| В современной литературе житий святых «боголюбезнейшая» царица Феодора выставляется образцом благочестия и приверженности к церковным людям. О ее прошлом узнаем из «Тайной истории», что она была низкого происхождения, чуть ли не родилась в цирке, где ее отец был служителем, что ее детство и юность были проведены среди развращающей закулисной обстановки, что она рано сделалась известной своими излишествами. Когда она уже достаточно пожила и достигла 25 лет, она попалась на глаза Юстиниану, который так привязался к ней, что, несмотря на все препятствия, добился разрешения на брак с нею. По этому поводу даже был издан закон, разрешавший лицам сенаторского сословия вступать в брак с актрисами. Вот какие сведения сообщаются о Феодоре в «Тайной истории»! Об обоих супругах собраны в этом источнике известия, изумляющие своею злостной, беспощадной окраской почти всех сторон их домашней жизни, характера и внешней деятельности. Юстиниан представляется в конечном выводе демоном, посланным для погибели рода человеческого. Страстная раздражительность, с которой в этом сочинении подвергаются осмеянию слабые стороны исторических лиц, беспощадное обнажение бесчестных мотивов, обыкновенно прикрываемых в жизни, безнадежный пессимизм, старающийся подглядеть во всем дурную сторону, злая критика политики Юстиниана, выбирающая с холодным ригоризмом все дурные стороны его политической системы,— все это заставляло сомневаться, действительно ли принадлежит «Тайная история» тому же писателю, который сохранил нам об Юстиниане почти все, что о нем известно, был историком его времени и его славных дел. В настоящее время после продолжительных колебаний и обстоятельного изучения вопроса ученые пришли к убеждению, что принадлежность «Тайной истории» Прокопию долее оспариваема быть не может. Но, хотя двухсотлетний спор, тяготевший над всей историей Юстиниана, получил разрешение, теперь возник дальнейший вопрос: как примирить «Тайную историю» с другими сочинениями Прокопия? Как согласовать противоположные точки зрения на одни и те же факты? Что можно, наконец, думать об их авторе, о его достоверности, как психологически разъяснить его двойственное отношение к своему предмету, его самопрогиворечие? Критика достоверности показаний «Тайной истории» ] установила, что во многом Юстиниан и Феодора оклеветаны жестоко и несправедливо. |
| XII. Никто из людей благомысленных не станет порицать человека, знакомого с астрологией, но не верящего ее утверждениям, в то время как достоин сожаления тот, кто занялся этой суетной наукой и, обратившись к ней, забыл о нашем учении. Что же касается меня, то, чтобы сказать правду, отвращение к ней привило мне не научное знание – меня удержала от нее некая божественная сила; не прислушиваюсь я ни к силлогизмам, ни к каким другим видам доказательств, но то, что лучшие и просвещенные души привело к усвоению эллинской науки, меня утвердило и укрепило в вере в наше учение. Матерь Слова, непорочно зачатый сын ее, страсти его, тернии вокруг головы, трость, исоп 287 и крест, на котором он распластал свои руки, – гордость и похвальба моя, если даже дела мои не согласны со словами. 288 XIII. Вернемся, однако, назад и снова будем излагать все по порядку. Я удалился от этой презренной жизни незадолго до кончины императора, но, когда к власти пришла Феодора, я сразу же был призван царицей, 289 которая горестно поведала мне обо всем, что вытерпела от зятя, 290 поделилась со мной своими сокровенными мыслями и велела постоянно к ней приходить и ничего не утаивать из того, о чем мне доведется узнать. Не в первый раз являлся я тогда к Феодоре – еще при жизни царя, если хотелось ей написать секретное письмо или что-нибудь сделать в тайне, посвящала она меня в свои мысли и намерения. XIV. Когда я, согласно приказу, прибыл, мое появление во дворце возбудило зависть, и поскольку опередившие меня не могли выдумать ничего порочащего, они принялись бранить меня за мое монашеское обличье и нелюдимый образ жизни. 291 Царица внимала их речам, хотя и не позволяла себе вступать с ними в такие же беседы и разговоры, как со мной. Узнав об этом, я стал реже посещать дворец, и тогда царица переменилась вновь и стала порицать меня за нерадение и бранить за небрежение ее приказами. XV. Как видно, царица решений своих держалась неколебимо, но и внезапным порывам следовала весьма решительно. Не оченьто полагаясь на собственное разумение, опасаясь, как бы в конце концов не понесли ущерба государственные дела, она начала доверять другим людям больше, чем себе. |
