| Александра Невскаго и учинен Кавалергардскаго Корпуса Унтер-Лейтенантом; при державе блаженныя и высокославныя памяти Государыни Императрицы Анны Иоанновны, в лето 1730, 1731, 1732, 1733, в Персии в армейских походах находился действительно при команде; в лето 1735 определен Губернатором в Смоленск, где поручены были ему и пограничныя дела, все исправлял со особливою Высокомонаршею апробациею; в лето 1738 в бывшую войну со Отоманскою портою, по имянному Высокомонаршему Указу, отозван был из Смоленска в Армию и находился в корпусе Фельдмаршала Графа Миниха, где находясь дежурным, имея отдельную себе команду, как в отвращении неприятельских намерений, так и прочих военных действиях, довольно оказал свою верность, храбрость, искусство и благоразумие. В лето 1739 Имянным Высокомонаршим Указом, по которой секретной коммиссии отозван в Смоленск, где и оставлен пока Губернатором, в лето 1740 в бывшее тогда правительство пожалован Кригс-Коммисаром и Генерал-Лейтенантом; в 1741, по возшествии на Всероссийский Императорский престол блаженныя и вечной славы достойныя памяти Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, при тогдашних нужных и полезных Государственных распоряжениях Ея Величеством за благо изобресть изволили послать сего прехвальнаго мужа Главным Командиром в Малую Россию, где препорученныя ему коммисии окончил с пользою Государственною и с Высокомонаршею апробациею, в лето 1742 пожалован полным Генералом, и во время продолжающейся тогда между Российскою и Шведскою Короною войны, поручена ему была над всеми, состоящими в Лифляндии, Эстляндии и около Великих Лук войсками и тамошними гарнизонами главная команда, где чрез благоразумие и неусыпное его попечение, у Шведов два шкота и одно судно их с людьми и деньгами взяты, с коих снятые шесть флагов ко Двору Императорскому от него представлены: чем заслужил Высокомонаршее благоволение. Того ж 1742 лета пожалован Сенатором и при тогдашнем из Москвы в Санктпетербург Высокомонаршем отбытии оставлен в Москве главным Командиром; в лето 1747 пожалован Генерал-Адьютантом; в лето 1749 пожалован Лейб-Гвардии в Преображенский полк Подполковником; в лето 1751 почтен от Высокомонаршаго благоволения Орденом Св. |
| иного до воплощения, другого по воплощении...Кто пожелает подписаться под этим письмом, того ты должен принимать без всякого колебания» 1734 . Понятно, что на таких условиях примирение между Павлином и Виталием не могло состояться, и Аполлинарий, чтобы не оставлять свою антиохийскую партию без церковного главы, рукоположил его в епископы. Когда Епифаний в 376 году посетил Антиохию, то нашел там «упорную борьбу даже до смерти» 1735 . Виталий был уже епископом; в присутствии Епифания он обвинял Павлина в савеллианстве и настолько убедительно подействовал на кипрского епископа, что последний некоторое время сам воздерживался от общения с Павлином 1736 . Письмо из Рима! Можно представить себе то волнение, какое охватило борющиеся партии Востока при первом известии о нем. Как? ведь Рим еще открыто не порвал общения с Мелетием; правда, он вел со сторонниками его довольно двусмысленную игру, но прямо высказаться против него он пока еще не решался. Теперь все сомнения рушились. Письмо папы к Павлину ясно показывало, на чьей стороне стоит Запад, и не нуждалось в комментариях 1737 . Павлиниане торжествовали. Как раз около этого же времени прибыл в Антиохию с большими полномочиями комит Теренций после некоторого отдыха от общественных дел. Он был буквально завален просьбами о покровительстве со стороны разных партий. Павлиниане представили ему свои документы 1738 . Василий обратился к нему с подробным письмом; после длинного введения Василий переходит к общине Павлина: он слышал, что братия, которые на стороне Павлина «предлагают Теренцию нечто и о соединении с нами, т.