| Затем Кирилл добавляет, что в Св. Писании всё ясно и понятно, —214— потому что Дух святой научает избранных всему 1357 . Здесь повторяется мысль, находящаяся во втором вопросе-ответе его «Исповедания», при чем под именем «избранных» здесь разумеются не представители церкви, а люди, предопределенные ко спасению в смысле протестантского учения. И Каллиполит и Лукарис – оба выставляют Гагена главною пружиною, заправлявшею предприятием по изданию Нового Завета и оба они за это испрашивают ему милостей от Бога: первый пишет, что Гаген получит заслуженную им мзду от Бога при втором пришествии Христа, а второй (Лукарис) призывает благословения Христа на это благое и богоугодное дело голландского посланника 1358 . Таким образом, вообще есть достаточно оснований считать дело перевода за известного рода обнаружение протестантских тенденций. Так смотрела и греческая церковь XVII-ro века. Перевод должен быть поставляем рядом с «Исповеданием» Кирилла: он должен был служить как бы восполнением этого последнего и во всяком случае шагом вперед на том пути, на котором стоял уже Кирилл Лукарис. почитается кальвинистами, как своего рода апостольское Послание». Содержание письма Канопия таково. «Страшнейшее несчастье постигло нас, так как Кирилл Контарис (сделавшийся преемником Лукариса по смерти его), это орудие диавольское еще раз разбойнически низверг с патриаршей кафедры святейшего и православнейшего патриарха и – ужаснись солнце, подвигнись земля, возрыдай учитель» (так наименован здесь кальвинист-пастор Лежер), «смешай свои слезы с нашими – убил праведника, мужа благочестивого, который столь долго времени был убежищем благочестия» (т.е. конечно, кальвинизма); «увы, кто даст главе моей воду и очам моим источники слез, чтобы я мог непрестанно оплакивать этого мужа, которого погубили нечестивые паписты» (сам Кирилл тоже любил выставлять папистов крайними интриганами); увы, увы исчезли мои телесные силы и моя душа не в теле моем». Затем повествуется, при каких обстоятельствах Кирилл Контарис возвел обвинение на патриарха в политическом преступлении и султан дал приказание умертвить его. |
| Нафанаил Канопий. — Он был родом с острова Кипр и был протосинкеллом при патриархе Кирилле Лукарисе. Подобно этому последнему он показывал себя приверженцем протестантизма. Посещал Англию и Голландию, но это было, кажется, уже по смерти Кирилла. В Голландии, прельстившись дарами и лестными обещаниями, Канопий принял на себя труд перевода на греческий язык богословских наставлений Иоанна Кальвина (т. е. Institutiones Кальвина) 566 с тем намерением, чтобы потом распространить это сочинение между греками. Но привел ли он это дело в исполнение, остается неизвестным. — От Канопия дошло до нас любопытное описание смерти Кирилла Лукариса, находящееся в его греческом письме к известному уже нам Антону Лежеру. «Письмо это, — по уверению Пихлера, — почитается кальвинистами как своего рода апостольское Послание». Содержание письма Канопия таково: «Страшнейшее несчастье постигло нас, так как Кирилл Контарис (сделавшийся преемником Лукариса по его смерти. — А. Л.), это дьявольское орудие, еще раз разбойнически низверг с патриаршей кафедры святейшего и православнейшего патриарха и — ужаснись солнце, подвигнись земля, возрыдай учитель (так наименован здесь кальвинист — пастор Лежер. — А. Л.), смешай свои слезы с нашими — убил праведника, мужа благочестивого, который столь долгое время был убежищем благочестия (т. е., конечно, кальвинизма. — А. Л.); увы, кто даст главе моей воду и очам моим источники слез, чтобы я мог непрестанно оплакивать этого мужа, которого погубили нечестивые паписты (сам Кирилл тоже любил выставлять папистов крайними интриганами. — А. Л.); увы, увы, исчезли мои телесные силы и моя душа не в теле моем». Затем повествуется, при каких обстоятельствах Кирилл Контарис возвел обвинение на патриарха в политическом преступлении и султан дал приказание умертвить его. После этого Канопий продолжает так: «Пятеро палачей с Ахметом–агой во главе неожиданно схватили престарелого патриарха и повели его в укрепленный замок на западном берегу Босфора. Я посетил его здесь и выпросил у него позволение спастись бегством в Англию (симпатии Лукариса всегда склонялись в пользу протестантской Англии, сюда же они склоняются и у его протосинкелла. |
| Все же до сих пор трудно понять, как он сам понимал православное учение. Его автограф катехизиса и личные письма свидетельствуют, что он придерживался, скорее, кальвинистских, чем православных взглядов 74 . В конце концов, под влиянием католиков и недовольных им православных турки сослали и позже удушили Лукариса. На престол вступил Кирилл Контарис из Береа, незадолго до этого давший обещание цесарскому послу перейти в католичество. Действительно, 15 декабря 1638 года он тайно перешел в римскую веру, но эта тайна скоро раскрылась, и демонстрации греков заставили его в 1639 году уйти от власти. По дороге в Рим он остановился в Тунисе, где и погиб, отказавшись принять предложение бея перейти в мусульманство. Кирилл Контарис из Береа не был первым константинопольским