| д. В 1777 году циркуляр 3-го октября приказал ложам признавать только три первых чина и обобщил принципы Ордена в формуле „Свобода, Равенство, Самоотвержение“. В 1782 году возвратились однако к элеминарному циркуляру 1777 года, и специальная комиссия, после четырёхлетнего труда, выработала „Обряд французский“, заключающий в себе семь чинов и четыре порядка. Укажем ещё на союзные договоры, заключённые с шотландским управлением Монпелье (1781) и с „ложей матерью философского обряда“, а также на время конгрессов Вильхемсбадского и Парижского. Первый (1782), созванный герцогом Фердинандом Брунсвикским (гроссмейстером тамплиерского обряда строгих правил) собрал представителей всех Европейских лож, постановил „соединить все масонские системы в первые три чина“ и дал преимущество учениям Иллюминизма: „Да, – писал за десять лет до Революции, его основатель, Вейсгаупт, – придёт то время, когда люди не будут иметь другого закона, кроме книги природы; эта Революция будет делом тайных обществ... Все усилия государей помешать нашим проектам совершенно бесполезны, искра может ещё долго тлеть под пеплом, но день пожара настанет. Таким образом объясняется признание графа де Вирие по его возвращении из Вильхемсбада: „Замышляющийся заговор так хорошо обдуман, что монархии и церкви будет так сказать, невозможно избегнуть его“. (Смот. М. Тальмейера La F. М. et La Revolution française, стр. 22 и след.). Парижский конгресс, созванный 15-го февраля 1785 года под внушением ложи Les Philaléthes, – докончил концентрацию во Франции революционных сил, почистив некоторые из них. Мирабо, Мунье, Бонневиль, в —97— своих весьма распространённых сатирических сочинениях, утверждали, что в масонство проникли иезуиты: это послужило поводом к изгнанию лиц, слишком привязанных к установленным утверждениям, и к замене их носильщиками, бродягами и „tape-dur“, рабскими орудиями сект. (Смот. Баррюэля, Mémoires, т. V, гл. 11, стр. 97). В 1789 году, благодаря субсидиям герцога Орлеанского, основали знаменитый Club de Propagande, предназначенный для „низвержения всех действующих управлений“, оплачивающий „путешествия миссионеров, называемых апостолами, и возбуждающие брошюры“. |
| Обстоятельства рассмотрения Синодом и издания второй службы чудотворному Феодоровскому образу Богоматери изложены в отдельной статье , поэтому здесь мы отметим лишь основные моменты этой истории. Идея епископа Симона (Лагова) о создании новой службы в честь костромской святыни подразумевала одобрение текста этой службы Святейшим Синодом и его печатное издание, а это означало фактическое прославление чудотворной Феодоровской иконы во всецерковном масштабе: ведь до того времени (несмотря на глубочайшее почитание костромской иконы царским домом Романовых и публикацию самой краткой, так называемой проложной редакции Сказания в печатном Прологе 1662 года) Феодоровский образ Богоматери почитался лишь местно, локально — прежде всего в Костроме, а также в иных местностях, где пребывали чтимые списки со святыни. В своем доношении Святейшему Синоду от 3 февраля 1777 года епископ Симон, акцентируя внимание на роли иконы в событиях 14 марта 1613 года в Костроме, просил: «Не соблаговолите ли Ваше Святейшество повелеть Московской типографии оную напечатать, во-первых в особенных на кошт костромскаго собора книжицах весь выход, а потом и в самой мартовской месячной Минее, по примеру других Богородичных служеб, ибо как празнование сей иконе уставлено 14 марта по той причине, что в сей день в Костроме возведен был на всероссийский престол великий государь царь и великий князь Михаил Феодорович (о чем и воспоминания приложить я за благо судил в оной службе в пристойных местах и пристойным, кажется, образом), так потому и было бы не непристойно и небезполезно всей Российской Церкви помянутою службою, когда она в Минею включится, воспоминать великое оное благодеяние Божие, не к одной Костроме, но и ко всему отечеству нашему оказанное» . К доношению прилагалась рукопись