-е., – поясняет Василий, – всеми теми, которые держать сторону человека Божия Мелетия 1739 ; слышу, что теперь показывают письма с Запада, в которых епископство предоставляется им, и ни слова не говорится о досточудном Мелетии, епископе истинной церкви». Василий не удивляется этому: «там, на Западе, одни не знают вовсе здешних обстоятельств, а другие, по-видимому, и знают, но объясняют их более партийно, нежели справедливо». Впрочем, он совсем не согласен уступить потому только, что иной получил от людей письмо и думает о нем высоко, но если бы пришел кто с самого неба и не стал держаться здравого учения веры, то и того он не признал бы сообщником святых. Далее он ведет длинное рассуждение о здравом и нездравом учении, в котором Василий хочет ввести Теренция в курсе дела. Он энергично опровергает учение об одной ипостаси в Отце, Сыне и Св. Духе (западное богословие и Павлин)и подробно излагает известное уже нам учение об одном существе Божием и трех ипостасях. В заключении он горячо убеждает Теренция не вступать тотчас же в союз с павлинианами, но подождать, когда к этому союзу и миру укажут путь предстоятели церквей, которые тем более достойны уважения, что они терпят изгнание за истину 1740 . |
| В документах отражена глубокая вовлеченность Н. К. в процесс реорганизации гос. жизни, инициированный Константином Маврокордатом после возвращения Олтении в состав Валахии вслед. подписания Белградского мира, завершившего русско-австро-тур. войну 1735-1739 гг. Считается, что именно предстоятель Валашской Церкви побудил господаря к кодификации привилегий и обязательств клира, что нашло отражение в Органическом статуте от 7 февр. 1741 г., опубликованном в 1742 г. в ж. «Mercure de France» под заголовком «Конституция». Первая часть документа Константина Маврокордата включала следующие положения: об освобождении мон-рей от налогов (ст. 1); о регламентации обязательств игуменов (ст. 2); об освобождении от уплаты дани священнослужителей (ст. 3); о компетенции архиереев на определенных территориях (ст. 4) (Une Constitution octroyée à la Valachie. 1938. P. 117-118). Освобождение от уплаты налогов мон-рей и клира, а также придворных бояр, их детей и наследников имело много общего с тем, что происходило в отношении привилегированных сословий в Австрии, Венгрии и Польше ( Br tianu. 1946/1947. P. 408). Вместе с Константином Маврокордатом Н. К. внес свой вклад в дело освобождения крестьян от крепостной зависимости. Ликвидация этого института была осуществлена посредством ряда мер, принятых в 1745-1746 гг. и призванных укрепить господарскую власть и улучшить фискальную систему. В рамках политики реформ предлагались различные способы увеличения числа налогоплательщиков, включая возвращение в страну тех, кто бежали вслед. войн и крепостного угнетения. Так, 25 нояб. 1745 г. диван Валашского княжества издал грамоту, основу которой составила анафора (доклад, адресованный господарю одним из высокопоставленных приближенных), подписанная Н. К. и вельможами: «Посовещавшись, решили, что те, кто приедет в страну, могут поселиться в любом месте, где им понравится, и пребывать в мире и согласии 6 месяцев, не платя никаких налогов, а по истечении 6 месяцев брать по 5 талеров за человека» (Documente privind relaiile agrare. |
| Уехав в Гаагу, находился там до весны 1721 г. По заключении Ништадтского мира (1721) был назначен министром в Стокгольм, где активно действовал в пользу признания Швецией императорского титула Петра I, а также подписал в 1724 г. русско-шведский оборонительный союз сроком на двенадцать лет, а в 1735 г. ему удалось пролонгировать русско-шведский союзный договор еще на двенадцать лет. В 1739 г. в Силезии два русских офицера совершили убийство шведского майора Синклера, возвращавшегося из Константинополя в Швецию с выданными ему визирем долговыми обязательствами Карла XII. Жители Стокгольма, возмущенные этим преступлением, разгромили дом русского посланника, перебив в нем все окна. В июле 1741 г. Бестужеву было приказано оставить Стокгольм. Однако он не успел выехать из шведской столицы, т.