| Оценивая значение новгородской архитектуры 1458-1470 гг., нужно отметить, что т. н. реставрационное строительство сер. XV в., при к-ром фактически копировались формы памятников XII в., вряд ли могло способствовать развитию архитектурной мысли. Гораздо более перспективной являлась «новая» архитектура 2-й пол. XV в. Однако из-за большого количества построек, возведенных в эти годы, их художественный уровень был неоднороден. В 20-х гг. ХХ в. К. К. Романов сопоставил новгородскую архитектуру 30-60-х гг. XV в. с зодчеством Москвы и Пскова: по его мнению, новгородская архитектура в XIV-XV вв. не была связана с зодчеством Москвы и до кон. 3-й четв. XV в. с зодчеством Пскова ( Романов. 1925). Совр. уровень знаний о зодчестве этих крупнейших городских центров рус. средневековья позволяет говорить об отсутствии связей между новгородской и московской архитектурными школами в сер.- 2-й пол. XV в. (необходимо отметить, что памятники московского зодчества этого времени практически не сохр.). Но можно найти немало точек соприкосновения с архитектурой Пскова того же периода: оформление фасадов ц. Успения в Мелётове (1462) напоминает фасадные композиции новгородских памятников XV в.; многоскатное покрытие, отмеченное в 60-х гг. XV в. в Новгороде, в псковской традиции представлено церковью в Мелётове и ц. святых Космы и Дамиана с Примостья в Пскове (1463). Сер.- 2-я пол. XV в.- эпоха тесных архитектурных контактов Новгорода и Пскова: псковские зодчие используют нек-рые новгородские формы, но творчески перерабатывают их. Псковская архитектура 2-й пол. XV в.- самостоятельная ветвь древнерус. зодчества, к-рая, однако, имеет очевидные точки пересечения с архитектурой Новгорода. Храмоздательная деятельность И. завершает историю новгородской архитектуры XI-XV вв. Памятники 60-х гг. XV в. послужили источником, откуда зодчие XVI в. заимствовали мн. архитектурные формы. Ист.: НовгорЛет. С. 275; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 446, 456, 498; Т. 16. Стб. 197-224; Т. 30. С. 172; Т. 43. С. 188; Янин В. Л. Семисоборная роспись Новгорода//Средневек. Русь. М., 1976. С. 111-114; Повесть об Ионе, архиеп. Новгородском//ПЛДР: 2-я пол. XV в. М., 1982. С. 351-375; Опись Новгорода 1617 г. М., 1984. Ч. 1. С. 39-41, 47, 50, 59, 79, 106-107, 120, 122, 126, 128. (Памятники отеч. истории; 3); Бобров А. Г. Летописание Вел. Новгорода 2-й пол. XV в.//ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 121; Анкудинов И. Ю. Роспись новгородских церквей 1615 г.//НИС. 2008. 11(21). С. 373-382. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЛЮБАК [Франц. Lubac] Анри Мари Жозеф Сонье де (20.02.1896, Камбре - 4.09.1991, Париж), католич. богослов, историк, общественный деятель, иезуит, кардинал. Жизнь и сочинения Л. был третьим ребенком в многодетной семье, принадлежавшей к старинному роду, воспитывался в католич. вере. Отец Л. Морис Сонье де Любак работал банковским служащим. Детство Л. прошло в г. Бурк-ан-Брес, в Лионе и его окрестностях. Учился в иезуитских школах в различных городах Франции. В 1912 г. в Лионе получил диплом бакалавра. 9 окт. 1913 г. поступил в новициат ордена иезуитов , в 1915 г. принес первоначальные обеты. 5 сент. 1915 г. был мобилизован в действующую франц. армию, принимал участие в боевых действиях на фронтах первой мировой войны в разных воинских званиях. 1 нояб. 1917 г. был тяжело ранен в голову, последствия ранения сопровождали Л. всю дальнейшую жизнь, иногда надолго лишая работоспособности. Л. неоднократно переносил хирургические операции, приносившие лишь кратковременное облегчение. А. Любак. Фотография. 60-е гг. ХХ в. А. Любак. Фотография. 