| от Твери), потерпел поражение и взять в плен св, Михаилом Ярославичем. 22 декабря 1317 г.; получив свободу, удалился на свое княжение, в Нижний, и там умер 30 мая 1320 г. – Тело его, по завещанию покойного, погребено во Владимирском Успенском соборе. – Был ли женат, неизвестно; но потомства его, в родословных, нет. 402. Борис Иванович 402 . Борис Иванович, князь козельско-перемышльский, племени князей черниговских, единственный сын, Ивана Михаиловича, князя козельско-перемышльскато 865), от брака с неизвестной. О времени и месте его рождения сведений нет; вместе с отцом, перешел от Литвы к Москве, около 1491 г.; с ним же воевал Литовцев у Мосальска, в 1492 г.; выбивал Татар и казаков азовских из под Белева и Козельска, в 1499 г.; ходил в Литву отыскивать вооруженной рукой свои родовые вотчины, в 1503 г. Время смерти и место погребения тела его не указываются. – От брака с неизвестной, оставил сына Федора, князя Перемышльского, уже не удельного, сын которого Иван, прозванием Горчак, дочитается родоначальником князей Горчаковых . 403. Борис Константинович 403. Борис Константинович, князь городецко-суздальский, третий из четырех сыновей Константина Васильевича, князя суздальского ), вероятнее, от второго брака с Еленой, известной только по имени 750). – О времени и месте его рождения сведений нет: по смерти своего брата Андрея, князя суздальско-ниже городского 328), не уступал Нижнего другому брату, Дмитрию, князю суздальскому 72), до тех пор, пока св. Сергий радонежский, присланный увещевать и звать его в Москву, не запретил богослужения во всех церквах нижегородских, в 1365 г.; с помощию брата, отразил Булак-Темира, князя ордынского грабившего его городецкие сёла, в 1367 г.; поставил в Городце соборную церковь Архангела Михаила, в 1369 г.; посылался братом своим Дмитрием на Асана, царя болгарского, и покумился с св. Алексием, митрополитом московским в 1370 г.: основал г. Курмыш, на р. Суре, в 1372 г.; держал сторону Дмитрия Ивановича, великого князя московского 71), в его войне с Тверью, в 1375 г.; сам воевал с Мордвой, в 1377 г.; отправился в Орду, в 13S3 г.; по смерти брата своего, Дмитрия, находясь в Орде, получил от Тохтамыша право на Нижний и возвратился домой, в 1383 г.; ездил вторично в Орду, в 1386 г. |
| Любознательный я монах. Мне любы древние церкви и наипаче картины. Где они, там и я. Сия-то любовь увлекла меня и в смежный с папским дворцом Латеранский кафедральный собор, освященный во имя св. Иоанна Предтечи. Латины называют его матерью и главой всех церквей римского селения и вселенной: omnium ecclesiarum urbis et orbis mater et caput. Название этого собора нередко изменялось: сначала он назывался базиликой Константиновской, потом Спасовой, потому что посвящен был Спасителю; папа Григорий Великий прозвал его базиликой золотой, aurea, по причине богатства его; от местности давалось ему наименование: базилика Латеранская; наконец, после того как он обрушился в 896 г., папа Сергий III, обновляя его (904–911 гг.), повелел называть его, по имени смежного с ним монастыря Предтеченского, Свято-Иоанновским в Латеране. В 1308 г., когда папы принуждены были жить в Авиньоне, он сгорел и разрушился. Тогда папа Климент V с помощью римлян возобновил его. Но этот собор еще раз сгорел в 1361 г. Тогда поэт Петрарка писал папе Урбану V (1362–1370 гг.): «Латеран – развалина; у матери церквей нет кровли; и она стоит открыта для ветра и дождя» 191 . Григорий XI, по возвращении из Авиньона в Рим, водворился в Ватикане, однако возобновил реченный собор с помощью благочестивых христиан, как это доказывают их надписи на столпах, начертанные в годы 1364 и 1365-й, с обетным присловием per l’anima, т.