с текстами службы и Повествования. Рассмотрение Синодом данного вопроса растянулось с марта по декабрь 1777 года. При этом текст службы был существенно сокращен и изменен во многих местах, а от публикации Повествования отказались вовсе. Мотивы такого решения в материалах Синода не отражены, но, возможно, текст Повествования сочли слишком объемным. В итоге 11 декабря Синод определил: «Оную исправленную в Святейшем Синоде службу Пресвятей Богородице, нарицаемой Феодоровской, отослать в Московскую типографскую контору при указе и велеть в той типографии по требованию преосвященнаго Костромскаго оную напечатать на кошт костромскаго собора…» . В синодальном деле тексту этого определения предшествует недатированный лист с перечислением основных изменений, внесенных Синодом: «В исправленной Святейшим Синодом и посланной в Московскую типографскую контору при указе Феодоровской Пресвятей Богородице службе, против присланной от преосвященнаго Костромскаго, перемены и прибавлении следующия. На велицей вечерни три чтения писаны все от слова до слова. После шестой песни вместо икоса писан икос же 10-й из Акафиста. Вместо повествования о явлении писано повествование из Пролога под числом 14 марта» . |
| Антиминсный рисунок 13-й сохранился в ризнице Александро-Невской лавры от 1790 года 186 ; он имеет ту особенность, что изображенный на нем шестиконечный крест образуется из доски с титлом: i. н. ц. i. В пресечении креста, под тптлом, вбиты четыре гвоздя, на которых висит терновый венец. На верху н внизу поперечной части креста находится надпись: iuc. хс. ни. ка. Спаситель лежит с правою рукою распростертою и левою положенною несколько ниже груди. У него в сиянии надпись: ωΟν. Ангелы, взирающие на гроб, стоят без рипид и свечей. Из дел Св. Синода видно, что этот антиминсный рисунок был нарисован Синодальным живописцем Алексеем Антроповым 187 в 1775 году, и вырезан был сперва на деревянной, грушевой доске, а потом на меди. Московская типографская контора донесла, 1777 года июня 19-го, Св. Синоду, что типографский резчик вырезал доску грушевого дерева, для печатания антиминсов, с куншта (рисунка), нарисованного, по приказанию Св. Синода, живописцем, находящимся при нем, Алексеем Антроповым, и представленного в ноябре 1775 года. Оттиснутые на бумаге с грушевой доски образцы оказались сходными с рисунком, нарисованным Антроповым. Затем, к вырезанию, с рисунка грушевой доски, такого же рисунка на красной меди, для печатания антиминсов, отысканы желающие – Московский второй гильдии купец Иван Иванов Квасников и дворовый человек, вотчины Алексея Никитина Кожина, Григорий Евдокимов Ухватов. Из них Квасников обязался вырезать за восемьдесят рублей, с прибавкою по шестнадцати рублей за каждый пуд меди, сколько б её не оказалось нужным для вырезания. А Ухватов принимал на свой счет красную медь и просил за всю работу сто двадцать рублей. Типографская контора, представив Св. Синоду оттиск с антиминсной грушевой доски на рассмотрение, полагала своим мнением отдать работу – вырезание на меди – Квасникову, по неотысканию в Москве других, которые бы взяли меньшую цену, надеясь, что Квасников «вырежет в самой точности, по обязанности своей, против данного ему формуляра». 1777 года октября 4-го дня Св. |
| С 1815 г. число епархий оставалось одним и тем же до 1864 г., и как видно из предыдущего, оно было следующее: 11) арадская, 2) темешварская, 3) карлштадтская, 4) будимская, 5) щегединская, 6) вершецкая, 7) пакрачская, 8) германштадтская, 9) буковинская и 10) далматинская. Об епархиях арадской – вершецкой и германштадтской с буковинскою говорено было выше, и остается прибавить только, что резиденция будимского епископа не в г. Будиме или Офене, а в местечке Сент-Андре, а резиденция карлштадтского епископа не в г. Карлштадте, а в Плашках, бедной деревне, находящейся от Карлштадта в 7 часах. По штату 1777 г. в существовавших тогда епархиях положено было протопопий: 1) в карловицкой шесть: 1) Карловец, 2) Земун, 