| Уже в 1880-х годах на Чудском озере была известна судовая компания-монополист «Громов, Абрамов и Ко». Основной статьей дохода Громовых были лес и торговля. Мыза Заудоба в это же время указана как покупка известного предпринимателя из крестьян - А.К. Антипова – приход Рудно, деревня Рожки. Антипов приобрел здесь 1096 десятин земли. Нагинщина тоже сменила хозяев, но она не была значительной мызой. Здесь хозяева владели всего 269 десятинами земли. Мызы стояли на той или иной степени капитализации сельскохозяйственного производства и зачастую имели зачатки специализации. В наше бы время сказали, что это фермы. Прогрессивные и беспечные хозяева, часто жившие в столице или в других местах государства, приглашали на мызы управляющих – специалистов своего дела из оборотистых местных или из крестьян со стороны. Иногда приглашали выходцев из-за границы, тоже, якобы, специалистов. Эти часто бежали от своей заграничной кабалы и долгов. Иногда, по молодости, они работали в России, занимаясь подчас самым черным трудом. Управляющие, если им удавалось тем или иным путем разбогатеть, изредка покупали мызы где-либо поодаль от прежнего места работы. Те, кто не смог разбогатеть, оставались при своих интересах. Иностранцы в случае неудачи экономического вояжа возвращались домой, где их не всегда ждали с распростертыми объятиями. В этом смысле показательна судьба многочисленных выходцев из Лифляндии и Остзейского края. Они тоже прибывали в Гдовский уезд, имея разный финансовый статус. У кого-то были деньги на покупку земли, кому-то их предстояло заработать у российских землевладельцев и даже у своих земляков. Так на Гдовщине образовывались целые национальные землячества, чаще из Эстляндии. Это т.н. «чухонщины», - хутора в Принаровье, Подсосонье (близ с. Рудно), Темницах (бл. д. Криуши), Дехино (бл. д. Малафьевка), на Долгой Мельнице (бл. Ложголово) и в других местах. Литература. Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Выпуск IV. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. Издательство С.-Петербургского уездного земства. СПБ. 1891. Материалы по статистке народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Выпуск XIV. СПБ. 1891. Памятная книжка С.-Петербургской губернии на 1899 год. СПБ. 1898. Будько В.И. Север Гдовщины. Псков. 2005). Восстановление, охрана и использование памятников истории и культуры Сланцевского района. Т. II. Натурные исследования. Книга II. Л. 1978. |
| «Памятники градостроительства и архитектуры УССР». – К.: 1983 г., т. 1. Построен в 1070-1088 г.г. на краю крутого берега р. Днепра в восточной части живописного урочища. Первоначально представлял собой шестистолпный крестцово-банный одноверхий храм с очень узкими боковыми навами (меньшими центральной в 2,5 раза). Необычным для древнерусской архитектуры было размещение подбанного квадрата не в третьем, а во втором членении, то есть перемещение центральной бани на одно членение к западу. Фундаменты постройки шириной 2 м сложены из большого ломаного камня на известковом растворе с примесью речного песка, но без привычной для тех времен цементовки. Кладки выложены по характерной для киевской архитектуры системе чередования рядов дикого камня с рядами плоского кирпича-плинфы на известковом растворе с примесью цементовки. Причем ряды выступавших над поверхностью кирпичей чередовались с утопленными рядами, прикрытыми раствором. При княжении Всеволода, возможно, с целью придания сооружению черт придворного храма, к его западной части достроен нартекс с крестиной с правой стороны и башней с винтовой лестницей – с левой. Лестница вела на 2-й этаж нартекса, центральная часть которого была, по-видимому, предназначена для князя. Достройка нартекса стала известна только благодаря основательным исследованиям храма под руководством архитектора Р. Быковой в 1967-1968 г.г. На основании этих исследований установлены также два этапа постройки собора: 1070-1073 и 1080-1088 г.г. Семилетний перерыв был связан с ожесточенными ссорами киевских князей и половецкими нападениями. Стены храма были расчленены лопатками и прорезаны высокими оконными проемами, украшенными фресками. Окна имели дубовые ставни. Храм был перекрыт сводами с внекомарным устройством кровли. На наружных и внутренних поверхностях стен обнаружены выполненные в технике граффити древние надписи, поминальные кресты, фигурные изображения (кипарисовые листья, охотничьи животные – пардусы, которые содержались в княжеских зверинцах, от чего и происходит название близлежащей территории – Зверинец). |
