| Понятие «любить» в греческ. языке выражается глаголами: агапао, эрао, филео и др. И каждый из них имеет свой оттенок: агапи указывает на любовь главным образом как на добродетель; эрос – на любовь как на страстное влечение, страсть; филео же означает любить в смысле вести дружбу, иметь взаимное уважение. Здесь в обоих случаях употреблен глагол «филео». – Примеч. пер. Гимн 6. Увещание к покаянию и о том, каким образом воля плоти, сочетавшись с волей Духа, соделывает человека богоподобным. На лицах иноков обители аввы Аполлония сияла дивная радость, некий божественный восторг, какого не увидишь у других людей на земле... Если же кто-либо иногда казался омраченным скорбью, авва Аполлоний немедленно спрашивал о причине печали. Часто, если брат не говорил о причине скорби, авва сам открывал, что таилось у того на душе... Авва Аполлоний говорил, что не должны предаваться скорби те, для кого спасение – в Боге и надежда – в Царстве Небесном. Пусть скорбят язычники, пусть плачут иудеи, пусть рыдают грешные – праведным прилична радость! Если уж те, кто любит все земное, радуются тленным и ненадежным предметам, – нам ли не гореть восторгом, если мы только подлинно ожидаем небесной славы и вечного блаженства? Не этому ли учит нас апостол: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фее. 5, 16–18). Жизнь пустынных отцов ( 77, 50 ). Однажды, увидев преподобного Григория Синаита , выходящего из келлии с радостным лицом, я (жизнеописатель святого) в простоте сердца спросил его, чему он радуется. Он ответил: «Душа, прилепившаяся к Богу и снедаемая любовью к Нему, восходит выше творения, живет выше видимых вещей и, наполнившись желанием Божиим, никак не может укрыться». Ведь и Господь сказал: «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» ( Мф. 6, 6 ); и еще: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» ( Мф. 5, 16 ). Ибо когда сердце ликует и веселится, ум в приятном волнении, то и лицо радостно, по поговорке: «Сердце веселится – лицо цветет». Афонский Патерик ( 84, 389–390 ). |
| Пророк Моисей, законодатель, вождь Израилев, друг и собеседник Божий, от сонмища Кореева и Авиронова претерпел укорение (Чис. 16) и от прочих своих людей. Сколько на Давида, святого царя Израилева и пророка Божия, бросали враги ядовитых стрел, видно из псалма: " Всякий день поносят меня враги мои, и злобствующие на меня клянут мною " (Пс. 101, 9 и далее). Лживый язык ввергнул в ров ко львам, как в гроб, пророка Даниила (Дан. 6, 16). Как пострадали апостолы от всего мира, которому милость Божию проповедовали! Обольстителями, развратителями и возмутителями вселенной называли тех, которые обращали от прелести к истине, и от тьмы к свету, и от царства диавольского к Царствию Божию. То же познали на себе и преемники их-святители, мученики и прочие святые. Читай церковную историю и увидишь, как никто от них не ушел от клеветы. То же и теперь святые, живущие в мире, от злого мира терпят. Ибо мир во злобе своей постоянен: не любит истины, которую и словом, и житием являют святые, и всегда держится лжи и неправды, которою они гнушаются. Не ты первый терпишь поношение и бесчестие. Видишь, что святые терпели и ныне терпят (Ин. 9, 10-34). Всему будет конец. Злоречие и терпение кончится, хулящие и терпящие хулы каждый свое воспримут от правды Божией. Хула обратится в вечное поношение и срамоту хулящим, а поношение терпящим-в вечную славу, когда люди дадут ответ не только за хулу, но и за всякое праздное слово. " Ибо праведно пред Богом- оскорбляющим вас воздать скорбью, а вам, оскорбляемым, отрадою вместе с нами, в явление Господа Иисуса с неба " ,-пишет апостол (2 Фее. 1, б-7). Больше себе вредят злоречивые и клеветники, чем тому, кого хулят, ибо имя и славу того временно помрачают, свои же души губят. Чем по долгу христианскому нужно им отвечать? Христос говорит: " благословляйте проклинающих вас... и молитесь за обижающих вас " (Мф. 5, 44). Когда клевета, поношения и укорения падают на тебя и изнеможешь от злоречивых языков, как загнанный псами олень,-беги к живому источнику Святого Писания и ищи у него прохлады. |