е. ради души. С той поры почти каждый папа устроял и украшал этот собор. Мартин V (1417–1431 гг.) настлал в нем красивый пол. Евгений IV (1431–1447 гг.) пристроил ризницу, Александр VI (1492–1503 гг.) поставил высокий свод в середине сего здания, Пий IV (1559–1566 гг.) – две красивые, малые башенки на нем для колоколов и хороший потолок из дерева, Сикст V (1585–1590 гг.) – двойной портик на северной стороне, священную лестницу (Scala Sancta) и дворец, Климент VIII (1592–1605 гг.) – благозвучный орган. Иннокентий X, по случаю юбилея 1650 г., переиначил, по рисунку Барсомини, всю декоративную систему этой древней базилики и дополнил колонны ее арками и пилястрами. При Клименте XI (1700–1721 гг.) в нишах поставлены были колоссальные статуи апостолов. Климент XII (Корсини) в 1734 г. построил новый главный фасад с папертью и великолепный придел, называемый Capella Corsini. Итак, Латеранский собор повременно был обновляем и перестраиваем, так что от древнего здания остался только алтарь с его мозаикой и так называемый Леонский ход позади алтаря. |
| 116. Преп. Нил Майков , пустынник Сорский. В Кирилловой обители пользовался он наставлениями умного и строгого старца Паисия Ярославова. Затем путешествовал на восток, чтобы видеть в опытах жизнь духовную, и был, по словам его, «на св. горе Афонской, в странах Цареградских и других местах». В 1490 г., по возвращении с востока, присутствовал он на соборе против жидовствующих еретиков (Соф. врем. II. 237), и по делу о них же св. Геннадий, в 1492 г., желал лично беседовать с ним (§ 106). Один современник пишет: «Нил был в Св. Горе; князь великий держал их (Паисия и Нила) в чести велицей. И егда совершися собор о вдовых попех и диаконех (1503 г.)? нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормыли бы ся рукоделием, а с ним пустынники Белозерские». Волоколамский игумен Иосиф был противного мнения и его голос был уважен великим князем. Для этих рассуждений преп. Нил приходил в Москву уже из Сорской пустыни, где по собственному опыту дознал он высокие преимущества безмятежного, далекого от тяжелых забот о земной собственности, жития скитского. Историю внутренней жизни своей отчасти открывает он в письме к князю иноку Кассиану, по настоятельной просьбе последнего: «теперь пишу к тебе, показывая себя; любовь твоя по Боге вынуждает к тому и делает меня безумным, чтобы писать к тебе о себе. Когда мы жили вместе с тобою в монастыре, сам ты узнал, что удаляюсь я мирских связей и сколько могу, по силам, поступаю по божественному писанию, хотя по лености моей не успеваю. Но просто и не по случаям надобно нам действовать, а по божественному писанию и по преданию святых отцов. Изшествие мое из монастыря (Кириллова) не было ли ради душевной пользы? Ей, ради нея... После отшествия моего (в Палестину) и странствования возвратился я в монастырь (Кириллов), и вне его устроив себе келию, жил, сколько мог. А теперь переселился вдаль от монастыря (за 15 верст); нашел благодатию Божиею место по мыслям моим, мало доступное для людей, как ты сам видел. |
| На серебряных деньгах Иоаннова времени обыкновенно представлялся всадник с мечом. Может быть, слух о новых, в северной России открытых богатых рудниках скоро дошел до Германии и возбудил там любопытство увериться в справедливости оного (Европа еще не знала Америки и, нуждаясь в драгоценных металлах, долженствовала брать живейшее участие в таком открытии): по крайне мере, в 1492 году приехал в Москву Немец Михаил Снупс с письмом к Великому Князю от Максимилиана и дяди его, Австрийского Эрцгерцога Зигмунда, княжившего в Инспруке: они дружески просили Иоанна, чтобы он дозволил сему путешественнику осмотреть все любопытное в нашем отечестве, учиться языку Русскому, видеть обычаи народа и приобрести знания, нужные для успехов общей Истории и Географии. Снупс, обласканный Великим Князем, немедленно изъявил желание ехать в дальнейшие страны полунощные и на восток, к берегам Оби. Иоанн усомнился и наконец решительно отказал ему. Прожив несколько месяцев в Москве, Снупс отправился