| Помимо этих грустных размышлений, юбилей СПбДА оставил значительный след в «историческом» наследии Глубоковского, подготовившего для проектировавшегося к юбилею биобиблиографического «Словаря» очерки о пяти преподавателях столичной корпорации 958 . Импульсом к появлению замечательной биографии архиепископа Смарагда (Крыжановского) 959 также послужил «Словарь», для которого Николай Никанорович готовил очерк о Смарагде, выпускнике СПбДА (1819 г.), ее преподавателе (1819–1820 гг.) и ректоре (27 августа 1830 г. – 11 сентября 1832 г.). Получив одну из первых статей о высокопреосвященном Смарагде, С. Г. Рункевич замечал: «Не обратил ли Вас Промысел на путь историка? Необозримое поле жатвы ждет мощного жателя» 960 . В том же духе писал Глубоковскому и профессор КДА протоиерей Ф. И. Титов: «Удивительная у Вас чуткость в понимании лиц! Вам бы быть чистым историком! Как жаль, что Алексей Петрович [Лебедев] не устроил Ваш путь научный по исторической дороге!..» 961 . По словам самого Глубоковского, к осени 1909 г. было собрано много материала, «оригинальная личность Смарагда вызвала и укрепила во мне живой интерес широкого научного значения» 962 . Ввиду этого он продолжал начатое дело и с декабря 1908 г. по июнь 1914 г. опубликовал (преимущественно в «Христианском чтении») более полутора десятков документов и научных статей 963 . Затем объединил их в книгу, оставив без существенных изменений общий план исследования и всю конструкцию, чем объяснял многие ее особенности: отсутствие «единства происхождения» и «целостности построения» 964 . В жизни архиепископа Смарагда Η. Н. Глубоковский находил «ключ» к точному пониманию и объективному освещению «знаменательных явлений русской церковно-исторической жизни XIX столетия», богатого «выдающимися – даже прямо исключительными – иерархами» 965 . «Мы видим теперь, – писал Николай Никанорович, определяя задачи и метод исследования, – что личность Смарагда служит к раскрытию его деятельности, а эта последняя, будучи правильно понята, существенно помогает всестороннему и отчетливому уразумению целого периода нашей церковной истории во всех главнейших моментах, часто влиявших на все дальнейшее церковно-историческое течение. Так самым положением вещей определяется научная важность и фактический характер биографии архиепископа Смарагда (...). Этот архипастырь был одною из тех особых личностей, биографии которых нельзя и несправедливо ограничивать только изложением фактов, хотя бы и самым подробным и точным. Дело в том, что у таких людей все эти фактические частности являются лишь крайне фрагментарным и слишком условным отражением их оригинальной натуры, почему сами находят свое освещение в последней и не могут быть поняты истинно, пока не найден верный ключ к тайникам внутреннего первоисточника разных жизненных преломлений. А вот – с этой-то стороны преосвящ. Смарагд и остается трагическою загадкой, не разъясненною доселе» 966 . |
| На азиатском побережье первыми находятся гипербореи 964 за аквилоном 965 и Рифейскими горами под самой осью созвездий; там солнце восходит не каждый день, как у нас, но лишь во время весеннего равноденствия, а заходит только в осеннее равноденствие, так что день длится непрерывно шесть месяцев и столько же ночь 966 . 37. Страна их тянется узкой полосой, согрета солнцем и сама производит плоды 967 . Ее обитатели – самые справедливые люди, и живут дольше всех других смертных и счастливее. Вечно наслаждаясь радостным досугом, они не знают ни войн, ни распрей, занимаясь служением Аполлону 968 , которого почитают более всего; рассказывают, что первины урожая они посылали на Делос, сначала через своих девушек, затем через [соседние] народы, передававшие их без задержки от одного к другому, и обычай этот сохранялся долго, пока не был осквернен испорченностью народов [-посредников] 969 . Живут они в рощах и лесах и, когда чувствуют, что насытились жизнью, при этом не испытывая отвращения к ней, тогда они, украсив себя гирляндами, в радостном настроении бросаются в море с какой-то определенной скалы. Такое погребение у них считается наилучшим 970 ... 