| 16:2). Апостол, желая избежать сборов во время своего прибытия, повелевает верующим из своих сбережений делать взносы по воскресным дням, которые, конечно, и сохранялись в общем казнохранилище. Это учреждение было новым делом в Коринфе, как это видно из того, что прежде сборы происходили только в исключительных случаях; так, например, церкви Македонии и Ахайи собирали и отсылали деньги верующим в Иерусалим (Рим. 15:26). Из порицаний, с какими обращался апостол к коринфянам: «Всякий поспешает прежде других есть свою пищу (во время совершения агап), так что иной бывает голоден, а иной упивается» (« Кор. 11:21), легко можно заключать, что в Коринфе при богослужении сначала не существовало обыкновения уделять что-либо из своих достояний на общую пользу. Такое обыкновение возникло первоначально в обществах христиан из иудеев, а потом по наставлению апостола утвердилось и в Коринфе. Вероятно, апостол Павел ввел это обыкновение и во всех основанных им Церквах. Из посланий ап. Павла видно, что церковные суммы употреблялись на бедных и странников (Рим. 12:13). Избыток у богатых лиц должен был восполнять скудость неимущих (2 Кор. 8:14). Не все, однако же, бедные должны были пользоваться церковным вспомоществованием: бедные и вдовы, имеющие достаточных родственников, должны пропитываться от этих последних, а эти в свою очередь не должны были обременять Церковь требованием вспомоществования для своих бедных, ибо каждый обязан заботиться о своих идомашних (1 Тим. 5:8—16). Ленивцыи праздношатающиеся также не могли рассчитывать на помощь от Церкви, ибо, по апостолу, кто не трудится, тот не должен и есть (2 Сол. 3:10). Апостол Павел получал содержание из церковной кассы (Флп. 4:16—17). Правда, обыкновенно он питался трудами рук своих, но он ясно высказывает мысль, что проповедники Евангелия имеют все права пропитываться за счет Церкви. «Если посеяли мы в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовестия» (1 Кор. |
| 95:5; 105:37; 1 Кор. 10:20), действующие в идолах; и наконец, в-третьих, для того, чтобы показать бессилие и самих бесов, которые не могли сообщить тем кумирам, в которых они обитали, ни чувства, ни жизни, как Господь Бог сообщает человеку, образу Своему, не только дух жизни и чувство, но, что всего важнее, — разум и свободную волю. Таким сравнением пророк как нельзя сильнее доказывает, что Господь Бог есть велий над всеми богами, потому что идоли язык, как сами, так и живущие в них мнимые боги, хотя очи имут, но не видят. А Господь Бог есть Дух всеведущий и премудрый, который знает все (1 Ин. 3:20; Иов. 28:24), знает все дела и мысли человека, и «нет тьмы, куда укрылся бы делающий беззаконие» (1 Кор. 4-5; Иов. 34:21-22); знает не только сотворенное, но и все тайны Своего Божественного Существа (Мф. 11:27; 1 Кор. 2:10-11). Идоли уста имут или только кажутся имущими, но ничего не возглаголют. А Господь Бог, «многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр. 12-2). Идоли уши имут и никогда ничего не услышат. А Господь Бог слышит все моления рабов Своих (Ис. 58:9; Иер. 29:12; Пс. 19:2), «призывающих Его во истине» (Пс. 144:18). Кому же неизвестно, что идоли язык не узрят, не возглаголют и не услышат, потому что несть дух во устех их? А если нет духа жизни в устах их, то значит они безжизненны, мертвы. И несмотря на то) были и есть люди, которые признают таких идолов и чтут их, как богов. Не безумны ли и не бесчувственны ли и эти самые люди, которые почитают идолов, которые делают их для себя и надеются что-то получить от них? Да, такими именно и признает сих людей пророк, когда говорит: Подобии им да будут творящий я и еси надеющийся на ня. А блж. Феодорит к сему прибавляет: «такового бесчувствия достойны делатели и поклонники их. Ибо те, которые, сами имея разум, почитают богами неимеющих жизни и разума, по справедливости делаются участниками их неразумия» с. |