| С другой стороны, Священные книги написаны под воздействием Духа Святого, они богодухновенны, а следовательно, они имеют и догматическую важность. Это значит, что то, во что мы веруем, мы должны обязательно проверять по Свщ. Писанию – содержится ли там это положение, не противоречит ли ему. Отсюда необходимость и важность для нас Священного Писания. Необходимость и важность для нас Священного Предания Из Катихизиса: «Должно соблюдать Предание, с Божественным Откровением и Священным Писанием согласное, как учит сему само Священное Писание. Апостол Павел пишет: «...братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» (2 Фее. 2, 15)». Он говорит равно как о Свщ. Предании, так и Свщ. Писании. Необходимо все помнить и из Предания, и из Писания, которые между собой согласны. Апостол Павел хвалит коринфян за то, что они держатся предания, не искажают его и не дополняют своими измышлениями: «Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам» ( 1Кор.11:2 ). Интересно, что ап. Павел говорит о том, что муж не должен покрывать голову во время молитвы: «Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову» ( 1Кор.11:4 ). У иудеев, наоборот, во время молитвы покрывается голова. Апостол Павел не зря на это указывает: он указывает, что благоговейное поведение во время молитвы уже известно; что просто так на ходу молиться не следует, что во время молитвы необходимо предстояние перед Богом. Это известный факт, а вот в дополнение к этому он разъясняет, что предыдущий иудейский обычай для христиан не подходит. Обличает апостол и беспорядки, которые происходят в церкви. Действительно, если бы с самого начала апостолы не научали, каким образом держаться в Церкви, то эти слова были бы излишними. Но поскольку такие беспорядки были, возник этот вопрос. Речь идет о поведении на первых вечерах любви (агапах), которые позже были даже отменены. Апостол говорит: «Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете Церковь Божию...?» ( 1Кор.11:22 ). Мы тоже чувствуем, что когда в церкви ходят, разговаривают, то это какое-то нарушение, возникает тревога в душе – в святом месте необходимо сохранять глубочайшее благоговение. |
| Смерти не было в природе, но обратилась она после в природу. Ибо сначала Бог не установил смерти, но дал ее вместо лекарства. Вникнем в это нашим рассуждением, да не покажется кому противно. Ибо когда добро есть смерть, для чего написано: Бог не сотворил смерти; но завистью диавола вошла в мир смерть ? (Прем 1, 13 и гл. 2, 24.) В самом деле, творению Божию смерть была не нужна когда человек, будучи в раю, был награжден всеми благами, но по грехопадении, жизнь человеческая всегдашними трудами и несносными стонами сделалась несчастной, почему понадобилось определить конец злым, понадобилось, чтобы смерть возвращала то, чего жизнь лишилась, ибо бессмертие без благодати более тягостно, нежели полезно. Смерть эта происходит не от природы, но от злости: природа остается, злость умирает. Восстает, что было; и о, когда бы восстало, как от греха свободно, так чуждо и прежней вины! Что смерть зависит не от природы, доказывается тем самым, что будем мы те же, какие были. Посему или наказание за грехи наши понесем, или получим благодать за добрые дела. Природа восстанет также, как апостол говорит: мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. (1 Фее 4, 16,17.) Те — первые, живущие же — вторые; они с Иисусом, и живущие через того же Иисуса. Итак, нет причины бояться смерти и соболезновать о ней, когда жизнь, взятая от природы, обратно ей возвращается, или расточается на