| Благовещение. Миниатюра из Лекционария царя Хетума II. 1286 г. (Матен. 9422. Л. 12) Археологические материалы из окрестностей М. подтверждают, что это одно из старейших поселений Армянского нагорья; здесь сохранились следы крепостей, а также клинописная надпись царя Урарту Менуа I (810-786 гг. до Р. Х.). Расположенная в вост. части М. крепость, окруженная стенами и башнями, часто упоминается в источниках V-X вв. Основание крепости приписывается арм. полководцу V в. Вардану Мамиконяну. К западу от М. находятся руины еще неск. крепостей: Мушаберд, Хогабердик, Астхаберд. До IV в. М. принадлежал роду нахараров Слкуни, затем одной из ветвей рода Мамиконянов. В 774-775 гг., после восстания армян против Арабского халифата, М. вместе с гаваром Тарон перешел во владение князей Багратуни. В 849-852 гг. М. вновь стал центром национально-освободительной борьбы против арабов. В 851 г. восставшее население под предводительством Овнана Хутеци разгромило войско Юсуфа ибн Абу Сета, который был убит в сражении. Несмотря на эти и последующие нашествия, М. упоминается как цветущий город и одно из чудес мира (напр., в произведении анонимного персид. автора «Чудеса мира», XIII в.). В XVI в. М. был захвачен турками, однако большинство населения долгое время по-прежнему составляли армяне. В ходе османского правления и начавшегося национального и религ. гнета значительная часть армян была вынуждена эмигрировать из М. В кон. XVIII - нач. XIX в. большинство арм. сел Мушского гавара опустело. После русско-тур. войны 1828-1829 гг. и в последующие годы много армян покинули территорию Османской империи вместе с рус. армией. Оставленные армянами села тур. правительство предоставило курдам, в результате существенно изменился национальный состав области. Тем не менее в кон. XIX - нач. XX в. район М. еще оставался одной из наиболее густонаселенных армянами (60-65%, т. е. 86-100 тыс. чел.) адм. единиц. Сохранялись исторические арм. наименования, руины арм. церквей, кладбища. М. играл значительную политическую роль в жизни Зап. Армении (турецкой). Т. н. Мушская каза, делившаяся на 3 адм. территориальные единицы (М., Верин, Шатах), занимала почти всю Таронскую равнину и в основном соответствовала древней обл. Тарон, пров. Туруберан античного царства Вел. Армения. |
| Основной источник сведений о Н.- Житие, к-рое было написано в 1517-1520 гг. в Валахии книжником и протом Св. Горы Афон Гавриилом по заказу господаря Валахии Нягое Басараба (1512-1521). Житие дошло в румын., греч. и слав. версиях. Вопрос о языке оригинала долгое время являлся предметом научной дискуссии. Большинство ученых считают, что первоначально текст был создан на греч. языке, однако сохранившаяся греч. версия (BHG, N 1373a, 1373b) представляет собой простонародное переложение, в к-ром Гавриил упоминается в 3-м лице. Переложение было создано в мон-ре Дионисиат на Св. Горе Афон и сохранилось в коллекции рукописей этого мон-ря в поздних списках Ath. Dionys. 661 (olim 610) (XVIII в.) и 716 (olim 715) (XIX в.). Эти списки легли в основу издания В. Греку, к-рый учел также румын. версию и краткую новогреч. редакцию, вошедшую в «Новый Изборник» (Νον Εκλγιον) Никодима Святогорца 1803 г. ( Grecu. 1944). Существует еще одно независимое переложение Жития, написанного Гавриилом; дошло в списке Meteor. Varl. 132. F. 47-73 (1783-1784 гг.) ( Mavroudis. 2009. S. 167-170; частично изд.: N sturel. 1967. P. 68-73). Румын. версия, древнейший список к-рой датируется 1682 г. (Бухарест. Б-ка Румын. АН. N 464), более близка к утраченному греч. оригиналу, чем все известные греч. версии. Вероятно, перевод восходит к эпохе господаря Матея Басараба (1632-1654) ( N sturel. 1967. P. 63-68). Житие совмещает элементы агиографического и историографического сочинения, его отличает пристальное внимание к фигуре Нягое Басараба и событиям в Валахии, в т. ч. и после кончины святого. Пространные фрагменты румын. Жития были включены в валашскую хронику Шербана Кантакузино кон. XVII в. Они содержат оригинальные сведения, отсутствующие в сохранившейся румынской версии Жития, и должны учитываться при реконструкции первоначального состава Жития, написанного Гавриилом (Ibid. P. 52-56). Сведения Жития дополняются данными греч. нарративных источников: анонимной хроники за 1373-1513 гг. (Emperors, Patriarchs and Sultans. 1990. P. 100-105, 118-121), всемирной хроники Мануила Малакса 1570 г., «Хроники» Псевдо-Дорофея Монемвасийского, «Политической истории Константинополя» и «Истории Константинопольских патриархов» 70-х гг. XVI в. (Historia politica et patriarchica. 1849. P. 58-60, 69-70, 127-132, 134-135, 138). Биография |