| 2. Пока мы не достигли этой жизни, «мы устранены от Господа». «Ибо мы ходим верою, а не видением» (2 Кор.5:6-7). «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6), — говорит Господь. В вере Он — для нас путь, в видении же — истина и жизнь. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» — это есть вера; «тогда же лицем к лицу» (1 Кор.13:12) — это есть видение. Так же точно апостол говорит: «да даст вам... во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши», — это есть путь, где мы познаем отчасти. Потом, немного после, он добавляет: «чтобы вы... могли... уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею» (Еф.3:16-19), — это будет видение, так как в той полноте, когда достигнуто будет совершенство, прекратится то состояние, в котором познаем мы отчасти. Далее, апостол говорит еще: «Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге», — это вера; а затем он продолжает: «Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол.3:3-4), — это будет видение. И св.Иоанн говорит: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем», — это вера. Затем он присовокупляет: «Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин.3:2), — это будет видение. Поэтому и Сам Господь, Который называет Себя путем, истиной и жизнью, говорит, направляя Свою речь к иудеям, между которыми были уверовавшие в Него, обращаясь именно к этим последним: «если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными». Они уже уверовали в Него, потому что евангелист говорит так: «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин.8:31-32). Они уже веровали и ходили, как бы, по пути, во Христе, и Он убеждает их, таким образом, чтобы, оставаясь на этом пути, они стремились далее. К чему стремились, как не к тому, на что указывает Он, когда говорит: «и истина сделает вас свободными»? Какое это освобождение, если не освобождение от всякой суеты, от всякого повреждения смерти? Это и есть истинная жизнь, вечная жизнь, которой мы еще не достигли, пока «устранены от Господа» (2 Кор.5:6), но достигнем со временем, потому, что в Самом Господе верою ходим, если твердо пребываем в слове Его. |
| В качестве эпилога этой последней ступени старец пишет следующее: «Ибо то, что Он назвал «образом Божиим», есть божественная сущность души нашей, разумная, прекрасная, умная и святая! Итак, взгляни, смиренный, на сию небесную славу, в которую ты облекся на земле, подобно Богу! Взыскуй вышнего, помышляй о вышнем, желай вышнего, коль скоро ты — причастник Вышней Сущности. Не заботься о бренном сосуде, но непрестанно размышляй о содержимом его. Подобие же Господне — это те Божественные дары, о которых сказано выше...» И заканчивает в поэтическом стиле: «Ведь если этих даров не имеешь, то знай, что и подобием Господа нашего не владеешь! Если же душу свою оскверняешь, то и образ Божий в себе помрачаешь, на адский мрак себя обрекаешь!» ПОСЛЕСЛОВИЕ Все то, что было сказано мною ради разъяснения заветов нашего преподобного старца, не содержит ничего особенного, не известного общему святоотеческому преданию. Скорее можно сказать, что здесь дано свидетельство триумфа чад нашей Церкви, которые не по собственной воле говорят, но «будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1:21), повторяя одну и ту же истину Божественного Откровения, которое «вчера и сегодня, и вовеки» (Евр. 13:8) то же. Как было сказано, старец не получил светского образования и не происходил из высших слоев общества. Это убеждает нас в том, что он приобрел свои познания благодаря не образованию и знакомству с внешней мудростью, но посредством явления «духа и силы» (1 Кор. 2:4). «Не духа мира» приняли боголюбцы, «а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога» (1 Кор. 2:12) и свидетельствовать об этом. Для нас, достигших «последних веков» (1 Кор. 10:11), эти свидетельства, согласные с учением древних отцов, представляют собою надежнейший показатель возможности успеха, ибо мы можем не со слуха, когда узнаем о том, что было «во время оно», но посредством собственного зрения и осязания убедиться, что наше слабое естество, несмотря на яростное противодействие эпохи, способно, по благодати и человеколюбию Господа нашего, достичь цели, согласно Его неложному обетованию. Если апостол Павел хвалился успехами своих учеников, которые были достигнуты ими, когда он находился в узах, ибо, как он говорит, — «большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедывать слово Божие» (Флп. 1:14), — то разве мы не обратимся с еще большим усердием к предлежащему нам подвигу, не просто видя, но и ощущая всем сердцем величие подвигов и триумфа наших отцов, с которыми мы могли общаться, жить рядом и которых, как сказано, «осязали руки наши» (1 Ин. 1:1)? |