44. Какое-то время не знали точно, что лежит за Каспийским заливом – то ли тот же океан, то ли земля, угнетаемая морозом и простирающаяся без конца и края. 45. Но кроме физиков 971 и Гомера 972 , которые говорили, что весь мир окружен морем, можно положиться также на Корнелия Непота 973 , [мнение которого] тем более авторитетно, что оно более современно. Он приводит свидетельство об этом Квинта Метелла Целера и припоминает такой его рассказ 974 : когда тот управлял Галлией в качестве проконсула 975 , царь ботов 976 подарил ему каких-то индов. Расспросив их, откуда они прибыли в эти земли, он узнал, что они были бурей унесены из индийских морей и, проплыв весь путь [от Индии], пристали, наконец, к берегам Германии 977 . Следовательно, остается [полагать, что за Каспием находится] море, но остальная часть его побережья скована вечной мерзлотой и поэтому пустынна... |
| Если постишься, окажи участие бедному, одень нагого, утри слезы вдовиц, утешь плачущих сирот. Если имеешь достаток – помоги; если не имеешь, то, по крайней мере, не похищай чужого (42,964). Если ты постишься для Бога, – убегай всякого дела, которое ненавидит Бог, и Он примет твое покаяние как милостивый и человеколюбивый (42,964). Хлеба не есть, а гневом опьяняться? Какая польза изнемогать от поста и злословить ближнего? Какая польза воздерживаться от пищи и похищать чужое? Какая надобность изнурять свое тело и не накормить голодного? (42,964). Ты постишься? Напитай голодного, напой жаждущего, посети болящих; не забудь заключенных в темнице, пожалей измученных, утешь скорбящих и плачущих; будь милосерд, кроток, добр, тих, долготерпелив, жалостлив, незлопамятен, благоговеен, неспорлив, истинен, благочестив, – чтобы Бог и пост твой принял, и плоды покаяния даровал тебе получить в изобилии (42,965). Если подвизаетесь законно, то не надмевайтесь тем, что поститесь (47,264). Пост есть хранение ума, истребление сердечной бесчувственности… (54,110). Пост есть дверь умиления, воздыхание смиренное, радостное сокрушение (54,110). Пост есть чистота молитвы, светило души… (54,110). Пост есть разрешение грехов, врата рая и небесное наслаждение (54,111). Если кто постится по тщеславию или думая о себе, что он совершает добродетель, такой постится неразумно и потому начинает укорять после брата своего, почитая себя кем-то великим; и оказывается, что он не только положил камень и снял два, но и находится в опасности разрушить всю стену чрез осуждение брата (ближнего). А кто разумно постится, тот не думает, что совершает добродетель, и не хочет, чтобы его хвалили как постника, но думает, что чрез воздержание приобретает целомудрие, а посредством сего придет в смирение, как говорят отцы: «Путь к смирению есть труды телесные, совершаемые разумно» (55,162). Пост – ограждение всякой добродетели, начало борьбы, венец воздержанных, красота девства и святыни, светлость целомудрия, начало христианского пути, матерь молитвы, предшественник всех добрых дел (52,96). |
| Присутствие арабов и мавров в этих холодных и заснеженных альпийских регионах, так далеко от жаркой пустыни и теплого Средиземноморья, кажется чем-то удивительным и невероятным. Нет никаких сомнений в том, что в десятом веке они представляли большую угрозу для Западной Европы, не столько из-за их численности, которая никогда не была чрезмерной, сколько из-за их вездесущности и разделений в противостоящих им итальянских и французских христианских царствах – точно так же, как в Испании. И всё же, мусульмане неумолимо вытеснялись со своих недавно завоеванных земель. В 965 году им пришлось покинуть Гренобль, в 972 году мусульманский вождь, отвечавший за округ Сестерон, сдался христианам и крестился. В том же году произошло освобождение Гапа. Вильгельм, граф Прованский, после первой битвы под Драгиньяном осадил близлежащий замок, который сдался через несколько дней, и большинство его защитников крестилось. Суровый кодекс ислама не вписывался в благоухающий воздух Прованса. Даже мусульманские завоеватели сочли христианство более подходящим, и, должно быть, решили, что Лазурный берег стоит мессы. Вильгельм Прованский, в благодарность одному из своих самых способных