| Но ведь никто не требовал от них насмехаться над беспомощными узниками и мучить их? Видимо, когда человек сознательно отворачивается от Бога, становится сознательным атеистом, – ему бывает трудно удержаться даже в границах простой человечности. Душа его, лишенная Божественной благодати, страдает сама и причиняет страдания другим. И, напротив, верующий человек не озлобляется в скорбях и гонениях, а несет их с упованием на Бога и надеждой на всемогущий Промысл Божий. За все Тебя, Господь, благодарю! Мы хотим закончить наши истории письмами, которые писала из лагеря своим детям Ольга Исаева-Абаза. А в письмах – стихи Бунина: За все Тебя, Господь, благодарю! Ты после дня тревоги и печали Даруешь мне вечернюю зарю, Простор полей и кротость синей дали... И обращение к младшему сыну: «Дорогой мой сынок Алеша! Твоя мамочка шлет тебе свой нежный поцелуй и крепко тебя обнимает. Напиши мне, мой милый белый мишутка, как ты учился? Хорошо ли ты себя ведешь? Помни, мой любимый сыночек, что тебе надо быть очень добрым с сестрами… Как я буду гордиться тобой, если ты будешь хорошим мальчиком! О, как мы будем счастливы, когда соберемся вместе – папуленька наш дорогой, я, вы... Как хорошо мы заживем! Только будь умницей и не огорчай старшую твою сестричку Наташеньку – твою маленькую маму. Целую тебя тысячу раз крепко, крепко. Твоя мама». А из лагеря Ольга привезла с собой листок, на котором ее рукой была переписана молитва святителя Филарета (Дроздова): «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя? Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя. Отче! Даждь рабу Твоему – чего сам я и просить не умею. Не дерзаю просить – ни креста, ни утешения! Только стою пред Тобою; сердце мое – отверсто. Ты зриши нужды, которых я не знаю. Зри! – и сотвори со мною по милости Твоей: порази и исцели, низложи и подыми меня. Благоговею и безмолвствую пред Твоею святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе. Предаюсь Тебе. Нет у меня желания, кроме желания – исполнить волю Твою... Научи меня молиться. Сам во мне молись. Аминь». |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 32 голоса: 4.1 из 5) 1905 год 1-го января 1905 года. Да благословит Господь наступивший год, да дарует Он России победоносное окончание войны, прочный мир и тихое и безмолвное житие! Поехали в 11 час. к обедне. Потом у нас завтракали: дамы, кн. А. С. Долгорукий и Дм. Шереметев (деж.). Принял доклад Сахарова. Погулял. Отвечал на телеграммы. Обедали и провели вечер вдвоем. Очень рады оставаться на зиму в родном Царском Селе. 2-го января. Воскресенье. Ясный морозный день. Были у обедни и завтракали по-старому в круглой зале со всеми. Гулял долго. В 4 1/2 была там же офицерская елка. Дети присутствовали, даже — “сокровище”; оно вело себя очень хорошо. Обедали вдвоем. 3-го января. Понедельник. Утро было занятое, погулять не успел. Завтракали: д. Алексей и д. Сергей, приехавший сегодня из Москвы по случаю оставления им генерал-губернаторства и назначения главнокомандующим войсками Моск. воен. окр. Сделал с ним хорошую прогулку. После обеда он уехал обратно. Приняли атаманца Краснова, кот. приехал из Маньчжурии; он рассказывал нам много интересного о войне. В “Рус. инвалиде” он пишет статьи о ней. 4-го января. Вторник. Утро было снова занятое. Завтракал лейт. Рощаковский, бывший командир мин. “Решительный”. Принял Епанчина и Порецкого, вернувшихся с последней мобилизации, — и кн. Оболенского, финляндского ген. -губ. Вышел гулять в 4 1/4. После чая за докладом Мирского имел с ним крупный разговор. Обедал Соловой (деж.). 5-го января. Среда. Начал принимать от 10 1/4. В 11 1/2 поехали к вечерне с освящением воды; стояли внизу. Завтракал Борис (деж.). Долго принимал представляющихся. Гулял. После чая был Абаза. Вечером долго читал. 6-го января. Четверг. До 9 час. поехали в город. День был серый и тихий при 8° мороза. Переодевались у себя в Зимнем. В 10 1/2 пошел в залы здороваться с войсками. До 11 час. тронулись к церкви. Служба продолжалась полтора часа. Вышли к Иордани в пальто. Во время салюта одно из орудий моей 1-и конной батареи выстрелило картечью с Васильев [ского] остр. и обдало ею ближайшую к Иордани местность и часть дворца. Один городовой был ранен. На помосте нашли несколько пуль; знамя Морского корпуса было пробито. |
