| Впервые напечатано в „Русском Архиве“ 1880, стр. 512–513. Письмо связано с совместным замыслом М. А. Максимовича и Гоголя получить кафедры в Киевском университете. Пушкин помогал Гоголю в осуществлении этого замысла. — Уваров, Сергей Семенович (1786–1855), впоследствии (с 1846 г.) граф. В молодости был членом Арзамаса (арзамасское прозвище: „Старушка“) и был настроен умеренно-либерально. Занимался классической филологией, отчасти и современной литературой; библиография его работ — в „Русском Архиве“ 1871, стр. 2106–2107. С 1818 г. — президент Академии Наук. В 1832 г. назначен товарищем министра народного просвещения. В своем известном докладе того же года провозгласил самодержавие, православие и народность как „истино-русские охранительные начала“ и тем самым пустил в ход эту формулу николаевской реакции. С 21 марта 1833 г. — управляющий министерством народного просвещения. В 1834 г. утвержден министром и занимал эту должность до 1849 г., когда был отставлен за недостаточно „твердую“ политику. В 1833 г. отношения между Пушкиным и Уваровым еще не обострились, и Пушкин мог быть посредником между Гоголем и Уваровым. Позднейшее отношение Пушкина к Уварову характеризуется записью в дневнике Пушкина от февраля 1835 г. („Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении“ и т. д.) и стихотворением Пушкина „На выздоровление Лукулла“, представлявшем собою памфлет на Уварова. В гоголевской характеристике Уварова нужно учесть специфическое назначение письма, рассчитанного, может быть, на то, что выдержки из него будут министру прочитаны или пересказаны. Из работ Уварова Гоголь упоминает: 1) речь Уварова о Гете, прочитанную в общем собрании Академии Наук 22 марта 1833 г. и изданную в том же году на французском языке (Notice sur Goethe lue à la séance générale de l’Académie impériale des sciences de St. Petersbourg le 22 mars 1833, par M. le Président de l’Académie. St.-P. 1833) и в русском переводе И. И. Давыдова в „Ученых записках Московского университета“ 1833, I, также — отдельно, и 2) статьи Уварова в „Чтениях в Беседе любителей русского слова“ 1813 и 1815 гг. (письмо к Н. И. Гнедичу и ответ В. В. Капнисту), где доказывалось, что Гомера следует переводить гекзаметрами, а не александрийским и не „русским“ стихом (так назывался четырехстопный хорей с дактилическим окончанием). Вообще же Уваров как ученый и критик остался дилетантом и возлагавшихся на него научных и литературных надежд не оправдал. Гизо, с которым сравнивает Уварова Гоголь, — известный французский историк и государственный деятель (1787–1874), — в 1833 г. был министром народного просвещения, чем и объясняется сравнение. |
| Йосеф Луцкий написал учебную грамматику иврита, Аврахам Луцкий - неск. сочинений по караимскому религ. праву. По инициативе Луцких в Евпатории была открыта караимская типография. С 1834 по 1855 г. был издан ряд караимских галахических произведений (Там же. С. 215). А. Фиркович. Портрет (Музей караимов, Феодосия) А. Фиркович. Портрет (Музей караимов, Феодосия) Наиболее активным борцом за уравнение К. в правах был выдающийся караимский ученый Аврахам бен Шмуэль Фиркович (1787-1874). Он возглавил миссию по сбору караимских древностей, инициированную в кон. 30-х гг. XIX в. генерал-губернатором кн. М. С. Воронцовым и Симхой Бабовичем. Целью этой миссии было создание разработанной караимской историографии, которая давала бы право К. соотносить себя с «большими народами». Во время поездок по Крыму, Кавказу, Палестине, Сирии и Египту (о его путешествии в Каир см. в ст. Каирская гениза ) Фиркович собрал уникальную коллекцию старинных евр. рукописей, впосл. переданную Императорской б-ке в С.