помощников, генуэзцу Гримальди, даровал тому участок земли близ Сен-Тропе, который до сих пор находится в руках семьи и называется Порт-Гримо. Семья Гримальди позже приобрела еще один участок в нескольких милях к востоку вдоль побережья. Они называли его Монако. Впоследствии первый лорд Монако женился на молодой генуэзской леди хорошего происхождения и состояния, по имени Помела Фрегози, которая за несколько сотен лет до Грейс Келли стала первой принцессой Монако. Гримальди, старейший из существующих правящих домов в Европе, все еще являются принцами Монако, но Фрегози, увы, давно забыта. Мой скромный долг Испании. Трупы Симанкаса. Испания, 912–961. Как бы не были интересны эти искатели приключений джихада во Франции, Швейцарии и Италии, в эти Темные века они второстепенны по отношению к главной европейской борьбе между исламом и христианским миром, происходившей в Испании, и которой предстояло длиться еще несколько столетий. После битвы при Пуатье/Туре именно в Испании, наконец, определилось религиозное будущее Европы – Полумесяц или Крест. |
| Эти и подобные места из творений Климента ясно показывают, какое большое значение для добродетели имеет у него знание, но лучшим выражением его взглядов, в этом отношении служит то, что добродетель прямо называется у него знанием: как знания у него определяются и частные добродетели 964 , и добродетель вообще в её идеальном обнаружении носит название гносиса т. е. ведения 965 , а истинно добродетельным называется человек, обладающий ведением, т. е. гностик 966 . Таким образом, Климент в данном пункте не отступает от этики греческих философов, придававших первенствующее значение в добродетели знанию. Но знание получается чрез учение 967 , равно как невежество – результат неучёности 968 . Отсюда необходимость для приобретения знания, следовательно и добродетели, в учении 969 . Что же изучать и где приобретать звания должен христианин для достижения добродетели. Стоический мудрец приобретает своё всеобъемлющее знание природы и законов, ею управляющих, естественными усилиями разума, на пути занятий наукой и особенно философией. Гностик Климента может быть поставлен в аналогию с мудрецом стоиков, потому что и ему приписывается знание всего. Но есть и глубокое различие между мудрецом стоическим и христианским: знание последнего превосходит знание первого и объёмом, и способом своего приобретения, и своей достоверностью, основательностью и убедительностью 970 . Всё, что знает стоический мудрец, знает и гностик Климента, но последний не ограничивается этим: он имеет ещё полное и глубокое ведение истин откровенных, которые стоическому мудрецу не были ведомы, и научное познание, составляющее преимущество этого мудреца, у гностика имеет второстепенное только значение, служа подготовкой к знанию истины, открытой Воплотившимся Логосом и только при освещении последней получая свой смысл. Стоический мудрец приобретает знания исключительно усилиями собственного разума, мудрец христианский пользуется, кроме того, содействием свыше: для него всё постижимо и открыто потому, что Учителем его является Логос, который по своему человеколюбию, ничего из необходимых для нас истин не мог утаить 971 . |
| После поражения имп. войск в битве с сарацинами на мысе Колонна близ Котроне (ныне Кротоне) (13 июля 982) Оттон II, имп. Феофано и их сын сначала укрылись в Риме, а затем прибыли в Верону, где в мае-июне 983 г. император провел рейхстаг. На нем 3-летний О. был избран королем, причем впервые одновременно и германской, и итальянской знатью. Виллигизу , архиепископу Майнцскому (975-1011), было поручено сопровождать О. в Ахен, где предстояло провести коронацию. В нач. дек. 983 г. Оттон II скоропостижно скончался в Риме. Уже после его смерти, на Рождество Христово 983 г., в Ахене архиепископы Виллигиз Майнцский и Иоанн Равеннский короновали О. По сообщению Титмара Мерзебургского, посланник с известием о смерти Оттона II прибыл в Ахен лишь после коронации ( Thietmari Merseburgensis episcopi Chronicon. 