к. 24 июля Швеция объявила России войну, и к русскому посланнику был приставлен караул. Уничтожив свои дипломатические бумаги, он выехал сначала в Гамбург, а затем в Ганновер. Здесь он имел свидание с английским королем, которого старался убедить в необходимости включения в англо-русский договор 1741 г. новой статьи о высылке в Балтийское море английской эскадры в случае, если Франция окажет помощь Швеции. Со вступлением на престол Императрицы Елизаветы Петровны переговоры были прерваны, и он выехал в Варшаву, куда был назначен в качестве полномочного министра, однако уже в декабре был отозван в Петербург. 25 апреля 1742 г. Бестужев награжден орденом Св. Андрея Первозванного. В 1744 г. он был назначен посланником в Берлин, откуда был снова перемещен сначала в Польшу полномочным министром (сентябрь 1744) и затем чрезвычайным послом к венскому двору (1748). В 1752 г. был отозван в Петербург, но по дороге заболел и явился в Петербург только через три года, которые провел в Дрездене. В 1756 г. он был назначен чрезвычайным послом во Францию, где и скончался в 1760 г. По желанию покойного тело его было перевезено в Россию. Сегодня также день памяти русского военачальника, покорителя Кавказа, фельдмаршала князя А.И.Барятинского (1815-1879). |
| Отсутствие единства среди миссионеров в Китае побудило К. издать бреве «Apostolicae sollicitudinis» (от 26 сент. 1735) с осуждением попытки нек-рых католич. иерархов в Китае навязать практику аккомодации всем миссионерам. В то же время папа создал комиссию кардиналов для нового исследования вопроса о кит. ритуалах: конфуцианские обряды и обычаи были вновь рассмотрены на предмет их противоречия христ. вероучению, опрошены бывшие в Китае миссионеры и приехавшие в Европу католики китайцы. Комиссия закончила работу после смерти К., на основании ее выводов папа Римский Бенедикт XIV апостольской конституцией «Ex Quo singulari» (от 11 июля 1742) окончательно запретил практику аккомодации. Надгробие папы Римского Климента XII в Латеранской базилике. 1742 г. Скульпторы Дж. Б. Маини, К. Мональди Надгробие папы Римского Климента XII в Латеранской базилике. 1742 г. Скульпторы Дж. Б. Маини, К. Мональди К. также завершил спор о т. н. малабарских ритуалах - миссионерской практике иезуитов в Индии, допускавшей соблюдение инд. христианами индуистских обрядов и обычаев. В 1733 г. по поручению папы вопрос о т. н. малабарских ритуалах был изучен Конгрегацией инквизиции; на основании ее заключения бреве «Compertum exploratumque» (от 24 авг. 1734) К. подтвердил запрет инд. христианам соблюдать т. н. малабарские ритуалы. Папа установил для инд. христиан 10-летний срок постепенного отказа от обрядов и обычаев, несовместимых с христ. вероучением. В бреве «Concredita nobis» (от 13 мая 1739) К. обязал миссионеров в Индии принести присягу об исполнении предписаний Папского престола относительно отказа от т. н. малабарских ритуалов. Папа поддержал инициативу кит. миссионера М. Рипы, предложившего создать особую коллегию по подготовке клириков для католич. миссий из числа местных жителей. Бреве «Nuper, pro patre carissime» (от 7 апр. 1732) К. учредил в Неаполе кит. коллегию Св. Семейства, а бреве «Iniuncti nobis caelitus» (16 апр. 1736) утвердил ее устав, указав в качестве задачи учреждения обучение учеников из Китая и Индии (pro educatione alumnorum Sinensium et Indorum). |