| Беневич Г. И. Краткая история «промысла» от Платона до Максима Исповедника. СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии, 2013. Полагаем логичным соотносить неоплатонический и христианский взгляд на Божественный Промысл в рамках отдельной статьи. В современной литературе словосочетание «антропологический поворот» ассоциируется прежде всего с именами Сократа и М. Шелера. На наш взгляд, новозаветное благовестие также представляет собой антропологический поворот, не уступающий по значимости двум другим «поворотам». Словосочетание «катабатический поворот» означает нисхождение и приближение Бога к человеку. Для нашего исследования важно, что в христианском понимании Бог снисходит к человеку для непосредственной встречи, минуя слои космической иерархии. Этот сюжет обыгрывается, например, в текстах праздника Рождества Христова, когда говорится о «преклонении небес». Обратный процесс, также подчеркивающий идеал близости Бога и человека, описан в Послании к Евреям, где Иисус Христос назван «Первосвященником, прошедшим небеса» (Евр. 4:14), и в текстах праздника Вознесения Господня, где «естество Адамово» было возведено Христом «превыше всякого Начала и Власти». Напомним, что для иудейской культуры и культуры греческой вполне естественно представлять себе небо (и в физическом, и в метафизическом смыслах) иерархично. «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа» (1 Кор. 6:19). «Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения (τν λογικν λατρεαν) вашего» (Рим. 12:1); «Потому что обрезание — мы, служащие Богу духом (ο πνεματι θεο λατρεοντες)» (Фил. 3:3). «Но вы — род избранный, царственное священство» (1 Пет. 2:9). «Вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живого» (2 Кор. 3:3); «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6). Подобно тому, как Новый Завет отстаивает ценность человека перед лицом ритуально-этического закона, христианские апологеты позднее будут отстаивать ценность индивида перед лицом античных представлений о законе космическом. |
| И пророк Иеремия, этот избранник Божий, освященный для пророчества еще во чреве матери своей, явил великое смирение, когда сказал Богу: о, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод (Иер. 1: 6). Великим смирением был украшен и Даниил пророк, муж желаний, исполненный благодати Божией. Ибо, будучи спрошен Навуходоносором, царем Вавилонским, может ли он разгадать сон, виденный им, и тотчас же растолковать его, он, пересказав царю сон и растолковав его, сказал с великим смирением: мне эта тайна была открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но чтобы царю было дано разъяснение и чтобы ты мог узнать помышления сердца твоего (ср.: Дан. 2: 30). Снова видим превосходящее все великое смирение того, кто стал вершиной пророков, великого Предтечу и Крестителя Христова, который, по свидетельству Самого Господа, был самым великим человеком среди рожденных женами и был больше, чем пророк (см.: Мф. 11: 9–11; Лк. 7: 26). Он, насколько превзошел по дару Божию и святости жизни своей других пророков и праведников, настолько большее смирение явил пред людьми и Богом. Ибо приходящим к нему креститься он говорил, умаляя себя: Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня, и я недостоин развязать ремень обуви Его (ср.: Мф. 3: 11; Мк. 1: 7). Видишь, как велико смирение святого и божественного Предтечи и Крестителя Господа Христа? Ни один слуга, каким бы негодным он ни был и как бы ни презирал его хозяин его, все же не стал бы считать, что не может сделать даже этого — развязать ремень обуви его, то есть послужить своему хозяину, когда тот захочет снять обувь свою. А божественный и великий пророк Иоанн даже эту смиренную услугу не считал себя достойным оказать своему Хозяину, Христу. Поистине, где преизбыточествовала благодать, там и смирение преумножилось. В законе благодати кто не удивится величайшему смирению блаженного и всехвального апостола Павла, сосуда избранного (см.: Деян. 9: 15), потрудившегося более всех апостолов и восхищенного до третьего неба (см.: 2 Кор. 12: 2–3)? Ибо после столь великих видений мы видим его смиряющимся и говорящим: я меньше всех апостолов и недостоин называться апостолом (ср.: 1 Кор. 15: 9). В другой раз он назвал себя непотребной грязью: я сделался сором для мира (ср.: 1 Кор. 4: 13), а в третий сказал: Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый (1 Тим. 1: 15). Видишь, брат Иоанн, насколько великий Павел по мудрости своей и трудам был выше других апостолов, настолько глубже он был по смирению ума. |