-Петербурге. При всех грандиозных результатах миссии Фирковича разработанная им историческая концепция происхождения К. не выдерживает научной критики. Фирковичу принадлежит тенденциозная гипотеза о том, что К. являются потомками израильтян, переселившихся в Крым за неск. веков до Р. Х. и не имевших отношения к последующей иудейской истории. Основываясь на изучении караимских надгробий, Фиркович пытался доказать, что города Солхат, Онхат и Села-ха-Йехудим были построены К. задолго до Р. Х. К Фирковичу также восходит идея о караимском вероисповедании хазар. 2-я пол. XIX в. ознаменована рассеянием К. по ряду зап. и центральных губерний Российской империи. В 1852 г. для К. была отменена черта оседлости. Пользуясь предоставленной возможностью, мн. К. покинули свои города после Крымской войны (1853-1856). В результате расселения возникли караимские общины в Одессе, Киеве, Харькове, Екатеринославе (ныне Днепропетровск), Москве, С.-Петербурге. Происходила интеграция К. в жизнь российского общества. |
| На точном исполнении того же указа Екатерины II настаивает и указ 14 июля 1801 г. Между тем, именной указ от 9 февраля следующего года, уничтожая смешанные комитеты, проводит уже иную точку зрения. «Как, гласит он, с одной стороны внешние обстоятельства, к мере сей (указу 1796 г.) правительство побудившие, прешли и ныне уже не существуют, а с другой – пятилетний опыт доказал, что средство сие было и весьма недостаточно к достижению предполагаемой им цели, то по уважениям сим и признали мы справедливым освободить сию часть от препон, по времени сделавшихся излишними и бесполезными, и возвратить в прежнее ее положение... Сие распоряжение (1783) мы считаем нужным, дополнить тем, чтобы от ныне рассматривание книг, внутри империи тиснению предаваемых в вольных типографиях, возложено было не на управы благочиния, но на самих гражданских губернаторов, которые имеют к сему употреблять директоров народных училищ, и чтобы без одобрения и дозволения их ни одна книга не была издаваема под страхом наказания» 42 . Затем весь 1803 год члены главного правления училищ обсуждали вопрос о применении к России датского устава карательной цензуры, с взысканием по суду за нарушение ее правил, но, вместо этого, ввели обычную предварительную цензуру, в виде устава 9 июля 1804 года. Среди этих метаморфоз для московской духовной цензуры был и критический момент, именно в 1802 году. Вызвать он был некоторою неопределенностью 3 пункта указа 9 февраля. «Что принадлежит, говорится здесь, до книг церковных и вообще к вере относящихся, – в издании их поступать на точном основании указа 27 июля 1787 года, коим запрещается в частных типографиях печатать церковные или к Священному Писанию , вере, либо толкованию закона и святости относящиеся книги. Таковые должны быть печатаны в синодской или иных типографиях, под ведомством синода состоящих, или же от комиссии народных училищ с высочайшего дозволения издаваемы будут» 43 . Определяя права синодальных типографий, этот параграф не касается объема и самого способа рассмотрения духовным ведомством к вере относящихся книг. |
| 1 Religion innerh. d. Grenzen d. blossen Vernunft. Herausgegeb. von Kirchmann, Helf 25 и 26. Berlin. 1872. 3 По определению Гегеля зло есть «то, что не должно быть, то есть то, что должно быть уничтожено» (срав. соч. В.Д. Кудрявцева – Платонова, т. II, Сергиев Посад. 1893, стр. 101). 4 Вот как определяет, например, Бюхнер (Kraft und Stoff 1855, стр. 249), добро и зло: «Добро то, что соответствует (gemäss ist) человеку, что отвечает его потребностям; зло – негодно то, что противоречит ему… Грех есть только воображаемый разлад человека с его привычным и через воспитание усвоенными предрассудками … Грех заключается в том, что неестественно, а не в воле – делать зло. 5 Vosen, Das Christenthum und die Einspche seiner Gegner. 