1935. P. 130). Хронология правления Период регентства После кончины императора развернулась борьба за власть среди наиболее влиятельных представителей правящего рода. Баварский герц. Генрих Строптивый (955-976, 985-995), в наказание за выступления против Оттона II с 978 г. содержавшийся под надзором епископа Утрехтского Фолькмара (976-990), освободился из заключения и попытался добиться статуса регента при малолетнем О., а также предъявил свои претензии на корону. Он отправился в Кёльн, где архиеп. Варин (976-985) доверил ему опеку над О. По свидетельству Титмара Мерзебургского, в Вербное воскресенье, 16 марта 984 г., в Магдебурге герц. Генрих Строптивый предварительно обсудил с представителями саксон. знати, на каких условиях они готовы признать его государем ( Thietmari Merseburgensis episcopi Chronicon. 1935. P. 132). На Пасху, 23 марта, в Кведлинбурге часть знати королевства, а также польск. кн. Мешко I (ок. 960-992), чеш. кн. Болеслав II (967/72-999) и князь ободритов (бодричей) Мстивой (965/7-995) признали Генриха королем и присягнули ему на верность. Кн. Мешко I вскоре отказал ему в поддержке из-за крушения планов брака его сына с дочерью Майсенского маркграфа, а также из-за намерения герц. Генриха Строптивого передать Майсенскую и Восточную марки чеш. князю. Правитель Западнофранкского королевства Лотарь III (954-986) как дядя О. (Лотарь III был сыном Герберги (ок. 913-968/9), сестры имп. Оттона I ) также имел основания претендовать на регентство. Герц. Генриху Строптивому удалось заручиться поддержкой Лотаря III в борьбе за престол, по-видимому, в обмен на обещание передать ему Лотарингию (Die Regesten. 1956. S. 422-423). |
| 484 Continuat. Regin, a. 963; Viduk. III. 66. 67; Thietmar, II. 9. Хорошее исследование о Мечиславе – Miseco I, Цейссберга; Leutsch, Markgraf Gero, ss. 106–7; Roepell, Geschichte Polens. Hamburg, 1840, третье прибавление, ss. 618–621. 485 Маркграф Геро, раненный в битве с Лужичанами в 963 г., потерял тут сына своего Сигфрида. Это так огорчило старика, что он скоро оставил свой пост, пошел в Рим на богомолье и на возвратном пути умер, 20 мая 965 года. Марка Геро была разделена между многими графами, которые под его еще начальством управляли отдельными частями её. Дитрих стал графом Нордмарка, называвшегося в последствии Altmark; ему подчинены были Лютичи и Гаволяне, народы по Гаволе до нижней Одры. Саксонская марка, на нижней Сале и Мульде до Лабы, к которой причислялись также нижние Лужицы и Польша до Варты, – в последствии марка Лужицы и восточная – была разделена между двумя графами, Титмаром и Годо, последний начальствовал над восточными областями, более беспокойными. Турингская марка, от верховьев Силы до Лабы, из которой в последствии образовалась марка мишенская, и от которой в зависимости были верхние Лужицы, разделена была между трема графами: Гунтером, Вигбертом и Вигтером. Каждый из этих шести графов получил права, принадлежавшие прежде Геро, и владел леном в своем округе. На случай восстания они должны были собираться под знаменем Титмара, которому поручен был верховный надзор за всеми марками, с титулом маркгерцога. См. Leutsch, Markgraf Gero, ss. 113–19; Giesebrecht, Geschichte... 1. 487–8, его же Jahrbüch. II. Excurs X; Zeissberg, Die Kriege K. Heinr·. II mit H. Bol. I, v. Polen s. 269, – в Sitzungsberichte der Kaiserl. Akad. der Wissensch. Wien. 1867. 487 О Волинцах – Vuloini по Видукинду, см. Leutsch, Markgraf Gero s. 123, Anmerk. 221; Шафарик, т. II, кн. III, стр. 49, 126; Zeissberg, ss. 43–4. 489 Известия у Титмара, III. 10, 11; Leutsch, Markgraf Gero, s. 134; Giesebr. Jahrb. II, ss. 91–2. 491 Трудно утверждать, чтобы единственная цель нападения была похищение девушки; время выбрано весьма тяжелое для Германии, когда император был за границами её (в Италии); здесь характер отношений славянских князей к Немцам начинает, кажется, высказываться яснее: не могли же они не пользоваться невзгодами Германии; у Титмара описывается это как неприятельское нападение; ср. Palacky, Dêjiny 1. str. 259; Thietmar, III. 11; IV, 36. |
