| 370 Смысл фразы на первый взгляд темен: eos ourounta pros toichon дословно означает «вплоть до мочащегося у стены» или «вплоть до стены, где мочились». Именно так понял Феофана его латинский переводчик: usque mingentem ad parietem (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 242. 5–6). Близкое толкование этих слов находим в переводе В. И. Оболенского – Ф. А. Терновского : «даже где мочились» (Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. – M., 1884. – С. 277). По мнению И. С. Чичурова, мы имеем в данном случае дело «с устойчивым фразеологическим оборотом, точное значение которого неизвестно» (Чичуров И. С. Указ. соч. – С. 132, komm. 352). Ho еще более вероятно, что Юстиниан, хорошо знавший топографию Херсона, имел в виду какой-то конкретный, местный, достаточно известный ориентир, скажем, афедрон – большой общественный туалет около 14 крепостной куртины рядом с Мертвыми воротами, причем разрушение постигло бы в этом случае значительную часть города (с севера, от моря, вплоть до южной оконечности). Высказанную им фразу в буквальном виде донес первоисточник, возможно, Траян Патрикий. Примечательно, что в ходе раскопок К. К. Косцюшко-Валюжинича рядом с Южными воротами города впритык к оборонительной стене были открыты остатки значительного общественного отхожего места на 30 мест (6,5 х 15 м), с толстыми стена- ми из бутового камня на извести и оштукатуренные внутри цемянкой, а рядом, в 20 метрах находилась площадь, которая являлась малой агорой. Судя по тому, что афедрон был связан системой водоводов с соседним городским водохранилищем-цистерной, действовавшей до первой половины IX в., Юстиниан Ринотмет в 695–698 гг. еще застал запомнившееся ему сооружение в рабочем состоянии (см.: Косцюшко-Валюжинич К. К. 371 В пер. Х.-Ф. Байера: «Это услышали те, кто был в оных крепостях (oi ton kastron ekeinon)» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 45). Имееются в виду те кастра Юго-Западной Таврики, 20 управляющих-простатевонтов которых уже были казнены по приказу Юстиниана. Никифор называет инициаторов обращения к хагану «архонтами тех областей» (oi de ton choron touton archontes tes phemes) (см.: «Бревиарий», 711/712 г.). |
| Такой решительный отпор довольно обычной практике византийского правительства, особенно в период христологических споров, – явление не очень частое в истории Ромейской державы. Помимо того, что он характеризует личность и миросозерцание самого преп. Максима Исповедника , он свидетельствует о глубинных процессах, происходящих в богословско-политической идеологии византийского общества VII века 919 . 4. Заключение Рассмотренные четыре источника по истории монофелитских споров позволяют прийти к выводу, что Псевдо-Анастасий стоит особняком от трех прочих. По полноте и точности информации свидетельство Псевдо-Анастасия превосходит их, хотя они в то же время существенно обогащают наше представление о ходе церковно-политической и догматической борьбы в VII веке. Для трех других характерна приблизительно общая схема развития монофелитских споров, но в ряде деталей и в перспективе видения событий они отличаются друг от друга. Естественно предположение, что наиболее ранний из этих трех источников – Анастасий Синаит – лежит в основе свидетельств Феофана и «Жития Максима Исповедника ». Тем не менее расхождения в некоторых нюансах, например замена папы Гонория в одном случае Мартином, а в другом Иоанном, локализация встречи Ираклия с Афанасием Гаммалой в Антиохии либо в Иераполе и др., заставляют с настороженностью относиться к подобному предположению. Правда, такое расхождение можно объяснить тем, что и Феофан, и авторы различных редакций «Жития» корректировали факты, находимые у Анастасия, но не исключается гипотеза об общем (утерянном) прототипе трех источников, который отражал официальную версию истории монофелитства. Еще труднее определить соотношение «Хронографии» Феофана и редакций «Жития». Версия С по своему обилию риторических прикрас, расплывчатости и многословию представляется художественно-агиографической обработкой уже наличествующего исторического материала и явно позднее «Хронографии». Для выяснения же вопроса о том, какое из произведений – «Хронография» или версия А («Московская редакция») – более раннее, требуется еще дополнительное и тщательное исследование. |