| Милашевич утверждал, что генерал Александр Потемкин со всею смоленскою шляхтою хочет поддаться Станиславу Лещинскому; утверждал, что цесаревна Елисавета ходила к польскому послу Потоцкому в мужском платье. Легко понять, как обрадовался опальный Бестужев-Рюмин случаю освободиться от опалы, выслужиться у нового правительства открытием такого важного дела. Чтоб не упустить случая побывать в Петербурге и сблизиться с фаворитом, он сам повез Милашевича в Петербург. Сам Ушаков поскакал в Смоленск арестовать Черкасского и исследовать дело о преступных замыслах Потемкина – и не мог ничего открыть. Несмотря на то, дело Черкасского началось в особой комиссии, и несчастный оклеветал себя. Его приговорили к смертной казни, но приговор был смягчен: Черкасского сослали в Сибирь. В 1739 году Милашевич попался по другому делу и, будучи приговорен к смертной казни, объявил, что оклеветал Черкасского, который действительно советовал ему ехать в Голштинию, чтоб удалить его из Смоленска, ибо ревновал его к девице Корсак, в которую был влюблен. Милашевич поехал в Киль, не застал там герцога и, не имея денег, бросился в Гамбург к Бестужеву с вымышленным доносом. В 1736 году имели наслаждение добраться до князя Дмитрия Михайловича Голицына. Поводом послужила тяжба зятя его, князя Константина Кантемира, с мачехою, княгинею Настасьею. Все обвинение изложено в допросе сыну князя Дмитрия действительному статскому советнику князю Алексею Голицыну: «В прошлом, 1735 году отец твой князь Дмитрий Голицын писал к тебе, что по челобитью вдовы княгини Настасьи Кантемировой на зятя твоего лейб-гвардии поручика князя Константина Кантемира в насильном владении недвижимого ее имения, которое ей дано после мужа ее, велено производить суд, а такого человека, который бы в том суде от стороны того зятя твоего поверенным быть мог, не имеет и годным почитает бывшего тогда Камер-коллегии камерира Лукьяна Перова, и чтоб ты его, Перова, с прошением к тому наговаривал, чтоб ехал в С. – Петербург, и явиться ему отцу твоему. |
| Христофор-Герман Манштейн, сын генерал-лейтенант русской службы Себастиана Манштейна и Доротеи Дитмар, родился 21 августа 1711 г. в Петербурге, воспитывался в берлинском кадетском корпусе, служил в Пруссии до поручика, перешел в русскую службу по приглашению самой императрицы Анны Иоанновны в 1735 г., и принятый в с.-петербургский гренадерский полк капитаном, участвовал в крымском походе этого года. За приступ к Очакову в 1737 г. Манштейн произведен в майоры, сделал поход 1738 г., был в ставучанском сражении 1739 г., взят Минихом в адъютанты и в 1740 г. пожалован в подполковники. В ночь с 8 на 9 ноября 1740 г., Манштейн, по приказанию» Миниха, вошел в летний дворец, достиг спальни регента, разбудил его, объявил ему арест, боролся с ним, потом велел гренадерам схватить регента и вынести его к карете, у которой дожидался Миних. За это Манштейн на другой же день произведен в полковники астраханского пехотного полка и получил деревни в петербургскому уезде. 19 января 1741 г. Манштейн женился на девице Финк, отпраздновал свадьбу свою в доме Миниха, и отправившись в шведскую кампанию, ранен под Вильманстрандом, за что награжден годовым жалованием. Ноябрьский переворот 1741 г. отнял у Манштейна и деревни и полк, а самому Манштейну велено, выехав из Петербурга в 24 часа, отправиться на службу в крепость св. Анны, близ Азова. Но он успел избавиться от такого назначения, получил отпуск, а в 1743 г. полк, 2-й московский пехотный, от которого вскоре отрешен вследствие доноса, хотя по суду оказался правым. Оскорбляясь этим и боясь новых козней сильного тогда Бестужева-Рюмина, личного своего врага, Манштейн уехал в Любек и оттуда в 1744. г. прислал императрице просьбу об отставке. Бестужев вытребовал в Петербург Манштейнова отца, держал старика в неволе, велел ему писать к сыну призывное письмо, требовал суда по форме над беглецом. Но Манштейн получил свою отставку, служил в 1745 г. волонтером прусской армии, принят адъютантом к Фридриху Великому, исполнял разные дипломатические поручения короля, в 1754 г. произведен в генерал-майоры, сражался в семилетнюю войну, ранен под Коллином, и несколько дней спустя убит под Вельмином, близ Лейтмерица, в 1757 г. Мужественный и храбрый воин, Манштейн был прекрасно образован, знал несколько языков, отличался неусыпной деятельностью, слыл в России «дежурным, потому что являлся всюду, и известен в особенности как автор любопытного сочинения «Mémoires historiques, politiques et militaires sur la Russie, depuis l’année 1727 jusqu’à 1744», изданного три раза и на русском языке, под заглавием: «Записки исторические, политические и военные о России с 1727 по 1744 год». По смерти Манштейна в бумагах его найдено несколько извлечений из Полибия. От брака своего с девицей Финк, Манштейн оставил двух сыновей и четырех дочерей. (Mémoires de Manstein. Leipzig, 1771. – Русск. издание того же сочинения, по каталогу Смирдина, 1829, под 2674, 2675, 2676. – СПб. Ведомости 1740 и 1741 г.). |