60-е гг. ХХ в. По окончании воинской службы продолжил образование в иезуитских колледжах Англии: в Кентербери занимался преимущественно классической филологией (1919-1920), здесь же 4 окт. 1920 г. принес дополнительные монашеские обеты; на о-ве Джерси специализировался по философии (1920-1923). Среди учителей, оказавших на Л. заметное влияние, были О. Валенсен, Л. де Гранмезон, Ж. Юби. Л. погрузился в изучение трудов Фомы Аквинского преимущественно в комментаторской традиции Ф. Суареса и Каэтана , а также сочинений Плотина , блж. Августина , Г. В. Лейбница , Н. Мальбранша и А. Л. Бергсона , кард. Дж. Г. Ньюмена , М. Блонделя . В философской системе последнего особенно важным для Л. явился поиск синтеза совр. философских идей с церковной традицией. В 1922 г. он получил возможность познакомиться с Блонделем лично. В эти же годы Л. начал общаться с П. Тейяром де Шарденом , Г. Фессаром, И. де Моншёйем, ставшими впоследствии его близкими друзьями. В 1923-1924 гг. Л. работал помощником преподавателя В. Фонтуанона в гимназии Нотр-Дам-де-Монгре в Вильфранш-сюр-Сон. В это время приступил к написанию первых сочинений. Продолжил образование в иезуитских учебных заведениях в англ. г. Гастингс (1924-1926) и в Лионе (1926-1928), где окончательно сменил специализацию с философии на богословие. |
| Э. Гуссерль. Фотография. 20-е гг. ХХ в. (Архив БРЭ) Э. Гуссерль. Фотография. 20-е гг. ХХ в. (Архив БРЭ) Исходная тема и лейтмотив философии Г.- абсолютные принципы и нормы разума, лежащие в основе научного познания, практики и человеческой культуры в целом. Продолжая традицию платонизма, Г. ставил при этом новый вопрос - о сущностном различии между постижением единичных и общих, или идеальных, предметов (включая принципы и нормы), к-рые не сводятся к сумме или сходству индивидуальных. Феноменологическое описание 2 основных типов постигающего сознания - фундаментальная тема гуссерлевского учения о сознании, к-рая эволюционировала от психологического обоснования основных понятий арифметики («Философия арифметики», 1891) до учения о принципиально непсихологической, трансцендентальной субъективности в поздних работах. Основная цель феноменологического метода - достигнуть строгого разграничения и строгой коррелятивности актов сознания, предмета в определенной смысловой данности и являющегося предмета как такового. Это базисное феноменологическое различие можно сравнить с различием между лучом света (сознание), освещенностью предмета (его данность) и освещаемым предметом. Последний при этом не обязательно должен быть реальным; различие между предметом и определенной его данностью сохраняется и в отношении воображаемого, вспоминаемого и т. п. предметов. Основная стратегия феноменологии Г.- ограничить сферу актов сознания связями переживаний, в к-рых проявляет себя предметное, но к-рые не содержат в себе ни реально-материального бытия, ни к.-л. схематизма, навязываемого предметам. В противовес господствовавшему в нем. философии неокантианству Г. выдвинул лозунг «К самим вещам!»; парадигмой феноменологических исследований становится не конструирование предметности, но путь к истине «самих предметов» и конституирование предметного смысла. Философия Г. представляет собой обширную исследовательскую программу, различные направления которой предусматривают возвращение к исходным началам опыта и рефлексии. Все изданные при жизни крупные произведения Г., а также опубликованные позднее лекции демонстрируют многообразие тематики и установку на поиски новых исходных пунктов и направлений феноменологического анализа. Полагая вслед за Брентано новое начало в философии, Г. утверждал устремление философии в будущее в отличие от всех тех, кто, начиная с Гегеля, заявляли о ее конце. Критика психологизма |