| Все у Господа премудро! Здесь предлагаем мы объяснение Благовещения. Оно будет еще через шесть с половиной месяцев. Но там есть иное объяснение, – особенно в каноне Феофана Исповедника . Кроме того, предлагаемое – может несколько помочь читателю углубить мысль о Богородице, что началось в Благовещение и чем, собственно, велика Она. Думаем: это не помешает нам… Нам пришли мысли, что процесс Благовещения в Пречистой Деве произошел несравненно проще, чем это изображено в творческом воображении преподобного Феофана Начертанного. Является архангел Гавриил: Дева самого явления (по Евангелию) нисколько не смутилась. И ничуть не усумнилась, что это именно был архангел Гавриил (в каноне же Она сомневается): Она с ним разговаривает о других предметах, но не о нем. И притом спрашивает разъяснений, а не испытывает его. Очевидно, Она знала его и даже привыкла к нему особенно, как к Ее воспитателю и учителю. Привыкла верить ему. И потому очень легко принимает и теперь объяснения его. Далее, смущение Ее объясняется лишь новизною приветствия… Именно: во-первых, говорит Гавриил: «Радуйся!» Чему? Во-вторых, назвал Ее «Благодатною " … Что это такое? А затем еще более смутил, поставив Ее, Деву, в разряд «жен», – хотя бы и благословенных… А Она дала обет девства навеки… Наконец, Она почувствовала, что Гавриил хочет сказать что-то новое, особенное, исключительное. Весьма естественно «смутиться»… Но именно только «смутиться», а не прийти ни в ужас, ни в растерянность, ни в состояние сомнения, неверия и т.п. и т.д. «…То же архангел». Он совсем не сразу открывает Ей самую суть своего явления и благовестия… Почему? Чтобы не испугать «Деву-человека»… Она смутилась от одного необычайного приветствия… А если бы он сказал Ей все сразу, Она бы действительно могла и растеряться, даже и в трепет прийти… Трудно бы Ей было… Поэтому ангел рассказывает Ей все постепенно, понемногу… Уже тем, что он поставил Ее среди «жен», Ее смутил, но дал Ей понять, что Она будет «женою», женщиною, – что Она будет Матерью… Но еще это можно бы, при некотором усилии, и не так понять, а просто – отнести к женскому полу вообще. И не зная, собственно, что действительно хочет объявить архангел, Она молчит… Смутилась, но ничем этого внешне не проявляет. Не спешит. Не говорит. А молчит… Святые и смиренные люди – таковы! |
| Большое заблуждение в том, когда думают, будто для неба, или для того, чтоб сделать, и свой вклад в недра человечества, надо предпринимать большие и громкие дела. Совсем нет. Надо только делать по заповедям Господним. Что же именно? Ничего особенного, как только то, что всякому представляется по обстоятельствам его жизни, чего требуют частные случаи, с каждым из нас встречающиеся. Это вот как! Участь каждого устраивает Бог , и все течение жизни каждого тоже дело Его всеблагого промышления, следовательно, и каждый момент, и каждая встреча. Возьмём, пример: к вам приходит бедный – это Бог его привел. Что вам сделать надо? Помочь. Бог, приведший к вам бедного, конечно, с желанием, что бы вы поступили в отношении к сему бедному, как Ему угодно, смотрит на вас, как вы в самом деле поступите. Ему угодно, чтоб вы помогли. Поможете? Угодное Богу сделаете, и сделаете так к последней цели – наследию неба. Обобщите этот случай – выйдет во всяком случае и при всякой встречи надо делать то, что хочет Бог, чтоб мы сделали. А чего Он хочет, это мы точно знаем из предписанных Им заповедей». Несколько слов о книгах преосв. Феофана. Уже было указано, что он говорил понятно о таких вещах, о которых до него говорили очень мало, и он говорил о них опытно, в системе, как человек, прошедший через те ступени духовного развития, которыми он хотел провести других. «Пишу вам о своих книгах, – говорит он кому-то незадолго до своей смерти, – потому что не знаю, где бы еще полнее было изложено, все, касающееся жизни христианской. Другие писатели и лучше бы написали, но их занимали другие предметы». Вот некоторые из сочинений епископа Феофана: По нравственному богословию: 1) Письма о духовной жизни. 2) Письма о христианской жизни. 3) Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни. 4) Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. 5) Путь ко спасению (очерк аскетики). 6) О Покаянии, приращении и исправлении жизни. 7) О молитве в трезвении. По толкованию Священного Писания: 1) Толкование почти на все послания апостола Павла. |