| В ходе строительства оборонительных линий на левом берегу Волги и Юж. Урале (Новой Закамской, Оренбургской), подавления башкир. восстания 1735-1739 гг. и в дальнейшем, до кон. 40-х гг. XVIII в., общины староверов возникли в гарнизонах ряда укреплений Верхне- и Нижнеяицкой линий, входивших в систему обширной Оренбургской линии, в т. ч. в крепостях Рассыпная (1738) и Студёная (1748) на территории совр. Илекского р-на. Религиозно-политическая неблагонадежность пограничного казачества подвигла власти на создание в 1748 г. Оренбургского казачьего войска, основу к-рого составили служилые люди Старой Закамской линии - «черкасы» (укр. казаки), самарские, уфимские, исетские, яицкие казаки, а также на увеличение численности нерус. служилых людей в составе иррегулярных войск, в т. ч. создание особых иррегулярных формирований. При этом правительство видело в Оренбургском войске антистарообрядческую силу. В новое войско вошли и сакмарские казаки, илецких же в 1746 г. зачислили в состав Яицкого войска. Данные меры не предотвратили роста численности оренбургских староверов: на протяжении сер. XVIII - нач. XIX в. их общины возникали в таких крепостях, форпостах, редутах и поселках, как Ильинка совр. Кувандыкского городского окр. (1742); Гирьял совр. Беляевского р-на (1742); Иртек (1761) совр. Ташлинского р-на; Мухраново (не позднее 1773), Новоилецкая (1811), Буранная, Ветлянка, Линёвка, Трудовое (все 1818) совр. Соль-Илецкого городского окр., хотя офиц. численность староверов в Оренбургском войске всегда оставалась низкой. Окончательно упомянутый старообрядческий ареал сложился в посл. трети XIX в. Благодаря развитию казачьего землепользования на свободных землях близ Сакмарской станицы возник целый ряд старообрядческих хуторов: Архиповка, Беловка, Гребени, Дворики, Донское, Жданово, Майорка, Марьевка, Санково, Янгиз (ныне все Сакмарского р-на). Приток населения извне расширил пределы старообрядческого заселения на Саринское плато, занимавшее восток Оренбургской губ. (центральная часть совр. О. о.). После отмены крепостного права оно стало местом поселения безземельных крестьян горного Урала и центральных губерний, основавших села Сара (1867), Чукари-Ивановка (1878), Карагай-Покровка, Сарбай (оба 1880), Новоказанка (1884), Поим (1893) совр. Кувандыкского городского окр. |
| Разбирательство дела тянулось до марта 1747 г., когда архимандрит получил 500 р., причитавшихся ИПЦ по «палестинским штатам» (специальная статья бюджета, выделенная на поддержку вост. Патриархатов), и разрешение собирать милостыню на Св. Гроб в пределах Российского гос-ва. Впосл. вскрылись финансовые злоупотребления архим. Агапия, и он был выслан из страны, а собранные им средства (8745 р.) изъяты и отправлены патриарху. Характерно, что резидент Вешняков всячески поддерживал просьбы П., предлагая даже обложить российские епархии особым сбором в помощь Св. Гробу. Возможно, т. о. он хотел отплатить патриарху за услуги политического характера, которые тот оказывал российской дипломатии. Вскоре после окончания русско-тур. войны 1735-1739 гг. и восстановления российского дипломатического присутствия в Стамбуле Вешняков наладил контакты с П. и регулярно получал от него секретную информацию о положении дел в Османском гос-ве и о внешнеполитической активности османов. Похоже, П. был лично знаком и с прежним российским резидентом И. И. Неплюевым, работавшим в Стамбуле в 1721-1734 гг. В отличие от высокооплачиваемых информаторов из числа османских чиновников Иерусалимский патриарх, как и нек-рые др. греч. клирики, работал на российскую разведку фактически бесплатно, из идейных соображений, лишь время от времени получая символические подарки. В целях безопасности П. передавал информацию устно, часто через посредников, однако в донесениях Вешнякова встречается немало ссылок на сведения, переданные патриархом, и его рассуждения по политическим вопросам (АВПРИ. Ф. 89/1. 