| 11. Но мало было смирения нашего Господа ради нас в рождестве; Он пришел еще и для того, чтобы соизволить умереть ради смертных. В самом деле, Он смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Фил 2:8), чтобы кто-нибудь из нас, даже если и смог бы не бояться обычной смерти, не испугался бы и такого рода смерти, который у людей считается самым позорным. Итак, мы веруем в Того, Кто был распят и погребен при Понтии Пилате. Ибо надлежало, чтобы для точного указания времени было добавлено имя судьи. А вера в это погребение есть воспоминание нового гроба (см. Ин 19:41), потому что он служил свидетельством грядущему воскресению к обновленной жизни (ср. Рим 6:4), так же как и девственное чрево — грядущему рождению. Ведь как в том гробе ни прежде, ни после не был погребен никакой другой умерший (см. Ин 19:41), так и в том чреве ни прежде, ни после не было зачато ничто смертное. 12. Также мы веруем, что в третий день Он воскрес из мертвых, первородный среди братьев, которые последуют Ему (ср. Рим 8:29) и которых Он призвал быть сынами Божиими по усыновлению (ср. Еф 1:5) и удостоил быть Своими сопричастниками и сонаследниками. 13. Мы также веруем, что Он вознесся на небо, которое также и нам обещал как место будущего блаженства, говоря: Будут, как Ангелы Божии на небесах (см. Мф 22:30), в том Граде, который матерь всем нам, в вечном небесном Иерусалиме (Гал 4:26). Однако, как это часто бывает, некоторым нечестивым язычникам и еретикам не по нраву наша вера в то, что земное тело воспринято на небо. Но когда язычники говорят, будто что-либо земное на небе быть не может, то стремятся общаться с нами по большей части при помощи философских доводов. Ведь они не изучали наших Писаний и не знают, что означают слова: Сеется тело душевное, восстает тело духовное (1 Кор 15:44). Разумеется, это не означает, что тело обратится в дух и сделается духом, потому что и ныне наше тело, которое называется душевным (animale), не обратилось в душу и не стало душою. Но тело считается духовным потому, что оно подчинено духу так, чтобы соответствовать обитанию на небесах, где всякая земная бренность и порча изменена и превращена в небесную чистоту и прочность. Это — изменение, о котором Апостол также говорит: Не все мы умрем, но все изменимся (1 Кор 15:51). Он также учит, что это изменение будет не к худшему, а к лучшему, когда говорит: А мы изменимся (1 Кор 15:52). Но было бы излишним любопытством доискиваться, где и каким образом могло бы быть на небе тело Господне; следует просто верить, что оно есть на небе. Ведь исследовать тайны небес не по силам нашей бренной природе, но нашей вере надлежит представлять себе достоинство тела Господня возвышенно и благопристойно. |
| 12:2); и в другом месте: " Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим … " (Гал. 1:18). И ещё, послушай, как он говорит: " Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою " (1 Кор. 9:15). И не только так, но ещё, послушай, что он говорит: " … мы как сор для мира … " (1 Кор. 4:13). Что хуже голода, холода, козней от братий, которых, впрочем, он называет лжебратьями? Не называли ли его и губителем вселенной, и обольстителем, и обманщиком? Не били ли его бичами? Будем же содержать это в уме, возлюбленные, будем помышлять об этом, будем помнить это, и мы никогда не падём духом, хотя бы нас обижали, хотя бы грабили, хотя бы причиняли тысячи других бедствий. Дай Бог нам благоденствовать на небесах, а всё здешнее сносно; дай Бог нам достигнуть блаженства там, а всё здешнее нисколько не важно. Это - тень и сновидение; каково бы оно ни было, но в сравнении с будущим и ожидаемым в нём нет ничего тяжкого ни по качеству, ни по времени. Что можем мы сравнить с тамошними мучениями, с огнём неугасаемым, с червем неумирающим? Что здешнее можно сравнить со скрежетом зубов, заключением во тьму кромешную, яростью, печалью, воздыханием? А в отношении времени, что значат даже десятки тысяч лет сравнительно, с безпредельными и нескончаемыми веками? Не малая ли это капля пред безпредельною бездною? А тамошние блага? Они несравненно превосходнее здешних: " … не видел того глаз " , - говорит (апостол), - " не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку … " (1 Кор. 2:9). И они также будут продолжаться в безконечные веки. Поэтому ужели не стоит для них тысячекратно пострадать, быть убитым, быть сожженным, претерпеть тысячи смертей, перенести всё, что только есть ужасного и на словах, и на деле? Ведь если (может случиться, что) мы будем жить сгорая в огне, то не следует ли перенести всё, чтобы удостоиться тех обещанных благ? Но для чего я напрасно говорю это людям, которые не хотят даже отказаться от привязанности к деньгам, считают их как бы безсмертными и, если подадут только малое из многого, то думают, что уже исполнили всё? Нет, это - не милостыня; милостыня - (подаяние) той вдовы, которая пожертвовала " … что имела, все пропитание свое " (Марк. |