| На заседании 20 марта 1908 г. решено было работы по созданию железобетонных сводов полов и штукатурке передать инженеру путей сообщения В.Г. Тарасову, а заключение по работам сделать члену комитета генерал-майору Я.П. Семёнову. Также на заседании решался вопрос о полах. Семёнов Я.П. предложил расчёты балочных полов и на железных балках. Инженер Воскресенский предложил двухслойные полы. В итоге остановились на однослойных «Товарищества железо-бетон». Дымоходы в алтаре решили не делать, а отапливать с помощью переносных печей. Бетонные работы начать с 20 июля, штукатурные — немедленно и заключить договор. Борис Телепчи заявил, что жертвует 500 руб. на наружные и следующие двери, созданные по рисункам архитектора Вегенера. Тут же решили двери заказать столярам Ялты, и чтобы на внутренней двери были устроены стёкла и бронзовые украшения. На заседании 26 марта 1908 г. постановили срочно начать строительство подпорной стены с южной стороны храма. Проект подпорной стены и подсыпки площадки составил Я.П. Семёнов, а выполнение работ поручить технику А.А. Померанцеву, смотрителем – Кардимели-Василь. Кладка должна быть мозаичной. Для удобства строительства проложить прямую дорогу к храму 12 аршин, шириной (около 8,5 м), сняв часть растений и кипарисов. Померанцев создал профили дороги и стенок. На заседании 16 апреля 1908 г. Поливанов объявил, что большой крест для купола привезли в Алупку. На оплату икон пожертвовали: Д.А. Милютин - 300 р., пожертвуют Борисов - 150, Телепчи – 150, Медянов - 75, Мария Романовна Алафузова - 50, С.И. Петров – 50. Также С.И. Петров на свои деньги предложил поставить гончарные трубы для дымоходов: две в западной части для печей и одну – для алтаря. А также рекомендованному архитектором Вегенером столяру Непомнящему необходимые изделия и вещи в алтарь. За установку, изготовление дубового иконостаса по проекту Вегенера и доставку его в Алупку мастеру Мурашко выписать 2500 руб. Поливанов предложил фотографические изображения икон и их размещение в иконостасе, а также железные решётки вдоль солеи и хоров. |
| Заставить исправить за его счёт карнизы и крышу. Просить Императора, графиню Воронцову-Дашкову об оказании помощи в сборе средств для строительстве храма. Внутри комитета провести реорганизацию. Деньги держать не более 300 руб., выдавать только после утверждения сумм комитетом. Необходимо назначить новым казначеем полковника Миловидова Н.А., в связи с отказом Сенцова. Деньги хранить в кредитных учреждениях, что так же будет давать %. В консистории утвердили увольнение казначея Сенцова. Вскоре Оскар Эмильевич Вегенер осмотрел крышу купола и нашёл работы удовлетворительными, но он подчеркнул, что необходимо сделать 4 стока для воды. Архитектор также предложил покрыть железом пояски ниже кокошников, маленькие 4 купола, колокольню, закрыть окна купола щитами. 15 марта 1908 года на очередном заседании комитета председатель Поливанов выступил с подробным докладом о дополнительных переводах средств на строительство. Он сообщил, что графиня Воронцова-Дашкова прислала телеграмму о переводе денег на строительство храма. Также были зачитаны счета поступлений денег: А.М. Маслова — 500 руб., неизвестный – 2000 руб., по сборной книжке — 534 руб. Д.А. Поливанов, находясь в С. Петербурге за свой счёт заказал большой крест для купола и в Киеве в мастерской А.И. Мурашко 4 малых креста на малые купола по рисункам и шаблонам архитектора Вегенера. По желанию епископа иконостас резной выполнить из тёмного дуба и только для центрального предела. Рисунок, выбранный в Петербурге, находится в Киеве в мастерской Мурашко. Иконы заказаны в С.-Петербурге известному художнику А.Е. Петрову в количестве 22, общей стоимостью 1500 руб. Иконостас и иконы будут доставлены в сентябре 1908 г. По поручению председателя Поливанова архитектор Вегенер должен создать рисунки железных решёток на окна и заказать их в слесарном заведении Перфильева в Ялте. В итоге их оказалось около 26 и сделаны они будут к 1 июля. Постоянными служащими назначены: смотрителем мастеров и работ – Кардимели-Василь; десятником в распоряжение архитектора Дмитрий Климентьевич Яковлев; к нему помощником-сторожем Дмитрий Дубовик. |