| С нач. XVII в. французы более активно старались закрепиться в К. В 1603-1605 гг. экспедиция во главе с П. Дюгом де Моном и С. де Шамплейном основала колонию Акадия (на территории нынешнего Атлантического региона К.- провинции Нов. Шотландия, Нью-Брансуик, Остров Принца Эдуарда) с центром в Пор-Руайаль (ныне Аннаполис-Ройал, пров. Нов. Шотландия). Однако стремление утвердиться на водных путях, ведущих вглубь континента, привело к смене приоритетов в деятельности французов в К. В 1608 г. Шамплейн и де Мон на р. Св. Лаврентия основали поселение Квебек, ставшее центром франц. К. (Нов. Франции) и главным опорным пунктом французов в Сев. Америке. В последующие несколько лет французам удалось наладить контакты с большинством индейских племен лесного северо-востока (гуронами, вост. алгонкинами и др.), которые стали для них одновременно поставщиками пушнины и военными союзниками. Однако тогда же у французов появился опасный враг - могущественная Лига ирокезов (или Союз пяти племен), наиболее крупное племенное объединение региона. Лига с 20-х гг. XVII в. поддерживала торговые связи с голландскими колонистами из Нов. Нидерландов, а после перехода этой колонии в руки англичан (в 1664) надолго стала союзницей последних. Шамплейн, вошедший в историю как «отец Новой Франции», организовал исследование и картографирование обширных областей, прилегающих к р. Св. Лаврентия. Католич. св. Иоанн де Бребёф. Витраж собора Нотр-Дам в Квебеке. Нач. ХХ в. Католич. св. Иоанн де Бребёф. Витраж собора Нотр-Дам в Квебеке. Нач. ХХ в. В ходе англо-франц. войны 1627-1629 гг. Квебек был захвачен англ. каперами. Однако при активном участии Шамплейна франц. правительство, возглавлявшееся кард. Ришельё, добилось возвращения колонии при заключении мирного договора в Сен-Жермен-ан-Ле (1632). Первоначально франц. правительство предпочитало управлять К. посредством создания привилегированных торговых компаний, в состав к-рых входили представители дворянства и купечества. Юридически эти компании становились феодальными собственниками Нов. Франции. Предполагалось, что компании будут заниматься комплексным освоением колонии, однако на практике их в лучшем случае интересовала только торговля пушниной, приносившая быструю прибыль. Наиболее крупной компанией была созданная в 1627 г. по инициативе кард. Ришельё Компания Нов. Франции, известная также как Компания ста участников. |
| И. посвящены отдельная служба (10 дек.) с 2 канонами (1-го и 8-го гласов), написанными слитно (в начале 1-го есть указание на акростих «Красными похвалами песньми плетуще воспеваю и величаю память твою, святе», но в тексте он отсутствует), и канон 5-го гласа в общей службе св. семейству Бранковичей (помещен 3-м). В обеих службах И. (с устойчивым эпитетом «праведный») прославляется как заступник от «насилия агарянского», мощи к-рого даруют исцеление страждущим (в т. ч. и мусульманам). Даже в единоличной службе И. много места отведено прославлению др. членов семейства. Обе службы дошли в достаточно поздних (XVII-XVIII вв.) списках (см.: 1970. С. 335-336); они входили в состав рукописного Раковацкого Сербляка 1714 г., положенного в основу печатного издания (Римник, 1761), а позже включены и в белградское издание 1861 г. Относительно датировок службы И. и общей службы Бранковичам существует 2 т. зр. Согласно распространенному во 2-й четв.- сер. ХХ в. мнению, эти службы были составлены в 1708-1714 гг., когда мон-рь Крушедол являлся центром Крушедольской митрополии ( Р. М. Духовни живот Срба у Bojeboдuhu//Bojeboдuha. Нови Сад, 1939. Зб. 1. С. 378; 1957; Он же. 1958). В 70-80-х гг. ХХ в. была обоснована версия о создании этих текстов во 2-й четв.- сер. XVI в. ( 1970; 1980). Независимо от разницы в датировках, создание служб связывается с безымянными книжниками мон-ря Крушедол. В хронологическом отношении создание службы И. предшествовало составлению общей службы в честь семейства Бранковичей, т. к. в последней обнаружены заимствования из первой ( 1970. С. 335; 1980. С. 242). И. также посвящены 3 стихиры, отсутствующие в обеих службах и написанные в 1687 г. на форзаце вышеупомянутой служебной Минеи на октябрь из мон-ря Крушедол (МСПЦ. 125). Вместе со своими родственниками И. упоминается в «славе», содержащейся в сборнике 10-20-х гг. XVIII в. из собрания Патриаршей б-ки в Белграде 17. Л. 171-172), написанном предположительно во 2-й пол. XVI в. и дополненном (в т. ч. и именами Бранковичей) 100 лет спустя ( «Слава» са поменима jyжhocлob. и балканских светаца//Филологически изследвания в чест на К. Иванова за нейната 65-годишнина. София, 2005. С. 106-112. (Старобългарска лит-ра; Кн. 33/34)). Иконография |
