| Потрясаемый бесчисленными сплетнями, раздорами, тщеславием, гордостью и жадностью огромного скопища людей, мутный от происков, сырой от глупости, пыльный от скотов, производит он удушье в лёгких и кружение в голове. Хотелось бы хоть одну весну, хоть одно лето провести в деревне при чистом ручейке, под тенью прохладной рощицы. (Видишь, и я ещё поэтизирую подчас). Ты, я думаю, забыл Монастырки или Просятевские березники? Тогда они, не знаю почему, казались в каком-то прозаическом виде; но теперь – это казовый конец жизни. Впрочем, мне хотелось бы на чистый воздух, при настоящих моих средствах, т. е. чтобы при мне находилось постоянно прислуги человека четыре, и тысяч – ну хоть до двух, или даже до полутора (по-деревенски) в год обеспечения – а то говорят на пустой желудок плохо действует и деревенская чистота воздуха. Вы верно, на вакацию будете в Зяблицком погосте? Когда увидитесь с моей Лебёдушкой, – скажите ей от меня большой поклон, расцелуйте, пожалуй, если муж не забияка. Скажите, что я и досель люблю её; не знаю любит ли она меня злодейка? Впрочем, я теперь и лыс и сед – на голове проявляется проталина, на которой можно написать целую отставку для всякого влюблённого. Грибо- —231— 1843 г. едов сбаял: „скажи тому любви конец – кто на три года вдаль уедет“. А мы уж – здоровы-були 11-й рик (год). Об детях велите молиться больше Богу и угодникам Господним. Василий Степаныч – чудак! Молчанию он выучился верно у рыб, которых охотник был удить. Об нём и нам лучше молчать, а то как бы не обидеть, не потревожить его безмолвия. Владимирцы? тоже народ деловой! Недавно писал я им два огромных послания, но от них, знаю, не дождёшься отголоска. Абрамыч в этом отношении под шерсть пришёл к Степанычам. Но если, как вы говорите, он похож на Сикста V-ro хоть сзади, то не похож ли и Парфений на Гильдебрандта или Григория VII-ro. У него не вдруг найдёшь как не перегибайся. Прасковье Степановне буду самой писать. Если не получит на одной с вами почте, то на следующей непременно. Вашу милость, любезный, я знал действительно, как „сорви голова“, нечего греха таить. |
| К донесению этому была приложена следующая «ведомость издержанной суммы на отправление из Москвы в Нижний-Новгород государственной коллегии Иностранных дел Московского архива и на обратный оного оттуда привоз в Москву с 23-го августа 1812-го года по 25-е генваря 1813-го года. 1812 года августа 16: За 100 коробов на укладку дел по 3 руб. за каждый. За 22 пуда веревок по 6 руб. 50 коп. За 210 ценовок по 1 руб. 10 коп За З50 рогож по 40 коп. За полпуда тоненьких веревок по 35 коп. ф. Извощикам за привоз из города коробов и веревок. Рабочим за увязку коробов. За 4 фунта красного воску по 3 руб. За 1 фунт красного сургуча. В Богородске и Дубне дано подводчикам на корм лошадям Архивским инвалидам и взятым во Владимире четырем военным солдатам дано на пищу с 23-го августа по 1-е декабря. Посланному из Нижнего-Новгорода для осмотру Московского архива чиновнику выдано прогонов от Нижнего-Новгорода до Москвы и обратно. Приехавшему из Москвы коллежскому асессору Степану Лебедеву выдано прогонов от Москвы до Нижнего-Новогорода. 1813 года генваря 7-го: Семи человекам солдатам с 1-го дек. по 25-е генв. 1813 г выдано порционных денег и при отпуске взятых из Владимира 4-х военных солдат им в вознаграждение всего. За четыре тулупа военным солдатам в дорогу. За 7 пар валенок военным солдатам в дорогу по 1 руб. 50 коп. За 3 дорожные шапки архивским инвалидам. За поставку повозок под канцелярских служителей на зимние ходы, и за дровни с оковкою под оные. За 52-е дровен под дела, плотникам за сделание к оным отводов, за лес, оглобли, завертки, веревки на пристяжки и на увязку возов, всего. За 37 сажен дров для архива и архивских чиновников в Нижнем-Новегороде, по 6 руб. На станции в погосте Зяблицком отдано в число прогонов Во Владимире дано ямщикам По Московской губернии отдано прогонов за 150 лошадей от села Платавы до Москвы за три станции по 3 руб. 25 коп. на лошадь, всего. За исключением Следует еще получить Действ. статск. сов Николай Бантыш-Каменский. Действ. статск. сов. Алексей Малиновский. |
