| Постель Аркадий (Арон) Осипович, нач. 3 отдела УНКВД СССР по МО. Арестован в начале 1939 г. и приговорен к 15 годам ИТЛ. Нереабилитирован. Справка по арх.-след. делу 1939 г. на Постеля А.О.//«Бутовский полигон». Вып. 3. С. 345–346. Эта справка хранится во многих следственных делах как документ, подтверждающий фальсификацию и нарушение ведения следственных дел. Берг Исай Давыдович (1905–1939), лейтенант ГБ, нач. АХО УНКВД по МО. Арестован 04.08.1938 г. Приговорен ВКВС СССР к ВМН. В суде от показаний отказался. Расстрелян 07.03.1939 г. Реабилитирован. Архив НИПЦ «Мемориал». Следственное дело Семенова 10197. Л. 116. Сам Заковский был арестован в апреле 1938 г. На суде он от своих показаний, данных на предварительном следствии, отказался. Он сказал: «Прошу учесть, что мною на следствии было оклеветано очень много честных людей… В отношении себя мне говорить нечего, т.к. я свою судьбу хорошо знаю». (Бережков В. И. Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ. 1918-1954. Русско-Балтийский информационный центр. БЛИЦ. СПб., 1998). Архив НИПЦ «Мемориал». Выписки из следственных дел. Брюханов Б. Б., Шошков Е. Н. Оправданию не подлежит. Ежов и ежовщина. 1936–1938. СПб., 1998. С. 134–135, 145, 154–155. Фриновский Михаил Петрович, с апр. 1937-го по сент. 1938 г. – зам. наркома НКВД. Руководитель массовых восхождений армейских альпинистов, председатель секции шахмат. Приговорен ВКВС СССР к ВМН. Расстрелян 08.02.1940 г. Нереабилитирован. На спецобъекте «Коммунарка» массовые захоронения расстрелянных начались с 02.09.1937 г. Блохин Василий Михайлович (1895–1955). С 1921 г. в Отряде особого назначения ВЧК. Начиная с 1924-го и по 1953 г. – комиссар для особых поручений при ОГПУ-НКВД-МГБ СССР, на комендантской работе в ОГПУ, затем при ПП НКВД по Москве и МО, АХУ НКВД и НКГБ СССР; в апреле 1953 г. – комендант МГБ СССР. За свои заслуги перед отечеством Блохин был награжден семью орденами и тремя медалями. Через месяц после смерти Сталина уволен «по болезни» в звании генерал-майора. Лишен звания 23.11.1954 г. «как дискредитировавший себя за время работы в органах…»//Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. 1934–1941. Справочник. М. «Звенья». 1999. С. 112. |
| Естественно, что это было главным образом следствием вспыхнувшей Мировой войны. Позиции же Керла все больше слабели. В конце 1939 г. Гесс, Борман и Розенберг воспрепятствовали публикации его книги «Мировоззрение и религия – национал-социализм и христианство». В докладе германской исследовательницы Л. Веншкевитц на научном семинаре 1 марта 1969 г. в Тюбингене говорилось: «С неудачей его церковной политики после отставки Имперского церковного комитета судьба Керла оказалась практически решена... Он был не только лишним, но и вызывавшим тревогу, и существуют основания для предположения, что Керла в декабре 1941 г. устранили» 103 . Министр умер, или, что вполне возможно, был тайно убит гестапо в Париже 14 декабря, и его должность оставалась вакантной вплоть до крушения Третьего рейха. В 1939 г. в антицерковные акции активно включилось только что образованное Главное управление имперской безопасности (РСХА), глава которого Р. Гейдрих относился к числу наиболее активных и убежденных врагов христианства. Вошедшее в состав РСХА гестапо имело в своем составе специальный «церковный реферат», непосредственной функцией которого был надзор за деятельностью религиозных организаций. Усилия различных служб безопасности имели два основных направления: разрушение сложившихся традиционных устойчивых церковных структур, «атомизация» конфессий и тотальный контроль над всеми проявлениями религиозной жизни. В соответствии с этим ставились практические задачи: негласное наблюдение за религиозными организациями, изучение настроений духовенства и верующих, внедрение агентуры в церковные административно-управленческие структуры, продвижение «своих людей» на различные иерархические должности, а также в церковные и общественные фонды, комитеты и т.