| 12:2); и в другом месте: " Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим " (Гал. 1:18). И ещё, послушай, как он говорит: " Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою " (1 Кор. 9:15). И не только так, но ещё, послушай, что он говорит: " мы как сор для мира " (1 Кор. 4:13). Что хуже голода, холода, козней от братий, которых, впрочем, он называет лжебратьями? Не называли ли его и губителем вселенной, и обольстителем, и обманщиком? Не били ли его бичами? Будем же содержать это в уме, возлюбленные, будем помышлять об этом, будем помнить это, и мы никогда не падём духом, хотя бы нас обижали, хотя бы грабили, хотя бы причиняли тысячи других бедствий. Дай Бог нам благоденствовать на небесах, а всё здешнее сносно; дай Бог нам достигнуть блаженства там, а всё здешнее нисколько не важно. Это - тень и сновидение; каково бы оно ни было, но в сравнении с будущим и ожидаемым в нём нет ничего тяжкого ни по качеству, ни по времени. Что можем мы сравнить с тамошними мучениями, с огнём неугасаемым, с червем неумирающим? Что здешнее можно сравнить со скрежетом зубов, заключением во тьму кромешную, яростью, печалью, воздыханием? А в отношении времени, что значат даже десятки тысяч лет сравнительно, с безпредельными и нескончаемыми веками? Не малая ли это капля пред безпредельною бездною? А тамошние блага? Они несравненно превосходнее здешних: " не видел того глаз " , - говорит (апостол), - " не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку " (1 Кор. 2:9). И они также будут продолжаться в безконечные веки. Поэтому ужели не стоит для них тысячекратно пострадать, быть убитым, быть сожженным, претерпеть тысячи смертей, перенести всё, что только есть ужасного и на словах, и на деле? Ведь если (может случиться, что) мы будем жить сгорая в огне, то не следует ли перенести всё, чтобы удостоиться тех обещанных благ? Но для чего я напрасно говорю это людям, которые не хотят даже отказаться от привязанности к деньгам, считают их как бы безсмертными и, если подадут только малое из многого, то думают, что уже исполнили всё? Нет, это - не милостыня; милостыня - (подаяние) той вдовы, которая пожертвовала " что имела, все пропитание свое " (Марк. |
| Вот он, тот «град, об охранении и устроении которого просим мы Богородительницу Пречистую»! Вот град — прообраз будущего града, «града Бога Живаго, небесного Иерусалима» (Евр. 12:22), в котором «будет у всех одна и каждому присущая свободная воля, очищенная от всякого зла и исполненная всякого добра, нескончаемо наслаждающаяся утехами вечных радостей, забывшая о своей вине и своих наказаниях, но не забывшая о своем освобождении настолько, чтобы не быть благодарной своему Освободителю». Прообраз того града, в котором верные, «достигши совершенства превозмогшей гнев благодатью», достигнут вполне истинной свободы, — они будут «полны», ибо вполне увидят, что Господь «есть Бог», и «Он будет всяческая во всех», и все «будут богами не через оставление Бога, а через причастие Ему». Прообраз того града, «сходящего от Бога с неба» (Апок. 21:2) на землю, который не просто встанет между небом и землей, а будет соединением того и другого, — соединением нового неба — паки-неба, и новой земли — паки-земли; того града, которые есть — «паки-Иерусалим, паки-Церковь», который есть «место соединения нового неба и новой земли, место особого пребывания Бога с прославленными людьми, Церковь вечности». Этот будущий град — «скиния Бога с человеками» (Апок. 21:3), «не просто скиния Бога, но именно скиния Бога с человеками, союз Богочеловечества», в коем «Бог вступает в самое тесное общение с людьми». В этом граде «Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Апок. 21:3—4). Этого-то града надлежит быть всем нам «согражданами» (Еф. 2:19). В нем «не будет греха», и все мы «будем богоподобны, все будем вмещать в себе Бога, и только Его; ибо Бог будет всё для нас — и пища, и питие, и одежда, и помысл, и возбуждение». Но чтобы мы нашли в себе силы войти в этот будущий град, град прообразуемый ныне, в котором всё «покорится под ноги Покорившего» (1 Кор. 15:28), в котором не будет уже нужды в защите, ибо будут истреблены все враги, включая последнего — смерть (См.: 1 Кор. 15:26), в котором «будет Бог всё во всем» (1 Кор. 15:28), чтобы открыть нам в существе своем место, в котором вместится этот вечный град, — нам необходима помощь и защита. |
|
|