| Плужников, всё руки в боки: – Путями? Да бомбы под губернаторов подкладывать не будем. Нет. Путями? Кому это открыто вперёд, тот выше людей. А как-то оно, смотришь, и само повернётся, только тогда момент не упускать. А Агаша тем временем уже и самовар принесла, и плюшки сдобные и хворосты, и разливала по стаканам наваристый тёмный чай. А Зяблицкий всё веселел: – На таких надеждах нельзя строить реальных расчётов. Путей реальных – вы не имеете, Григорий Наумыч. И я рад, что это – не бомбы. И обернитесь вы к первому пути – живой кооперативной деятельности, в самом расширительном смысле! Кстати было чайку попить, рыбку да убоинку залить, и сахар стоял на столе, колотый крепкий рафинад, и печево всякое. Но постучали с крыльца. Сходила Агаша, воротилась и вполголоса: – Панюшкин, писарь. К тебе. Замялся Плужников. Выйти? – Ну что ж, зови. Вошёл Семён Панюшкин – без верхнего, в плисовом коротком пиджачке, чистый, подобранный, как всегда. До волостного писаря своими стараньями, ничьими, за много лет поднялся: летом – скотину пас, зимой учился. За разумливость – возвышен. А ростом и телом – с Зяблицкого. Волосы – примажены, приглажены, скромен, начальника из себя не дмит. Поклонился. С праздничком. Его – к столу. Замялся. Видать, хотел с Григорием Наумовичем наособицу. – А что, секрет? – готов был Плужников и в избу перейти. Вздохнул писарь, хранитель тайн, первый их сообщник. – Да нет, какой уж. Всё равно объявлять. Но вам – хотел первому. Никакой Плужников не начальник. Но – батька. И пришёл писарь ему доложить первому. По уважению. Усадили его, чаю ему внакладку, плюшку слоистую. Долго не тянул, открыл – из внутреннего кармана бумагу вынул. Только что привезли. Указом от 23 октября объявляется призыв ратников второго разряда в возрасте от 37 до 40 лет, и всех пропущенных предыдущими призывами. И первый день призыва – завтра, 25 октября. Во-о-о ка-ак!… Да круто ка-ак! Сегодня-то уже день к концу, выгулянный. Ещё час-другой, и опустится на деревню тьма спасенная. И хоть заголосят по избам, и долго не будут гасить, кто керосиновую лампу, кто слепушок, кто жирник, – а до утра уже никого не тронут, до утра – ещё не загружать черезплечные белые сумки с продуктами, не запрягать – с провожатыми бабами в Сампур, к воинскому начальнику. Ночь – наша. Ещё одну ночку горевую с жёнкой переспать. Да ей – не спать, ей – ту сумку шить. Ночь – наша, однако печь растевать? Да нет, у всех напечено. Вот как она входит, война, – клином железным и прямо в грудь. Третий год идёт – и как-то уже вместилась в жизнь, вроде и устоялась. Кого убили – те убиты и уже схоронены. Вот вроде и праздники гуляли, прибасни, гармонь, – а развернётся бумага из писарского кармана – да на всю улицу! |