| ЦАМ стал первым в Российской империи музеем такого рода и постепенно превратился в крупнейшее собрание церковных древностей в Европе. С 1883 г. в свет выходили «Чтения в Церковно-археологическом обществе при КДА» (с 1901 - «Чтения в Церковно-историческом и археологическом обществе при КДА»). Издание выпускалось нерегулярно. С 1883 по 1916 г. было выпущено 14 номеров «Чтений». Бессменным редактором издания являлся проф. Н. И. Петров . Церковно-археологический музей. Фотография. Нач. ХХ в. Церковно-археологический музей. Фотография. Нач. ХХ в. В 1874 г. ректор архим. Филарет (Филаретов) был поставлен еп. Уманским, викарием Киевской митрополии с оставлением за ним должностей ректора и настоятеля Братской обители. С этого времени и до закрытия КДА в 20-х гг. XX в. все ее ректоры носили епископский сан. На рубеже 70-х и 80-х гг. XIX в. в КДА наблюдалось существенное ослабление дисциплинарных требований, предъявлявшихся к студентам. Результатом этого стали не только нарушения внутреннего академического распорядка, но и более серьезные проступки. Так, один из студентов был арестован за хранение революционных сочинений и бомбы, а также предоставление ночлега членам террористической орг-ции. Синод обвинял в этом Совет академии, к-рый «стеснял распоряжения ректора», а «заправляли» всем профессора Малышевский, Ф. А. Терновский и М. С. Гуляев (РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 452. Л. 420-421). Студенты тех лет в воспоминаниях выдвигали свою версию падения дисциплины в академии: замена инспектора архим. Сильвестра (Малеванского) на А. А. Олесницкого , «человека мягкого и доброго» ( Руткевич. 1915. С. 294). Ректор (1877/78-1883) еп. Михаил (Лузин) шел навстречу просьбам и пожеланиям студентов. В частности, он разрешил проведение в академии студенческих лит. вечеров. В 1882 г. по его инициативе при КДА начало действовать Богоявленское братство «для вспомоществования нуждающимся студентам» (устав братства был утвержден министром внутренних дел 10 дек. 1881). Братство снабжало своекоштных студентов денежными пособиями, книгами, одеждой, оплачивало их лечение, проживание на квартирах и т. |
| В области библейского образования в КДА во 2-й пол. XIX - нач. ХХ в. имели место: а) опыты написания исагогических введений (еп. Филарет (Филаретов) и Сольский); б) поиски путей создания школьной (или популярной) Толковой Библии на основе общедоступного (синодального) текста (Олесницким, Покровским, Рыбинским); в) организация дискуссий о повышении уровня преподавания библейских знаний в правосл. духовных школах (1896-1897); г) обсуждения вопроса о более эффективном преподавании в правосл. духовных школах оригинальных библейских языков как базы для профессионального изучения Свящ. Писания (1889-1890). Вклад КДА в отечественную библеистику очевиден прежде всего в областях: а) переводов Свящ. Писания и святоотеческих библейских комментариев, а также сопутствующих им палеографических, текстологических и филологических исследований; б) различных библиологических дисциплин в связи с разработками программ их преподавания. Так, еще в 20-е гг. XIX в. А. А. Максимович и С. В. Гуляев по поручению Комиссии духовных уч-щ переводили кн. Левит; в тесной связи с преподаванием библейских языков и практикой переводов находились и научные работы С. Ф. Соловьёва, к-рый в 1827 г. составил арам. грамматику, заслужившую похвалу гебраиста проф. прот. Герасима Павского . И. П. Максимович и М. С. Гуляев принимали участие в подготовке рус. перевода Библии. Максимович выполнил переводы с древнееврейского первых 19 глав 1-й Книги Царств и Книги Екклесиаста (ТКДА. 1861; ХЧ. 1861. Т. 2. 