| 304 06 урезании языка сообщает и Никифор в «Краткой истории» под 695 г. (см. ниже в Антологии). Однако из дальнейшего изложения становится ясно, что, обезображенный, Юстиниан все же сохранил возможность говорить. В связи с этим следует обратить внимание на сообщение пресвитера и аббата Агнелла из Равенны (середина IX в.), что императору отрезали «нос и уши» (а не язык) и что это сделали «его воины вместе с некоторыми гражданами Равенны» – одна из причин, по которой Юстиниан воспылал особой, личной ненавистью к равенцам (Agnelliqui et Andreas Liber Pontificalis Ecclesiae Ravennatis/Ed. O. Holder-Egger//MGH. Scriptores rerum langobardicarum et italicarum. – Hannoverae, 1878. – P. 367). 305 B отличие от сообщений o папе Мартине I местом ссылки в данном случае назван сам Херсон (exorisan en Chersoni), а не его климата. 306 У Феофана A. М. 6196, то есть 704/705 г., хотя из последующего рассказа следует, что речь идет о событиях более ранних, скорее всего совпадающих с приходом к власти очередного узурпатора, василевса Тиверия III Апсимара (698–705). Свержение Леонтия не могло не вдохновить экс-императора на ожидание скорых перемен, которые он решил, не откладывая, сам подготовить. Поэтому полагать, что все произошло в 702 или 703/704 гг., нет оснований (к примеру, см.: Кеппен П. О древностях южного берега Крыма и гор Таврических. – СПб., 1837. – С. 59; Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. – Екатеринбург, 2001. – С. 43–44; Крым в VIII–IX веках. Хазарское господство//Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века/Отв. ред. Т. И. Макарова, C. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 64). Параллельный «Хронографии» Феофана и «Бревиарию» Никифора рассказ о ссылке Юстиниана II содержится в «Истории лангобардов» Павла Диакона, где он тоже дан с учетом попытки экс-императора изменить свое положение после свержения Леонтия (Pauli Diaconi Historia langobardorum//MGH. Scriptores rerum langobardicarum et italicarum saeculi VI–IX/Ed. L. Bethmenn, G. Waitz. – Berolini, 1978. – VI. 31–32). |
| Затем, когда дворянство, идя против замысла верховников, решило подать Императрице прошение, чтобы она отвергла подписанные ею в Литве условия самоограничения и тем вернула себе всю полноту власти, в это время Феофан сумел тайно посвятить Императрицу в план дворянства. Рассказывают, что он подарил Анне Иоанновне столовые часы, а под доску их, положил совет ей, как действовать, когда придет решительная минута. На следующий день, во время аудиенции, данной дворянством, Императрица разорвала подписанные ею в Литве условия. С Бироном Феофан находился все время в лучших отношениях. Милостями государей Феофан был богат. Доходы Феофана, по тому времени, были очень значительна. Из своих более чем достаточных средств Феофан значительные суммы тратил на учащуюся молодежь, принимал участие в художниках, покупкой у них картин и рекомендацией их богатым людям. В его библиотеке накопилось до 30.000 томов и он охотно ссужал книгами других. По окончании дневных занятий любил, в кругу ученых свободно вздохнуть, делясь познаниями. Тут он бывал гениально остроумен. Путешественники отзывались, что трудно найти человека, равного Феофану по знаниям и по «неописанной охоте к математике». Он до тонкости знал историю, философию, богослове, европейские языки, из которых на двух говорил. В 1721 Феофан устроил при своем доме школу, куда принимал детей всякого звания. Это была лучшая школа того времени. Лучших учеников Феофан посылал в гимназию при академии наук. Всего прошло через эту школу за 15 лет её существования 160 молодых людей. Насколько Феофан заботился о школе видно из его предсмертного распоряжения, по которому он все лично ему принадлежащее оставлял этой школе с тем, чтобы по окончании курса, кто получит место – мог обзавестись через пособие из оставленных Феофаном средств постройкой и хозяйством. Живи Феофан в другую, установившуюся эпоху, он был бы, вероятно, иной. Сколько великих сил его израсходовано на подпольную борьбу, на доносы, шпионства, на широко раскинувшуюся деятельность политического интригана, наконец, приходится жалеть, что великий ум Феофана не был озарен тем пламенем веры, которое бы осветило в его глазах иначе многие из явлений в церковной жизни того времени, и сроднило бы его с тем русским народом, духу которого чужд Феофан – европеец. |