1870. стр. 482. По определению эвдемонистов, «зло есть все то что нам не приятно». (Von dem Ursprung und den Absichten des Uebels, 1784, B. I. стр. 7) С этой точки зрения границы зла указать нельзя: зимою неприятен холод, летом не приятна жара, осенью – дождь и слякоть, больному не приятны лекарства, корыстолюбцу – дела милосердия, эгоисту – учение о любви и т.д. 14 Польза войн, по учению оптимистов, состоит в том, что через нее оживляется промышленность, купцами сбываются залежавшиеся товары, усиливаются ремесла, приходит в возбуждение денежный рынок, обогащаются бедняки (евреи?), обнаруживается храбрость солдат, облагораживается жизнь человечества. (Von dem Ursprrung und den Absichten des Uebels. 1787. B. 3. Стр. 93) 15 К какому абсурду может привести оптимизм, показывает Villaume в своем трехтомном сочинении «Von dem Ursprung und den Absichten des Uebels (Leipzig 1784). Вот некоторые из его положений: «Зло есть следствие благодатей Творца» (В. 1. Стр. 5). «Добро есть источник зла» (В. 1 . стр. 84). «Добро рождает зло» (В. 1. Стр. 87). «Всякое зло происходит из добра» (В. 1 стр. 233). «Нравственное зло необходимо» (В. 2, стр. 37). «Необходимы страсти, а следовательно, необходимо и моральное зло» (В. 2. стр. 348). «Зло есть дело Божие, следовательно, оно должно быть добрым (В. |
| Шуваловым (Материалы для истории русской литературы, изд. П. Ефремова, Спб. 1867, стр. 66 – 67 и 121). Митр. Евгений говорит, что надпись к портрету Ломоносова: «Московский здесь Парнасс изобразил витию» и проч. сочинена гр. И. И. Шуваловым, но он ее выдал за сочинение якобы Поповского (Словарь рус. светских писателей, т. II, М. 1845, стр. 274). Шувалова считают сочинителем этой надписи И. Снегирев (Журн. Мин. Нар. Просв. 1837, ч. XV, стр. 403, примеч.) и П. Бартенев (Рус. Беседа, 1857, 1, стр. 79). В Биографяческом Словаре профессоров московского университета (М. 1855, ч. II, стр. 305–320), в биографии Поповского, об этой надписи вовсе не говорится. 2 «Он наших стран Мальгерб: он Пиндару подобен» («Эпистола о стихотворстве» в собр. сочин. Сумарокова, изд. 2-е, М. 1787, ч. I, стр. 347). 3 Се Пиндар, Цицерон, Виргилий–слава Россов, Неподражаемый, безсмертный Ломоносов.В восторгах он своих где лишь черкнул пером. От плаченых картин поныне слышен гром». («К портрету Ломоносова. 1779а. Соч. Державина. Изд., Ак.Н.т. III, Соб. 1866, стр. 337]. 4 «В отечесве зимы, среди ее снегов», Сказал Порнасский бог, « к безмертной славе Россов Родись вновь Пиндар, царь певцов!» Родился... Ломоносов. Эти стихи Карамзина помещены под портретом Ломоносова в «Пантеоне российских авторов», ч. I, тетр. 4, М. 1803. Здесь же Каромзит называет Ломоносова «отцом российского красноречия и вдохновенного стихотворства» и говорит·. «он (Ломоносов) вписал имя свое в книгу безсмертия, там, где сияют имена Пиндаров, Горациев, Руссо... Лирическое стихотворство было собственным дарованием Ломоносова. Талант великого оратора блистает в двух похвальных речах его, лучших образцах росийского красноречия». 5 «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнялъ все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, иполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник... Науки точныя были всегда главным и любимым его занятием» (О предисловии г. |