назад в Германию прежним путем, чрез Ливонию, с следующим письмом от Великого Князя к Максимилиану и Зигмунду: «Из дружбы к вам мы ласково приняли вашего человека, но не пустили его в страны отдаленные, где течет река Обь, за неудобностию пути: ибо самые люди наши, ездящие туда для собрания дани, подвергаются немалым трудам и бедствиям. Мы не дозволили ему также возвратиться к вам чрез владения Польские или Турецкие: ибо не можем ответствовать за безопасность сего пути. Бог да блюдет ваше здравие». Вероятно, что Иоанн опасался сего Немца как лазутчика и не хотел, чтобы он видел наши северо-восточные земли, где открылся новый источник богатства для России. Вторым достопамятным Посольством описываемых нами времен было Датское. Если не Дания, то по крайней мере Норвегия издревле имела сношения с Новымгородом, по соседству с его северными областями. Двор Ярослава Великого служил убежищем для ее знаменитых изгнанников; Александр Невский хотел женить сына на дочери Гаконовой; мы упоминали также о договоре Норвегии с Правительством Новогородским в 1326 году: но отдаленная Москва скрывалась во мраке неизвестности для трех Северных Королевств до того времени, как Великий Князь сделался Самодержцем всей России, от берегов Волги до Лапландии. Приязнь, бывшая между тогдашним Королем Датским, Иоанном, сыном Христиановым, и Казимиром, заставила первого нарушить долг гостеприимства в рассуждении послов Московских, когда они ехали в Любек чрез его землю: ибо Траханиот и Яропкин жаловались на претерпенные ими в ней обиды; но существенные выгоды государственные переменили образ мыслей сего Монарха: будучи врагом Шведского правителя, он увидел пользу быть другом Великого Князя, чтобы страхом нашего оружия обуздывать Шведов, и Посол Датский (в 1493 году) заключил в Москве союз любви и братства с Россиею. Грек Дмитрий Ралев и Дьяк Зайцев отправились в Данию для размена договорных грамот. |
| Нет сомнения, что Россия издревле находилась в связи с единоверною Грузиею: Изяслав I, как известно, был женат на Княжне Абассинской, а сын Андрея Боголюбского супругом славной Грузинской Царицы, Тамари. Сия связь, прерванная нашествием Батыевым, возобновилась: Послы Князя Иверского, Александра, именем Нариман и Хоземарум, в 1492 году приехали к Иоанну требовать его покровительства. Уважаемый в Персии и в странах окрестных, Великий Князь мой действительно быть заступником своих утесненных единоверцев, которые оплакивали падение Греции и, под игом варваров закоснев в невежестве, имели нужду в советах нашего духовенства для Христианского просвещения. Александр в грамоте своей смиренно именует себя холопом Иоанна, его же называет Великим Царем, светом зеленого неба, звездою темных, надеждою Христиан, подпорою бедных, законом, истинною управою всех Государей, тишиною земли и ревностным обетником Св. Николая. Занимаясь делами Европы и Азии, мог ли Иоанн оставить без примечания Державу Оттоманскую, которая уже столь сильно действовала на судьбу трех частей мира? Как зять Палеологов и сын Греческой Церкви, утесняемой Турками, он долженствовал быть врагом Султанов; но не хотел себя обманывать: видел, что еще не пришло время для России бороться с ними; что здравая Политика велит ей употреблять свои юные силы на иные предметы, ближайшие к истинному благу ее: для того, заключая союзы с Венгриею и Молдавиею, не касался дел Турецких, имея в виду одну Литву, нашего врага естественного. Выгодная торговля купцев Московских в Азове и Кафе, управляемой Константинопольскими Пашами, зависимость Менгли-Гирея (важнейшего союзника России) от Султанов и надежда вредить Казимиру через Оттоманскую Порту склоняли Иоанна к дружбе с нею: он ждал только пристойного случая и тем более обрадовался, узнав, что Султанские Паши, говоря в Белегороде с Дьяком его, Федором Курицыным, объявили ему желание их Государя искать Иоанновой приязни. Великий Князь поручил Менгли-Гирею основательно разведать о сем предложении, и Султан, Баязет II, ответствовал: «Ежели Государь Московский тебе, Менгли-Гирею, брат: то будет и мне брат». |