| Назаревский приводит изложение самим Победоносцевым этих событий в письмах, помещенных в журнале «Русский архив». По словам последнего, «у Лорис-Меликова были замыслы облагодетельствовать Россию конституцией или началом ее посредством вызова депутатов со всей России». По этому поводу происходили в феврале совещания у Императора Александра II. «2 марта было назначено быть у Государя совету министров для окончательного решения, а между тем Лорис-Меликов уже заготовил торжественную публикацию об этом, которая должна появиться в «Правительственном вестнике» 5 числа. И вдруг – катастрофа... Журналы со 2 марта начали по поводу цареубийства требовать конституции. Лорис-Меликов послал просить их, чтобы помолчали только 15 дней. И вот нас собрали в совете министров к Государю в воскресенье, в 2 часа пополудни. Пригласили меня, старика С. Г. Строганова, Великих Князей. Государь, объявив в чем дело, прибавил, что оно не решено еще покойным, что оно сомнительно и что просит всех говорить, не стесняясь. Лорис-Меликов стал читать протокол и проект объявления, заготовленный уже от имени нового Государя, который считает якобы священным долгом исполнить завет отца своего. И представьте, что они имели бесстыдство в этом объявлении теперь оставить все те же мотивы, которые были помещены в прежнем: что повсюду водворено-де спокойствие, крамола подавлена, ссыльные возвращены и прочее. Нет времени описывать все подробно. Первым высказался против Строганов – кратко, но энергически. Затем Валуев, Абаза, Милютин сказали напыщенные отвратительные речи о том, что вся Россия ждет этого благодеяния. Милютин при этом обмолвился о народе, как о неразумной массе. Валуев вместо слова народ употребил народы. Говорили дальше Набоков, Сабуров и прочие. Только Посьет и Маков высказались против. Но когда обратились ко мне, я не мог уже сдержать волнения негодования. Объяснив всю фальшь учреждения, я сказал, что стыд и позор покрывают лицо, когда подумаешь, в какие минуты мы об этом рассуждаем, когда лежит еще не погребенным труп нашего Государя. А кто виновен в том? Кровь его – на нас и на чадах наших. Мы все повинны в его смерти. Что мы делали все это время и в его Царствование? Мы говорили, говорили, слушали себя и друг друга, и всякое из его учреждений превратилось у нас под руками в ложь, и дарованная им свобода стала ложью. А в последние годы – в годы взрывов и мин, что мы делали, чтобы охранить его? Мы говорили – и только. Все чувство наше должно было сосредоточиться в страхе, как бы не убили его, а мы напустили себе в душу столько подлых, низких страхов и стали трепетать общественного мнения, то есть мнения презрительных журналистов и того, что скажет Европа? А ее-то знали по журналам. |
| Сознавая, что духовенство, по своему умственному развитию и по своей близости к народу, может оказать учебному ведомству чрезвычайно важные услуги, особенно при полной готовности помогать ему на поприще народного образования со стороны как правительственных, так и общественных и сословных учреждений, Министр Народного Просвещения считал непременною обязанностию вверенного ему ведомства всеми мерами содействовать духовенству в его школьной деятельности и обещал, что труды, предлежащие духовенству в деле народного образования не останутся на будущее время без материального в соответствующей мере постоянного