п. В результате практически во всех крупных конфессиональных организациях различных европейских стран действовала разветвленная агентурная сеть нацистских специальных ведомств. Накануне начала войны многие священники привлекались германскими судами «за измену родине» только потому, что осуществляли молитвенные покаяния за прошлые, настоящие и будущие грехи своего народа. 30 января 1939 г. Гитлер на заседании рейхстага заявил, что не может быть жалости и сострадания к преследуемым служителям Церкви, так как они отражают интересы врагов германского государства. Конкордат с Ватиканом по-прежнему рассматривался лишь как отсрочка решающего удара. 10 февраля 1939 г. умер Пий XI и на последовавшей весной того же года интронизации нового Папы Пия XII посол Германии сказал вслух: «Впечатляющая и красивая церемония – но это в последний раз» 104 . Следует упомянуть, что, вступив на Святой Престол, Пий XII, бывший ранее нунцием в Германии и поддерживавший связи с представителями немецкой политической элиты, ограничился осторожными заявлениями о жертвах несправедливости и призывами к более гуманному ведению войны. |
| В этих условиях советскому правительству ничего не оставалось, как заключить 23 августа 1939 года пятилетний договор о ненападении с Германией. Напомним тем, кто критикует СССР за этот договор, что подписание подобных соглашений — обычная европейская практика тех лет. Например, аналогичный договор с Германией имела Польша. 7 июня 1939 года договоры о ненападении с Германией заключили Литва, Латвия и Эстония. Советский Союз предлагал Германии подписать подобное соглашение еще в 1936 году. Тогда формальной причиной отказа Берлина стало отсутствие у Германии и СССР общей границы. С этой точки зрения возвращение (по инициативе немецкой стороны) к этому вопросу в августе 1939 года выглядит более чем логичным. Немцы во избежание конфликтной ситуации хотели бы заранее урегулировать отношения с СССР, с которым в будущем могла появиться общая граница. Что касается т.н. «секретных протоколов», то с источниковедческой точки зрения ситуация осложняется тем, что до сих пор не опубликован их оригинал. В 1989 г. были обнародованы лишь его копии, подлинность которых вызывает у ряда исследователей обоснованные сомнения. В любом случае, речь в них идет лишь о сферах влияния, а не о конкретных территориальных приобретениях и разграничении. Как мы видели, с точки зрения политической морали и международной практики первой половины ХХ в. т.н. пакт «Молотов-Риббентроп» не представлял собой ничего особенного и являлся естественным следствием Мюнхена. Пакт для Советского Союза был необходим, чтобы выиграть время для подготовки к будущей войне и отодвинуть свои границы на Запад. Если бы 22 июня 1941 г. немецкие войска начали бы наступать под Минском и от Нарвы, то вполне возможно, Москва и Ленинград пали бы и война кончилась совсем по-другому. 1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. 3 сентября ей объявили войну Англия и Франция, однако реальной войны на Западном фронте не велось. Поляки умоляли о скорейшем наступлении и помощи оружием. В ответ британский генерал Айронсайд посоветовал им... |
| В 1935 г. Е. Ч. предпринимает попытки получить звание кандидата исторических наук без защиты диссертации по совокупности работ. Заявления Е. Ч. были поддержаны бывшими учителями и коллегами. В архиве сохранились датированные 1935 г. отзывы о научной деятельности Е. Ч., данные О. А. Добиаш-Рождественской, И. М. Гревсом, С. А. Жебелевым, в которых они единодушно поддерживали заявление Е. Ч., очень высоко оценивая результаты ее научной деятельности, а академик Д. М. Петрушевский даже счел возможным написать, что «научные работы Е. Ч. Скржинской далеко выходят за пределы требований, предъявляемых научным работам, дающим право на степень кандидата исторических наук, и степень доктора исторических наук является логическим выводом из них» (см.: Оп. 3. Ед. хр. 13). В результате Е. Ч. была утверждена в ученой степени кандидата исторических наук 15 мая 1936 г., однако диплом получила только через 12 лет – в 1948 г. С 1936 г. начинается сотрудничество Е. Ч. с Ленинградским