| Через год он умирает. Он был похоронен у восточного придела храма-часовни Всех Святых на алупкинском кладбище. 20 ноября 1903 г. новым председателем комитета назначается протоиерей Василий Попов. 2 февраля 1904 г. ялтинский мещанин Василий Меценов был освобожден от должности церковного старосты, которую он до настоящего времени занимал, согласно поданному прошению. 16 апреля 1904 г. на должность церковного старосты был утвержден мещанин Василий Сенцов. С октября 1904 г. каменные работы по храму выполнял подрядчик К.Х. Попандопуло, живущий в собственном доме в Ялте. Он сетовал, что камень поставляют некондиционный и необходимо его приводить в надлежащий вид, а это требует дополнительных затрат и времени. Он же производил выемку грунта под дренаж под храм. В 1905 г. работы на некоторое время приостановились за отсутствием средств. 25 февраля 1906 г. комитет решил достраивать храм не из керченского, а из инкерманского камня. Мастер кровельных работ Яков Иванович Штейн покрытие железом главного купола выполнял по рисункам архитектора Вегенера шашкою. Покраску купола суриком и ретуширование выполнял за свой счёт. 28 октября 1905 г. протоирей Василий Попов освобождается от обязанностей председателя церковно-строительного комитета. 16 мая 1907 г. комитет решал вопрос о передаче дел от подрядчика Константина Харлампиевича Попандопуло, в связи с его болезненным состоянием, к Попандопуло Ивану Кариаковичу, ялтинскому мещанину и турецко-подданному Георгию Харлампиевичу Попандопуло. После обсуждения комитет согласился утвердить новых подрядчиков. 28 мая 1907 г. Консистория утвердила новых подрядчиков, о чём сообщил благочинный протоирей А. Терновский. 3 октября 1907 г. состоялось заседание комитета, на котором решилось, что в 1907 г. будут производиться большие работы по устройству желобков для стока из бетона, дверей, окон, отделочных работ, на которые предполагается получить 25-27 тыс. руб. от ее сиятельства графини Елизаветы Андреевны Воронцовой-Дашковой через главноуправляющего имениями ее сиятельства Иосифа Самуиловича Кричинского. |
| Совсем недавно профессор Минской духовной академии пртоирей Виталий Антоник сделал ряд предположений относительно ранней истории храма. Он обратил внимание на то, что нынешнее устройство храма противоречит его, продекларированному в мемориальной надписи, оборонному назначению. Во-первых, храм имеет довольно большие окна, через которые легко закидать обороняющихся горящими материалами. Во-вторых, его оборонный ярус устроен как-то незадачливо: находиться здесь большому числу людей небезопасно, поскольку пол, представляющий собой " изнаночную " сторону сводов, не только " горбится " под ногами, но ещё и очень тонок (сложен в один кирпич), так что обвалиться ему ничего не стоит. Наконец, восточный фасад храма вовсе лишён " обороноспособности " . Напрашивается вывод, что здание сынковичского храма сначала было именно замком, а уже затем прочную постройку приспособили под дом Божий. Тогда же, видимо, пристроили алтарную часть, сложили " для симметрии " две восточные башни и сделали сводчатое перекрытие потолка. Относительно того, кто выстроил в Сынковичах первоначальный замок, протоирей Виталий пишет: " В 1276 году великий князь Тройден (1270-1282) выделил в окрестностях Слонима земли для поселения пруссов, которые оставили родные края после жестокого подавления крестоносцами их очередного восстания. Чтобы сохранить воинственных пруссов как боевое сообщество, надо было предоставить переселенцам соответствующее место компактного проживания. В окрестностях Слонима лучшего для этой цели места, чем течение реки Берёза с её естественным полуостровом и городищем, было трудно найти. Здесь, скорее всего, и поселились беглецы-пруссы. Здесь они и начали создавать свой новый дом " . " Прусская " теория существенно удревняет датировку храма. Получается, что в своём замковом качестве он был возведён в конце XIII-haчaлe XIV веков. Да, в это время в Великом княжестве Литовском ещё не получил распространения готический стиль, однако пруссы, поневоле тесно сообщавшиеся с крестоносцами, вполне могли принести его с собой. |