| К юбилею Марины Сергеевны Черкасовой В 2014 г. отметила 60-летний юбилей историк, археограф и Учитель – профессор, доктор исторических наук Марина Сергеевна Черкасова – крупнейший специалист по социально-экономической истории русских средневековых монастырей и монашества. Историей М. С. Черкасова интересовалась еще до поступления в университет. Так сложилось, что после окончания школы она работала в Государственном архиве Тульской области, где впервые приобрела навыки документальных изысканий. В 1973 г. М.С. Черкасова поступила на исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и завершила свое обучение защитой дипломной работы о землевладении Преображенского Спасо-Ярославского монастыря в XV–XVI вв. Диплом был написан под руководством профессора, доктора исторических наук А. Д. Горского. После окончания исторического факультета М. С. Черкасова приняла решение связать свою жизнь с исторической наукой и продолжила обучение. В 1978–1981 гг. она училась в аспирантуре на кафедре феодализма МГУ под руководством А. Д. Горского. Научный руководитель предложил своей ученице новую тему для написания кандидатской диссертации – Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV–XVI вв. В небольшой комнате общежития в башне МГУ, которая напоминает своеобразную научную келью, диссертация была написана в срок. После окончания аспирантуры и защиты квалификационной работы для М.С. Черкасовой встал вопрос о трудоустройстве. А. Д. Горский договорился с профессором, доктором исторических наук З. Я. Бояршиновой о приеме своей ученицы ассистентом на кафедру истории СССР досоветского периода в Томский университет. Вскоре М.С. Черкасова отправилась в путь и даже сохранила в своей памяти точную дату прибытия в Томск – 3 февраля 1982 г. В 1984 г. М. С. Черкасова переехала из Сибири в Кировоград, где с 1984 по 1992 г. преподавала в Кировоградском государственном педагогическом институте имени А. С. Пушкина (ныне имени В. Винниченко). После масштабных исторических трансформаций начала 1990-х гг. жизнь М.С. Черкасовой круто изменилась и судьба привела ее на Русский Север, в Вологду. Здесь она познакомилась с местными историками П. А. Колесниковым, Ю. С. Васильевым, А. В. Камкиным и другими. С 1992 г. Марина Сергеевна начала читать курс лекций по средневековой истории России на историческом факультете Вологодского государственного педагогического института (позднее университет, в настоящее время объединен с техническим университетом в Вологодский государственный университет). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДИОГНЕТУ ПОСЛАНИЕ [греч. Πρς ιϒνητον, лат. Epistula ad Diognetum], памятник раннехрист. письменности; представляет собой ответ на просьбу высокопоставленного язычника Диогнета дать разъяснения относительно христ. веры. По содержанию и характеру изложения Д. п. относится к лит-ре апологетов раннехристианских и является скорее небольшим апологетическим и увещательным трактатом, чем посланием (слово «послание» было добавлено при 1-м издании - см.: Marrou. 