университетом, где она читала ряд спецкурсов. В 1936/37 и 1939/40 гг. она читала общий курс латинской палеографии группам «англиистов» и романистов (на филологическом факультете), в 1938/39 г. курс «Генуэзские торговые фактории в Крыму» (на историческом факультете), в 1939/40 г. курс по истории материальной культуры Запад ного Средиземноморья, в 1940/41 г. курсы «Латинский Восток» и «Генуя и ее фактории в Крыму». В 1939 г. она получила ученое звание доцента (хотя и на половинном окладе) и была включена в состав Комиссии по приему государственных экзаменов. Е. Ч. организовала экскурсии студентов ЛГУ в Крым для знакомства с памятниками византийского и генуэзского периодов истории (Оп. 3. Ед. хр. 13), а также опубликовала в эти годы ряд статей по методике преподавания истории в высшей школе: «Забытая историческая дисциплина» (1940 г.), «Неиспользованный источник преподавания истории» ( 1940 г.), «Спецкурсы на исторических факультетах» (1941 г.), «Практические занятия на исторических факультетах» (1941 г.). Когда началась Великая Отечественная война, Е. Ч. не смогла эвакуироваться вместе с университетом из-за болезни двухлетней дочери и брата. Эвакуирована была в конце мая 1942 г. в Москву, где оставалась до июня 1945 г. Живя в Москве, Е. Ч. преподавала в Городском педагогическом институте, читала курс истории средних веков и заведовала кафедрой (1942–1943 гг.). 20 июля 1943 г. она вновь становится сотрудником Института истории материальной культуры в качестве докторанта, начинается второй период работы Е. Ч. в этом учреждении, продолжавшийся, как и первый, 10 лет. |
| 11. Georgius philosophus. Liber de astronomiae disciplinae peritia. Известия Академии Наук, 1930, стр. 145 сл. 12. О роли греческих астрономических рукописей в истории знания. Известия Академии Наук, 1930, стр. 307 сл. 13. Латинская рукопись, принадлежавшая Г. В. Крафту. Доклады АН, 1929, стр. 39 сл. 14. О средневековом гадании «по Пифагору». Доклады АН, 1930, стр. 109 сл. 15. Латинская парафраза из утраченного сочинения Машиллаха: «Семь ключей». Зап. Колл. востоковедов, V, 1931, стр. 1235 сл. 16. Заметка о греческой бытовой сказке. Советск. этнография, 1934, вып. 4, стр. 108 сл. 17. Catal. codd. astrol. graec. (1898–1935). Архив истории науки и техн., т. VII, стр. 483 сл. 18. Аттическая свинцовая табличка. Вестник древней истории 1938, 1, стр. 101 сл. 19. Некоторые надписи Херсонесского музея. Вестник древней истории, 1938, 3, стр. 72 сл. 20. Новый географический текст. Вестник древней истории, 1938, стр. 252 сл. 21. XII том русских рукописей из «Каталога астрологических рукописей». Автореферат. Вестник древней истории, 1939, 1, стр. 178 сл. 22. Отрывок из неизвестного произведения Оссиана. Вестник древней истории, 1939, стр. 137 сл. 23. Византийский писатель Арефа – автор «Слова о мире с болгарами». Историк-марксист, 1939, 3, стр. 177. 24. Первая известная греческая азбука очкового письма и глаголический алфавит. Историк-марксист, 1940, стр. 168 сл. 25. Византийские политические деятели первой половины X в. Византийский сборник, М. – Л., 1945, стр. 228 сл. 26. Рецензия на книгу Левченко «История Византии». Историк-марксист, 1940, 12, стр. 120 сл. 27. Новые географические тексты. Рукопись. 28. Два договора. Историк-марксист, 1941, стр. 114–115. 29. Комментарии к двум статьям договора Игоря с греками 945 г. Историк-марксист, 1941, стр. 111. 30. Византийские мероприятия по охране границ. Написано для « Историка-марксиста». 31. Византийская наука и её рукописные памятники. Написано для «Научного наследства». 32. Письма Арефы – новый источник о политических событиях в Византии в 931–945 гг. Печатается в т. I (XXVI) «Византийского Временника». |