должность, которая предполагает веру и добродетель. Ибо никто сам себе не желал, чтобы так пребыл. Об Иоанне говорили, что обещано ему бессмертие, но этого ему не дано. Слова понимаем, мнения же о них производим сами. Сам Иоанн признается, что не обещано ему не умереть, чтобы пример этот не послужил другому к тщетной надежде. Когда желать того есть дерзновенная надежда, насколько дерзновенно безмерно сожалеть о событии обыкновенном. Язычники утешают себя, по большей части, или правом природы, или бессмертием души, или тем, что бедствия суть всем общие. О, когда бы они были в этом мнении постоянны и бедную душу не переменяли бы в разные смешные виды! Нам же, участью которых является воскресение, что творить подобает? Этому воскресению многие не верят, хотя благодати его отрицать и не могут. И для того постараемся доказать его всеми возможными способами. |
| Что такое влечение Духа? Неужели, действительно, Дух влечет в Иерусалим на страдания, как узника в темницу? Нет. Ибо мы видим, что когда люди, ему преданные, со слезами молили, чтобы не ходил в Иерусалим, он отвечал, что делает это не по необходимости, не поневоле, утверждает, что делает то, что хочет и к чему готов по доброй воле: " Но Павел в ответ сказал: что вы делаете? что плачете и сокрушаете сердце мое? я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса " (Деян. 21, 13). Каким же образом этот-не знаю, как назвать его-свободный, или, может быть, невольник, связанный Духом, шел в Иерусалим на страдание, как агнец на жертву, и был, однако, так доволен в этом состоянии, как агнец на тучной пажити? Павел был связан и влеком Духом, подобно тому, как Иисус возведен был Духом в пустыню после своего Крещения. Под это полномочное водительство и управление Духа подошел святой Павел, следуя на деле тому же умозрению и тем же правилам, которые преподавал другим, когда говорил христианам: " Дух Божий живет в вас " (1 Кор. 3, 16), и потому " Духа не угашайте " (1 Фее. 5, 19); " Если мы живем духом, то по духу и поступать должны " (Гал. 5, 25); " поступайте по духу и вы не будете исполнять вожделений плоти " (Гал. 5, 16), подобно как и святой Петр учил очищать души " послушанием истине чрез Духа " (1 Пет. 1, 22). По той мере, как отказывают в удовлетворении похотям пло ти, плоть умирает для греха, и дух оживает для правды или добродетели. Чем охотнее и вернее следуют добрым побуждениям оживающего духа, или, по выражению святого Петра, очищают души духовным послушанием истине, тем более священный огонь духа возгорается, свет его сияет, он идет от силы в силу, так что иногда, в минуты восторга, не только все плотские похоти, но и всякое желание собственной воли человеческой связывает, оставляет в бездействии, как бы в плену или в узах. И только чистой духовной мудростью, только любовью Божественной, только преданностью воле Божией, едва, так сказать, прикасающегося земле человека этот огонь духа водит и носит, куда призывает Бог и законы Царствия Его, хотя бы для этого надлежало идти сквозь огонь и воду, сквозь страдание и смерть. О блаженный плен! О сладкие узы! Неограниченно свободная неволя! Высоковладычественное рабство! Ибо что есть плен духа, как не всепобеждающее убеждение истины? Что есть узы духа, если не всеобъемлющая любовь? Добровольная неволя самоотвержения есть совершенная воля Божия, и глубочайшее порабощение закону духа есть высокое право гражданства в Царствии Божием, последняя цель которого не в том, чтобы поработить свободных, но чтобы рабов сделать свободными, и даже царями и иереями Богу нашему. Потому пленник и узник духа не захочет расторгнуть свои узы или выступить из своего плена ни для какой свободы плоти, ни для какого владычества в мире, ни по какому побуждению человеческому, каким бы оно ни казалось благовидным. |