| Потом начали звонить у Спаса в колокола, сбежались посадские люди, п царица Марья велела им опять взять ее, Василису; мужики взяли ее, ободрали и простоволосу держали пред царицею; прибежал на двор Михайла Битяговский и начал уговаривать посадских людей и Михайлу Нагова; но царица и Михайла Нагой велели убить Битяговского. Василиса объявила также, что вместе с нею во время смерти царевича были: кормилица Ирина и постельница Марья Самойлова; спросили и этих женщин: кратко и сжато, почти в одних словах, они объявили, что царевич играл с детьми и, в припадке падучей болезни, накололся сам ножиком. Спросили и детей, игравших с Димитрием: они показали то же, что и женщины; следователи спросили у них: кто еще с ними был на дворе во время смерти царевича? Дети указали дважды на кормилицу Ирину и на постельницу Марью Самойлову, но пропустили Василису Волохову, и следователи не обратили внимания на это обстоятельство! Кроме трех женщин и детей, явился еще один очевидец, стряпчий Семейка Юдин, который сказал, что стоял в то время у поставца и сам видел, как царевич накололся ножом в припадке падучей болезни. Вот и все очевидцы. Остальные же лица говорили по чужим речам (чьим – неизвестно), и тем не менее многие утверждали, что царевич играл с детьми и в припадке падучей болезни сам наткнулся на нож. Но, кроме приведенных, есть еще и другие подозрительные обстоятельства. Здесь первое место занимал вопрос: кто и когда начал первый звонить у Спаса и этим привлек толпу народа на двор царевичев? Михайла и Григорий Нагие показали, что они прибежали с своего подворья к царевичу, будучи встревожены колокольным звоном; Василиса же Волохова объявила, что Григорий Нагой находился у царевича и бил ее прежде, чем начали звонить у Спаса; Григорий Нагой прибавил, что в колокол начал звонить пономарь, прозвищем Огурец. Константиновской церкви пономарь, вдовый поп Федот Афанасьев, прозвищем Огурец, был потребован к допросу и показал, что сидел дома, когда у Спаса зазвонил сторож Максим Кузнецов, и он, Огурец, от себя с двора побежал в город и, когда прибежал к церкви к Спасу, встретился ему кормового дворца стряпчий, Суббота Протопопов, и велел ему звонить в колокол у Спаса, да ударил его в шею и заставил силою звонить, говоря, что царица Марья приказывает, и все это он говорил перед Григорием Нагим. |
| Святая Феодора рано приобщилась к жизни простого народа и узнала далеко не лучшую её сторону – театральные подмостки. Но, с другой стороны, это знание дурных наклонностей и человеческих страстей помогло ей воспитать свой характер, привило стойкость и мужественность, глубокую неприязнь к человеческой непристойности. Едва ли могут возникнуть сомнения в чистоте её нравственных качеств и безосновательности возводимых на неё обвинений. Примечательно, что никто из современников, даже из числа тех, кто упрекал её в ереси, ни словом не упоминали каких-либо «увлечений молодости» святой царицы. Между тем очевидно, что будь слова Прокопия истинными, недоброжелатели не преминули бы упрекнуть её в безнравственности 75 . Сам св. Юстиниан не раз говорил о своей супруге, что она «является женщиной в высшей степени благочестивой ». А суровость его законов в отношении прелюбодеяний, по-видимому, напрямую опровергает любые сплетни современных ей недоброжелателей о юности царицы – такая женщина, какой иногда рисуют императрицу, никогда не могла бы стать рядом с царём в качестве его законной супруги 76 . Подросши, она стала прелестной молодой женщиной, небольшого роста, но чрезвычайно грациозной. На её красивом, слегка матовом лице особенно выделялись большие, полные жизни глаза. Святая Феодора относилась к первым красавицам Константинополя, но отличалась и другими способностями. Царица была очень умна, смышлёна и обучаема. Весёлый, игривый характер делал св. Феодору очень коммуникабельной, но женщина также умела ответить на оскорбление дерзкой насмешкой, остроумие которой умножалось её актёрским талантом. Будущая царица не ждала милости от судьбы и считала, что сама обязана добиться успеха. Совсем юной девушкой волею случая она оставила столицу и много путешествовала по Востоку. Некоторое время она жила в Александрии, где встречалась со многими отшельниками, святыми подвижниками Православия и одновременно с вождями монофизитства. Говорят, влияние на неё патриархов Тимофея и Севера было огромно, да и самой св. Феодоре, наверное, был более предпочтителен образный и идеалистичный взгляд монофизитов на тайну Боговоплощения, чем ортодоксальный Халкидонский догмат. Не известно достоверно, насколько в действительности она прониклась монофизитством, но, во всяком случае, почти бесспорно то, что она лично знала многих его идеологов и те доверяли этой женщине. |