1951. P. 91-93). Имя автора, как и личность адресата, неизвестно. Д. п. не цитируется и не упоминается ни одним из отцов Церкви и древних церковных писателей. Рукописная традиция и основные издания Текст Д. п. восходит к единственному манускрипту XIII-XIV вв., известному под названием «Страсбургский кодекс» (Codex Argentoratensis, от древнелат. названия Страсбурга - Argentoratum), в котором он находился среди творений, надписанных именем мч. Иустина Философа . Кодекс был открыт в 1436 г. в К-поле молодым лат. клириком Фомой д " Ареццо, приехавшим изучать греч. язык в визант. столицу, найден на рынке среди груды бумаг и куплен за незначительную сумму. Впосл. он уступил рукопись доминиканскому богослову (впосл. кардинал) Иоанну Стойковичу, собравшему большую коллекцию греч. и лат. рукописей, к-рый привез манускрипт из К-поля в Базель. Позднее эта рукопись, судя по оставленной на ней заметке, принадлежала И. Рейхлину (1455-1522). В 60-70-х гг. XVI в. она находилась в эльзасском аббатстве Мармутье (близ Саверна, совр. деп. Н. Рейн, Франция). Между 1793 и 1795 гг. рукопись была включена в состав Страсбургской б-ки (Argentor. gr. 9); 24 авг. 1870 г. она погибла в огне вместе с др. сокровищами б-ки во время бомбардировки эльзасской крепости прусской артиллерией. В кон. XVI в. с рукописи были сделаны 3 копии: 1-я, осуществленная Б. Хаусом ок. 1579 г., хранится в университетской б-ке Тюбингена (Msc. Tüb., M. b. 27); 2-я, выполненная А. Этьенном в 1586 г., находится в Лейдене (Voss. gr. 40 30); 3-я, сделанная И. Бойрером в 1590 г., была утрачена. Копия Этьенна легла в основу подготовленного им 1-го издания Д. п. (P., 1592), вышедшего вместе с фрагментом «К эллинам» в качестве неизвестных творений мч. Иустина Философа, а также 2-го издания Д. п., выпущенного Ф. Зильбургом в Собрании творений мч. Иустина (Hdlb., 1593, перепечатано Ф. Морелем - P., 1615, 16362, 16863), и ряда последующих изданий; утраченная копия Бойрера известна по нек-рым чтениям в изданиях Этьенна и Зильбурга. Последующие издания, восходящие к изданию Этьенна, осуществили: П. Маран (P., 1742; Venise, 17462, это издание было воспроизведено А. Галланди (Venise, 1765), Ф. Обертюром (Würtzburg, 1737) и использовано Ж. П. Минем (PG. 2. Col. 1168, 1185)); Г. Ольсхаузен (B., 1822), Г. Бёль (B., 1826) и К. Й. фон Гефеле (Tüb., 1839, 18422, перепечатано А. Гренфеллом - L., 1844). |
| С.Г. Вилинский I. Рукопись посланий Первоначальные сведения о рукописи. Издание её. Недостатки издания: неверные чтения, пропуски, отступления от орфографии; глоссы. Замечания о правописании посланий. Содержание рукописи Послания, приписываемые старцу Артемию, осужденному за вольнодумство в религиозных вопросах Московским Собором 1554 года и бежавшему вскоре после этого в Литву, находятся в ркп. Ундольского 494 (в Моск. Публ. Музее). Первые сведения о них даны были в 1870 году в книге: «Славяно-русские рукописи Ундольского», где, под 494, дано следующее описание рукописи: «Артемия старца послания против Будного и других еретиков, полуустав белорусский XVI века, на 201 лл., в 8-ку. Книга единственная, никому неизвестная. Сочинитель печатно у нас доселе слывет еретиком, тогда как Захария Копыстенский в своей Палинодии называет его ревнителем православия». Другое известие о той же рукописи дано Викторовым в книге: «Очерк собрания рукописей В. М. Ундольского». «Рукопись единственная», говорит он: «чрезвычайно важная для истории борьбы православия и реформации в Юго-Западной России, а равно и для решения спорного вопроса о личности самого Артемия, который в печати доселе слывет у нас еретиком». Но надо заметить, что рукопись безыменная: ни одно из находящихся в ней 14-ти посланий именем Артемия не надписывается. Приписываются же они ему главным образом только в виду весьма правдоподобной догадки В. М. Ундольского, что именно он был автором их, как единственный и виднейший представитель юго-западной полемической литературы в 60–80 гг. XVI века. Рукопись эта была издана в 1878 году Археографической Комиссией в IV томе Русской Исторической Библиотеки, под наблюдением П. А. Гильдебрандта. Издание это, впрочем, не отличается особенной тщательностью: встречаются изменения правописания рукописи, даже неверные чтения. Привожу список этих промахов издания, как результат сличения печатного текста с рукописью на всем протяжении последней. 1 I. Неверные чтения, происшедшие от неправильного раскрытия титл или, по-видимому, вследствие недосмотра: |