| Но оттеняя текстуальныя достоинства славянского перевода, мы не можем умолчать об экзегетической его стороне или о степени ясности. С этой стороны, мы при переводе 40–42 глав. не скроем, поражены были массою вполне непонятного текста, не только для малообразованных и с средним образованием читателей, но и для изучающих Библию немалое число лет… Вина здесь, впрочем, не столько в переводах и переводчиках, греческих и славянских, сколько в таинственности самого священного текста и затруднительности значения разных архитектурных терминов, которые и для современных нам археологов остаются часто не менее темными и гадательными, чем для древних переводчиков. Выходя, может быть, из подобной гадательности, славянские переводчики в 40–42 главах часто оставляли без перевода еврейскую терминологию, как оставляли ее и LXX толковников. Позднейшие исправители в подстрочных примечаниях ставили иногда пояснения. Но сам по себе славянский перевод, действительно, способен изумить своею неясностию. Напр. 40, 6–7: измери фее (?), шесть о сию страну… и елам (?) дверный… Фее (?) равно трости… иаилам (?) среди феилаф (?) шести лакот, и фее (?) второе… Или 12 ст.: лакот един сводимь (?) прямо фееиим (?)… и т. д. почти вся глава наполнена подобными терминами. Или в 41, 6–7: страны (?) же страна до страны тридесят и три дващи… Широта же вышния страны по приложению (?) от стены к вышней окрест храма, яко да расширяется (?) свыше… и т. д. В 42, 5–и проходи горничныя, такожде, якоже изницаше (?) междустолпие (?) из него, от дольняго (?) междустолпия, и разстояние (?): сице междустолпие и разстояние (?)… и т. д. Кто может свободно прочесть и легко понять все подобныя выражения? Ведь тут нужно, по крайней мере, пять-шесть специальных пособий иметь, чтобы представить хоть несколько ясным смысл славянского текста. Что может ответить бедный сельский священник, когда, обратится к нему за разъяснением этих мест прихожанин, особенно близкий к нынешним штундистам, или нарочно подосланный ими, чтобы переконфузить его? Нескроем, что при чтении этих глав, мы нашли себя еще лишний раз поддержку и поощрение в начатом переводном деле, сознавая крайне настоятельную нужду в своих переводных работах. |
| «Выступ», гевул, комнаты имели, может быть, для к.-л. удобства в наблюдении за входящими в храм со стороны помещавшейся в комнатах стражи (ср. об ст. 7; может быть, в восточной и западной стене выступа были устроены для этой цели окна: ст. 16); потому, вероятно, этот выступ и был такой немалой величины – в локоть для каждой комнаты. LXX по Ват. и другим кодексам «и лакоть един сводм επισυναγονενος – должно быть архитектурный термин, имеющий значение выпуклости, выступа) прямо феем» (боковых комнат) … «сюду и сюду», к чему другие кодексы делают пояснительную вставку пред «сюду и сюду»: «лактя единого и лактя единого, предел» (т. е. в размере одного локтя с каждой стороны). – «Эти комнаты, с одной стороны, имели шесть локтей и шесть же локтей с другой». Это повторение данных 7 ст. сделано с тою целью, какую имеет указание размера для выступов: чтобы показать, как составляется ширина пролета в 13 локтей, при ширине всего сооружения ворот в 25 локтей, о которой сейчас будет речь в ст. 13. Потому же единица меры 7 ст. «трость» переведена здесь на локти. Иез.40:13 . Потом намерил он в воротах от крыши одной комнаты до крыши другой двадцать пять локтей ширины; дверь была против двери. «От крыши одной комнаты до крыши другой 25 локтей». Несомненно (из предыдущего) речь о ширине всего сооружения ворот. Но мысль об этом в мазоретском тексте выражена странно. Если, как видно из ст. 14 по LXX, все сооружение ворот было непокрыто, то именно таким образом могла быть обозначена ширина ворот: возвышавшиеся над комнатами крыши были наиболее заметными границами (вехами) всего сооружения в его ширине. Другие (Розенмюллер) выходят из затруднения, создаваемого