| Четвертый цикл, связанный с реликвиями И. П., представляет историю со времени имп. Юлиана Отступника, приказавшего откопать из земли и сжечь мощи святого. На портале собора св. Иоанна Предтечи в Сансе (XIII в.) помещены сцены «Юлиан Отступник приказывает отрыть и сжечь останки Крестителя», «Император Валент приказывает привезти главу Иоанна Крестителя во дворец, но кони отказываются двинуться с места», «Иоанн Креститель открывает монаху Маркеллу место, где хранятся под спудом его мощи», «Император Феодосий приказывает доставить мощи в Константинополь, где для них возводится базилика». К наиболее полным житийным циклам И. П. относятся: мозаический цикл в баптистерии Сан-Джованни во Флоренции (2-я пол. XIII в.); витражные циклы кафедральных соборов Руана, Буржа, Лиона (2-я пол. XIII в.); рельефы баптистерия в Парме (Б. Антелами, ок. 1300); фрески в капелле Перуцци в ц. Санта-Кроче во Флоренции (Джотто, нач. XIV в.); в капелле Иоанна Крестителя в папском дворце в Авиньоне (М. Джованнетти, 1344-1346); мозаики баптистерия собора Сан-Марко в Венеции (1343-1354); фрески в ц. Санта-Мария деи Серви в Сиене (П. Лоренцетти, XIV в.). К циклам XV в. принадлежат: росписи в оратории Сан-Джованни в Урбино (Л. и Я. Салимбени, 1416); фрески в баптистерии в Кастильоне-Олона, Ломбардия (Мазолино да Паникале, между 1425 и 1435), в соборе в Прато (Ф. Липпи, 1452-1466), в капелле Торнабуони в ц. Санта-Мария Новелла во Флоренции (Д. Гирландайо, 1485-1490); бронзовые рельефы купели баптистерия в Сиене (Л. Гиберти, Донателло, Якопо делла Кверча, 1417-1427); мраморные рельефы в капелле Сан-Джованни Баттиста (Д. и Э. Гаджини, ок. 1447-1496) и 12 сцен серебряного реликвария с мощами И. П. (1438-1445, Т. Даниели и С. Кальдер) (оба - в соборе Сан-Лоренцо в Генуе). Наиболее известны циклы XVI в.: росписи в ц. Кьостро делло Скальцо во Флоренции (Андреа дель Сарто и Франчабиджо, 1509-1526); деревянный резной полиптих в ц. св. Иоанна Предтечи в Хемевердегеме; цикл из 6 полотен Ф. Гальегоса из картезианского мон-ря Мирафлорес (ныне в Прадо); XVII в.: баптистерий Сан-Джованни ин Фонте (Латеранский баптистерий) в Риме; алтарный образ главного алтаря городского собора г. Перпиньян, Франция. |
| Всо прочие акты константинопольского происхождения относятся уже к позднейшему времени – к XIV-XV вв. Так, например, оба сохранившихся в копии «великого сакелария, дидаскала дидаскалов и архидиакона» Феодора Мелитедиота и изданных Шрайнером акта (купчая 1388 г. и акт приема супругом приданого от 1387 г.) 585 были составлены грамотно и (что редко) почти без орфографических ошибок (не результат ли это обработки оригинального текста высокообразованным копиистом, принадлежавшим к ученой элите Константинополя во второй половине XIV в.?), в них нет никаких указаний на писца и нотария (правда, все подписи в копиях опущены, но ведь для этого существует еще формула корроборации!). То же самое можно было бы сказать о дарственной 1394 г. нз Константинополя, которой монахиня Евгения дарит своему сыну, иеромонаху Феофану, виноградник. 586 В ней также нет упоминаний о писце и нотарии, но здесь выручает то, что это подлинный документ (есть свидетельские подписи, очень индивидуализированные) и что на основании сличения почерка, которым писан документ, и почерка скрепившего на обороте своей подписью акт «великого сакелария святейшей божьей Великой церкви (т. е. Св. Софии) диакона» Димитрия Гемиста можно заключить, что как раз последний и был писцом текста дарственной. 587 То, что столь высокопоставленное в церковной иерархии лицо снисходит до собственноручного писания акта для какой-то монахини, как мы увидим далее, – не редкость. Пока что укажем еще на один аналогичный факт из константинопольской практики, но теперь уже из XV в. Имеются в виду две дарственные из архива Лавры, составленные в Константинополе в 1445 и 1447 гг., об одном и том же предмете – дарении мирянином Феодором Ватацем афонскому монастырю Всех Святых зданий мастерской в столице. 