| Заложен Иваньгород. Гнев Вел. Князя на Ливонских Немцев и заключение всех купцов Ганзейских в России. Союз с Даниею. Едина с Шведами. Иоанн в Новегороде. Поход на Гамскую землю, или Финляндию. Дела Казанские. Первое наше Посольство в Константинополь. Рязанская Княгиня в Москве и выдает дочь за Бельского. Гнев Иоаннов на супругу и сына, Василия. Великий Князь торжественно венчает на Царство внука своего, юного Димитрия Иоанновича; мирится с супругою, казнит Бояр и называет Василия вел. Князем Новагорода и Пскова. Посол из Шемахи. Посольство в Венецию и в Константинополь. Завоевание земли Югорской, или северо-западной Сибири. Послан Воевода в Казань. Разрыв с Литвою. Князья Черниговский и Рыльский поддаются Иоанну. Завоевание Мценска, Серпейска, Брянска, Путивля, Дорогобужа. Князья Трубчевские добровольно покоряются. Местничество наших Воевод. Битва на берегах Ведроши. Хан Крымский опустошает Литву и Польшу. Союз Александра с Ливонским Орденом. Переговоры о мире. Александр избран в Польские Короли. Новая победа над Литвою близ Мстиславля. Война с Орденом. Сражение близ Изборска. Болезнь в Ливонской рати. Россияне опустошают Ливонию. Царь Большой Орды, Шиг-Ахмет, помогает Литве. Хан Крымский совершенно истребляет сии остатки Батыева Царства. Александр вероломно заключает Шиг-Ахмета. Досада Хана Крымского на Великого Князя. Иоанн, заключив невестку и внука, объявляет Василия наследником. Разрыв с Стефаном Молдавским. Смерть Стефанова. Осада Смоленска. Битва с Магистром Ливонским близ Пскова. Папа старается о мире. Перемирие с Литвою и с Орденом. Хитрость Вел. Князя. Александр безрассудно досаждает ему. Имея Литву главным предметом своей Политики, Государь с тою же деятельностью занимался и другими внешними делами, важными для чести и безопасности России. Он велел в 1492 году заложить каменную крепость против Нарвы, на Девичьей горе, с высокими башнями, и назвал ее, по своему имени, Иваньгород, к великому беспокойству Ливонских Немцев, которые однако ж не могли ему в том воспрепятствовать и в 1493 году продолжили мир с Россиею на десять лет. |
| Евангельские сцены (Земная жизнь Иисуса Христа). Икона. 1-я пол. XV в. (НГОМЗ) Евангельские сцены (Земная жизнь Иисуса Христа). Икона. 1-я пол. XV в. (НГОМЗ) На рубеже XV и XVI вв., знаменовавшем переход к эпохе позднего средневековья, создание новых тем и сюжетов нашло отражение в Ж. и. В XVI в. богатству сюжетов Ж. и., отражающих эсхатологические настроения, заботы о сохранении истинной веры, интерес к мировой и русской истории, во многом способствовало собирание митр. Макарием (1542-1563) агиографического наследия и исторического материала, вошедшего в ВМЧ. В посл. трети XV - нач. XVI в. в московском искусстве интенсивно развивались темы, связанные с прославлением деяний отечественных святых, что особенно ярко проявилось в творчестве Дионисия. Им был выполнен ряд житийных образов для Успенского собора Московского Кремля и крупнейших монастырей. С творчеством мастеров круга Дионисия, очевидно, связано создание иконографической программы первых Ж. и. прп. Сергия Радонежского: для местного ряда иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева мон-ря (1480-1492), для Успенского собора Московского Кремля (рубеж XV и XVI вв., ГММК), для Успенского собора Дмитрова (ок. 1510, ЦМиАР). Для главного храма Москвы Дионисий в 80-х гг. XV в. написал также парные Ж. и. митрополитов Московских Петра (ГММК) и Алексия (ГТГ). Хотя канонизация свт. Петра Московского произошла достаточно рано и традиция его почитания была устойчива, распространенными оказались лишь единоличные изображения святителя. Помимо традиц. эпизодов Жития и чудес от мощей в его