| Хотелось бы хоть одну весну, хоть одно лето провести в деревне при чистом ручейке, под тенью прохладной рощицы. (Видишь, и я еще поэтизирую подчас). Ты, я думаю, забыл Монастырки или Просятевские березники? Тогда они, не знаю почему, казались в каком-то прозаическом виде; но теперь – это казовый конец жизни. Впрочем, мне хотелось бы на чистый воздух, при настоящих моих средствах, т. е. чтобы при мне находилось постоянно прислуги человека четыре, и тысяч, ну хоть до двух, или даже до полутора (по-деревенски) в год обеспечения, а то говорят на пустой желудок плохо действует и деревенская чистота воздуха. Вы верно, на вакацию будете в Зяблицком погосте? Когда увидитесь с моей Лебедушкой, скажите ей от меня большой поклон, расцелуйте пожалуй, если муж не забияка. Скажите, что я и доселе люблю ее; не знаю любит ли она меня злодейка? Впрочем, я теперь и лыс и сед, на голове проявляется проталина, на которой можно написать целую отставку для всякого влюбленного. Грибоедов обаял: «скажи тому любви конец – кто на три года вдаль уедет». А мы уж – здоровы-були 11-й рик (год). О детях велите молиться больше Богу и угодникам Господним. Василий Степаныч – чудак! Молчанию он выучился верно у рыб, которых охотник был удить. О нем и нам лучше молчать, а то как бы не обидеть, не потревожить его безмолвия. Владимирцы? Тоже народ деловой! Недавно писал я им два огромных послания, но от них, знаю, не дождешься отголоска. Абрамыч в этом отношении под шерсть пришел к Степанычам. Но если, как вы говорите, он похож на Сукста V хоть сзади, то не похож ли и Парфений на Гильдебрандта или Григория VII-ro. У него не вдруг найдешь как не перегибайся. Прасковье Степановне буду самой писать. Если не получит на одной с вами почте, то на следующей непременно. Вашу милость, любезный, я знал действительно, как «сорвиголова», нечего греха таить. Но это самое лучшее ручательство за будущее. Я сам не из простых (ты улыбнешься, может быть, а мне что за дело, я за 1.300 верст), я сам таков. По мне смешон дитя-старик. |
| Из владимирской епархии епископ Иероним писал в св. Синод, что у него в епархии «некоторым священно- и церковнослужителям причиняются от светских людей обиды, побои и домам их разграбление», а управы получить нельзя; в Зяблицком погосте крестьяне избили священника, повредили на нем и дароносицу, а под суд в духовное правление не пошли. Св. Синод по этому прошению потребовал от Сената определения о защищении страждущего по той епархии духовенства и о доставлении каждому в справедливости скорого удовольствия. Сенат учинил такое определение и разослал его при указах по всем губернаторам и воеводам 677 . Но такие же указы рассылались и раньше, в 1769 г., вследствие жалобы Синода на притеснения духовенству от помещиков, а притеснения и обиды нисколько от того не прекращались. После дарования вольности дворянскому сословию множество дворян стало безвыходно проживать в своих деревенских усадьбах и настало самое тяжелое время для их крепостных крестьян, а вместе с крестьянами и для сельского духовенства помещичьих приходов. Не нужно забывать, что помещик времен Екатерины II, несмотря на все свое невежество и грубость, был поклонник энциклопедистов, философ или около того, ругнуть и унизить попа считал долгом всякого образованного человека, необходимым признаком хорошего тона, смотрел на попа, как на представителя суеверия и невежества 678 . Бедный русский священнослужитель, и без того униженный до «подлости» по своему положению в обществе, потерпел еще сугубое унижение по самому своему служению, как служитель веры. Можно положительно сказать, что унижение духовенства настолько же усилилось в это дворянское царствование, насколько и унижение крестьянства. Не даром замечаем в это время такую близкую солидарность между тем и другим сословием в отношениях их к дворянству. В 1769 г. св. Синод сообщил Сенату, что «некоторые помещики священно- и церковнослужителей не только побоями, но и наказанием на теле оскорбляют, напротиву ж того обиженные иные от светских команд по просьбам своим удовольствия не получают, а другие по причине своего неимущества от судного по форме процесса отрицаются» 679 . |