мазоретском тексте, усвояя евр. гаг (крыша) значение крайней части (в Исх 30.3 этим словом обозначен верх алтаря), здесь – крайней, задней стены комнаты. LXX: «от стены фее (т. е. задней, во двор храма) до стены фее (задней стены противоположной комнаты) широта двадесяти и пяти лактей». Если LXX не усвояли гаг предлагаемого Розенмюллером значения, то они могли читать вместо этого слова столь же краткое кир (стена); или же читали: мигав (от стены) ленегедо (до противоположной); ср. Иез.23.35 по евр. т. Во всяком случае, указывается ширина всего сооружения ворот, откуда на основами предыдущих данных можно вычислить и толщину воротной стены (не неважное сведение): (25 – (12+10)): 2 1 1 2 локтя; ср. ст. 42. – «Дверь была против двери». Если в предыдущем выражении речь о задних стенах комнат, т. е. о стене всего сооружения ворот (по двору храма), то здесь, может быть, только речь о дверях в этих стенах, ведущих из последних на (внешний) двор храма. Если же ранее нет речи о стенах комнат, то здесь говорится о дверях в коридор ворот. |
| С этими словами они пустили лошадей в галоп и окружили Генерала, готовые в любую минуту набросить на него лассо. – Я говорил просто так, – проворчал Генерал. – Нельзя и пошутить немножко. Нет у вас никакой фантазии! Колонна беглецов приблизилась к кровати. Я не стану вас уверять, что все сердца бились спокойно. Некоторые куклы еще не оправились от испуга и прятались за других, например за спину Желтого Медвежонка. Его маленький мозг из опилок соображал очень медленно. Происходящие события он воспринимал не сразу, а в порядке их очередности. Если нужно было одновременно понять две какие-нибудь вещи, у Желтого Медвежонка сразу же начиналась ужасная головная боль. Зато у него было хорошее зрение. Он первый увидел, что за неприятеля приняли маленького спящего мальчика. Медвежонка сразу охватило желание прыгнуть на кровать и поиграть с ним. Он даже не подумал о том, что спящие мальчики не играют с медвежатами, хотя бы и игрушечными. На тумбочке рядом с лампой лежал сложенный вчетверо листок. На одной стороне его большими буквами был написан адрес. – Ручаюсь вам, что это шифрованное послание, – сказал Генерал, который уже заподозрил в мальчике вражеского шпиона. – Возможно, – согласился Начальник Станции. – Но, так или иначе, все равно мы не могли бы прочесть его. Оно адресовано не нам. Видите? Здесь написано: «Синьоре Фее». – Очень интересно, – сказал Генерал. – Письмо адресовано синьоре Фее, то есть нашей хозяйке. А может быть, мальчик сообщает ей сведения о нас? Может быть, он следил за нами? Мы должны во что бы то ни стало прочесть это письмо! – Нельзя, – упорствовал Начальник Станции. – Это нарушение почтовой тайны. Но, как ни странно, на этот раз с Генералом согласился Серебряное Перо. – Прочтите, – неожиданно произнес он и снова сунул в рот свою трубку. Этого оказалось достаточно. Генерал вскарабкался на стул, развернул листок, откашлялся, как будто он собирался огласить указ о начале войны, и стал читать: «Синьора Фея, я услышал о вас впервые в этом году; до этого я никогда ни от кого не получал подарков. В этот вечер я не тушу лампу и надеюсь увидеть вас, когда вы придете сюда. Тогда я расскажу вам, какую игрушку мне бы хотелось получить. Я боюсь заснуть и поэтому пишу это письмо. Очень прошу вас, синьора Фея, не откажите мне: я хороший мальчик, это все говорят, и буду еще лучше, если вы сделаете меня счастливым. А не то зачем же мне быть хорошим мальчиком? Ваш ДЖАМПАОЛО». |