| А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену; то и другое суть изобретение непослушания 767 ; для тех, которые хотят достигнуть первобытного состояния монашеской жизни и стараются подражать беспечальной райской жизни, все вышесказанное непристойно. Это мы не от себя, но из учения богоносных отцов собрали и высказали для напоминания, прося вас, святейших, молиться, чтобы мы не только говорили хорошее, но и делали в Господе 768 . (Творения преподобного отца нашего и исповедника Феодора Студита в русском переводе. – СПб., 1908. – Т. 2: Письма к разным лицам. – С. 553–555). Продолжатель Феофана (отражает историю правления ромейских василевсов с 813 до 961 г. Из начала «Хронографии», известной под заголовком meta Theothanen, Scriptores post Theopanem или привившимся Theophanes continuatus, следует, что ее большая часть (первые пять книг из шести) была подготовлена несколькими учеными секретарями- хронистами во время самостоятельного правления Константина VII Багрянородного (945–959), по его повелению и даже при его непосредственном участии, вероятно, около 950 г. Почти дословное использование материалов, вошедших в трактат Константина Багрянородного «0б управлении империей», указывает на близость, если не одновременность составления обоих сочинений или, по крайней мере, на использование ими общего источника, некой исторической хроники. Видимо, этим же источником пользовался автор полуанонимного сочинения, известного как Basileon («Книга царей» или «Царства») Иосифа Генесия, тоже охватывавшего события 813–886 гг. 769 . Первая часть шестой книги Продолжателя Феофана, которая начинается с событий правления отца Константина Багрянородного, василевса Льва VI Мудрого (886–912), вероятно, была написана во времена царствования Никифора II Фоки (963–966). Особого внимания в третьей книге «Хронографии» заслуживает повествование о переломном событии в истории византийско-хазарских отношений в Таврике IX в, а именно, об обстоятельствах создания фемы с центром в Херсоне, что произошло почти одновременно с общеимперской военной реформой 840 г., к концу правления василевса Феофила (829–842). Перевод Я. Н. Любарского. Комментарии последнего пополнены.) [На фоне перипетий не прекращавшегося арабо-византийского конфликта следует § 26 третьей книги с рассказом о выдающемся полководце, армянине Мануиле, который перешел на сторону арабов, но затем вернулся к василевсу Феофилу 770 .] ...Двадцать первого числа апреля месяца, в воскресенье, рукополагается епископом Константинополя Яннес, получивший священство, наградой за нечестие, неверие и непоклонение божественным иконам 771 . |
| Др. автор, оказавшийся в центре внимания Л.,- Анна Комнина. Л. исследовал «Алексиаду» не только как исторический источник, но и как лит. памятник. С традиц. вопроса о том, из каких источников Анна черпала исторические данные, Л. перенес внимание на другой - как она эти источники перерабатывала, и убедительно показал, что метод работы Комнины как историографа во многом обусловлен лит. задачами - стремлением писательницы к «риторизации и драматизации» повествования. Анализируя «Алексиаду» как образец художественного повествования, Л. утверждал, что это целостное произведение на уровне стиля, композиции, фигуры главного героя и устойчивого образа автора. Такой подход оказался абсолютно новаторским и позволил прочитать «Алексиаду» по-новому: то, что прежде понималось как недочеты или ошибки автора, стало возможным интерпретировать в контексте ее художественного замысла. Л. осуществил филологический анализ сочинения Продолжателя Феофана (X в.) в широком контексте летописной традиции VI-X вв., к-рый позволил изменить взгляд на жанровую природу визант. историографии. Если со времен К. Крумбахера было принято считать, что историография в Византии включала 2 основные, четко обособленные жанровые формы (всемирную хронику и «высокую» историографию в античной традиции), то исследования Л. показали, что принципиальных различий между этими жанрами не существовало. Более того, «высокая» историография XI-XII вв. путем длительной эволюции выросла из всемирной хроники, и одним из промежуточных звеньев этой эволюции было именно сочинение Продолжателя Феофана (наравне с «Книгой царей» Генесия). Эта концепция была развита и обоснована в ряде работ Л., посвященных Иоанну Малале (VI в.), Феофану Исповеднику, Георгию Монаху (IX в.), Льву Диакону (X в.), Михаилу Атталиату (XI в.), Иоанну Киннаму (XII в.) и Никите Хониату (XII-XIII вв.) (Визант. историки и писатели. СПб., 1999, 20122). Л. показал, как анналистический тип повествования, подразумевающий сугубо хронологическое распределение материала, постепенно уступал место более сложным лит. приемам и разрозненные эпизоды срастались в единый рассказ, где композиционно завершенные эпизоды обретали причинно-следственные или словесно-ассоциативные связи. В целях исследования композиции хроник Л. обратился к арсеналу структурного литературоведения, что было не характерно для консервативной византинистики. |