1742 г. 33. Л. 5 об.; 1745 г. 5. Л. 12, 64, 68, 188, 387 об.; 6. Л. 76-76 об.). Подобно своему предшественнику Досифею II Нотаре, П. не только сообщал информацию секретного характера о состоянии османских вооруженных сил, финансовых проблемах, ходе войны с Ираном и мятежах пашей в провинциях (изображая положение Высокой Порты в преувеличенно мрачных красках), но и высказывал соображения о стратегии буд. войн России с Османской империей, развитии мореплавания в черноморском регионе и лучшей организации российской дипломатической службы в Стамбуле (см., в частности: Там же. Ф. 90/1. 1745 г. 262. Л. 1-5 об.). Хотя П. не смог привлечь российскую финансовую помощь в таких масштабах, как это удавалось патриарху Досифею, активизация сбора милостыни внутри Османской империи и Дунайских княжеств позволила ему в значительной степени расплатиться с долгами ИПЦ. |
| Устранение определенных дней в конце VIII века или даже не много позднее не было явленным новым. И во время существования определенных дней для крещея, на ряду с совершением последнего в эти именно дни, совершалось крещение и вне их. Крайняя необходимость, как-то болезнь и другие обстоятельства, всегда заставляли предстоятелей церкви не ограничивать слишком строго время крещения. Исторические свидетельства вполне подтверждают это. Достаточно припомнить период жестоких гонений III-ro и начала IV-ro века, когда крещение, как передают акты мучеников, совершалось всегда, лишь бы были желающее. Приведенное нами свидетельство Тертуллиана, о времени крещения говорит тоже самое. «Для спасения чрез крещение, говорит Василий Великий , всякое время благоприятно, – назовем ли мы ночь, или день, или час, или какой – нибудь момент времени даже самый кратчайший» 1734 . Августин также выражал мысль, что креститься позволительно во всякий день 1735 . «Чрез уведомление некоторых наших братьев, – говорит один декрет одного, западного поместноаго собора, – мы верно знаем, что христиане, не наблюдающее законом определенный день крещения, крестят своих детей почти во все, дни воспоминания мучеников, так что едва двое или трое находятся на Святую Пасху из тех, которые, возрождаются водою и Св. Духом: посему полагаем, чтобы вне этого времени никто из них не допускал совершать таковое, кроме тех, которых слабость или последний день заставляет для своих детей заботиться о крещении» 1736 . Такое же постановление имеется в правилах собора Антиссиодорского. «Не позволительно, говорить одно из его правил, вне, торжества Пасхи в какое-либо время крестить, разве тех, которых смерть, близка, которых называют лежащими на одре» 1737 . «Онтсительно оглашенных, долженствующих креститься, говорит 4-е правило Герундского собора в Испании, постановлено то, чтобы только в праздники Пасхи или Пятидесятницы, сколь большей торжественности свойственна большая торжественность, – столь более приходили к крещению; в прочие же праздники должны быть крещаемы только слабые, каковым в какое бы то ни было время не должно отказывать в крещении» 1738 . Папа Лев, после приведенного нами грозного упрека за несоблюдение в крещении установленных издревле времен и повеления, чтобы благодать преподавалась только в пасхальный день и день Пятидесятницы, тотчас же прибавляет «во всякое же время можно крестить, – когда предстоит случай тяжкой необходимости и опасности» 1739 . |
|
|