| Исторические источники XIII–XVI вв. Первыми достаточно полными письменными источниками истории Прибалтики являются «Хроника Ливонии», написанная в 1225/26 и 1227 гг., и старшая «Ливонская рифмованная хроника» (конец XIII в.). Вопрос об авторе древнейшей ливонской хроники остается спорным. Все исследователи согласны лишь с тем, что он был лицом духовным, но относительно его национальности и личности мнения расходятся. Правда, многие склонны считать священника Генриха Латвийского (Латышского) автором этой хроники. Еще в начале ХХ в. Ив. Юрьенс отмечал, что, кто бы ни был автор, «несомненно, это человек, близкий к власти, все знавший, все слышавший, живший в Риге, или в Дюнамюндском монастыре, или даже в Фределанде, на берегу Койвы. Тем важнее и достовернее написанная им история, но тем пристрастнее освещение изложенных им фактов» . В продолжение ста с лишним лет после первого издания «Хроники Ливонии» (1740) принято было считать, что ее автор — латыш. Однако в период борьбы с младолатышским движением, начиная с 60-х гг. прошлого столетия, остзейские публицисты и историки доказывали неизбежность онемечивания всех народов Прибалтики и в связи с этим подвергли пересмотру и прежнее мнение о национальности автора «Хроники Ливонии». Но вопрос о национальной принадлежности автора по существу не имеет значения, так как содержание и идейная направленность хроники не оставляют никаких сомнений относительно политических и национальных симпатий писавшего. Совершенно безразлично, онемеченный ли это латыш или немец, овладевший латышским и эстонским языками, ибо на протяжении всего повествования автор выступает идеологом немецких крестоносцев XIII в. и защитником политических притязаний Рижских епископов. Известно, что «Хроника Ливонии» наряду со Священным Писанием читалась за трапезой в замках Рижского архиепископа, так что сохранился, по-видимому, именно этот текст, выражавший официальные взгляды католической Церкви в эпоху крестовых походов и завоевания Прибалтики немцами. Как по замыслу, так и по исполнению хроника — цельное художественное произведение, повесть о просвещении язычников Светом Христовым через смиренных слуг (тевтонцев), «самому Господу поспешествующу, и утверждающу» победу над язычниками в Ливонии. Автор строго выдерживает общий план в выборе материала и освещении событий. Конечно же, чувствуется, что на хронику наложило особую печать ее официальное назначение. От автора требовалось необычайное искусство, чтобы суметь в нужных случаях смягчить действительный характер событий. Знакомому с нравами рыцарства в эпоху кулачного права на Западе понятны трудности, которые автору предстояло преодолеть, чтобы недисциплинированных (выражаясь мягко) искателей приключений представить в смиренной роли апостолов христианства. Обязанность официального хроникера и общий тон повествования заставляли автора непременно оправдывать действия представителей власти, особенно в делах международных. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ПАРТЕСНОЕ ПЕНИЕ [От лат. partes - голоса, мн. ч. от pars - часть, участие; в переносном смысле - хоровая партия], род многоголосной богослужебной и духовной (внебогослужебной) музыки для хора или вокального ансамбля с высотным и тембровым разделением партий ( дискант , альт , тенор , бас ), бытовавший на землях современных Украины, Белоруссии и России с кон. XVI до 80-х гг. XVIII в. П. п.- внутренне неоднородное муз. явление, к к-рому относятся различные виды и жанры хоровой музыки для разного количества голосов - от 3 до 48. Объединяющими факторами выступают тип нотации (квадратная киевская нотация ) и консонантность как основа гармонической вертикали. Существуют различные критерии классификации П. п. В зависимости от предназначения текстов все партесные произведения разделяются на богослужебные и внебогослужебные. К последним принадлежит прежде всего кант - род многоголосной книжной песни, первоначально создававшейся на религ. тексты (также под названием «псальмы»), а затем прочно вошедшей в светский муз. обиход. К числу богослужебных относятся партесный концерт (предназначен как для православного, так и для униат. богослужения) и обиходное многоголосие, гл. обр. обработки, или т. н. партесные гармонизации , древних церковных распевов (характерны для правосл. богослужения). Др. критерий классификации - способ произнесения текста - определяет особенности 2 основных типов П. п.: постоянного и переменного многоголосия (терминология разработана в работах В. В. Протопопова в 70-х гг. XX в., напр.: Протопопов. 