вознаграждения из сумм Государственного Казначейства. В виду подобных соображений, Министр своим циркуляром приглашал управления учебных округов, а также училищные советы, директоров и инспекторов народных училищ приложить особливые заботы к тому, чтобы местные епархиальные начальства и находящееся в их ведении приходское духовенство имели ближайшее участие и пользовались подобающим им значением в школьном образовании и развитии народа 16 . При новом обсуждении вопроса о начальной народной школе в заседании Комитета Министров 17 марта 1881 года, бывший Министр Финансов Абаза заявил, что «преследуемая правительством цель – доставить народной школе нравственно-религиозное основание – столь неоспоримо верна и составляет вопрос такой первостепенной важности, что Министр Финансов, даже при самом неблагоприятном состоянии Государственного Казначейства, счел бы себя обязанным изыскать потребные на то денежные средства». Вместе с тем он выразил мнение, что «православное духовенство ближе подходит под условия, соответствующие его назначению, в качестве руководителя начальных училищ, чем учителя и учительницы народных школ, среди коих нередко возникали самые вредные и опасные для общества элементы; посему Министр Финансов находит совершенно справедливым и целесообразным, чтобы духовенству была оказываема, в пределах возможности, потребная, со стороны Государственного Казначейства, денежная поддержка». |
| Из ближайшего городка Абаза, где живут в основном геологи и металлурги, добывающие железную руду, в 1997 г. перебрался к Агафье Лыковой сосед, геолог Ерофей Седов. Геолог, потерявший много лет назад ногу, решил уехать подальше от цивилизации. Ерофей и Агафья — верующие, но почти не разговаривают. Много лет назад они разругались на религиозной почве. Геолог придерживается аскезы, но при этом ест консервы, разжигает печь зажигалкой, пенопласт не считает порождением дьявола. Агафья же убеждена в обратном. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 26 марта, 2023 30 января, 2019 14 января, 2016 7 апреля, 2024 7 апреля, 2024 7 апреля, 2024 7 апреля, 2024 7 апреля, 2024 6 апреля, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 |
| Тексты подготовили: А. В. Архипова („Дневник писателя» 1877 за январь-июнь), И. А. Битюгова („Дневник писателя” 1877 за июль-декабрь, при участии А. В. Архиповой), Г. В. Степанова („Дневник писателя” 1881 г.). Примечания к тому составили: В. А. Туниманов („Дневник писателя” 1877 г., преамбула), А. И. Батюто („Дневник писателя” 1877 г. — реальный комментарий к январскому-октябрьскому выпускам при участии А. М. Березкина), В. Е. Ветловская (то же, ноябрь-декабрь), Г. М. Фридлендер („Дневник писателя 1880 г., преамбула), Г. В. Степанова (реальный комментарий к „Дневнику писателя” 1880 г. гл. I–II), Е. И. Кийко (то же, гл. III), В. А. Туниманов „Дневник писателя” 1881, преамбула) и А. И. Березкин (реальный комментарий к „Дневнику писателя” 1881 г.). Редакционно-техническая подготовка тома к печати осуществлена И. Д. Якубович. Редакторы тома — Н. Ф. Буданова и В. А. Туниманов. Сон смешного человека Ранний набросок (к первым трем разделам рассказа) датируется приблизительно первой половиной апреля; второй — концом апреля. 26 апреля 1877 г. Достоевский вместе с коротким сопроводительным письмом прислал метранпажу М. А. Александрову конец первой главы апрельского номера «Дневника писателя». Из письма к Александрову от 28 апреля очевидно, что Достоевский уже отправил в типографию очередные страницы «Сна смешного человека»: «Присылаю Вам продолжение с 7-й по 12-ю страницу включительно, начинать же в строку с последнего слова в корректуре. Тут фраза была не окончена». Без интервалов посылались в типографию и последующие разделы рассказа. В письме от 30 апреля Достоевский сообщал метранпажу: «…посылаю 5 страниц. Хорошо бы, если бы и сегодня, подобно вчерашнему, мне прислали эти 5 страничек вечером для корректуры, с тем чтобы взять их завтра в 8 часов». Днем позже, 2 мая, в письме к Александрову: «…вот конец рассказа Поскорее бы корректуру и к цензору: боюсь чтоб чего не вычеркнули». Примечательны в последнем письме опасения Достоевского придирок цензуры, к счастью, на этот раз оказавшиеся напрасными. 