| На северной и южной стороне заметны следы закладенных окон. Окруженная надгробными памятниками, она представляет вид кладбищенного храма. Подземная часть этого здания, по-видимому, древнее наземной, которая над нею надстроена. Она состоит из двух подвалов, или споев, прочно складенных из белого камня, без железных связей, под двойными коробовыми сводами, коих распалубки или пазухи сходятся на средине. Сии подвалы вижние и верхние, один над другими. В нижние ведет вход с южной стороны. В преддверии их у северной стены стоит гробница с железным посохом в возглавии Архиепископа Иосифа, скончавшагося 1745 года. Выходы сии, разделенные четырьмя столбами на три отдела с арками, образуют три галлереи, вышиною около двух сажен. Воздух и свет проходят в них из стенных окон с большими откосами. На том самом месте, под сводами алтаря, где были погребены св. мощи Алексея Митрополита, в стене находится только утлубленная иишь. Нигде не заметно следа могил и надгробий, так что скорее можно почесть подземелья сии кладовыми для хранения церковных сокровищ, чем катакомбами. В верхние подвалы ход с севера; в них такие же столбы, своды, арки, ниши и окна, как и в нижних, только в северо-восточном углу находите род кельи или храмины, не много длиннее обыкновенной могилы, вышиною около четырех, шириною около трех аршин; ее освещает узенькое окошко с железною решеткой; железные крючья при входе показывают, что некогда на них навешена была железная дверь. Этот тайник можно бы почесть темницей, если б глубокая нишь в стене с крючьями для затворов не означала кладовой. Мы прежде заметили, что в таких споях, или подвалах под церквами хранилась Государская или церковная казна, спасались от огня и врагов. Во времена нашествия и частых пожаров, когда каменные церкви, середи деревянных строений, служили последним убежищем, нередко обороною, а подвалы их кладовыми: тогда подобного рода строения были необходимы. Во внутренности храма, воздвигнутого над сими двойными подвалами, четыре четырехгранных столпа служат подпорами коробовым сводам и сквозному трибуну с четырьмя голосниками в пазухах его; два из столпов с арками, перекинутыми на стены, занимают средину храма, остальные отделяют от него алтарь, коего иконостас к ним приставлен. |
| Следует отметить, что церковная сторожка в с. Красном являлась не обособленным зданием, а занимала часть помещения школы. Использовалась сторожка не только сторожем для охраны храма, но и, например, для спевок церковного хора, для отдыха перед богослужением прихожан из близлежащих деревень; во время похорон в зимние месяцы прихожане из близлежащих деревень грелись в сторожке, пока могильщики копали могилы. В скором времени такое положение дел перестало устраивать местных властей. 25 апреля 1928 г. Владимирский волостной исполком разрешил Красносельскому райсовету (тогдашнее название сельсовета) использовать помещение сторожки под школу, т.к. церковная сторожка располагается в одном помещении со школой, «в церковной сторожке происходят спевки, выпивка и шум, что мешает работе школы, особенно в религиозные праздники, когда проходят занятия в школе». Традиционно при закрытии храма или помещения при храме указывалось его дальнейшее использование. Здесь было предложено аж три варианта использования: «школа не имеет помещения для размещения групп, занятия в школе проходят в две смены, не имеется для двух школьных работников и одного технического служащего школы квартир, сельсовет для постоянной работы нуждается в помещении». Благородные рассуждения о необходимости обучения детей не в две, а в одну смену так и остались словами. Из трёх вариантов использования помещения сторожки был выбран самый простой: отдали под квартиру школьной работнице (возможно, как не требующих или требующий не так много затрат на переоборудование). Верующие пытались опротестовать во Владимирском уездном исполкоме данное решение, ссылаясь на Циркуляр НКВД и НКЮ 281 от 7 июня 1924 г., согласно которому при церкви должна иметься сторожка, находящаяся в бесплатном пользовании верующих. Но Владимирский УИК признал правильным изъятие у верующих сторожки, т.к. она располагается в одном помещении со школой, и лишь велел Владимирскому волисполкому предоставить общине право арендовать какое-либо строение около церкви под церковную сторожку [ГАВО. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 871. Л. 54-62]. |
