Сколько нужно проповедовать и как, чтобы оправдать свое длительное пребывание за семинарской партой и получение уникального и интегрального образования? Сколько недополучает наша паства по причинам указанным и подразумеваемым? Какие экклесиологические проблемы рождаются от сей молчаливой лени или от того, бывшего, формального образования? |
| 1794 г., стр. 23–27). Этот летописец и открывает собою длинную вереницу Евгениевских церковно-исторических работ: в 1799 г., издавая свое «слово» вторично, Болховитинов «умножил» летописец «наипаче», прибавив биографические сведения о двух преосвященных (Мефодии и Афанасии) и несколько расширив объем сведений об остальных местных архиереях. Но еще ранее, именно в 1796 г., он печатает составленное им в том же, а быть может еще в 1795 г., «Полное описание жизни преосв. Тихона, бывшего прежде епископа кексгольмского и ладожского, и викария новгородского, а потом воронежского и елецкого, собранное из устных преданий и записок очевидных свидетелей, с некоторыми историческими сведениями, касающимися до новгородской и воронежской иерархий». (Спб.). На стр. 16–18 этого «Описания», в примечаниях «для любопытных, особливо воронежской паствы, читателей предлагается краткий именный список преосвященных оной епархии», представляющий извлечение из «летописца» 1794 г. и сообщающий только год вступления известного архипастыря на воронежскую кафедру и год его кончины. Что касается новгородской иерархии, о которой Болховитинов заговорил потому, что св. Тихон по происхождению новгородец и там некоторое время епископствовал, то автор не представляет полная имянного списка тамошних преосвященных, а сообщает лишь небольшие сведения о тех из них, кои имели какую-нибудь связь с новгородскою духовною семинариею – этою alma mater св. Тихона, – как начальники или учители ее, равно и о самой семинарии, ее основании и первой судьбе (стр. 4–6, 8–9), причем обнаруживает знакомство с «Моск. любопытным месяцесловом» на 1775 г. и «Опытом» Новикова. Кроме сведений о новгородской семинарии, в «Описании» читатель найдет сведения и о семинарии воронежской. – Спустя 20 лет слишком, именно в 1820 г., Евгений выпустил «Описание» повторным изданием; были, затем, и другие издания, указанные у г. Шмурло 41 , – но их касаться мы не станем, а лишь поделимся с читателем тем, что нам удалось найти новая относительно 2-го издания в письмах преосв. |
|
|