1 «Сон смешного человека» имеет такой же жанровый подзаголовок («Фантастический рассказ»), как и «Кроткая». Но в «Кроткой» «фантастична» лишь избранная Достоевским форма повествования. Другое дело «фантастичность» «Сна смешного человека», проникающая самую суть произведения. Это «фантастичность» во многом того же рода, как и в высоко ценимых Достоевским «Пиковой даме» Пушкина, «Петербургских повестях» Гоголя, «Русских ночах» Одоевского, произведениях Э. По и Э. Гофмана. Достоевский в письме к Ю. Ф. Абаза от 15 июня 1880 г. коснулся природы фантастического в «Пиковой даме»: «…верх искусства фантастического. И Вы верите, что Германн действительно имел видение, и именно сообразное с его мировоззрением, а между тем в конце повести, то есть прочтя ее, Вы не знаете, как решить: вышло ли это видение из природы Германна или действительно он один из тех, которые соприкоснулись с другим миром, злых и враждебных человечеству духов. (NB. Спиритизм и учения его)». |
| Пили чай и обедали в той же комнате; в первый раз Аликс также кушала с нами, только за особым столиком. Вечером читал. 20-го ноября. Понедельник. Утром было 9° мороза. Аликс в первый раз выехала на кресле и проехалась по всему дворцу до комнат Ерни. После докладов у меня был Абаза по устройству Черноморского округа. Завтракали с дядей Алексеем. Гулял с Ерни, дули полным ходом. После чаю много читал. Обедали как всегда. 21-го ноября. Вторник. В 11 1/4 ч. отправился с Ерни в Питер. Имел доклад Лобанова в дороге. Со станции прямо в манеж, где состоялся парад Л.-Гв. Семеновскому полку, моей 1й конной батарее и сводной роте представителей от корпуса пограничной стражи. Последние глядят молодцами — между ними много с георгиевскими медалями. В Зимнем был завтрак. Показывал наши комнаты Ерни и перед отъездом зашли к Ирине. Уехали в Царское с Ксенией и Сандро. Пили чай вместе. Читал. У дорогой Аликс болела спина. 22-го ноября. Среда. День рождения и именин Миши: ему 17 лет. Довольно занятой день — было два доклада и большой прием. Завтракали кроме своих домочадцев: т. Михень и д. Миша. Почти совсем не видавши Аликс, поехал в Гатчине. Сидел почти все время с Мама. После чаю занимался в своей маленькой комнатке; так странно было сознавать себя отцом! Обедали внизу: Ксения, Миша, Сандро и Черевин. Вернулся в Царское в 10 1/4. Все общество сидело у Аликс в спальне! 23-го ноября. Четверг. Праздник моего эскадрона Гусарского полка. У дорогой Аликс была легкая лихорадка, вероятно, от простуды. Имел четыре доклада. Завтракал Николай, по случаю отъезда на Кавказ. Гулял кругом парка. После ванны маленькой Аликс имела свою первую ванну и затем была уложена в постель. Элла обедала с нами, вечер провели как всегда. 24-го ноября. Пятница Начало таять. Сбежал в парк до доклада Витте. Принял старика гр. Гейдена, Драгомирова и кн. Я. И. Шаховского, вновь назначенного командиром Гвардейского экил., и кн. Долгорукого. Завтракали вчетвером. Гулял с Ерни. Лихорадка у Аликс, слава Богу, прошла. Сегодня уже три недели что у нас родилась дочка — храни ее Господь! |