| Участники курсов издавали ж. «Китеж-град» (1933-1934). В 20-30-х гг. XX в. публиковались духовная и богослужебная лит-ра, учебники, календари. ЦСС поддерживал тесные контакты с поморцами в Латвии и Эстонии. Связи со старообрядцами в Польше были затруднены из-за отсутствия дипломатических отношений между Л. и Польшей. В кон. 30-х гг. XX в. староверы Л. приняли участие в работе межгос. предсоборной комиссии по подготовке программы старообрядческого съезда балт. стран и Польши, одно из заседаний комиссии прошло в апр. 1939 г. в Каунасе. После присоединения Вильнюсского края к Л. (окт. 1939) Высший старообрядческий совет (ВСС) в Польше был упразднен, а один из его членов, Б. А. Пимонов, кооптирован в состав ЦСС в Л., наставник Ф. С. Кузнецов введен в состав духовного суда. С кон. 1939 г. ЦСС объединял ок. 65 старообрядческих общин в Л. После присоединения Л. к СССР в июне 1940 г. ЦСС прекратил существование, 21 авг. того же года были отменены «Временные правила, регулирующие отношения между старообрядческой организацией Литвы и правительством Литвы» (1923). Советская антирелиг. пропаганда переросла в репрессии. 15 июня 1941 г. председатель ЦСС И. А. Прозоров, др. бывш. члены совета и десятки верующих были арестованы и сосланы в Сибирь. Весной 1941 г. состоялось перемещение в советскую Л. из захваченного нацистами Сувалкского региона Польши ок. 9 тыс. староверов. Захватив Л., немецкие власти ввели жестокий оккупационный режим, жертвами к-рого было немало старообрядцев или лиц, происходивших из старообрядческих семей. 5 марта 1942 г. возобновил деятельность ЦСС в Литовской генеральной обл. во главе с Б. С. Леоновым. 19 июня 1942 г. было издано постановление о правовом положении религиозных орг-ций в Остланде. По решению совещания наставников и представителей староверческих общин 18 нояб. 1943 г. в Каунасе управление СПЦ было реорганизовано, был упразднен ЦСС, 28 янв. 1944 г. ему на смену пришел ВСС в Литовской генеральной обл. во главе с Пимоновым. 1944-1953 годы были трудными для СПЦ в Л. |
| Соколов Павел Петрович (1863–1923), психолог, магистр богословия (1906). И. д. доцента (1889–1906), профессор (1906–1919), заслуженный профессор (1914) МДА по кафедре психологии, преподаватель МВЖК (с 1909), преподаватель Высших женских Богословско-педагогических курсов (1916–1919); Соколов Юрий Матвеевич (1889–1941), фольклорист, этнограф, литературовед, магистр, доктор литературоведения (1936), академик АН УССР (1939). Преподаватель, затем профессор Московской консерватории (1913–1924), помощник библиотекаря (1914– 1921), зав. б-кой (1922–1929) ГИМ. Приват-доцент, затем профессор 1-го МГУ (1919–1941), организатор и зав. кафедрой фольклора исторического ф-та МГУ (1938–1939). Преподаватель Народного ун-та им. А.Л. Шанявского (1916–1920), профессор, зав. кафедрой Тверского педагогического ин-та (1919–1930). Действ. член и председатель подсекции фольклора ГАХН (1922), член Центрального бюро краеведения, профессор Государственного высшего литературно-художественного ин-та им. В. Брюсова (с 1925). Во 2-ой пол. 1930-х профессор (в 1938 возглавил первую в СССР кафедру фольклора) МИФЛИ, председатель фольклорной секции Союза писателей СССР (1933). Директор Ин-та фольклора АН УССР (с 1939). Брат Б. М. Соколова ; Соловьев, выпускник историко-филологического ф-та М.у.; Соловьев Владимир Сергеевич (1853–1900), философ, богослов, поэт, публицист, критик, магистр (1874), доктор (1880) философии, почетный академик Петербургской АН (1900). Доцент историко-филологического ф-та М.у. (до 1877), затем в Петербурге: член Ученого к-та Мин-ва нар. просв., преподаватель историко-филологического ф-та Петербургского ун-та и ВЖК (до 1881), редактор философского отдела Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Сын историка С. М. Соловьева ; Соловьев Михаил Сергеевич (1862–1903), переводчик и педагог, издатель сочинений Вл. С. Соловьева , преподаватель истории и географии в одной из московских гимназий. Сын историка С. М. Соловьева ; Соловьев Сергей Михайлович (1820–1879), историк, магистр истории (1845), доктор исторических наук, политической экономии и статистики (1847), член-корр. (1864), академик (1872) Петербургской АН. И. д. адъюнкта (1845–1846), профессор (1847–1850) историко-филологического отделения философского ф-та, профессор кафедры русской истории (1850–1870), декан (1864–1870) историко-филологического ф-та, заслуженный профессор (1870), ректор (1871–1877), почетный член М. у. После ликвидации университетской автономии, в знак протеста вышел в отставку, но некоторое время продолжал читать в ун-те лекции, как «сторонний преподаватель». Директор Оружейной палаты (1870–1879), председатель ОИДР; |