| Самая важная роль в регентстве с течением времени перешла к Варде, брату царицы, вошедшему в расположение наследника престола. Как способный и образованный человек Варда прекрасно мог направлять политику государства и принимать меры к успокоению внутренних смут, имея подле себя верного и надежного человека для военных предприятий в лице брата своего Петровы и впоследствии сына Антигона. Но Варда весьма неудачно справлялся со своими обязанностями по отношению к наследнику, потакая дурным наклонностям Михаила и мало заботясь об его нравственном развитии. Вся его цель заключалась в том, чтобы сделать царевича неспособным к серьезным занятиям и по возможности на продолжительное время остаться для него необходимым, окружив его своими приверженцами и удовлетворяя его капризы и страсти. По-видимому, наиболее искусства в оценке положения дел и в управлении обширным государством оказывала сама царица, хотя ближайшие ее помощники, и в особенности полномочный министр ее Феоктист, далеко не были на высоте своего положения. И в деле восстановления православия, и в организации государственного управления, и в особенности в наблюдаемом ею порядке расходования государственных средств — везде видна умная и практичная женщина, умевшая оценить ближайшие пользы и потребности данного времени. При оценке ее отношений к Михаилу часто делают сравнение ее с царицей Ириной, но при этом забывают, что Феодора ни разу не прибегала к интриге и к жестоким мерам и спокойно уступила свое место в управлении государством недостойному сыну, когда поняла, что обстоятельства сложились не в ее пользу. Между тем и внешнее, и внутреннее положение империи требовало от регентства внимания и постоянных оборонительных мер, в особенности со стороны мусульман. Хотя к половине IX в. силы мусульман раздробились и не могли уже с прежней энергией быть направлены к одной цели и на одно предприятие, тем не менее, Багдадский калифат и сам по себе был довольно опасным соперником, как показало дело при Амории в 838 г., которое, по мнению тогдашних летописцев, свело в могилу царя Феофила. Вероятно, под влиянием одержанной над Византией победы в Малой Азии арабы неоднократно снаряжали морские экспедиции против империи, и в самом начале правления регентства арабский адмирал Аподинар предпринял демонстрацию против самого Константинополя. Но на этот раз буря нанесла большой ущерб арабскому флоту у мыса Хелидонии, у берегов древней Памфилии. |
| Вскоре на тайном почитании святых икон попалась и святая императрица. Однажды один из шутов царя случайно застал царицу в ее покоях с иконой в руках, которую та прижимала к губам и груди. По неразвитости ума он не сумел понять, какие предметы так трепетно лобызает императрица, а та, схитрив, ответила в том же духе на вопрос шута, что и ее мать: »ляльки». Шут вернулся к обеденному столу царя, и тот поинтересовался: «Чем занимается императрица?». – «Целует ляльки», – ответил придворный дурачок. Но Феофила уже нельзя было обмануть. Он тут же вскочил из-за стола и направился в покои супруги, где осыпал ее бранными словами. Однако святая Феодора твердо стояла на том, что шут увидел в зеркале изображения служанок, с которыми играла императрица, а остальное ему просто померещилось. Кое-как гнев василевса удалось остудить, но с тех пор его подозрения в отношении жены усилились 584 . Вскоре настал смертный час императора Феофила. Собрав всех сановников и войско во дворце в Магнавре, он, тревожась за судьбу жены и детей, с помощью слуг поднялся с ложа и слабым голосом произнес: «В такой беде и болезни другой, наверное, оплакал бы цвет юности и воспел великое счастье, из-за которых зависть, издавна меня чернившая, ныне остановила на мне свой взор и лишает жизни. Но я наперед думаю о вдовстве жены, злосчастии и сиротстве сына, об утрате, что понесут мои помощники, возросшие в добрых нравах и служении, совет и синклит, и я плачу и рыдаю, что покидаю вас, кротких и смиренных, перехожу в жизнь, которой не ведаю и не знаю, что встречу в ней вместо славы. Не забудьте речи моей, коей уже никогда не услышите, хотя, случалось, и бывала она сурова ради пользы и чести. После моей кончины блюдите благорасположение к супруге и сыну, памятуя, что, каков каждый будет к своему ближнему, такое и сам встретит в грядущем». Царская речь растрогала и смирила всех присутствующих, и стоны вырывались из груди суровых и мужественных воинов 585 . Последние часы императора были тяжелы. Он страдал оттого, что не смог уберечь Римское государство от невзгод и не справился с «ересью» иконопочитания. Рядом с ним находилась верная царица св. Феодора, которой довелось принять вдовство в юные годы. В последние минуты жизни своего возлюбленного эта благочестивая женщина попыталась в последний раз вернуть его к истине и горячо внушала, что постигшие Византию неудачи являются следствием отступления от Бога и святых икон. Эти слова не пропали даром: незадолго до кончины царь попросил жену принести икону и, когда царица поднесла ее к нему, он прильнул своими устами к святому изображению, примирившись с Богом и отвергнув свои заблуждения 586 . |