| Развратничает какой-нибудь сановник, не живет с семьей и женой, является на службу в 2 1 / 2 часа и уходит в 3 1 / 2 ч. – долой его; б) показать пример самой строгой экономии, проститься на век с роскошью, долой квартиры, наполненные тысячными креслами, диванами и оклеенные шелковыми обоями, с лакеями – шутами, в чулки наряженными, долой об " едания у Дюссо и у Бореля, сверху все это нужно показать и приказать, долой шлейфы жен в три аршина, долой шляпы дамские, стоющие тысячи рублей и разоряющие мужей и отцов, почему сии последние лезут в долги и потом записываются в воры; в) в финансовом отношении система скупости нужная говорили: ежели сенатор, то сенаторское содержание,– обрадовались все, явился закон и на пенсии, а вот Абаза, не спаситель отечества, 8000 содержания получил, Велио 12000; конечно царь волен все делать, но надоедает же юному царю все бороться, все отказывать, а грех лежит на тех докладчиках и просителях, которые об этом ходатайствуют; не подумайте однако, что я аплодирую деянию Ливена и Куломзина,– оборони Боже. Я нахожу, что вся эта история – скандал; этим делом царское слово, т. е. закон над законом – затоптано в грязь, память царя мученика оскорблена, царь дал, пожаловал, а псарь Ливен, после его славной мученической кончины, осмеливается возвратить его дар, плюет на его царскую милость, Куломзин тоже за ним, под суд их следует за это, этих оскорбителей почившего царского величества. Царь знал, что делал, и никто не в праве судить о его деяниях; при жизни его еще можно было верноподданному дать ему совет, как давал их Долгорукий Петру, Васильчиков – Николаю, но Ливену швырять этак царской милостью нельзя, пороть его следует за это. 7. Полицию, говорят, хотят преобразовать, облагородить и сделать из нее порядочное и уважаемое учреждение: с увеличением окладов и числа служащих и с освобождением полиции исполнять дела не полицейские до введения этих порядков во всей России – Бог помощь, ибо теперь плоха полиция: безнравственность ужасная, взяточничество, определенные доходы частных приставов, исправников и всех служащих, которые в иных местностях, как Сенная и другие рынки, бывают значительны, положительно необходимо строго-решительно неумолимо преследовать это зло, прямо собрать всех, написать всюду царское веление не брать никому из служащих ничего и с кого, под страхом ужаснейшей ответственности и беспощадно наказывать виновных в лихоимстве, тогда люди порядочные не будут брезговать полицейской службой; за хорошую же службу следует непременно щедро наградить; поймавшего Перовскую так умно – наградили ли? Вредно для дела жалеть наград за хорошую службу и слабо наказывать за плохую; Мравинского и полицейских чиновников, например, так странно осматривавших известную сырную лавку в доме Менгдена, неужели оставлять жить спокойно и безмятежно? 8. |
| Пишу к Вам, любезнейший Константин Петрович, чтобы снова обратить Ваше внимание на крестьянский вопрос, который, по доходящим до меня сведениям, получил от вызванных правительством экспертов совершенно неправильный оборот. Они, невидимому, хотели исправить нелепый проект Абазы, но никак не отставая от него в желании оказать крестьянам всякого рода льготы, а напротив расширяя заботу о меньшей братии. Филантропия дело похвальное, но надобно, чтобы она согласовалась с здравым смыслом и с государственными потребностями, а здесь я именно этого не вижу. Спрашивается: на каком основании можно произвести всеобщее понижение крестьянских повинностей? Утверждать, что эти повинности слишком тяжелы в сравнении с тем, что эти крестьяне получили, нет возможности; это значит прямо итти наперекор истине. В нашей местности, например, крестьянин за 3 1 / 2 десятины на душу платит 7 р. 20 к. процентов и выкупа, между тем, как наемная плата за одну десятину равняется 12–15 р. То-есть, если считать в три поля, от 7–9 р. Как же можно тут говорить о тяжести платежей? Если же взять в расчет выкупаемые повинности, то надобно сказать, что помещик по закону имел 3 рабочих дня в неделю, или 150 дней в году, мужских и женских, а в действительности брал больше. Считая мужской день пеший и конный средним числом по меньшей мере в 30 к., а женский в 