Ж. и. отражена тема созидания Москвы как столицы правосл. гос-ва. Дионисием и мастерами его круга были написаны также Ж. и. «Прп. Кирилл Белозерский, с житием» для местного ряда иконостаса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря (ГРМ) и образ «Прп. Димитрий Прилуцкий, с житием» для Спасо-Прилуцкого монастыря (ок. 1503, ВГИАХМЗ), иконографическая программа которого стала основой для последующих, часто более расширенных изображений Жития прп. Димитрия (см.: Прп. Димитрий Прилуцкий, Вологодский чудотворец: К 500-летию Сретения чудотворного образа 3 июня 2003 года. М., 2004). |
| 912 Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 461 об.–462. об. Сравн. Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 404–407 (=504–507). 913 Такое расположение зданий внутри монастырской ограды и последовательность их возниквовения были общераспространенными в наших северных монастырях (понизового типа), и составитель жития преп. Корнилия комельского, повествуя об устроении монастыря после сооружения первой церкви его во имя Введения (7023 г.), только повторяет историю обычного прироста монастырских зданий: «И служителя устави священники и диаконы и чтеца и певца. и еклисиярх и весь чин, якоже лепо быти в великих лаврах. о потом създа и другую церковь страпезою. и освяти алтарь. по имя преподобного и богоносного отца нашего антония великого египетского. и посем начен здание келенное. и устроив четвероуглен образ монастырю. келью к кельи совокупив. ихже посерди стоят церкви. якоже некия очи зряще всюду. и потом постави болницу, и хлебопечницу, и поварню. созда же и богадельню вне монастыря странным на покои, устави монастырскому строению. келаря и прочая служебники, хлебопечца. и повары и нарядники делатарем» (Рукоп. Кир. библ., 28–1267, л. 12–13). Ср. выше. 914 Этот обронный орнамент на барабане и главной массе Успенского собора (сближающий его с памятниками ростовско-суздальской архитектуры) вследствие густого слоя краски не быть обнаружен нами во время посещений монастыря в 1887 и 1894 годах, почему и не был отмечен выше. На фотографии Борщевского 1297 он также не выдается. Но во время поездки в 1896 году совершенно сходный орнамент кроме кирилловского собора был замечен нами на Рождественской церкви Ферапонтова монастыря и на Пребраженском соборе Спасокаменного монастыря. 915 Время сооружения церкви определяет надпись, сделанная внутри церкви над северным входом. Хотя последняя цифра даты здесь затерта (виднеется только но из остальных слов надписи ясно, что постройка совершена при великих князьях Иване Васильевиче и Василье Ивановиче и при архиепископе (Ти)хоне, следовательно между 1492–1503 годами (см. Строев, Списки иерархов, е. с., стб. 332) или приблизительно около начала XVI века. |
| Князь–инок Вассиан происходил из рода Гедиминовичей, потомков великого князя Литовского Гедимина, внук которого Патрикий положил начало роду Патрикеевых. В конце XIV века он перешел на русскую службу, сначала в Новгород в качестве служилого князя, а в 1408 году в Москву. Его сын Юрий Патрикеевич породнился с московскими Рюриковичами, был женат на сестре московского великого князя Василия I Анне, дочери Дмитрия Донского. По данным других родословий, Юрий был женат на сестре не Василия I, а Василия II, что менее вероятно . Следовательно, внук Юрия, наш Василий (будущий Вассиан), приходился Василию III троюродным дядей, а не братом, и был, бесспорно, старше его (в 1489 году, когда он командовал войсками, княжичу Василию было десять лет). Князья Патрикеевы стали сподвижниками великих князей, вошли в состав знатнейших родов старомосковского боярства, неизменно поддерживавших централизаторскую политику. Иван Юрьевич, отец Василия, поддерживал и сохранял близкие семейные отношения с московским домом; он возглавлял бояр, ездивших в Тверь за невестой Ивана III, княжной Марией, и сопровождал