| Об успехах системы обучения игумена Макария написал в отчете за 1870 г. начальник миссии архимандрит Владимир: «Два мальчика через два месяца могли без помощи учителя легко разбирать в любом месте и по возможности объяснять смысл прочитанного; один мальчик, начавший учиться с особенным прилежанием, стал разбирать целые речения в любом месте меньше, чем через три недели» 347 . С перемещением игумена Макария в 1875 г. обратно в Улалу, на должность помощника начальника миссии, училище возвращено было туда же. После игумена Макария заведование училищем было поручено миссионеру – священнику Матфею Турбину 348 . Впоследствии, после переезда резиденции начальника Миссии в Бийск и учреждением викариатства, Улалинское Филаретовское миссионерское училище было преобразовано в Бийское катехизаторское 349 . В программу обучения входили следующие предметы: «Толковое чтение на русском и местном языках, русский язык, чистописание, Священная история, катехизис, объяснение богослужения, некоторые чтения из истории церковной общей и в особенности русской церковной и гражданской, арифметика, церковное пение и первоначальные сведения о природе» 350 . В течение двух лет содержание преподавателей и пансионеров училища осуществлялось за счет личного жалования тогдашнего начальника Миссии архимандрита Владимира 351 . В дальнейшем Миссия изыскивала средства из других источников. В конце XIX в. на базе улалинской мужской школы в Горном Алтае было организовано профессиональное обучение живописи. В иконописном классе открыл свой талант Г. И. Гуркин. В этом же классе учились рисованию будущие художники – братья Никифоровы, Тельгеровы, Конзычаковы, Зяблицкий, Седаков 352 . После окончания школы Гуркин работал учителем в Улале и Паспауле. В 90-е гг. XIX в. Г. Гуркин учился и работал в иконописной мастерской в г. Бийске, а затем продолжил учебу в пейзажной мастерской И. И. Шишкина в Петербурге. Он вернулся в Сибирь зрелым мастером, к которому уже пришла известность 353 . В зале Г. И. Чорос-Гуркина в краеведческом музее г. Горно-Алтайска есть несколько его картин на «миссионерскую» тему: «Проповедь миссионера», «Митрополит Макарий» и др. В.И. Эдоков, оценивая творчество алтайского художника, подчеркивал, что «Гуркин стал первым алтайцем, деятельность которого переросла рамки национальных границ» 354 . Бийское миссионерское катехизаторское училище |
| Возникло Казаково не случайно. Оно имело большое стратегическое значение, и расположено было на торговом пути между уездными городами. До 18 века гужевая дорога с Нижнего Новгорода на Муром проходила по водоразделу от Зяблицкого погоста (с.Озябликово) на Медоварцево, Алтунино, Казаково, Митино, Ганино, Черновское, Крутец, Монаково, Поздняково и далее по перевозу через Оку на Муром. Поймы двух речек Большой и Малой Кутры не имели мостов и поэтому местность для гужевого транспорта была труднопроходимой, что вынуждало делать объезд на Казаково, которое расположено почти на одинаковом расстоянии между бывшими уездными центрами – г. Муром и г. Горбатовым. Шел этот путь по глухомани лесов, кишевших беглыми, «лихими людьми», грабившими купцов, ехавших с товарами на Макарьевскую ярмарку, открывшуюся в 1641 году. А почему возникло Казаково не случайно? А почему не Рожественно, как на некоторых древних картах? Почему старая Муромская дорога проходила через Казаково, Озябликово, а не в стороне от них, затрагивая и Березовку и Чеванино и Давыдово. Сами же пишете правильно, что местность была без мостов труднопроходимой, поэтому от Озябликова поднятся в несрытую гору было невозможно - значит в стороне по возвышенности. Да и селились древние у дорог и рек в