| Годунов был избран голосом всей земли; народ, стоя на коленах, с воплем и слезами умолял его умилосердиться, принять престол; какого права нужно было после того человеку, хотя бы он был самого низкого происхождения? Какого соперника мог бояться он, хотя бы этот соперник и был самого знатного происхождения? Не было ли признаком крайнего мелкодушия тяготиться своим относительно незнатным происхождением, подозревать, что для других это происхождение уменьшает право, значение всенародного избранника? Не было ли признаком крайнего мелкодушия не уметь скрыть этого подозрения, обнаружить свою слабость, напомнить народу о том, о чем, вероятно, большая часть его не думала или забыла? Издано было соборное определение об избрании Годунова в цари. В нем прежде всего прямо объявлено, что царь Иван Васильевич, умирая, вручил сына своего Феодора боярину Борису Федоровичу с такими словами: «Тебе предаю с Богом этого сына моего, будь благоприятен ему до скончания живота его, а по его смерти тебе приказываю и царство это». И царь Феодор по приказу отца своего и по приятельству вручил царство Борису Федоровичу. Далее патриарх счел нужным примерами из священной и римской истории показать, что восходили на царский престол люди не от царского рода и не от великих синклит и, несмотря на то, большой славы достигали, ибо не на благородство зрит бог, но благоверие предызбирает и душу благочестивую почитает. Наконец, в заключении говорится говорится: «Да не скажет кто-нибудь: отлучимся от них, потому что царя сами себе поставили; да не будет того, да не отлучаются, а если кто скажет такое слово, то не разумен есть и проклят». Странное предположение возможности подобного слова после стольких всенародных слез и воплей! 1 сентября, в праздник Нового года, Борис венчался на царство. В речи своей, произнесенной при этом случае патриарху, Борис сказал, что покойный царь Феодор приказал патриарху, духовенству, боярам и всему народу избрать кого Бог благословит на царство, что и царица Ирина приказала то же самое, «и по божиим неизреченным судьбам и по великой его милости избрал ты, св. патриарх, и проч. меня, Бориса». Эти слова вполне подтверждают известие летописи, что никаких назначений со стороны Феодора не было и что он не вручал царства жене. Но патриарх и тут явился усерднее к выгодам Годунова, чем сам Годунов: в ответной речи своей царю он сказал, что Феодор приказал свое царство Ирине; здесь, впрочем, Иов еще сдержался, употребил еще не столько определенное слово приказал, тогда как в житии Феодора употребил слово вручил, а в соборном определении сказано, что вручил царство прямо Борису! |
| Как известно, иконоборческая система в VIII в. вербовала наиболее верных себе приверженцев именно с Востока, теперь же при дворе Феофила именно выходцы из малоазийских фем приносили с собой новые веяния, враждебные господствовавшей системе. При жизни Феофила еще сдерживались скрытые иконопочитатели при дворе и в царской семье, но для серьезного наблюдателя становилось ясно, что искусственными средствами нельзя более бороться против движения, сделавшегося довольно общим даже в восточных провинциях. Императрица Феодора и вся ее довольно многочисленная семья тайно сочувствовала православию и ходатайствовала перед царем в пользу смягчения суровых мер против иконопочитателей. Все заставляет думать, что поддерживаемая царями армянской династии система не имела корней даже в высших классах. Царская дума, сенат и весь служебный штат официально стояли на стороне правительственной веры, но вне службы, в домашней жизни те же люди руководились противоположными настроениями и были ревностными иконопочита-телями. При всем несочувствии к православным царь Феофил должен был мириться с очень хорошо ему известным положением вещей, что в его дворце самые близкие люди — жена и дети — кланяются иконам и что его теща, зоста Феоктиста, хотя и жившая в отдельном дворце, часто приглашала к себе его дочерей, своих внучек, и внушала им любовь и благоговение к иконам. Таким образом, хотя Феофил до конца жизни не изменил принятой системе и не хотел делать послаблений иконопочитателям, но он должен был видеть, как ненадежно положение иконоборческого правительства и как трудно ослабить со всех сторон обнаруживающееся недовольство. Самым ярким доказательством того, как деликатно было положение правительства, служит странная роль, которую должен был во время Феофила играть наиболее видный представитель антиправительственной церковной политики по смерти Феодора Студита монах Мефодий. Он в глазах правительства был опасен не столько как иконопочитатель, т. е. представитель противоположных взглядов на церковную политику, но более как политический деятель, виновник смуты и скандала. |