588 Из анализа их содержания и их палеографических особенностей (обе дарственные писаны на одном куске плохого пергамена) видно следующее: в октябре 1445 г. игумен и основатель монастыря Всех Святых Мелетий явился в столицу, чтобы получить необходимые для его существования пожертвования (впрочем, об этом известно еще из простагмы Uoahha VIII Палеолога от октября 1445 г., который жалует монастырю Всех Святых ежегодный взнос зерном и сухофруктами из доходов Лемноса 589 ); Феодор Ватац также дарит ему здание мастерской по утерянному ныне акту 1445 г., сведения о котором узнаем из копии (наш первый документ – А), изготовленной и подписанной в 1447 г. |
| Ранним утром 7 июля, когда великий князь хотел еще с перепою «опочинути», пришла весть, что татары переходят реку Нерль. Надев на себя доспехи, Василий II приказал выступать. Бой происходил на левой стороне от Спасо-Евфимьева монастыря, «в Поле». Сначала победа клонилась в пользу русских. Татары отступали («побегоша»), в погоню за ними бросились русские воины, но среди них оказались и такие, что «начаша избитых татар грабити». Неожиданно татары остановились и сами напали на русских. В новой битве они одержали полную победу. Много русских погибло, в плен попали сам Василий II, князь Михаил Андреевич и множество других князей, бояр и детей боярских. Раненые князья Иван Андреевич и Василий Ярославич бежали («в мале дружине утекоша»). Василий Васильевич, по словам московского летописца, сражался мужественно («на великом князе многи раны быша по главе и по рукам, а тело все бито вельми, понеже бо сам добре мужественне бился»). Из татарского войска, насчитывавшего 3500 человек, в сражении погибло 500 воинов. Преследуя отступавших, татары «многих избиша и изграбиша, а села пожгоша, люди изсекоша, а иных в плен поведоша». Пробыв в Суздале три дня, татарские царевичи двинулись в глубь страны и, перейдя Клязьму, стали против Владимира. Штурмовать город они не решились — предпочли отправиться оттуда через Муром в Нижний Новгород. Воскресенская летопись сообщает, что осенью 1445 г. сын Улу-Мухаммеда Мамутяк, взяв Казань, убил князя Либея (Алим-Бека). Никоновская летопись добавляет к этому: «И оттоле нача царство быти Казаньское». По Государеву родословцу, также «Момотякъ... первый царь на Казани». Эти данные положил в основу своего представления о возникновении Казанского ханства в 1445 г. В. В. Вельяминов-Зернов. Все они позднего происхождения (не ранее XVI в.) и противоречат другим источникам, говорящим, что первым казанским царем был Улу-Мухаммед. Единственно, что, возможно, произошло в 1445 г. (судя по Казанской истории), это то, что после Суздальской битвы 1445 г. Мамутяк отправился в Казань, где и убил своего отца. |
| При этом многие из византийских архиереев уже успели заявить о том, что они подписали орос под давлением, и теперь отказываются от своей подписи под решениями Собора. Таким образом, позиция властей оставалась пассивно униатской, коль скоро флорентийские решения не были отвергнуты, а антиуниатская оппозиция не имела возглавителя. В конце 1442 – начале 1443 г. из заключения вышел Марк Эфесский , и антиуниаты обрели лидера. Широкая дискуссия по вопросу Флорентийской унии развернулась уже после смерти Патриарха Митрофана 1 августа 1443 г., когда Патриаршая кафедра вновь оказалась вдовствующей. Тогда же был, наконец, устроен долгожданный крестовый поход против турок, закончившийся неудачей под Варной 10 ноября 1444 г. Летом 1445 г. умер от рака Марк Эфесский , на смертном одре завещавший продолжение своего дела Георгию Схоларию. А в 1445 г. Патриархом был избран Григорий Мамма, остававшийся на этом посту вплоть до своего отъезда в Рим в 1451 г. Этот «второй этап» рецепции Флорентийской унии в Византии (1444–1451 гг.) оказался наиболее богатым с точки зрения количества