| Тильтиль (Фее). Кто этот господин с собачьей головой?.. Фея. Разве ты его не узнал?.. Это Душа Тило, — ты ее освободил… Кошка (подойдя к Митиль, жеманно и недоверчиво протягивает ей руку). Здравствуйте, барышня!.. Какая вы сегодня хорошенькая!.. Митиль. Здравствуйте, сударыня… (Фее) Кто это?.. Фея. Нетрудно догадаться — тебе протягивает руку Душа Тилетты… Поцелуй ее!.. Пес (отталкивает Кошку). И я!.. Я тоже хочу поцеловать мое маленькое божество!.. Я хочу поцеловать девочку!.. Я хочу расцеловать всех!.. Давайте веселиться! Ух ты!.. Я сейчас попугаю Тилетту!.. Гав! Гав! Гав! Кошка. Милостивый государь, я с вами незнакома… Фея (грозит Псу волшебной палочкой). Перестань сейчас же, а то ты снова погрузишься в молчание до конца света… А феерия идет своим чередом: веретено в углу кружится с невероятной быстротой и прядет пряжу из дивных лучей света. В другом углу вода в кране начинает петь тонким голосом и, превратившись в сверкающий фонтан, низвергает в раковину потоки изумрудов и жемчужин. Из этих потоков выходит Душа Воды в обличье плаксивой девушки с распущенными волосами, в как бы струящихся одеждах и немедленно вступает в бой с Огнем. Тильтиль. Кто эта мокрая дама?.. Фея. Не бойся — это Вода вышла из крана… Со стола падает на пол и разбивается кувшин с молоком. Из разлитого молока поднимается высокая белая фигура, робкая и стыдливая. Тильтиль. А кто эта боязливая дама в одной рубашке?.. Фея. Это Душа Молока разбила кувшин… Сахарная голова, стоявшая около шкафа, растет, ширится и разрывает обертку. Из обертки выходит слащавое, фальшивое существо в холщовой синей с белым одежде и, подобострастно улыбаясь, подходит к Митиль. Митиль (опасливо). Что ему нужно?.. Фея. Да ведь это Душа Сахара!.. Митиль (успокоившись). А у него есть леденцы?.. Фея. У него все карманы полны леденцов, каждый его палец — это тоже леденец… Со стола падает лампа, из нее мгновенно вымахивает пламя и превращается в светозарную девушку несравненной красоты. На девушке длинное прозрачное ослепительно яркое покрывало. Она стоит неподвижно, как бы в экстазе. |
| Алисе она верила. Она понимала, что и сама девочка Алиса — необыкновенная. Поэтому она ни на секунду не усомнилась в фее Моргане, о которой и раньше знала и даже была уверена, что именно она отравила ее мужа по велению Ричарда Глостера. Поверила она и в кошку, раз уж слышала о ней раньше. Поверила и в то, что сейчас все спят. И главный ее вопрос был не об этом. — Почему ты опоздала? — спросила королева Елизавета. — Ведь от дома Дайнов до Лондона — три часа езды. Почему ты опоздала на неделю? — Я осмелилась опоздать, тетя Лиза, — сказала Алиса, и королева не удивилась такому обращению, — чтобы вы могли принять решение. Я вас пожалела. — Ты? Меня? Королеву Англии? Пожалела? — Королева словно кидала в Алису злые камни. — Вас никто не жалеет, — сказала Алиса. — А я вас жалею. Потому что вам пришлось хуже всех. И сейчас несладко. — Не смей меня жалеть, девчонка! — У вас есть сыновья, мальчики, которых все уже похоронили. Королева молчала. — У вас есть любимая дочь. Королева смотрела в пол. — У вас есть Англия, — продолжала Алиса. — А это значит — память о вашем муже и забота о народе этой страны. Елизавета кивнула. — Как вам решить, кому служить, если служение всем слишком тяжело для одного человека? — И ты опоздала? — Я подумала, что будет, если я приеду сразу или даже постараюсь привезти с собой Эдди и Дика. Что вы будете делать? Если Генри Ричмонд убил Ричарда Глостера и везет вам его голову. Ведь он привез вам его голову? — Привез. А откуда ты об этом прознала? — Считайте, подслушала разговор на улице, — уклончиво ответила Алиса. Она спохватилась и поняла, что не может признаться, что читала об этом в книге. — Продолжай, Алиса. — Принцы могли погибнуть. И вы могли погибнуть. И Англия могла погибнуть. Ведь Генри Ричмонд не отказался бы от трона? — Нет, он бы не отказался. — А отказавшись, отказался бы от руки вашей Лиззи? — Я поняла тебя, Алиса. Сегодня выбор уже сделан. Генри — завтрашний король. И даже если бы мальчики приехали сегодня в Лондон, я никому не призналась бы, что они — мои дети, которые чудесным образом спаслись. Но самое худшее в другом… |
|
|