основном. Что-то фотки не появляются, а то бы можно скинуть и посмотреть древние карты, на которых показаны дороги и на Горбатов, и на Саконы и на Фоминки за Оку и на Тешу, Румасово и Венец к проходившей железной дороги. Это сейчас в этих населенных пунктах жизнь еле теплится, а когда-то не меньше Вачи, Казакова и графы, князья не чурались строить свои усадьбы. Скажем в Фоминках. Да, через Озяблицкий погост проходила дорога за Оку во Владимирскую и на Арзамас. А связи были не малые, так как Стародубский анклав был подчинен Владимирской губернии. И хочешь, не хочешь, приходилось пользоваться через Оку перевозами. В Чулково, Жайское (а не Жайск), Александрово (один из древних значков в округе на карте), чтоб попасть в Владимирскую губернию. И только недавно построили мост в Муроме,а в Павлове все еще паром и летом, понтонный... |
| А Елисей Никифорыч зорко, строго смотрел, а не рассиялся. Прямо, ровно в стуле сидел – и ни слова. А Зяблицкий повеселел, и ручкой маленькой замахал, и так это завыстилал, довольный: – Вот у вас и типичная крестьянская утопия! Ей – пятьсот лет, и нигде никогда, ни в Европе, ни в Азии, она не осуществилась. Ну, подумайте сами, Григорий Наумович, – как это вы мыслите себе организационно? В рамках современного государства, при единстве государственных задач, хотя б вот войны с внешними врагами, при единой экономике, административной и транспортной системе, – какая может быть отдельная крестьянская власть? У-топия, вы понимаете? – Какая – это пока неведомо, – отряхнул головой Плужников, жалости не принимая. – Какая – думать надо. Такой большой стране – многостройство нужно. Средь того многостройства уместится и крестьянское самоуправление. Вот в это упёрся. И – верно. Что ж мы, пеньки?… Это Арсений понимал чутко. Из того что-то будет, гле-ко-сь пробьётся? Но отец никак не радовался. Поглядел на хозяина хмуровато. А тот ещё: – Да мы и теперь не обезлюдели, у нас ещё сил и о такую войну – сколько у нас ещё мужиков с головой и руками? – хоть сейчас на рассуд, на совет собирай! Крыжников Парамон. Фролагин Аксён. Да Кузьма Ополовников. Да Мокей Лихванцев. А, Елисей Никифорович? Арсений уж заметил по батьке, что ему – не в лад, не так. Но ни выскочить, ни дёрнуться отец никогда не спешил. И – степенно, головою стойкой не крутя: – Средь нашего брата тоже дураков не мало. Среди господ есть – так а средь нас? А когда в Девятьсот Пятом году помещиков грабили, – ведь и по двадцать десятин сверх надела кто имел – и всё равно грабили. У Давыдова и щас, кому не совестно, самоволкою берут дрова, сено. На его лугах скот пасём. Он не ограждается – так мы и на голову? Нашему брату волю дай – ого-го-го-о!… И ещё подумав, и Плужников не успел отозваться, Елисей присудил гулковато: – Зашаталась вера у людей, вот что. Управлением не поправишь. А гостёк городской до своего добирается: – Ну хорошо, допустим, формы будут найдены. А какими путями вы предполагали бы это достичь? |
| Арефино. Церковь Троицы Живоначальной. Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью Церковь во имя Живоначальной Троицы Село Арефино Вачского района Нижегородской области в далеком прошлом было самым крупным селом, и состояло из следующих самостоятельных селений: село Арефино, сельцо Озябликово, Зяблицкий Погост и Заидомская Слобода, то есть расположенная за речкой Идомкой. После революции данные селения были объедены в одно село Арефино. Основание церкви Зяблицкого Погоста относится к глубокой древности. Из надписи на сохранившемся в церкви рукописном Евангелии видно, что в 1586 году здесь существовала уже церковь во имя Николая Чудотворца с приделом в честь Святой мученицы Параскевы - Пятницы. В