текстов, написанных «за» или «против» унии. С августа 1444 г. по ноябрь 1445 г. в Константинополе состоялось 15 богословских дискуссий по поводу унии между православными и католиками. Дискуссии проходили в присутствии императора и всего высшего общества. Если основным вдохновителем православных был Марк Эфесский , то само бремя дискуссий легло, в первую очередь, на Георгия Схолария с православной стороны, и на епископа Бартоломео Лапаччи (за спиной которого находился папский легат кардинал Кондульмаро) – с католической. Судя по всему, к этим годам – 1444–1445 – относится написание Сиропулом «Воспоминаний» о Флорентийском соборе. В это же время он, должно быть, особенно сблизился со Схоларием. По крайней мере, наиболее важные рукописи Схолария, переписанные рукой Сиропула, относятся ко второй половине 40-х гг. В начале 50-х гг. Сиропул был одним из вождей православной оппозиции и являлся членом ερ Σναξις (Священного Синаксиса) – своего рода «синода» православного сопротивления. Его имя стоит под обращением Синаксиса к гуситам, подписанным 8 января 1452 г. Оставшись в Константинополе, Сиропул оказался в Городе и во время его захвата турками. После падения Города следы Сиропула теряются. Если он остался в живых, то несомненно, что Геннадий Схоларий , ставший Патриархом 6 января 1454 г., должен был приблизить его к себе и, вероятно, произвести в архиереи. По крайней мере, третий Патриарх после падения Византии известен с именем Софроний Сиропул (1 апреля 21 1462 – лето 1464). Монашеское имя Патриарха начинается на ту же букву, что и мирское имя нашего Сиропула. К тому же о других Сиропулах в том поколении пока неизвестно. Так что очень вероятно, что свой жизненный путь Сильвестр Сиропул – участник Флорентийского собора и автор его истории – завершил в качестве Патриарха Константинопольского. Сочинение |
| Осенью 1441 г. начался новый конфликт, на этот раз с Шемякой. Военные действия продолжались до лета 1442 г. Вместе с кн. Дмитрием против В. В. выступил и кн. Иоанн. Чтобы разъединить противников, В. В. отдал можайскому князю Суздаль. В итоге соперники пришли к соглашению, вел. князя и его противников - Шемяку и Александра Васильевича Чарторыйского - помирил игум. Троице-Сергиева мон-ря Зиновий. После смерти митр. Фотия первосвятительская кафедра ряд лет фактически оставалась вакантной. В Москве не признали Смоленского еп. Герасима , поставленного на Русскую митрополию в К-поле, а нареченный на митрополию Рязанский еп. св. Иона , не имея соответствующего сана, не обладал достаточным авторитетом, чтобы воздействовать на враждовавших между собой князей. В 1437 г. в Москву прибыл из К-поля новый митр. Исидор , но он очень скоро отправился на Ферраро-Флорентийский Собор и в Москву вернулся лишь в нач. 1441 г., здесь он был арестован как приверженец «латинского» вероучения. Вероятно, поэтому первые этапы феодальной войны 30-х гг. разворачивались без к.-л. воздействия Церкви. Лишь в житии прп. Григория Пельшемского, выходца из галицкого рода детей боярских, встречаются свидетельства о попытках святого воздействовать на галицких князей, чтобы добиться прекращения войны. Возможно, летописные сообщения о том, что кн. Василий Косой «ограбил» Ростовского архиерея, отражают последствия того факта, что Ростовский архиеп. Ефрем выступал против этого претендента на московский престол. С кон. 30-х гг. XV в. резко усилился процесс распада Золотой Орды, разделившейся на ряд враждующих гос-в. Ханы и царевичи, потерпевшие поражение в борьбе за трон, уходили на окраины Орды, разоряя соседние рус. земли, против них постоянно приходилось посылать войска. Особую опасность представляла откочевавшая на Север орда Улуг-Мухаммада. Зимой 1444/45 г. хан захватил Муром, его войска осадили Н. Новгород. Против татар выступил В. В. со всеми князьями московского дома. Татары были разбиты под Муромом, но снять осаду с Н. Новгорода не удалось, летом 1445 г. московские воеводы вынуждены были оставить город. 7 июля 1445 г. в битве под Суздалем с сыновьями Улуг-Мухаммада вел. князь потерпел неожиданное поражение, был ранен и попал в плен. 1 окт. 1445 г. его освободили из плена с обязательством выплатить огромный выкуп, вместе с ним в Сев.-Вост. Русь прибыли ордынские сборщики дани. |