15, выйдет 67 р. 50 к., с тягла, состоящего из 2 1 / 2 душ.; ныне же с души идет оброчных 9 р., а выкуп всего 7 р. 20 к., то есть с тягла оброка 22 р. 50 к., а выкупа всего 18, следовательно меньше нежели третья часть против прежнего. И этот расчет приложим ко всей России. Как же тут опять говорить о тяжести платежей? Если же понижение повинности должно быть просто милостью, то спрашивается, на каком основании вдруг одному сословию оказывается такая милость и из каких сумм? Думаю, что подобная мера будет не только вредною, но и опасною, ибо после этого крестьяне будут постоянно ожидать такого рода милостей. Нет нелепого слуха, которому они не поверили бы. Наконец если понижение вызывается тем что есть избыток платежей, то гораздо лучше сократить срок и скорее разделаться со всей этой операцией. Это будет выгоднее и для государства, и для самих крестьян. Одним словом, как я ни ломаю себе голову, я никак не могу придумать, на основании каких соображений эксперты пришли к такому выводу. Опасаюсь, что если правительство и общество будут взапуски друг перед другом играть в популярность, бедной нашей России не сдобровать. Вероятно дело пойдет через Государственный Совет. Как член сего филантропического заведения, обратите внимание на это дело. Вы один из немногих, способных сказать разумное слово. Когда я подумаю, что проекты Абаза прошли там единогласно, то мороз по коже подирает. Куда мы доберемся наконец с филантропией и либерализмом? |
| Написав эту записку, он читал ее мне, читал М. Н. Островскому, показывал графу Д. Л. Толстому. И я, и Островский в сущности согласны были с основными идеями записки и только советовали ему сгладить некоторые резкие выражения, что он и сделал. В этом виде записка содержала в себе критику системы, продолжающейся не при нынешнем только министре финансов, но и при его предместниках, следовательно, едва ли могла быть истолкована в виде личного обвинения. Во всяком случае, предмет, к которому она относилась, – предмет великой важности для государства. Главная цель Смирнова была представить свою записку Вашему Величеству, и он думал поднесть ее через мое посредство. Но я решительно от того уклонился. Я хотел избежать всякого нарекания со стороны министра финансов; и кроме того, хотя по здравому смыслу я всегда, с 60-х еще годов, был противником господствующей у нас финансовой системы, но, не принадлежа к числу специалистов этого дела, не мог иметь в нем настолько определенного мнения, чтобы решиться нести свой взгляд и, стало быть, отстаивать его перед Вашим Величеством. По частным вопросам я считал своим долгом выражать свое мнение определительно в Государственном Совете, вопреки проектам министерства финансов (напр., по делам о соли, о пошлинах с наследства, о гербовом сборе, о питейных правилах, об учреждении податных инспекторов), но оставался в меньшинстве или вынужден был выслушивать иронические опровержения. Итак, во всех случаях, когда очень многие лица просили меня представить финансовые их записки Вашему Величеству, я всегда от того уклонялся. Таким образом, записка г. Смирнова оставалась не более как личным изложением его взгляда на финансы и на средство исправить их, предназначенным для распространения в самом тесном кругу лиц, близко стоящих к делу. Она была напечатана в числе 40 экземпляров и сообщена прежде всего самому министру финансов, Абазе, Сельскому и затем некоторым министрам и членам Государственного Совета. Она была без имени и подписи, но всем было известно, кто ее автор. По прочтении ее и министр финансов, и Абаза говорили мне об ней с некоторым пренебрежением, но ни тот, ни другой не заявляли мне никакой претензии на то, что ее писал товарищ обер-прокурора. И, казалось, претендовать было не на что. Другие же лица заявляли свое согласие с мыслями, выраженными в записке. |
|
|