3) Митровица, 4) Шид, 5) Вуковар, 6) Дааль; 2) в темешварской десять: 1) Темешвар, 2) Чаковар, 3) Шебель, 4) Кикинда, 5) Чанад, 6) Липпово, 7) Хасиаш, 8) Фашет, 9) Бечкерек, 10) Панчова; 3) в вершецкой шесть: 1) Вершец, 2) Уйпаланк, 3) Варадия, 4) Лугош, 5) Караншебеш, 6) Мехадиа; 4) в арадской четырнадцать: 1) Арад, 2) Вилагош, 3) Заран, 4) Бутчен, 5) Тотварадиа, 6) Борошенö, 7) Великий Варад, 8) Белленош, 9) Мезеад, 10) Пат-Мезеö, 11) Пештеш, 12) Беел, 13) Лунка, 14) Халмач; 5) в будимской две: 1) Будим, 2) Могач; 6) в бачской четыре: 1) Новый Сад, 2) Зомбор, 3) Сегедин, 4) Шабля; 7) в пакрачской девять: 1) Дарувар, 2) Пакрац, 3) Трещановси, 4) Брачевце, 3) Борово, 6) Градишка, 7) Северин, 8) Пааусинац, 9) Нарта; 8) в карлштадтской девять: 1) Лики, 2) Горбавия, 3) Кореница, 4) Валлич, 5) Плашки, 6) Пудацки, 7) Кирин, 8) Глипа, 9) Костайница (приложение к Регуламенту 1777 г. Б.; в самой большой епархии арадской 481 приход, в самой меньшей будимской 48 приходов, в остальных от двух сот до полусотни, ibid.). По сведениям, сообщаемым г. Павловичем (Slavonien II, 71), которые относятся к 1811–1817 годам и новее которых мы не имеем, жителей и священников в епархиях было: – карловицкой 148,945 ж., 202 свящ. – темешварской 386,690 ж., 543 свящ. – вершецкой 251,586 ж., 264 свящ. |
| Первые попытки ввести унию в западной Кроации, между тамошними босно-герцоговинскими православными переселенцами, относятся к тридцатым – сороковым годам XVII века. Желая присоединить переселенцев к латинской церкви, но в то же время не находя удобным вводить у них и прямо католичество, потому что при весьма крепкой привязанности к своей вере они отличались чрезвычайной воинственностью, которую раздражать было очень опасно (они были знаменитые ускоки), австрийское правительство и латинское духовенство решили начать у них с надувательской, по наружности почти ничего не изменяющей, унии, и с этою целию около 1629 г. к ним высланы были униатские миссионеры (во главе которых был западно-русский униат Мефодий Терлецкий, см. документ в Arkiv’e Сакцинского II, 127). Эти первые попытки, как необходимо заключать, имели успех самый ничтожный, или даже не имели и совсем никакого; но тем не менее правительство и латинское духовенство не оставляли своего намерения и снова возвратились к своим усилиям, спустя после сего лет сорок. Епископским саном удалось соблазнить одно из лиц хорватского православного духовенства, именно бывшего наместником при вараждинском епископе некоего Павла Зорича, который и поставлен был между 1678–1682 годами в униатские хорватские епископы с обязательством создать себе униатскую паству. Начало возобновленной деятельности также обещало ллатинянам мало успеха, потому что Зорич, явившись к народу, который оставляем был тогда без православного епископа, встречен был им с оружием в руках и принужден был спасаться от него поспешным бегством. Ho improbus labor omnia vincit, -после Зорича поставляемы были один за другим новые униатские епископы, и действуя в среде поднимавшего открытые бунты народа под охраною военной силы, эти последние успели-таки наконец положить некоторое начало унии (у Чапловича в Slavonien II, 21 sqq). Чтобы отстранить главное препятствие дальнейшим успехам униатской пропаганды, правительство в 1749 г. закрыло православную вараждинскую кафедру, после чего дело унии и действительно пошло успешнее, так что к концу прошлого века совращенных было до 8 1 / 2 тысяч человек (у Чапловича ibid. II, 4). Сколько униатов в северной Кроации в настоящее время, точных цифр мы не имеем; но приблизительно их тысяч до 18-ти 360 . Униатские епископы хорватские, к епархии которых в настоящее время принадлежат также Славония с Сремом и Далмация, до 1777 г. имели пребывание в Свиднице; а с 1777 г. имеют в городе Крейце или Криже (об унии в Хорватии и Славонии см еще у Н. Попова ibid. стр. 266 и 275, и архим, Арсения ibid. стр. 213, 221 и 229). |