1978). В постоянном многоголосии (в партесных гармонизациях и большинстве кантов) текст воспроизводится всеми голосами хора одновременно, единые цезуры во всех голосах соответствуют цезурам текста, отсутствуют паузы. Партесный концерт, напротив, отличает разновременное произнесение текста, возникающее в результате определенного фактурного изложения: чередования соло, группы голосов и tutti, имитационной полифонии. Существуют аналоги этой терминологической пары: многоголосие с постоянной и переменной плотностью ткани (см.: Герасимова-Персидская. 1983. С. 60), обиходная и концертная партесная музыка. Переменное партесное многоголосие характерно как для собственно концертов, так и для др. богослужебных жанров: Божественной литургии, Всенощного бдения, Вечерни, моножанровых циклов задостойников, причастных стихов и т. п. |
| Переписка князя Андрея Михайловича Курбского с царем Иваном Грозным принадлежит к числу самых известных памятников древнерусской литературы. История этой переписки вкратце такова. В апреле 1564 г. царский воевода князь A. М. Курбский бежал под покровом ночи в сопровождении верных ему слуг из новоприсоединенного к Русскому государству ливонского города Юрьева в соседний ливонский город Вольмар, принадлежавший в это время польскому королю Сигизмунду II Августу. Поводом для поспешного бегства послужили полученные Курбским сведения о готовящейся над ним царской расправе. А. М. Курбский – потомок владетельных ярославских князей, был не только видным военачальником Ивана Грозного; сражавшийся под Казанью и в Ливонии, он был также одним из влиятельных государственных деятелей этого времени и был близок к кругу самых близких к царю лиц, которых он впоследствии назвал «Избранной радой». В начале 60-х гг. XVI в. после падения «Избранной рады» многие из близких сподвижников царя были подвергнуты опалам и репрессиям. В этих условиях ожидал жестокого наказания и Курбский, и тревоги его не были лишены некоторых оснований. Уже само назначение Курбского воеводой (наместником) в «дальноконный» Юрьев после победоносного похода русской армии на Полоцк 1562–1563 гг., в котором он командовал сторожевым полком, могло рассматриваться как предвестие грядущей расправы над ним. Курбский стал вести тайные переговоры с литовцами с целью своего возможного перехода на службу к польскому королю. Бежав в Вольмар, Курбский обратился к Ивану IV с обличительным посланием, в котором обвинил русского царя в неслыханных гонениях, муках и казнях бояр и воевод, покоривших ему «прегордые царства» и завоевавших «претвердые грады». Иван Грозный, получив обличительное письмо от изменившего ему боярина, не мог удержаться от резкого пространного ответа «государеву изменнику». Так было положено начало знаменитой полемической переписке. Послания обоих политических противников были написаны с конкретными публицистическими целями. Всего известно два послания Ивана Грозного и три послания Курбского царю. |
| Послания Ивана Грозного Послание английской королеве Елизавете I Подготовка текста, перевод и комментарии Я. С. Лурье Послание Ивана Грозного Елизавете – яркий памятник эпистолярного творчества царя. Как и многие другие послания, оно соединяет черты дипломатического послания с характерными особенностями «грубианского» стиля Ивана IV. Послание написано в связи с неудачей плана русско-английского союза, возникшего у Грозного в 1567 г. Идея этого союза, изложенная царем в переговорах с английским послом А. Дженкинсоном (Толстой Ю. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею. СПб., 1875, 12), была неприемлема для Елизаветы уже потому, что он подразумевал помощь Ивану IV в Ливонской войне, ведшейся, в частности, против Польско-Литовского государства. Реальный интерес к политическому союзу с Россией появился у Елизаветы лишь в 80-х гг., когда готовилось нашествие испанской Армады на Англию и Филипп II попытался привлечь к войне и русского царя. Но в 60-х гг. угроза испанского нападения еще не возникла, a с Польшей Англия имела не менее тесные торговые связи, чем с Московским государством. В инструкциях, данных в июне 1568 г. послу Рандольфу, ближайший сподвижник Елизаветы лорд-казначей Сесиль (Берли) писал: «Такими общими и благопотребными речами имеете вы удовольствовать его, не давая повода вступать в какие-либо особые трактаты и договоры для заключения между нами такого союза, который называется наступательным и оборонительным...». Соответствующее этим инструкциям поведение английских дипломатов и вызвало резкую реакцию Ивана IV. Послание публикуется по фотокопии с подлинной рукописи (свитка) XVI века, хранящейся в лондонском Публичном архиве (Public Record Office) S. P. 102/49. Текст печатается c любезного разрешения Public Record Office. Ознакомление c фотокопией обнаружило, что слова «пошлая девица» (адресованные королеве) были написаны по выскребленному; сотрудники лондонского Публичного архива, запрошенные об этом, подтвердили, что текст в этом месте был выскреблен. Кроме того, рукопись имеет лакуны, из-за чего текст в некоторых местах поврежден. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Основание князем Ярославом Мудрым города Юрьева Одним из наиболее достоверных и ранних письменных свидетельств об отношении русских князей к прибалтийским народам является летописный рассказ о том, как великий князь Ярослав в 1030 г. отправился из Новгорода в поход на эстов и основал город Юрьев (названный так в честь христианского имени князя). «В лето 6538. Семь же лет иде Ярослав на чюдь, и победи я, и постави град Юрьев» . Предполагают, что поводом к походу Ярослава могло послужить то обстоятельство, что эсты приняли сторону Канута, короля Дании и Англии, противник которого Олаф Толстый, король Норвегии, получил помощь от Ярослава. Крепость, основанная Ярославом, находилась на самой высокой возвышенности заболоченной луговой поймы реки Эмайыги. Здесь проходили торговые пути, соединявшие южноэстонские и латвийские области, а также ремесленные центры Новгорода и Пскова с гаванями Северной Эстонии и Балтийским морем. В этот период появились многочисленные укрепленные городища, на их месте со временем образовался целый ряд поселений городского типа: Юрьев, Отепя, Линданисе, Вильянди и др. Обострилась межплеменная рознь, участились столкновения с соседними племенами, в частности с варягами. Эсты не только оборонялись от варягов, но и сами предпринимали походы на остров Готланд, в прибрежные районы Швеции и Дании. Примерно такой же характер носили отношения между эстонскими и славянскими племенами. В то же время «проходил и торговый обмен между племенами» , а также с Новгородом и Псковом. Очень скудны сообщения письменных источников до XVI–XVII вв. о возникновении и развитии Юрьева. Кроме упомянутого летописного известия и «Хроники Ливонии» Генриха Латвийского, описывавшей главным образом политические события, касавшиеся Юрьева (Дерпта) начала XIII в., больше нет ничего достойного внимания, поэтому исключительный интерес представляют археологические раскопки 60-х гг. нашего века на территории современного Тарту (Юрьева). Самый древний период существования городища относится, по всей вероятности, к середине I тысячелетия и продолжается до VII–VIII вв. В слое этого периода были найдены «фрагменты лепной керамики разных типов, в том числе незначительное количество текстильной и штрихованной керамики, характерной как для эстонских, так и для славянских древностей первой половины I тысячелетия по Рождеству Христову» . Изучение находок слоя, относящегося к X–XI вв., показало, что здесь преобладают фрагменты керамики, характерные для Новгорода начала и середины XI в., в то время как на других городищах и могильниках Эстонии она нигде не встречается. |
|
|