начале XVII столетия Зяблицкий Погост входил в вотчину боярина Ивана Никитовича Романова. В писцовых книгах 1629-30 гг. отмечено, что на Погосте деревянная церковь во имя Николая Чудотворца с приделом Параскевы. Строение этого храма дело мирское. При церкви два священника, дьякон, дьячок, пономарь и просвирня. На церковной земле - 31 двор бобылей, оброк с тех дворов платят Никольским попам со двора по гривне за год, да на той же земле живут нищие – питаются от церкви Божией. На церковной земле - 27 лавок, 3 харчевни, 9 шалашей, 20 полков, а торгуют в них приезжие с разных городов один день в неделю и оброки с тех лавок и шалашей платят с давних пор попам по 18 руб. в год. Имелись пашни пахотные церковные - 31 четверть в поле, сена - 80 копен. Зяблицкий погост - это церковная земля, на которой расположены храм, дворы церковнослужителей, дворы бобылей, да нищих крестьян, которые питались от церкви Божьей. Кроме этого здесь же размещались торговые лавки. Во главе этого погоста по всей вероятности в далеком прошлом стоял священник Зяблицкий, отсюда и погост получил название - Зяблицкий. В 1643 году в Погосте построена новая деревянная церковь с главным престолом в честь Живоначальной Троицы с приделом во имя Николая Чудотворца. В писцовых книгах 1676 года есть следующее описание этой церкви: церковь строена приходскими людьми, она была огорожена забором с дубовыми столбами. В заборе ворота створчатые с малыми воротцами. Церковь Зяблицкого Погоста, была украшена довольно богато. |
| В 1968 году священником становится отец Алексей, алтарником - Михаил (Чукавин), который в 1977 году рукоположен в диаконы. В 1978 отец Михаил (Михаил Николаевич Чукавин умер в 2008 году) рукоположен священником Арефинской церкви во имя Живоначальной Троицы. Диаконом в то время служил иерей Александр Калев из Павлова, затем он был рукоположен священником в данном приходе. После него некоторое время диаконом служил иерей Владимир, который впоследствии был рукоположен в сан священника в данный приход, а диаконом становится Павел Шутов. Материал из книги: Г.А. Арефьева и др. Наша история. Описание церквей и приходов Вачского края XVI-XXI в. Приложение. Книга четвертая. - Вача: ВыксаПолиграфИздат, 2010. Книга памяти жертв политических репрессий Вачского района Нижегородской области. Составитель О. Михеева. Н. Новгород. «БИКАР», 2010г. Добавить комментарий Комментарии и обсуждение Пятидесятилетний юбилей дьякона села Арефина Муромского уезда С благословения Высокопреосвященнейшего Феогноста, 24-го июня 1888 года Арефинский приход и причт, при участии местного благочинного села Новосёлок протоиерея Гавриила Валединского, праздновали пятидесятилетний день служения своего дьякона Степана Степановича Херсонского. К назначенному дню юбиляра были приготовлены подарки. Ровно в 7 часов звон к водоосвящению возвестил жителям смежных, многолюдных сёл Арефина и Зяблицкого Погоста с соседними их деревнями о небывалом здесь торжестве. Много людей стало стекаться во Входоиерусалимский храм, желая своим усердием почтить всем известного в окрестности старца. Здесь священник П. Адлеров произнёс краткую речь, в которой высказал свои благо пожелания юбиляру и радость за выпавший ему счастливый жребий подносить дар от всего причта своему доброму сослуживцу. Затем церковный староста Д. В. Казаков и два представителя от прихожан, - прежде бывший 33 года церковным старостой потомственный Почётный гражданин И. А. Гаврилов и старшина Ф. А. Макаров, поднесли юбиляру святое Евангелие. Выступили на этом торжестве священник Пётр Соколов, священник Зяблицкого Погоста Василий Соколов, протоиерей Новосельского округа Г. А. Валединский. |
|
|