| Святейший Правительствующий Синод в 1769 году сделал положение: вместо Архимандрита быть Протопопу ученому; при нем Священникам из Российских ученым двум и одному, из Грузинской нации; Диаконам из Российских ученых двум и одному Грузину; Дьячкам из Россиян трем, а из Грузинцев двум. Жалованья Протопопу со всеми священнослужителями назначено было 1630 рублей деньгами, да хлеба 114 четвертей; по духовным делам зависеть им всем от Преосвященного Астраханского. Относительно же Комиссии, без ведома и наставления Кизлярского Коменданта ничего не предпринимать, и духовным чинам, кроме Протопопа, всегдашнее иметь жительство в Осетии. С 1771 года, то есть с начала действительного учреждения Осетинской Духовной Комиссии, по 1777-й год, от определенного на место Грузинского Архимандрита Протопопа Лебедева, из Тверской Губернии, который был снабжен надлежащею Инструкциею, ничего значительного не произошло, кроме рапорта его Святейшему Синоду, что по множеству народа в Осетии, четырем Комиссейским Священникам окрестишь в скором времени не можно. Сей рапорт был передан в Коллегию Иностранных Дел на её рассмотрение, которая в 1777 году от 27 Июля при доношенин своем Святейшему Синоду препроводила в копии Высочайший Рескрипт Ея Императорского Величества Государыни Императрицы ЕКАТЕРИНЫ II. к Астраханскому Губернатору Якобию, коим между прочим повелено: «От Святейшего Синода Протопопу Осетинской Комиссии дать наставление в том, чтоб он не считал исполненным звание и долг свой в торопливом сподоблении крещения, а старался бы внушить им силу Христианского учения, и руководствовать ко всякому благонравию; без чего Крещение, диким людям преподаваемое, едва ли не может быть названо злоупотреблением из величайших Таинств веры Христианской». В следствие чего Святейший Синод в правилах, данных тогда Моздокской Осетинской Комиссии, постановил: 1) Проповедники Слова Божия отнюдь не должны говорить, что присланы по указу; 2) предлагать Крещение по довольном научении и утверждении в вере; 3) никаких непристойных и до звания Проповеднического разглашений не чинишь. II. Об успехах Осетинской Духовной Комиссии |
| 2. Гостиный дом каменный стоит на восточной стороне лавры расстоянием от неё по примеру в 120 саженях, в нем имеется 9 покоев жилых, при нем особый двухэтажный флигель, кухня, приспешня, палата для поваров, и прочие службы каменные. Построен сей каменный дом в 1777 году, по Именному Ея Императорского Величества Указу, выданному из Государственной Коллегии Экономии суммою. На том месте, где стоит теперь каменный флигель, был прежде большой деревянный гостиный дом на каменном фундаменте, а разобран по причине крайних ветхостей в 1777 году, когда Преосвященным Митрополитом предпринято намерение сделать каменный дом. А новый флигель и службы каменные построены в 1805 и 1806 годах. До пожара гостиный дом был при подошве горы, называемой Красной; он был деревянный и сгорел в 1746 году. 3. На Востоке по Александровской дороге от Лавры, близ двух верст с половиною, есть загородный дом с садом и березовою немалою рощею; при них два большие пруда. Все сие место, которое называется Корбуха, с Южной и Западной сторон до верхнего пруда и с Восточной обнесено каменною оградою, слишком на 650 саженях по нынешний 1808 год, вышиною в 3 аршина с половиною, тщанием Преосвященного Митрополита Платона. Место сие прежде было незнатно: ибо на нем были, на ближней к Лавре стороне, деревянный дом с чердаком и скотский двор; но с 1742 года со времени настоятельства Архимандрита Кирилла, ближняя к Лавре сторона начата приводима быть в порядок; на ней построен дом большой деревянный со службами, а по обе стороны того дома разведены регулярные сады и цветники, и в пристойных местах сделаны беседки, и все место обнесено полисадником; но бывший в Лавре настоятелем Архимандрит Гедеон в 1759 году приказал сделать за прудом на дальней стороне Корбухи (понеже то место гораздо возвышеннее) деревянный дом на каменном фундаменте на 20 саженях, которой и построен был в 1760 году, а со всею внутреннею уборкой к окончанию приведен, так как он ныне есть, в 1762 году уже при Архимандрите Лаврентии; а Преосвященный Митрополит Платон оное место украсил долгими просекам и в рощах, поставив на концах оных беседки и пирамиды. Сие место, во время Высочайших в Лавре присутствий блаженной и вечной памяти достойной Государыни Императрицы Елисаветы Петровны и Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны, всегда посещаемо было их Императорскими Величествами. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла А. Т. Болотов. Гравюра Л. Серякова. 1886 г. (РГБ) Андрей Тимофеевич (7.10.1738, с. Дворяниново Алексинского у. Тульской губ.- 4.10.1833, там же), автор религиозно-нравоучительных сочинений, мемуарист, теоретик и практик в области сельскохозяйственных наук. Из обедневшего дворянского рода, отец был военным. Б. получил домашнее образование, с 1752 г. жил в С.-Петербурге у дяди Т. И. Арсеньева. В 1755 г. прибыл на службу в Архангелогородский полк, куда был записан в 1748 г. В 1757-1758 гг. участвовал в военных действиях рус. армии в Вост. Пруссии. В 1758-1761 гг. состоял переводчиком при канцелярии генерал-губернатора Пруссии Н. А. Корфа, затем В. А. Суворова (отца буд. генералиссимуса) в Кёнигсберге (совр. Калининград). Слушал лекции в Кёнигсбергском ун-те, увлекся философией Х. Вольфа , сочинениями его популяризатора И. К. Готшеда и др. «вольнодумческими» книгами, благодаря к-рым «едва было не сделался и сам совершенным деистом и вольнодумцем» (Записки. Т. 2. С. 60). От деизма Б. спасло усердное чтение трудов нем. лютеран. богослова, критика Вольфа Х.-А. Крузиуса (Крузия), «весь философический курс» к-рого Б. «для лучшего понятия и незабвения выучил даже от слова до слова наизусть» (Записки. Т. 2. С. 56-57). К тому же времени относятся первые лит. опыты Б.: письма к Н. Е. Тулубьеву (1760; РНБ ОР. Ф. 89. Д. 110) и «Памятная книжка» (1761; РНБ ОР. Ф. 89. Д. 55), заключающая 365 (по числу дней года) правил морали. В янв. 1762 г. Б. был назначен флигель-адъютантом Корфа, ставшего петербургским генерал-полицмейстером. 24 марта 1762 г. прибыл в С.-Петербург, но уже в июне вышел в отставку и уехал в Дворяниново, в 1764 г. женился на А. М. Кавериной. Б. сторонился любых форм политической и общественной деятельности (в 1767 отказался участвовать в выборах депутатов в Уложенную комиссию). Занимаясь благоустройством имения, изучал иностранную лит-ру по агрономии и экономике, обобщал собственный опыт и прочитанное в записях. В 1766 г. ответил на вопросы, предложенные в «Трудах Вольного экономического общества», в том же году был принят в члены об-ва и стал деятельным сотрудником журнала. В 1766-1778 и 1790-1807 гг. в «Трудах Вольного экономического общества» было напечатано ок. 30 работ Б. (самая значительная - «Наказ управителю», 1777), за к-рые трижды (в 1770, 1771 и 1777) автор получал от об-ва награды. В 1774-1776 гг. Б. управлял собственными имениями Екатерины II в Киясовской вол., в 1776-1796 гг.- в Богородицкой вол. По плану Б. был застроен Богородицк, под его наблюдением выстроен Богородицкий дворец (архит. И. Е. Старов) и разбит парк. При Б. в Богородицке открылись пансион для благородных детей и волостное уч-ще для крестьян. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЕВФИМИЙ (1743/44 - 20.07.1792, близ Ярославля), организатор старообрядческого беспоповского согласия странников (бегунов). Ряд источников свидетельствует, что Е. род. в Переславле-Залесском, происходил из духовного звания, возможно был архиерейским певчим, имел семью. Более поздняя история страннического согласия возводит родословие Е. к крестьянам Крайневым из центра согласия - с. Сопелки Ярославской губ. Следственная комиссия гр. Стенбока установила, что Е. происходил из крестьян помещика Мотовилова из Переславского у. Владимирской губ. Е. был крещен, по-видимому, в правосл. Церкви. В 1-й рекрутский набор после 3-й ревизии (проходила в 1764-1765) он попал в солдаты, вскоре дезертировал, появился в Москве ок. 