| В XVIII в. появилась т. н. охридская легенда о происхождении М. м., призванная объяснить положение митрополии в отношении к К-полю и др. вопросы, связанные, в частности, с использованием в богослужении церковнославянского языка. Эта версия наиболее полно отражена в соч. «Описание Молдавии» Дмитрия Кантемира. Сведения летописей в ней хронологически переставлены. Так, события, связанные с митрополитами Иоакимом и Феоктистом I, отнесены ко времени Александру I Доброго и включены в контекст Ферраро-Флорентийского Собора, несмотря на хронологическое несоответствие (Александру I правил до Собора). Согласно легенде, молдав. делегация прибыла в К-поль со своим кандидатом на поставление в митрополиты (Феоктистом I), но оказалось, что император и иерархи находятся на Соборе. Господарь велел делегации идти в Охрид и получить поставление там от «Охридского патриарха Никодима», поэтому первоначально Церковь Молдавского княжества находилась в канонической зависимости от «Охридской Патриархии», а ее возвращение в юрисдикцию К-поля произошло, согласно разным версиям этой легенды, ок. XVII в. Кантемир добавляет, что до митр. Феоктиста I Молдавские митрополиты поставлялись К-польскими патриархами. Молдавский митрополит, участвовавший в Соборе, уступил обещаниям папы пожаловать ему 7-е место в иерархии К-польской Церкви, и подписал акты Собора, несмотря на сопротивление остальных представителей молдав. делегации, после чего побоялся вернуться в М. м. В это время митр. Эфесский свт. Марк Евгеник (1394 (?) - 1445 (?)) послал в Молдавское княжество на поставление в митрополиты своего архидиак. Феоктиста, болгарина по происхождению, который и ввел в М. м. слав. письмо. В совр. историографии все компоненты данной легенды отвергнуты ввиду явных хронологических несоответствий либо из-за отсутствия подтверждения в документах. Так, совершенно ничего не известно об Охридском патриархе Никодиме в 1-й пол. XV в., однако известен Печский патриарх Никодим (1445-1453), что согласуется с версией Путнянских летописей. Правда, нек-рые исследователи склонны учитывать возможность болг. происхождения митр. Феоктиста I и его связь с митр. Эфесским свт. Марком, однако без участия последнего в его поставлении, поскольку в 1445 г. свт. Марк скончался ( Mure an. 2004. P. 339, 342). |
| Последующие папы на практике отвергли теорию высшей власти общецерковных соборов, которую там с таким достоинством отстаивали. Продолжавшийся собор в Ферраре уже не пытался решать проблему церковных реформ или соперничать с Базельским собором. После шестнадцати заседаний в Ферраре папа Евгений в феврале 1439 г. перенес собор во Флоренцию. В качестве причины указывались нездоровые условия в Ферраре, но на самом деле флорентийцы предложили Евгению обеспечить гарантированную поддержку гостями с Востока, удалив их от побережья, чтобы греки не могли вернуться домой до заключения союза. В 1442 г. собор переехал в Латеранский дворец в Риме. Заседания в Ферраре, Флоренции и Риме прибавляются к первым двадцати пяти заседаниям в Базеле, и все вместе они считаются в католицизме XVII Вселенским собором. 