| Новиков Михаил Михайлович (1876–1965), биохимик-морфолог, общественный и политический деятель, доктор натурфилософии (1904, Гейдельберг), магистр (1909), доктор (1911) зоологии. Член партии кадетов, депутат III и IV Государственных дум, гласный Московской городской думы (1908–1918). Преподаватель Ин-та сравнительной анатомии при М.у. (1904–1906), приват-доцент (1906–1909), профессор (1909–1911, 1917–1922), декан физико-математического ф-та (1918), ректор (1919–1920) М. у. Профессор Московского коммерческого и Горного ин-тов (1912–1917). В годы Первой мировой войны председатель Московского отделения К-та помощи военнопленным Международного Красного Креста. В сентябре 1918 был арестован по делу Тактического центра, вскоре выпущен. Председатель Научной комиссии при Научно-техническом отделе ВСНХ (1919). В 1922 выслан из России, жил в Германии, с 1923 в Праге. Помощник председателя, затем председатель правления Русского народного ун-та в Праге (1923–1939), профессор Карлова (1935–1939) и Братиславского (1939–1945) ун-тов, декан естественного ф-та Мюнхенского ун-та (1945–1949), председатель Русской академической группы в США (1951–1965); Новиков Николай Иванович (1744–1818), просветитель, писатель, журналист, книгоиздатель; Новикова (урожд. Толстова) Маргарита Петровна (1889–?), слушательница естественного отделения физико-математического ф-та МВЖК (1909–1917), сестра Елизаветы Петровны Богословской, жены М. М. Богословского . В тексте упоминается как Маргарита; Новиковы, семья Новиковой (урожд. Толстовой) Маргариты Петровны, сестры Е. П. Богословской; Новодережкин Александр Васильевич (1895–?), студент историко-филологического ф-та М. у.; Новосадский Николай Иванович (1859–1941), филолог-классик, эпиграфист, магистр (1887), доктор (1901) греческой словесности, член-корр. РАН (1917). Преподаватель древних языков таганрогской мужской гимназии (1883–1884), петербургской гимназии Видемана (1886), Петербургского историко-филологического ин-та (1887–1888). Профессор (с 1888), секретарь (1889–1895), декан историко-филологического ф-та (1905–1906), и. д. ректора (1905–1906) Варшавского ун-та, профессор Московского археологического ин-та (1907– 1909). Профессор (с 1909), заслуженный профессор (1916) историко-филологического ф-та М. у., зав. кафедрой эпиграфики ФОН, этнологического ф-та (1919–1929), зав. кафедрой древних языков (1937–1941) исторического ф-та МГУ Действ. член РАНИОН (1923–1931). Зав. отделом классической филологии б-ки Румянцевского музея (ГБЛ) (1919–1934). Почетный член Московского археологического ин-та, член-корр. Германского археологического ин-та; |
| 2 . Германское правительство в обоснование отсутствия с его стороны консультации с Правительством СССР по венским решениям ссылается на то, что будто бы и Правительство СССР не консультировалось с Германским правительством о своих мероприятиях в Прибалтийских странах, в частности в Литве, а в отношении Бессарабии и Северной Буковины сделало только очень кратковременное уведомление. крупным вопросам, которые решались в Вене и которые затрагивают интересы СССР. Советское правительство не может раньше всего не отметить, что за время действия Договора от 23 августа 1939 года Германское правительство ни разу не заявляло о том, что Советское правительство нарушило свои обязательства, предусмотренные Договором, и не консультировалось с Германским правительством по упомянутым выше вопросам. Советское правительство считает, что лучшим способом установления взаимного понимания и обеспечения наиболее полного и эффективного осуществления предусмотренных Договором обязательств является своевременное заявление о всех возникающих претензиях, если эти претензии действительно имеют место. Советское правительство должно отметить, что в течение всего года действия