| Это прощание некоторым показалось очень долго. Перетрусившийся старик, князь Яков Никитич Одоевский, не мог выдержать, стал торопить царицу: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а все уже отдать придется; а тебе, Ивану, отсюда скорее идти надобно, а то нам всем придется погибнуть из-за тебя». Нарышкин вышел из церкви. Стрельцы, как только завидели его, с страшным воплем кинулись на жертву, но не убили немедленно же, как других, а потащили в Константиновский застенок. Других били или по ошибке, или в пылу гнева, или за свои старые обиды; но Нарышкин был обвинен в измене, в посягательстве на жизнь царевича; стрельцы взялись вывести измену из дворца, изменник в их руках, надобно его пытать; не вытерпит мук, признается – полное оправдание восстанию. Но стрельцы обманулись в своей надежде: Нарышкин не сказал ни слова под пыткою. Из застенка его вытащили на Красную площадь и рассекли на части. Наконец казнили иностранного доктора Даниила фон-Гадена, обвиненного в отравлении царя Феодора. Гаден, заслышав беду, успел было в нищенском платье уйти из Немецкой слободы, двое суток прятался в Марьиной роще и окрестных местах; голод заставил его возвратиться в Немецкую слободу, где надеялся приютиться у одного знакомого и поесть чего-нибудь, но на улице был узнан, схвачен и приведен во дворец. Здесь царевны и царица Марфа Матвеевна умоляли стрельцов пощадить доктора; уверяли, что он совершенно невинен в смерти царя Феодора, что он в их глазах сам прежде отведывал все лекарства, которые составлял для больного государя, – все понапрасну: стрельцы кричали: «Это не одно только, что он уморил царя Феодора Алексеевича, он чернокнижник, мы в его доме нашли сушеных змей, и за это надобно его казнить смертию». Гаден находился в одном положении с Нарышкиным: на нем лежали тяжкие обвинения относительно посяганий на здоровье государево, и его потащили в тот же Константиновский застенок на пытку. Стрельцы пытали, стрелец записывал пыточные речи. Гаден не вытерпел мук, наговорил на себя разные разности, стал просить, чтоб дали ему три дня сроку и он укажет тех, которые больше его достойны смерти. |
| Причиной же такого превращения было недовольство патриарха женским правлением в Ромейской державе. Он был им возмущен и откровенно выкладывал всю правду. Возможно, царица и сместила бы патриарха с престола, если бы ее земной жизни были дарованы долгие годы. XVIII. А всему виной эти гнуснейшие, всякую меру даяния превзошедшие, не ангелы, доставляющие ей повеления всевышнего, но только видом им подражающие, а в сердце притворщики; я имею в виду наших назиреев, 293 уподобляющих себя божеству, вернее – притворствующих из послушания закону, которые, прежде чем распрощаться с человеческой природой, живут среди нас, как некие полубоги; небрегут они и другими божественными установлениями, души в возвышенном не наставляют, человеческие страсти не смиряют, на одни из них узды не набрасывают, а на другие словом, как стрекалом, не действуют, но презирают все это, как ничтожное; одни из них пророчествуют и возвещают божью волю, а другие преступают даже установленные границы, кого обрекают смерти, кому добавляют лет жизни, они даруют бессмертие делимой природе 294 и останавливают для нас естественное движение; в подтверждение своих слов они ссылаются на то, что, подобно древним акарнанцам, 295 постоянно носят доспехи, подолгу плавают по воздуху и сразу спускаются, как только чуют чад сжигаемых жертв. Я нередко видел и имел возможность узнать этих людей – они-то и морочили царицу, будто она будет жить вечно, из-за этого она и сама чуть не погибла, и дела все едва не сгубила. XIX. Они сулили ей долгую бесконечную жизнь, а царица подходила уже к роковому пределу – я говорю так, ибо, завершив отмеренный срок жизни, Феодора уже приближалась к концу. Страшная болезнь постигла царицу: выделительные способности се нарушились, в результате исчез аппетит и опорожнение происходило через ротовую полость; затем болезнь, неожиданно распространившись, чуть не вывернула все ее нутро и оставила царицу при последнем издыхании. Все (я говорю об окружении Феодоры), потеряв надежды на ее выздоровление, задумались над судьбой государства и над своей собственной тоже и принялись строить всякие планы. |
|
|