ее в Москву. В 1492 году Иван III с семьей жил в доме Патрикеевых, когда строился великокняжеский дворец. К концу XV века И. Ю. Патрикеев был московским наместником, фактически главой Боярской думы. Карьера его сына Василия Ивановича также была успешной . Он был воеводой, одерживавшим военные победы, принимал участие в дипломатических делах, особенно литовских, которые в тот период далеко не всегда были дружественными, был членом посольств, иногда под руководством отца, иногда самостоятельно, и мог в ряде случаев проводить в Вильно самостоятельную политику, «высокоумничал», как упрекнет его позже Иван III. Возможно, он осуществлял великокняжеский суд высшей инстанции, рассматривавший решения судей низшей инстанции. Опала, постигшая Патрикеевых в январе 1499 года, была неожиданной и для них самих, и для окружающих. Зять Ивана Юрьевича С. И. Ряполовский был казнен, но отца и сына Патрикеевых «отмолил» митрополит. Казнь отца была заменена насильственным пострижением в монастырь («в железах»), он был отправлен в Троице–Сергиеву лавру. Василий получил имя Вассиана в Кирилло–Белозерском монастыре. Через несколько лет (в промежутке между 1503 и 1509 годами) он вернулся в Москву и стал одним из авторитетных советников великого князя, очень влиятельным лицом. |
| Сейчас приведённое нами, несомненно, составляет главное, почему г. Руднев не находит возможным видеть в ереси Жидовствующих чистого и настоящего жидовства; в заключение и прямо говорится: «здесь есть что-то непонятное, неудоборазрешимое и останется таким, если в этом жидовстве не предположить чего-нибудь христианского». Начнём с того, что в указанном не всё так непонятно, как представляется автору. Когда он говорит, что общество жидов, старающихся распространить учение иудейской религии есть явление необычайное в истории поздних Евреев, то говорит совершенную неправду. Евреям в средние века, вообще говоря, жилось в Европе чрезвычайно бедственно. Но временами и по местам, вследствие своего денежного влияния, которое тогда было ещё несравненно сильнее, нежели теперь, им удавалось приобретать положение более или менее удовлетворительное, и тогда они весьма помышляли о том, чтобы распространять свою веру между христианами; мы имеем свидетельства из второй половины XII и из второй половины XIII века, которые говорят, что в западной Европе очень многие христиане (quamplurimi) принимали иудейство 1233 . Сравнительно хорошо жилось Евреям в Польше и Литве, которые они называли своим раем в Европе; и особенно хорошо жилось им здесь в правление короля Казимира IV, который занимал престол с 1447 года по 1492 год и который дал им большие привилегии 1234 . Из начала ΧVI века мы имеем свидетельства, что в обеих этих странах весьма нередки были обращения из христианства в иудейство 1235 . Таким образом, прибытие в Новгород в 1470 году гида из Литвы, который намерен был вести здесь свою иудейскую пропаганду не представляет совершенно ничего необычайного. Вопрос автора: как осмелились бы Жидовствующие, если бы вера их была настоящим жидовством, выставлять её даже перед самим великим князем и таким князем, каков был Иоанн, указывает на крайнее с его стороны недоразумение. В 1503 году Иван Васильевич действительно каялся преподобному Иосифу Волоколамскому, что и он-де знал про ересь Жидовствующих 1236 : но можно ли понимать это покаяние в буквальном смысле? Предположим, что ересь Жидовствующих была не чистым жидовством, а смесью жидовства с христианским рационализмом: возможно ли допустить, чтобы великий князь знал ересь и терпел её, – он – великий князь, твёрдая преданность которого церкви не подлежит никакому сомнению, который горячо препирался с митрополитом Геронтием из-за того, как ходить с крестами вокруг церквей, ибо «того ради гнев Божий приходит»? Очевидно, что покаяние великого князя нужно понимать в особенном смысле. |
|
|