| Указ Сердюковым был дан 24 января 1745 г. «в Хотиловском яму». Из переписки выпадает довольно большой кусок. Из последующей переписки видно, что дело поручено курировать барону Ивану Антоновичу Черкасову – личному кабинет-секретарю Елизаветы Петровны. Сердюков пишет, например ему, что «письмо от Вашего Высокопревосходительства отпущенное от 16 (мая – Д.И.) здесь 20 числе и при том с контракту экстракт с должнейшим моим почтением получено». Контракт касался десяти человек каменщиков, с которыми был учинён договор. Сердюкову прислали «с контракту их экстракт» и велели сообщить о прибытии каменщиков. В письме, датированном 25 мая 1745 г. и отправленом из Вышнего Волочка, Михаил Сердюков донёс, что «каменщики десять человек сюда и поныне не бывали, а слышно от проезжающих водяным путём каменщиков, что оные подрядчики прошли в Санкт-Петербург сухим путём на Тихвенку». Вместе с тем, 29 мая Сердюков получил ещё одно письмо из кабинета Ея Величества, где ему поручено было «прислать известие немедля о том, что кирпичные заводы для зжения кирпича построены для церкви на Холовском яму и со всем ли приуготовлены, и печи зделаны ль, глины сколько наготовлено, мастеровые есть ль, и работа зачата, и что кирпича зделано». 12 июня 1745 г. из Вышнего Волочка последовал ответ от Сердюкова на этот запрос. Любопытно, что Сердюков пишет о том, что письмо от 29 мая получено 7 июня «и на оное я до сего числа не ответствовал затем, что я с сыном своим при Березайской работе обретался». Березайская работа стала часть большой работы по расчистке русла реки Мсты и Боровицких порогов, начатой по указу Елизаветы Петровны от 1 февраля 1744 г. Далее следует развёрнутый ответ Сердюкова, адресованный самой Императрице, в котором он указывает на трудности, связанные с исполнением указа: «Всепресветлейшая Державнейшая Великая Государыня Императрица Елисавет Петровна Самодержица Всероссийская Государыня Всемилостивейшая. По высочайше Вашего Императорскаго Величества указу велено мне и сыну моему для строения в Хотиловской ямской слободе каменной церкви приуготовить потребных припасов… и на прочите приуготовления дана мне и от Высочайшего Вашего Императорскаго Величества кабинета денег тысячу рублев… А понеже для обыскания удобной глины и для постройки сараев и печей, мастер и кирпичники десять человек, которые из Ерославля наряжены и поныне не бывали. |
| А глина, хотя мною и обыскана на ямской земли, но токмо оная двух рук между собою в немалом разстоянии находится, и которая из них на делку кирпича годна, такого знающего мастера здесь нет, и для того сараи не построены. И ежели для осмотру и учреждения глины прислан будет мастер. То б кирпичники по примеру сколько надлежит зделать кирпича, присланы были, а сараи, где годна будет глина, построятся. А для приуготовления глины и протчаго, что б с Хотиловскаго яму и с окольных поблизости к оному яму деревень крестьян чьи б оные ни были, повелено было брать в работу за платеж … до тридцати человек с лошедми, для того, что в тамошнее за пустотою места охотников в работу сыскать не можно…». Но Сердюков не был бы Сердюковым, если бы не нашёл выхода из этой ситуации. Закончив излагать причины неисполнения указа, Сердюков приступил к изложению своих действий: «Однако ж я не хотя того упустить, что сего лета кирпича делать не начал, то на своих готовых кирпичных заводах, готовым струментом и готовыми же дровами подрядил я кирпичников двадцати четырем человек зделать и обжечь двести пятьдесят тысяч кирпича весом каждой по четырнадцати фунтов, которой на месте ценою встанет не более рубля тридцати копеек тысеча. И ежели кирпич повелено будет зимним путем в Хотиловский ям перевозить, то где оной там складывать, что б от церкви, где оная будет строиться, недалеко быть, дабы во время строения церкви тому кирпичу излишней перевоски не было». Коснулся в отчёте он и поисков извести: «А на обжиг же извести годной плиды по близости к Хотилову не отыскал, а сыскал по Тверце реке около города Торшка и подрядил наломать и в готовые барки нагрузить пятьдесят сажень кубических ценою по рублю по тридцати копеек за сажень на месте, которую за пять вёрст до Хотилова водою надеюсь поднять (по реке Шлине – Д.И.). А на фундамент, ежели повелено будет, приготовить дикаго камня. То онаго около Хотилова поблизости есть. Вашего Императорскаго Величества всенижайший и всеподданнейший раб Михайла Сердюков. Июня 12 дня 1745 г. Вышний Волочёк». 20 июня из Кабинета Елизаветы Петровны последовал ответ, в котором содержались сведения о «пропавших» каменщиках, которые, как оказалось «пошли в Тихвин и уже все здесь на работах». Кроме этого последовало известие о том, что на постройку завода будет прислан «мастер италианец» Дементий Осипов и вместе с ним надлежит осмотреть «при Хотилове все места, где есть глина, и которую глину годною удостоить в том месте строить завод немедленно, чья б та земля не была…, а кирпичников на первой случай употребить вам из нанятых на свои заводы сколко будет надобно… буде же у Хотилова доброй глины нет, то делать кирпич на заводе вашем означенному мастеру с нанятыми ваши ж кирпичники». |
|
|