7 августа 1445 г. папа Евгений распустил этот долгий собор (1438–1445 гг.: до 1439 г. в Ферраре, в 1439–1442 гг. – во Флоренции, в 1443– 1445 гг. – в Риме). «Флоренция положила конец развитию концилиаристского движения на Западе, которое угрожало изменить само устройство церкви. Великим достижением Флорентийского собора для Запада было то, что он обеспечил победу пап в борьбе против концилиаризма и выживание традиционного порядка церкви», – так оценивается значение Ферраро-Флорентийского собора католическими учеными. При первой же возможности Святой престол довершает дело разгрома концилиаризма. Постановление собора в Констанце о высшей власти вселенских соборов, которое Евгений IV фактически проигнорировал, было решительно дезавуировано папой-гуманистом Пием II 18 января 1460 г. в булле Execrabilis, запрещавшей апелляции против папских решений и провозглашавшей, что авторитет папы непререкаем, а папские решения – окончательны. Папа Пий объявляет неслыханным злоупотреблением апеллировать к собору против решений римского понтифика – наместника Христа, которому поручено питать Его овец, связывать и разрешать на земле и на небесах. Чтобы избавить церковь от этой губительной заразы (pestiferum virus), он проклял сами апелляции и апеллирующих, заявив, что отменить проклятие может только сам римский понтифик и только на смертном одре. |
| Лоренцо Лотто. мученичество святого Стефана, 1513-1517, дерево, масло Джованни Бонконсильо, прозванный Марескалько. Воскресение Христа, около 1525-1530, холст, масло Лоренцо Лотто. Мистическое обручение святой Екатерины, 1523, холст, масло Якопо Негретти, прозванный Пальмой Старшим, Мадонна с Младенцем, святым Иоанно Крестителем и Марией Магдалиной, около 1520, дерево, масло Андреа Кордельяги, прозванный Андреа Первитали. Мадонна с Младенцем, святыми Павлом, Агнессой, донаторами Паоло и Аньезе Кассотти (Мадонна Касотти), 1523, холст, масло Бартоломео Монтанья. Святой Иероним, 1515, холст, темпера, масло Маэстро деи Картеллини. Ангелы с орудиями страстей, 1445-1455, дерево, темпера Маэстро деи Картеллини. Святой Павел, 1445-1455, дерево, темпера Маэстро деи Картеллини. Святой Петр, 1445-1455, дерево, темпера Баротолмео Виварини. Полиптих из Сканцо: Троица с двумя ангелами. Мадонна на троне. Святой Петр. Святой архангел Михаил. 1488, дерево, темпера Витторе Карпаччо и мастерская. Рождество Богоматери, около 1502-1504, холст, масло Амброджо да Фоссано, прозванный Бергоньоне. Святая Марта. Святой евангелист Иоанн, около 1511-1512, дерево, масло Козимо Тура. Мадонна с Младенцем, около 1475-1480, дерево, темпера Лоренцо Коста. Святой Евангелист Иоанн, около 1480-1481, холст, темпера, масло Джироламо Джовеноне. Мадонна с Младенцем. Святой Михаил, неизвестная святая и донатор. Святая Лючия, святой Доминик и донатор. 1527, дерево, масло Джованни Бузи, прозванный Карьяни. Музицирующая пара. Около 1520-1522, холст, масло Лоренцо Лотто. Положение во гроб, около 1513-1517, дерево, масло Джироламо Дженга. Святой Августин совершает таинство крещения над оглашенными, 1516-1518, дерево, масло Альтобелло Мелоне. Мадонна с Младенцем. Около 1520, дерево, масло Альтобелло Мелоне. Портрет дворянина. Около 1513, дерево, масло Пьетро Ваннуччи, прозванный Пьетро Перуджино, и мастерская. Рождество Христово, около 1504, дерево, масло Антонелло да Мессина, Якопо ди Антонелло. Мадонна с Младенцем, 1480, дерево, масло, 1480 |
| РГБ. Ф. 304/I. 180 - сборник-конволют, состоящий из 3 частей: 1) л. 1-103 об.- Слова св. Симеона Нового Богослова, переписаны П. Л. в 1443 г. (запись киноварью на л. 103 об.: «многогршни и послднего» (вариант прочтения: «послдн(ьни) поп(ь)) Пахомие въ л(то) 6951»); 2) л. 104-355 об.- Поучения аввы Дорофея и историческая Палея, переписаны П. Л. в 1445 г. (запись киноварью на л. 355 об. рукой П.: «въ лто 6953 круг лун(ы) 17»); 3) л. 356-425 об.- Слова свт. Иоанна Златоуста, Григория Цамблака, архиеп. Андрея Критского, Житие пророка Илии и др., переписаны в 1445 г. или чуть позже. Первые 2 части были известны как автографы П. Л. с XIX в. (см.: Ключевский. 1871. C. 119-120). Клосс полагает, что 3-я часть также переписана П. Л. ( Клосс. 1998. Т. 1. С. 170-171; ср.: 2016. С. 41-42). РГБ. Ф. 304/I. 116 - сборник (Апостол толковый с прибавлениями), создан в 1443-1445 гг. 10 писцами, причем П. Л. написаны л. 1-178 (на л. 167 приписка киноварью: «мо(на)х Пахомио. Конецъ данием с(ве)тихь ап(о)с(то)лъ и тлъкованиом»), а также л. 424-439 об. (Служба святым князьям Борису и Глебу) ( Соболева. 