4. С. 1-28). Гуляев перевел 4 Книги Царств, 2 книги Паралипоменон, Книги Ездры, Неемии, Есфири. Переводы сопровождались историческими и филологическими примечаниями (Исторические книги Свящ. Писания Ветхого Завета. К., 1866). Выдающиеся заслуги в этой области принадлежат Олесницкому: его переводы ветхозаветных книг пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля, Даниила печатались в 1865-1873 гг. в Трудах КДА. Им написан ряд работ по библейской текстологии и ветхозаветной поэзии (Рифм и метр ветхозаветной поэзии//ТКДА. 1872. 10. С. 242-294; 11. С. 403-472; 12. С. 501-592; Тенденциозные корректуры иудейских книжников (соферимов) в чтении Ветхого Завета//Там же. 1879. 5. С. 3-54). В нач. ХХ в. в создании переводов зап. учителей Церкви принимали участие как профессора старшего поколения, так и молодые преподаватели. Напр., комментарии блж. Августина на НЗ переводил еп. Василий (Богдашевский), привлекались Смирнов и Бессарабов; комментарии блж. Августина на ВЗ переводили Рыбинский, Глаголев, Иваницкий, Попович (см.: Журнал от 26 янв. 1916 г.//Извлечения из Журналов Совета КДА за 1915-1916 уч. г. К., 1916). |
| Затронув философские персоналии русского Парижа, мы здесь же бегло охарактеризуем фигуры, которые в дальнейшем сумели занять свое отдельное место в философской панораме ХХ в., внеся заметный собственный вклад в движение европейской и мировой мысли. Первым должен быть назван, безусловно, Бердяев, вполне справедливо сказавший о себе: «Я был первый русский христианский философ, получивший большую известность на Западе, бóльшую, чем Владимир Соловьев» . Бердяев в эмиграции – это особый феномен, поражающий своею активностью, равно бурной и в творчестве, и в культуртрегерской деятельности, и в культурных контактах, как в русской, так и в иностранной среде. В течение всего межвоенного периода на нем держится немалая часть всей философской работы эмиграции; с 1922 по 1940 г. он руководит Религиозно-Философской Академией, с 1925 по 1940 – философским журналом «Путь». О журнале мы еще скажем ниже, что же до Академии, то, помимо руководства, он сам и прочел в ней подавляющую часть курсов и отдельных лекций; а всё множество его публичных философских выступлений в рассеянии поистине неисчислимо. Далее, им постоянно пишутся философские тексты, и среди них такие, где его философия получает принципиальное углубление и развитие (из наиболее важных – «О назначении человека» (1931), «Опыт эсхатологической метафизики» (1947), «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (1952)). Не изменяя своих онтологических основ, заложенных в книге «Смысл творчества» (1916), в эмиграции эта философия принимает зрелую, окончательную форму: форму несистематичного, но внутренне цельного учения, где в вольном, необязательном дискурсе русской религиозной философии выражен комплекс оригинальных идей, близких к персонализму и экзистенциализму. Наконец, весьма важно и его – по его же выражению – «интенсивное общение с западными кругами». Он участвует во множестве философских встреч, собраний, симпозиумов, из коих некоторые, напр., «декады в Понтиньи», десятидневные собеседования на темы духовной культуры в 20–30-е гг., играют заметную роль в европейской культуре. Вкупе, его книги, активно переводимые уже в 30-х гг., его участие в европейской культурной жизни, создают ему влияние и вес, которые растут, достигая максимума в 40–50-х гг.; в этот период его известность вполне можно назвать мировой славой. В истории европейской мысли он занимает положение свободного христианского мыслителя, стоящего особняком, хотя при этом и служащего одним из виднейших представителей персоналистской и экзистенциалистской философии. В последние десятилетия ХХ в., с общим кризисом европейской метафизики, его философия теряет популярность и актуальность – но, несомненно, он продолжает оставаться для Запада, наряду с Соловьевым, самым громким именем из русских мыслителей. |