| Алина получила прекрасное домашнее воспитание, к пятнадцати годам великолепно играла на арфе, любила читать, особенно увлекалась французской поэзией. По словам княгини Елены Васильевны Горчаковой, Алина была «красивая, обходительная, нежная, разумная, добрая и богатая девица». 1 Голубоглазая грациозная красавица Алина блистала на столичных балах и не раз была царицей бала. В восемнадцать лет графиня Алина Толстая сделала, как тогда говорили в свете, «блестящую партию», выйдя замуж за графа Карла (Карла Густава) Ивановича Остен-Сакен. Его отец, Иван Иванович Остен-Сакен (1727 – 1789), генерал-поручик, дипломат, происходил из древнего дворянского рода Остен-Сакен, известного в Курляндии с XVI-ro века. Он был саксонско-польским посланником в Стокгольме, затем с 1763 по 1768 год - посланником Саксонии в России. Мать Карла – Елена Васильевна Горчакова, урожденная баронесса фон Ферзен. Граф Карл Иванович (1787 – 1855), капитан артиллерии, участник войн с Наполеоном, выйдя в отставку в 26 лет в чине подполковника, решил жениться и сделал предложение Алине Толстой, которое было с радостью принято. Венчание Карла и Алины состоялось 14 февраля 1813 года в церкви Всех Скорбящих Петербурга, что за Литейным мостом. На свадьбе присутствовали многочисленные родственники – графы Толстые и князья Горчаковы. Родственники предрекали молодой чете счастливое будущее, для которого были все предпосылки. Княгиня Елена Васильевна Горчакова, свекровь Алины, писала накануне свадьбы её старшего сына Карла: «Мой Шарль (так она его называла на французский манер) в один прекрасный день станет счастливым. Я в этом уверена, так как у суженой всё при ней». Вскоре после свадьбы молодые уехали жить в богатое остзейское имение мужа (Прибалтика) 2 . Замужество Александры оказалось очень неудачным. На первом же году совместной жизни обнаружилось, что супруг страдает психическим расстройством. Сначала у него были припадки необоснованной дикой ревности. Потом появилась мания преследования: ему казалось, что враги хотят отнять у него жену, окружают его дом, и единственным спасением будет бежать от них. |
| Рис(с), кажется, поклялся в истине своих показаний. Тогда Наполеон нахмурил брови и, простояв довольно долго в глубокой думе, наконец, как бы решаясь на очень опасное дело, вскрикнул: «Марш! вперед!». Но этот марш, как я потом слышал от пленного племянника и адъютанта маршала Бертье, походил не на победное шествие победителей, а на погребальный ход за покойником» (РА, 1886, 11, с. 388). 464 Русский художник (шведского происхождения) Александр (до крещения в православие Карл) Лаврентьевич Витберг (1787–1855) стал архитектором, вдохновясь идеей создания проекта храма Христа Спасителя в Москве, задуманного Александром I как памятник в честь победы русского народа над Наполеоном. Из многочисленных проектов, представленных императору, Александром I был выбран проект Витберга, и сам он был назначен главой комиссии, которой поручались все распоряжения по постройке храма. Наживший многочисленных врагов среди архитекторов и не обладавший никакими практическими навыками, Витберг вскоре оказался под следствием, был судим и сослан в Вятскую губернию. В Вятке он стал другом А. И. Герцена, также находившегося в ссылке и потрясенного злосчастной судьбой Витберга. Вероятно, Герцен стал. вдохновителем мемуаров Витберга, сам записал их, придав «Запискам» «литературную форму». Впервые эти «Записки академика Витберга, строителя храма Христа Спасителя в Москве» были опубликованы М. И. Семевским (PC, 1872, кн. 1, 2:4). Еще при жизни Витберга (в 1854 г.) Герцен напечатал в Лондоне (в издании «Тюрьма и ссылка. Из записок Искандера») «Былое и думы», в которых целая глава – XVI – так и называлась «Александр Лаврентьевич Витберг». «Свинцовая рука царя не только задушила гениальное произведение в колыбели, – говорилось здесь, – запутав его в судебные проделки и следственные полицейские уловки, но она попыталась с последним куском хлеба вырвать у него честное имя, выдать его за взяточника, казнокрада». Глава представляет собою не только вдохновенный гимн «великому художнику» и его «гениальному произведению», но и историю всей жизни «страдальца». «Судьбу твою, мученик, думал я, узнают в Европе, я тебе за это отвечаю», –заканчивал свой рассказ Герцен (см.: Герцен, т. 8, с. 277–288). |