1979. С. 11; Клосс. 1998. Т. 1. С. 172-173). Утверждение Соболевой, что П. Л. переписал и др. сочинения 2-й части рукописи, включая Службу прп. Сергию Радонежскому, ошибочно. РГБ. Ф. 304/I. 763 - сборник, составлен в Троицком мон-ре; включает Житие прп. Никона Радонежского (л. 407-414 об.), к-рое, согласно Клоссу, переписано П. Л. и представляет собой оригинал Особой редакции ( Клосс. 1998. Т. 1. С. 238) (по классификации Н. В. Пак, Второй Пахомиевской редакции). По мнению Клосса, рукопись является конволютом, объединившим части 40-60-х гг. XV в.; Житие прп. Никона Радонежского переписано в 50-х гг. XV в. (Там же. С. 176-177, 238). РГБ. Ф. 173/I. 23 - сборник-конволют, содержащий 2 разновременные части. Первая - Толковая Псалтирь св. Афанасия Александрийского (л. I + 1-225 + I) - переписана П. Л. в 1458/59 г. (запись киноварью на л. 225 об.: «Съписана быс(ть) сия б(о)ж(е)ственая книга Пс(а)лми Д(а)в(и)д(о)ви повелнием Сергиа старца Сергиева монастыра казначии рукою послдняго вь с(ве)щ(е)ноиноцхъ таха иермонаха Пахомия Сербина вь лт(о) 6967»). Известна как автограф П. уже в XIX в. (см.: Ключевский. 1871. C. 119-120). |
| Вместе со своим литовским союзником выступил в поход великий князь тверской Борис Александрович. У него были свои счеты с новгородцами. Зимой 1444/45 г. он захватил 50 новгородских волостей (разграбил новоторжские и бежецкие волости). Взят был и город Торжок. Удары судьбы в тот злополучный 1445 г. следовали один за другим. Весной в Москве получено было известие о том, что Улу-Мухаммед отпустил в поход на Русь своих сыновей Мамутяка и Якуба. Одновременно Улу-Мухаммед и Мамутяк «послали в Черкасы по люди». К ним пришли 2000 казаков, которые взяли и разграбили Лух «без слова царева». Очевидно, Василий II не придал большого значения полученным известиям — опыт зимнего похода его успокоил, да и ордынского царя с царевичами поблизости не было. Во всяком случае с выступлением великий князь не спешил. Проведя Петров пост в столице (с 29 мая), он направился в Юрьев, где отпраздновал Юрьев день (29 июня). Уже здесь тучи начали сгущаться. В Юрьев прибыли воеводы Федор Долголдов и Юрий Драница — им пришлось оставить Новгород Нижний («Меньшой»). Они «град нощию зжегше и сами ночию избежавше, понеже бо изнемогоша з голоду великаго». По пути в Юрьев Василий II 17 июля 1445 г. заключил докончанис с Иваном и Михаилом Андреевичами. В нем князья подтвердили, что считают себя «молодшими» братьями Василия II. Тот в свою очередь признал незыблемость владений, полученных ими в наследие от их отца. Договор подтверждал пожалование князя Ивана Козельском и Лисином, но о Верее и Ярославце (вотчине Михаила) молчал. Пожалование князю Ивану, конечно, влекло за собой обязанность защищать западные границы Московского великого княжества, которые подверглись недавно опустошительному набегу (пострадали тогда и окрестности Козельска). Поход был организован плохо. Князья Иван и Михаил Андреевичи и Василий Ярославич пришли «с малыми людьми» — очевидно, им пришлось оставить силы на западных рубежах страны, ибо набег литовцев мог повториться. Дмитрий Шемяка не явился вовсе. 6 июля 1445 г. русские войска вышли к реке Каменке и остановились у Спасо-Евфимьева монастыря, в непосредственной близости от Суздаля. Насчитывало это войско «яко не с тысячю» человек. Шедший на соединение с Василием II татарский царевич Бердедат (наверное, с западных рубежей страны) в ночь перед решающей битвой достиг только Юрьева Польского. «Всполох» поднялся в тот же день. Войска «вскладаше на себя доспехи своя и, знамена подняв, выступиша в поле». Тревога, впрочем, оказалась ложной. Воеводы с великим князем вернулись «в станы своя», и Василий II «ужинал у себя со всею братиею и з боляры и пиша долго ночи». |
|
|