| Общее состояние человеческой природы после произволения падения характеризуется смешением добра и зла. В падшем естестве человеческом добро смешано со злом. Прившедшее в человека зло так смешалось и слилось с природным добром человека, что природное добро никогда не может действовать отдельно, без того, чтобы не действовало вместе и зло. Человек вкушением греха, т. е. опытным познанием зла, отравлен. Отрава проникла во все члены тела, во все силы и свойства души: поражены недугом греховным и тело, и сердце, и ум. Здравым разум был до падения; по падении у всех человеков, без исключения, он сделался лжеименным и для спасения должен быть отвергнут. Сердце было добрым до падения; по падении добро его смешалось со злом, и для спасения должно быть отвергнуто, как оскверненное. От греховной заразы всё в человеке пришло в расстройство; всё действуют неправильно; всё действует под влиянием лжи и самообольщения. Так действует его воля; так действуют все его сердечные чувствования; так действуют все его помышления. Глубоко наше падение! 965 Как ни тяжела картина духовного состояния человека, зараженного ядом греха, однако она не безотрадна сравнительно с состоянием злых духов и носит в себе залог возрождения даже с чисто субъективной психологической стороны, и потому, именно, что повреждение людей заключается в смешении в них добра со злом, тогда как повреждение падших духов заключается в полном преобладании зла, при совершенном отсутствии добра. Далее ограниченность духа человеческого и по существу, сравнительно с падшими ангелами, и по заключенности его в дебелое и плотяное тело является условием меньшей греховности человека сравнительно с таковой же – злых духов. Наконец самая ограниченность человеческого земного существования и его кратковременность обусловливают меньшую погруженность человека в тину греха сравнительно с духами злобы, потому что люди должны поневоле удовлетвориться той опытностью во зле, которую они стяжевают во время краткой земной жизни, их злые намерения уничтожаются сами собой в тот час, когда они поневоле оставляют поприще земной жизни, будучи востребованы на суд Божий и в вечность. Демонам, напротив, предоставлено пребывать на Земле со времени их окончательного падения до кончины мира. Отсюда легко представить себе, какую опытность в творении зла стяжали они в такое продолжительное время, при их способностях и при постоянной злонамеренности, нисколько не растворенной никаким благим стремлением или увлечением. 966 |
| О многих насельниках Келл-Дары в анналах сообщается как об ученых-книжниках, о «писцах» (scriba, sapiens), напр. об аббатах Лохене Менне († 696) («лучший из всех ирландцев писец» (optimus scriba Scottorum) - Corpus Genealogiarum Hiberniae. Dublin, 2001. Vol. 1. P. 152) и Кобтахе († 870), о епископах Туатхаре († 834), Аэдгене Бритте († 864), «писце и анахорете», и Робартахе († 875). «Учеными» и «писцами» названы Мак Онхон († 730), Колман Банбан († 725) и До Кумаэ († 748). С X в. известно о руководителях школы (fer léiginn; упом. в 962, 965, 991, 1038, 1041, 1050, 1063, 1104, 1110 гг.). Должности настоятеля и аббатисы Келл-Дары становились предметом острых разногласий между знатными семействами, это приводило к кровавым конфликтам. В анналах сообщается о насильственной смерти аббата Лохене Менна (696) и еп. Кулена, сына Келлаха (в «Анналах Четырех наставников» под 953 г.). Под 760 или 762 г. упоминается о том, что еп. Эхтигерн был убит священником у алтаря св. Бригиты, с этим событием летописец связывал принятый в Келл-Даре обычай, запрещавший пресвитеру литургисать в присутствии епископа. В 1041 г., во время распри между представителями разных семейств О Дунланге, один из них был насильственно выведен из Келл-Дары и убит за то, что опозорил «наследницу Бригиты». В IX-X вв. Келл-Дара неоднократно подвергалась нападениям скандинавов. Впервые церковное поселение разорили в 836 г. викинги из Инбер-н-Деэ (возможно, на месте совр. Арклоу), сгорела половина церкви. В 848 г. ирл. правители нанесли викингам серьезное поражение в неск. битвах, тем самым предотвратив сканд. колонизацию внутренних районов острова. Представители общины Келл-Дара приняли участие в сражениях с викингами. Так, в 845 г. при штурме викингами крепости Дун-Маск (ныне Данамейс, графство Лишь) погиб помощник аббата Кетернах, а