| Впервые напечатано в „Сочинениях и письмах“ V, стр. 199–201. Подпись Гоголя и ряд поправок к тексту — в „Письмах“, IV, стр. 451. — … фабрикант, взявши деньги, вдруг вздумает улизнуть. — Именно это и случилось в Васильевке в том же 1834 году, вскоре после этого письма. Ср. примечание к 197. М. А. МАКСИМОВИЧУ. Впервые напечатано в „Опыте биографии“, стр. 65–66; пропуски восстановлены в „Письмах“, I, стр. 285. — князь Петр — Петр Андреевич Вяземский (1792–1878). — Вацлав — то есть сборник песен Вацлава з Олеска. — По мне, разделения не нужно в песнях. — Максимович оговаривался, что его деление „только приблизительно“. (Предисловие к „Украинским народным песням“ 1834, стр. V). 198. М. А. МАКСИМОВИЧУ. Впервые напечатано в „Опыте биографии“, стр. 66, с пропуском, восстановленным в „Записках“, I, стр. 134. — Песню про Нечая Максимович ввел в свое издание „Украинских народных песен“, ч. I, М., 1834, стр. 97-100 (два варианта). Во вводной заметке (стр. 97) он упоминает о Потоцком вместо Каневского в одном из имеющихся у него списков; возможно, что это и есть тот список „из Галицкого собрания“, который прислал ему Гоголь. — Владимир Францович Цых (1805–1837) — из адъюнктов Харьковского университета был переведен экстраординарным профессором в Киевский университет на кафедру всеобщей истории, которую предполагал занять Гоголь. 199. М. П. ПОГОДИНУ. Впервые напечатано в „Москвитянине“ 1855, (октябрь), стр. 14–15. — Н. И. Греч (1787–1867) — редактор „Сына Отечества“ (1812–1839) и издатель (совместно с Ф. В. Булгариным) „Северной Пчелы“. 200. М. И. ГОГОЛЬ. Впервые напечатано в „Русской Старине“ 1889, стр. 141, где Шенрок отнес это письмо к 1834 г.; в „Материалах“ он же отнес его к „концу 1833 г.“, в „Письмах“, I, стр. 295 — к „маю 1834 г.“. Письмо должно быть отнесено к весне 1834 г. Ср. упоминание о семенах в письме к матери от 13 мая 1834 г. Гоголь, очевидно, ссылался на комментируемое письмо. Слова: „хоть они садятся несколько поздно“ и т. д., слова садовника: „Они весьма могут поспеть в июне“, а также советы Гоголя — „насеять побольше картофелю, если хлеба немного“, — указывают скорее всего на апрель 1834 г. Письмо, видимо, предшествует письму от 20 апреля 1834 г. (ср. „Насчет фабрики я не то хотел сказать“). 201. М. А. МАКСИМОВИЧУ. |
| После того как в 1840 г. по требованию цензуры в подготовленной к печати писарской копии собранных Пушкиным материалов были сделаны многочисленные изменения и изъятия и рукопись в таком виде была пропущена для печати, издатели отказались ее печатать, а все рукописи поэта были возвращены Н. Н. Пушкиной и надолго ушли из поля зрения исследователей. Некоторые отрывки из материалов поэта по истории Петра напечатал П. В. Анненков в 1850-х годах в своем издании сочинений Пушкина. Материалы Пушкина по истории Петра дошли до нас не полностью. Сохранилось 22 тетради (в некоторых отсутствуют отдельные листы). Кроме того, дошли писарские копии некоторых утраченных тетрадей с записями за вторую половину 1709 г., за 1717 и 1718 гг. Записи за 1703 г. известны по публикации П. В. Анненкова в издании сочинений Пушкина 1855 г. Утрачены записи за 1719, 1720 и 1721 гг. От них осталась только копия мест, исключенных из этих записей цензурой. Полностью дошедший до нас текст увидел свет в новом академическом полном собрании сочинений Пушкина. Сохранившиеся материалы для Истории Петра Великого представляют собою, как это сознавал и сам Пушкин, лишь только предварительные конспекты книги Голикова. Сразу же после смерти поэта современники несомненно переоценивали этот материал. Например, А. И. Тургенев, на