1767 г. и укрылся у московских филипповцев (см. ст. Филипповское согласие ), приняв старообрядческое крещение (возможно, с именем Евстафий) и став членом «братства» Ивана Алексеева , к-рый также был родом из Переславля-Залесского. Е. быстро приобрел авторитет в общине как знаток Свящ. Писания, искусный иконописец и каллиграф. В 1776 г. по совету Ивана Алексеева он предпринял поездку в филипповский Топозерский скит в Поморье, где 8 авг. 1777 г. принял постриг с именем Евфимий от настоятеля скита инока Андриана. Пока Е. находился в Поморье, в Москве в кон. 1776 г. начался конфликт между филипповскими общинами Ивана Алексеева и Алексея Яковлева , обусловленный разной степенью строгости в исполнении общинами дисциплинарных установлений. Весной 1777 г. Алексей Яковлев закончил работу над Стостатейником - сочинением уставного характера, которое должно было способствовать объединению. Текст устава в том же году был одобрен на большом филипповском соборе, но Иван Алексеев его не подписал. Противостояние усиливалось из-за отсутствия в согласии единого мнения о возможности для старообрядцев «записываться в раскол» (при проведении ревизии населения записываться в ревизских книгах «раскольниками» и платить двойную подать) или «укрываться за попами» (через подкуп правосл. священников получать свидетельства о принадлежности к правосл. Церкви). Настоятель Топозерского скита Андриан поддержал Алексея Яковлева, Е. оправдывал Ивана Алексеева. Перед отъездом Е. из скита между ним и Андрианом произошло столкновение, во время к-рого Андриан сорвал с головы своего постриженика камилавку, после чего Е. ее на себя надел, или, как говорили потом его противники, сам «возложил на себя иноческий чин». В кон. янв. 1778 г. Е. отправился к Ивану Алексееву с докладом об этих событиях. |
| О. Аристарх скончался в Январе 1775 года 58 лет и погребен в обители. Преемником ему был с 1775 года Иеромонах Феодосий из экономов Крутицкого архиерейского дома, но в 1780 г. возвращен, по его желанно, к прежней должности. Обыкновенно престарелые настоятели Пустыни, большею частию, не в силах были успешно вести хозяйство ее; более правильному устройству этого хозяйства особенно послужил в свое время деятельный казначей Иеромонах Арсений, в бытность которого было произведено генеральное межевание дач Козельского уезда. Земли Оптиной Пустыни, смежные с землями г. Козельска, обмежеваны были в 1775 и 1777 годах – и занесены на особые планы: только мельничное место и огороды, пожалованные Пустыни Царями, замежеваны были в общий с г. Козельском план. С течением времени монастырская мельница на р. Другусне, взятая в распоряжение казны, как выше сказано, еще в 1704 году, отдана была в аренду в том же году С.-Петербургскою Канцелярией Козельскому гражданину Алексею Ефимову сперва на 2 года с 1 Июля 1704 г. по 1 Июля 1706 г., а потом, с разрешения Смоленской Губ. Канцелярии, из выстройки на 10 лет с платежом оброка и перекупных по 2 р. 14 алтын с деньгой на год. Затем, хотя и воспоследовало общее распоряжение правительства 1727 года, чтобы все мельницы возвратить владельцам, но Козельское городское Купеческое общество удерживало эту мельницу за собою, пользуясь тем обстоятельством, что арендатор, посадский Иван Ефимов помер, а в генеральное межевание 1775 и 1777 гг. мельница с землей замежевана в общий план г. Козельска. Со стороны Пустыни следить за распоряжениями правительства и за правами своими, как видно, было некому, так как настоятели переменялись весьма часто, и право пустыни на мельницу было на долгое время забыто. Лишь о. казначей Иеромонах Арсений, основываясь на царских грамотах, подал 21 июня 1779 года прошение Калужскому Наместническому Правлению о возвращении мельницы из владения г. Козельска во владение Пустыни. Дело это (конца которого о. Арсений не дождался, скончавшись в 1789 г.) в Козельском Уездном Суде и в Калужском Верхнем Земском Суде было, однако, решено сначала в пользу г. Козельска, по давности владения. |
|
|