| 47 Ср. учение о земле Аристотеля: «Населенной может быть, по Аристотелю, лишь часть между тропиками и полярным кругом. Другие части необитаемы вследствие жары или холода. Возможно, что и в южном полушарии между полярным кругом и тропиком есть жители, но мы не можем сообщаться с ними из–за разделяющего нас моря». Зубов В. П. Аристотель. М., 1963. С. 150. 48 Св. Григорий цитирует трактат Псевдо–Аристотеля «О мире» — сочинение, написанное в I–II вв. после Р.Х. автором, придерживающимся преимущественно стоических воззрений, однако со значительной примесью также и элементов платонизма. См.: Norris R. A. God and World in Early Christian Theology. A Study in Justin Martyr, lrenaeus, Tertullian and Origen. London, 1966. P. 25–27. 49 Из этих рассуждений ясно, что под сферами в этой (и предшествующих) главах в действительности разумеются объемные шаровидные тела. 50 В данном случае св. Григорий опирается на Эвклида. Геометрия в Византии входила в круг обязательных школьных дисциплин и «при изучении ее могли преследовать, скорее всего, практические цели. Решение формул геометрических служило переходною ступенью к измерению тел, площадей и т. п. Как высоко представлял себе грек значение и важность этой науки, можно составить приблизительное понятие по рассказу продолжателя Феофана [анонимный писатель, продолжатель «Хронографии» Феофана Исповедника. — A. C.] о судьбе известного Льва Математика. Этот последний изучает ее на острове Андросе. Возвратившись в Константинополь, он преподает ее наряду с другими предметами. Ученик его, взятый в плен сарацинами, своими геометрическими познаниями удивляет Аль–Мамума. Далее, открывается школа в мегнаврском дворце и кафедра геометрии является самостоятельною. Порфирогенет, по словам Кедрина [византийский автор. — A. C.], обращает на нее особенное внимание». Преображенский В. Восточные и западные школы во времена Карла Великого, их отношение между собою, к классическим и древнехристианским, и постановка в них богословия. СПб., 1881. С. 159. 51 |
| 95. Vita Theodori Grapti a Symeone Metaphrasto//PG 116, 653–684. 96. Vita Theodori Studitae per Michaelem (Vita B)//PG 99, 233–328. 97. Vita Theophylacti Nicomedensis: Vogt A. S. Théophylacte de Nicomedie//AB, 50, 1932, p. 67–82. 3. Научная литература 1. Андреев A. И. Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские. Сергиев Посад, 1907. 2. Вернадский Г. В. Византийские учения о власти царя и патриарха//Recueil N. P. Kondakov. Prague, 1926, p. 143–154. 3. Доброклонский А. П. Преп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. Одесса, 1913 (2 т.). 4. Каждан А. П. Хроника Симеона Логофета //ВВ, 15, 1959, с. 125–143. 5. Констамтин Багрянородный. Об управлении империей/под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. M., 1991. 6. Мелиоранский Б. М. Из семейной истории аморийской династии//ВВ, 8, 1901, с. 1–7. 7. Никитин П. О некоторых греческих текстах житий святых//Mémoires de l‘Academie Impériale de St. Petersbourg, III e série, Classe Hist.-Phil., I, pt. 1 (1895). 8. Острогорский Г. Соединение вопроса o св. иконах с христологической догматикой в сочинениях православных апологетов раннего периода иконоборчества//Seminarium Kondakovianum, 1, 1927, с. 47–52. 9. Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей/введение, перевод, комментарий Я. Н. Любарского. СПб, 1992. 10. Успенский Κ. Н. Очерки по истории иконоборческого движения в Византийской империи в вв. Феофан и его Хронография//ВВ, 3, 1950, с. 393–438; 4, 1951, с. 211–262. 11. Успенский Ф. И. Очерки по истории византийской образованности. СПб, 1892. 12. Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения. M., 1980. 13. Чичуров И. С. Место «Хронографии» Феофана в ранневизантийской историографической традиции (IV – начало IX в.)//Древнейшие государства на территории СССР, 1981. M., 1983, с, 5–146. 14. Alexander P. The Byzantine Apocalyptic Tradition/ed. D. de F. Abrahamse. Berkeley-Los Angeles-L., 1985. 15. Alexander P. Religious Persecution and Resistance in the Byzantine Empire of the eighth and ninth centuries: methods and justifications//Speculum, 52, 1977, p. 238–264. |
|
|