следующий день после смерти поэта, писал И. С. Аржевитинову: «Последнее время мы часто видались с ним и очень сблизились; он как-то более полюбил меня, а я находил в нем сокровища таланта, наблюдений и начитанности о России, особенно о Петре и Екатерине, редкие, единственные». Конспекты книги Голикова, которыми мы располагаем, представляют значительный интерес, так как сделаны по мере чтения Голикова и отражают непосредственное восприятие труда Голикова и свободное его переложение. Значительное место в изложении Пушкина уделено критике Голикова, указаниям на необходимость дальнейшего изучения того или иного вопроса, наведения дополнительных справок в других источниках и т. п. Из других немногочисленных источников, которыми пользовался Пушкин, нужно назвать «Журнал или поденную записку Петра Великого», Корб «Diarium itineris in Moscoviam» , сочинения Вольтера, а также следующие, сохранившиеся в библиотеке поэта: книгу Ф. О. Туманского «Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях государя императора Петра Великого», часть V, 1787 г.; книгу Я. Я. Штелина «Подлинные анекдоты о Петре Великом», 3-е изд., М., 1830; Charles Duclos, Œuvres, Paris , 1820—1821; книгу Pierre-Edouard Lemontey, «Histoire de la régence et de la minorité de Louis XV jusqu’au ministère du cardinal de Fleury». Paris, 1832 , и мемуары графа Xp. Донá «Mémoires Originaux sur le Règne et la Cour de Frédéric I, Roi de Prusse, écrits par Cristophe Comte de Dohna, Ministre d’Etat et Lieutenant-général». Berlin, 1833 . На все эти книги Пушкин делает ссылки. Раскрытие последних двух источников принадлежит Я. И. Ясинскому. |
| Чрез сенат же еще раз было строжайше подтверждено всем типографиям не печатать, даже с дозволения светских цензур, никаких книг, к Священному Писанию , вере, либо толкованию закона и святости относящихся 45 . Но все это, в сущности, было лишь повторением старых терминов или новым паллиативом. И это в ту пору, когда шла разработка первого цензурного устава, когда естественнее всего было бы стремиться решить основные вопросы относительно духовной цензуры: о самом праве ее на существование, формах организации, границах надзора. В результате же, благодаря постоянным заявлениям духовной власти, образовалась лишь прочная традиция, что есть и должна быть специальная духовная цензура, находящаяся в ведении синода, и что есть у ней свой определенный круг и методы деятельности. Говорим традиция, потому что даже специалисты-составители устава 1804 года предпочли, в соответствующих пунктах, просто воспользоваться существующим уже названием «духовная цензура» и придать к нему, в качестве определений, такие же готовые и избитые выражения указа 27 июля 1787 года. Вот точная копия восьмого пункта устава, касающегося духовной цензуры: «Книги и сочинения церковные, к Священному Писанию , Вере, либо толкованию закона Божия и святости относящиеся, подлежат рассмотрению Цензуры Духовной, находящейся под ведением Святейшего Синода и Епархиальных Архиереев. Таковые книги и сочинения должны быть печатаемы в Синодской или иных Типографиях, под ведением Синода состоящих» 46 . Не трудно видеть, что вопрос о действительных прерогативах и объеме ведения этой «духовной цензуры» здесь почти не решается. Если же сравнить этот параграф с другими, то указанная проблема выступает еще ярче. Ведь и светской цензуре предписано было наблюдать, чтобы в рассматриваемых ею сочинениях «не было ничего противного Закону Божию и нравственности» (§ 15), и дано право удерживать у себя рукописи, «исполненные мыслей и выражений, явно отвергающих Бытие Божие, и вооружающиеся против веры и отечества» (§ 19). Но еще более условно можно было понимать § 22 того же устава светской цензуры. |
|
|