Договора от 23 августа 1939 года такого рода заявлений и претензий от Германского правительства оно не получало. Переходя к затронутому вопросу по существу, Советское правительство считает нужным сказать, что упомянутое заявление Германского правительства находится в противоречии с действительным положением дела. Советское правительство не только в предварительном порядке информировало Германское правительство о предположенных им мероприятиях в Прибалтийских странах, и в частности в Литве, но даже имело от Германского правительства 17 июня с. г. сообщение, что проводимые Советским правительством в этих государствах мероприятия Германия рассматривает как мероприятия, касающиеся только Советского Союза и указанных государств. Такое заявление со стороны Германского правительства было вполне понятно Советскому правительству, поскольку еще в августе 1939 г. Германия признала особую заинтересованность Советского Союза в отношении Прибалтийских государств, а проведенные в отношении этих государств, и в частности в отношении Литвы, мероприятия Советского Союза ни в чем не выходили за пределы советско-германского Пакта от 23 августа 1939 г. Что же касается определенной области на юго-востоке Литвы, в отношении которой Советское правительство в июне с. г. точно подтвердило права Германии, то свои новые предложения относительно этой Литовской области Советское правительство особо представило на согласование с Германским правительством. |
| 10 . Руководители конструкторских бюро ведут самостоятельную переписку с НКСП к НКВ и соответствующими КБ в СССР, при обязательной копии переписки старшему уполномоченному и ОВЗ НКВМФ. АП РФ. Ф. З. Оп. 64. Д. 668. Лл. 105–128. Машинопись, автограф. Имеются пометы. 10. Телеграмма Наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова полпредам СССР в Литве, Латвии, Эстонии и Финляндии 14 июня 1940 г. Излагаю отношение Советского правительства к современной деятельности Балтийской Антанты: После подписания Эстонией, Латвией и Литвой пактов взаимопомощи с СССР 7 Балтийская Антанта, члены которой, Латвия и Эстония, были еще раньше связаны военным союзом против СССР, не только не ликвидировалась, но усилила враждебную СССР и заключенным с ним пактам деятельность, включив в военный союз и Литву, а также стала подготавливать включение в него Финляндии. До пактов Балтийская Антанта не собиралась почти год. После подписания пактов она имела две конференции лишь на отрезке трех месяцев (декабрь 1939 г., март 1940 г.). На этих, проводившихся фактически за спиной СССР конференциях секретно намечались способы борьбы против растущего влияния СССР в Прибалтике, и против пактов взаимопомощи в частности. Последнее обстоятельство подтверждается согласованным подходом всех трех государств к вопросам, связанным с осуществлением пактов – затяжки с подписанием отдельных соглашений, попытки уменьшить вооруженный контингент сов. войск и т. п. Вообще, начиная с декабря 1939 года, Антанта развила исключительную, никогда в прошлом не наблюдавшуюся активность, причем во всех возможных направлениях – военном, политическом, экономическом, культурном, печати, туризма и пр. Все эти мероприятия, как в крупных, так и второстепенных областях, носили, и носят на деле антисоветский характер. В Балтийской Антанте за последние месяцы усилились секретно от СССР согласованные меры военного характера в Эстонии, Латвии и Литве. Эстония назначила военного атташе в Литву, а Литва – в Эстонию. В ноябре-декабре 1939 года состоялись встречные поездки начштабов Литвы и Латвии. В декабре 1939 года три литовских генерала в сопровождении чиновника МИДа ездили в Эстонию и Латвию. С февраля 1940 года в Таллине стал выходить печатный орган Балтийской Антанты – «Ревью Балтик» на английском, французском и немецком языках, причем, например, в первом его номере литовский премьер Меркис ни слова не сказал о Советском Союзе и пакте взаимопомощи, но зато подчеркнул, что отпали все политические препятствия для полного сотрудничества (значит, и военного) трех прибалтийских государств и т. д. |
|
|