в 888 г. в сражении со скандинавами верховного правителя Фланна Синны участвовал еп. Лергус, сын Круннена. Нападали на Келл-Дару в основном из крупных прибрежных укреплений в Дублине и Уотерфорде, в анналах об этом сообщается под 886 г., когда викинги захватили 280 пленных, под 891, 900, 917, 918, 926, 929, 942, 964, 979, 982, 999 гг. Столь частые нападения объясняются тем, что сканд. вожди из династии Ивара стремились не только захватить добычу и пленных, но и установить контроль над обл. Лаген, подавив сопротивление О Дунланге. В 964 г. дублинский правитель Амлав Куаран (Олав Ситрикссон) захватил в Келл-Даре много пленных, в т. ч. из числа духовенства, однако бóльшую часть выкупил некто Ниалл О Эрульб, предположительно член смешанного ирландско-сканд. рода (см.: Thornton D. E. Clann Eruilb: Irish or Scandinavian?//Irish Historical Studies. 1996. Vol. 30. N 118. P. 161-166). В 967 г. по указанию Амлава Куарана был убит аббат Муредах, вероятный наследный правитель обл. Лаген. В 980 г. верховный правитель Маэл Сехналл II (980-1022) нанес викингам поражение, взял штурмом Дублин и наложил дань на скандинавов. |
| В старинных обителях звоны передавались, вероятно, по традиции от одного поколения звонарей к другому. Так сохранился до наших дней знаменитый малиновый звон в Ростове Великом. Если судить по цитированным обиходникам, подобная традиция существовала и в Троицкой лавре, выработав здесь своеобразные звоны так же, как создались здесь своеобразные церковные напевы. Но и та и другая традиция в лавре угасла. Забвение прекрасных старинных лаврских распевов происходит на наших глазах, заменяясь безвкусным, решительно нецерковным, каким-то оперным пением; преемственность колокольной музыки начала порываться, вероятно, в прошлом веке, может быть в связи с тем, что в конце XVIII и начале XIX столетий много старых колоколов в лавре были перелиты или заменены новыми. И сейчас лаврские звонари при «звоне во вся» 301 исполняют красивые, звучные и богатые ритмические узоры на своих колоколах. Но в характере их звона нет ничего своеобычного. Такой звон или подобный каждый слышал с колоколен хороших церквей Москвы. Жаль, когда исчезают плоды творчества прошедших поколений, жаль в особенности, когда исчезают такие создания, не материализировавшиеся в вещественную оболочку, как пение или звон колокольный. Разрушенные здания оставят следы в фундаментах, которые через тысячелетия будут открыты и изучены археологами, как в Микенах или Вавилоне; исчезнувшие книги подадут о себе весть в цитатах – скольких мыслителей древности мы знаем только по выпискам из них, сохраненным другими авторами. Но звук колокольный, прогудев, растает в воздухе, и эхо не повторит его через века. 278 В приложении публикуется сборник «Троице-Сергиева лавра», подготовленный Комиссией по охране памятников искусства и старины Троицкой лавры в 1919 г. Тираж книги был уничтожен до выхода из типографии, остатки несброшюрованного тиража несколько лет хранились в лаврской библиотеке. В настоящее время сохранилось лишь несколько экземпляров книги. Отдельное издание см.: Троице-Сергиева лавра. М.: Индрик, 2007. 280 Авторская неточность: Юлий Африкан (160–240) никак не мог свидетельствовать о картине трех Странников в 314 г. По свидетельству Георгия Синкелла (Ecloga chronographica/Ed. A. A. Mosshammer. Leipzig, 1984. P. 123), Африкан рассказывал о том, что Мамврийский дуб «вырос, как говорят, из посоха одного из странников, принятых Авраамом». Что касается 314 г. и возможных ассоциаций, то в начале IV в. император Константин в послании к палестинским епископам велел прекратить языческий культ, который весьма пышно справлялся около дуба, почитаемого равно и язычниками, и иудеями, и христианами. По приказу Константина рядом с дубом была возведена базилика, а языческие изображения («идолы») и алтарь уничтожны. Но в источниках, описывающих эти события, не упоминается об изображении явления трех Странников. Подробнее см.: Paulys Realencyclopadie der classischen Altertumswissenschaft/Neu bearb. von G. Wissowa und W. Kroll. 27. Halbband. Stuttgart, 1928. Sp. 962–965. –А. Г. Дунаев. |
|
|