| «Религия - Богу, Родина - всем!» - гласил известный лозунг Заглула. Копт. светская элита активно инкорпорировалась в руководящие органы независимого Египта. После установления егип. суверенитета в 1-й правительственный кабинет 1924 г. вошли 2 копта: министром иностранных дел стал Васеф Гали (сын убитого премьера), а министром общественных работ - Муркус Ханна. Заглул лично отстоял их кандидатуры перед королем вопреки традиции включать в состав правительства только 1 христианина. В дальнейшем во всех вафдистских довоенных кабинетах (1930 и 1936-1937) коптам выделялось по 2 министерских портфеля. По итогам первых парламентских выборов копты получили 16 мандатов из 215, что было больше, чем предусматривал проект Рушди. В 1930 г. Виса Васеф стал спикером парламента. В число наиболее влиятельных коптских светских лидеров также входили протестант Макрам Убайд, неоднократно в 1928-1946 гг. занимавший министерские посты, и Васеф Гали, в 1937 г. ставший представителем Египта в Лиге Наций. В 10-20-х гг. ХХ в., согласно офиц. переписям, доля коптов в населении Египта достигла максимального значения 8,3-8,6%. При этом введение системы распределения должностей по конфессиональному принципу, создание национальной армии и египтизация адм. системы страны привели к размыванию доли коптов в гос. аппарате: в 1927 г. христианство исповедовало только 9% гос. служащих. Общественная активность коптов в 1-й пол. ХХ в. была весьма высока. К 1910 г. егип. христианами издавалось более десятка периодических изданий, в т. ч. 1-й журнал для женщин «аль-Джинс аль-латыф» (Прекрасный пол). В 1908 г. Муркус Симайка выступил с инициативой создания Коптского музея (открыт в 1910; с 1931 государственный; в настоящее время имеет крупнейшее собрание памятников коптского искусства и значительную коллекцию рукописей). Продолжала развиваться система общинного образования. К 1907 г. в копт. школах занималось 21 670 учеников, включая 5680 девочек. Обучение было доступно для представителей всех религий, выпускниками копт. |
| В отличие от либерализма, “новая левая” идеология не получила пока еще своего воплощения в качестве государственного режима, возможно, в силу своей анархической природы, но она имеет определяющее влияние на сознание европейской интеллигенции конца ХХ – начала XXI века, и в гораздо большей степени подогревает либеральные настроения западных политиков, чем сам либерализм. Третью современную идеологию, сопротивляющуюся христианскому персонализму, наиболее точно можно назвать органицизмом , и она включает в себя целый веер всевозможных националистических, расистских и почвеннических идей, воспринимающих человеческую личность как воплощение безличного коллективного “организма”. Как мы уже замечали, подобная идеология восходит к романтической реакции начала XIX века и в этом отношении претендует на звание “правой” и “консервативной”, поскольку ее прямыми противоположностями выступают либеральные и левые идеи “Просвещения”. Но мы также заметили, что почвенно-реакционные настроения часто входили в резонанс с секулярно-революционными идеями, и даже обнаруживали причудливый, на первый взгляд, симбиоз, ярким примером которого могут служить идеи т.н. “консервативной революции” 20-30-х гг. ХХ века и европейских “новых правых” 70-90-х гг. Здесь человек призван полностью выражать безличную стихийность своей “крови и почвы”, и только это определяет его личностность , которая, в свою очередь, остается пустой метафорой из, презираемого органицистами, гуманистического лексикона. Конечно, до поры до времени органицистские идеи в современном мире представляются маргинальными и экстремистскими, но они имеют очень большую силу везде, где стремятся найти онтологическое обоснование “антиглобалистским” претензиям, но, самое главное, они весьма распространены в среде самих христианских консерваторов, пытающихся на равных объединить универсализм Нового Завета с откровенно “зоологическим” партикуляризмом. Именно в этой попытке кроются все концептуальные противоречия современного христианского консерватизма, “нетвердого во всех путях своих” (Иак 1:8). |
|
|