патриархом, который после Флорентийской унии пытался сблизить восточную церковь с римской. Уже в 1612 году патриарх Неофитос склонялся к унии с Римом и пригласил в Константинополь о. Кандиллака, главу иезуитов Турции. А в 1634 году патриарх Пантелларис даже отправился с визитом к папе, хотя последний так и не принял его, не зная, какие церемонии подобает завести для приема главы восточной церкви 75 . Глава II. Начало новой проповеди 4. Дионисий и традиция св. Иоанна Златоуста Хотя Московская Русь вышла из навязанного ей участия в религиозной распре католическо-протестантской Европы более благополучно, чем православный Восток и русское население Польско-Литовского государства, тем не менее, эта победа над иностранцами и Смутой не привела к духовному оздоровлению народа и русской церкви. Энтузиазм и пафос 1611 – 1613 годов не передался правительству, пришедшему к власти после избрания царя и взявшему бразды правления из рук вождей национального сопротивления. Это было и не удивительно, так как большинство вождей и идеологов народного ополчения, взявшего Москву и подготовившего избрание нового царя, очень скоро остались совсем не у дел. Вожди ополчения и их духовные вдохновители, как, например, Козьма Минин, князь Пожарский и архимандрит Дионисий, были новыми и неискушенными в политике людьми, мало искусными в деле управления и интригах, и поэтому не прошло и нескольких лет, как они были не только совершенно отстранены от власти, но и почти забыты своими мало благодарными современниками. Вместо них престол окружили профессиональные политики и интриганы, придворные, бояре, дьяки московских приказов, представители высшего московского дворянства, ловкие иерархи церкви и, конечно, близкие родственники молодого царя Михаила Романова. Они снова взяли в свои руки высшие командные посты в измученном Смутой Московском государстве, и, как и раньше, думали главным образом о своих эгоистических интересах. |
| Если бы Афанасий был действительно орудием иезуитов, то для чего им было низлагать его и опять возводить Контариса? Но через полтора года, с падением Байрама-паши, лишился своей кафедры и недостойный Контарис и сослан на тот же остров, куда заточены были, по его проискам, оба его предместника, Лукарис и Пателарий. Оба вместе были они возвращены из своего изгнания, повелением султана Мурата, по ходатайству всех архиереев и вельмож Константинопольских, и так как не было на лице Афанасия, чтобы заступить место Кирилла до его возвращения, то поставлен временно на патриаршую кафедру митрополит Ираклийский Неофит, которого сам Кирилл, в письме к царю Михаилу Феодоровичу, называет своим человеком и слугой. Не ранее как через год, когда уже несколько устроились денежные дела патриархии, расстроенные неоплатными долгами, по причине частой перемены патриархов (ибо в продолжение пятнадцати лет, с 1622 по 1637, 12 раз сменялись четыре патриарха), Неофит уступил кафедру учителю своему Кириллу, а Афанасий получил опять прежнюю свою митрополию Солунскую. Это свидетельствует, что он был в хороших отношениях с патриархами и всеми архиереями, без чего бы, конечно, не мог возвратиться на свою митрополию; она была укреплена за ним соборной грамотой и нового патриарха Парфения старшего, который вступил на кафедру после бедственной кончины обоих Кириллов. Враги Лукариса, неусыпно действовавшие, после полутора года его последнего патриаршества, успели возбудить против него султана Мурата, представив великого мужа Церкви изменником Порты Оттоманской, за тайные будто бы сношения с Россией. Кирилл был насильственно низложен и заключён в крепость близ Царьграда; там его задушили и священные останки мученика бросили в море, но благочестивая о нем память сохранилась в сердцах православных и православие его было гласно оправдано на соборах Ясском и Вифлеемском. Церковь вселенская чтит его, как одного из величайших своих подвижников. Коварный его гонитель и недостойный преемник Контарис скоро подвергся заслуженной казни. |
| Оба вместе были они возвращены из своего изгнания, повелением султана Мурата по ходатайству всех архиереев и вельмож Константинопольских, и так как не было налицо Афанасия, чтобы заступить место Кирилла до его возвращения, то поставлен временно на патриаршую кафедру митрополит Ираклийский Неофит, которого сам Кирилл в письме к царю Михаилу Феодорови- чу называет своим человеком и слугою. Не ранее как через год, когда уже несколько устроились денежные дела патриархии, расстроенные неоплатными долгами по причине частой перемены патриархов (ибо в продолжение пятнадцати лет, с 1622 по 1637-й, 12 раз сменялись четыре патриарха), Неофит уступил кафедру учителю своему Кириллу, а Афанасий получил опять прежнюю свою митрополию Солунскую. Это свидетельствует, что он был в хороших отношениях с патриархами и всеми архиереями, без чего бы, конечно, не мог возвратиться на свою митрополию; она была укреплена за ним соборной грамотою и нового патриарха Парфения старшего, который вступил на кафедру после бедственной кончины обоих Кириллов. Враги Лукариса, неусыпно действовавшие после полутора лет его последнего патриаршества, успели возбудить против него султана Мурата, представив великого мужа Церкви изменником Порты Оттоманской за тайные будто бы сношения с Россией. Кирилл был насильственно низложен и заключен в крепость близ Царьграда; там его задушили, и священные останки мученика бросили в море, но благочестивая о нем память сохранилась в сердцах православных и православие его было гласно оправдано на соборах Ясском и Вифлеемском. Церковь Вселенская чтит его как одного из величайших своих подвижников. Коварный его гонитель и недостойный преемник Контарис скоро подвергся заслуженной казни. Не более года держался он на патриаршей кафедре. Ненавидимый всеми за низвержение достопамятного Кирилла, он сам, в свою очередь, был обвинен как клеветник пред султаном, который не простил ему смерти Лукариса, пожертвованного для удовлетворения его врагов. Контарис был низложен соборно и сослан в противолежащий Царьграду Халкидон, где был также задушен по приказанию султана. |
| 2233 – В течение своего правления некоторые патриархи заявляли себя действиями, которые не могли служить к созиданию церкви. Патриарх Неофит IV, выбранный в сан иерарха константинопольского из митрополитов андрианопольских, не пожелал оставить своей резиденции и ехать в Константинополь, почему он и был патриархом константинопольским, проживавшим в Адрианополе. В этом случае Неофит поступил, по словам одного источника, вопреки принятому «обычаю», а по словам другого источника – вопреки «канонов». 2234 Столь же мало думал сообразоваться с правилами церковными и патриарх Кирилл II Контарис. Во всех исходящих из патриархии документах он подписывался вместо: «Кирилл милостью Божиею архиепископ константинопольский», так: «Кирилл Веррийский Божиею милостью», или же: «Божиею милостью Кирилл константинопольский из Веррии», потому что до избрания в патриархи он был митрополитом веррийским. Но этот поступок еще, конечно, не так важен, а гораздо важнее то, что он бесчеловечно преследовал приверженцев прежнего патриарха Кирилла Лукаря и сделался причиною достойных всякого сожаления порядков церковных. 2235 Странно и непохвально поступает и патриарх Иоанникий II. Запутавшись в управлении делами церковными, он сложил с себя патриаршество, наложив на себя наперед отлучение, если бы он когда-либо вздумал еще раз домогаться патриаршей кафедры. Но что же видим? Проходит очень немного времени – и Иоанникий начинает искать патриаршества и достигает цели. 2236 Какой пример мог подавать такой патриарх прочим архиереям, клиру и народу? Одним из следствий случавшихся нестроений в патриархии было то, что слух о них, ко вреду для славы вселенского патриарха, распространялся далеко за пределы —292— греческого народа. Древняя Русь, волею-неволею делалась зрительницей тех беспорядков, какие встречались в церкви константинопольской. Так до сведения царя Михаила Феодоровича доведена была в свое время следующая история о характере патриаршествования вышеупомянутого Кирилла II Контариса. «Некий митрополит веррийский Кирилл, незаконно домогаясь патриаршества, когда султан Мурад ехал на войну, подал ему прошение и посулил 15,000 рублей, чтобы его поставил в патриархи. |
| Но этот поступок еще, конечно, не так важен, а гораздо важнее то, что он бесчеловечно преследовал приверженцев прежнего патриарха Кирилла Лукариса и сделался причиной достойных всякого сожаления церковных порядков. Странно и непохвально поступает и патриарх Иоанникий II. Запутавшись в управлении церковными делами, он сложил с себя патриаршество, наложив на себя наперед отлучение, если бы он когда-либо еще вздумал домогаться патриаршей кафедры. Но что же видим? Проходит очень немного времени, и Иоанникий начинает искать патриаршества и достигает цели. Какой пример мог подавать такой патриарх прочим архиереям, клиру и народу? Одним из следствий случавшихся нестроений в патриархии было то, что слух о них, ко вреду для славы Вселенского патриарха, распространялся далеко за пределы греческого народа. Древняя Русь волей–неволей делалась свидетельницей тех беспорядков, какие встречались в церкви Константинопольской. Так, до сведения царя Михаила Феодоровича доведена была в свое время следующая история о характере патриаршествования вышеупомянутого Кирилла II Контариса. «Некий митрополит Веррийский Кирилл, незаконно домогаясь патриаршества, когда султан Мурад ехал на войну, подал ему прошение и посулил 15 000 рублей, чтобы его поставили в патриархи. Султан повелел быть ему патриархом. Итак, Кирилл беззаконно сел на патриаршество, так что весь мир удивился. Усиливаясь заплатить то, что посулил, и еще другие 15 000 рублей и не имея тех денег, мучил он митрополитов и священников и весь клир, и собрав вдвое против тех денег, что посулил, отдал басурманам, чтобы его любили. Этот же Кирилл многих архиереев от епархий их отставил напрасно, доводил до убытков и ссылал их не по делу и не оставил ни единого, чтобы кому не сотворить зла, как тиран и похититель престола; также поступал с иереями и монастырями». В подобных же чертах изображалось тому же русскому царю и правление патриарха Константинопольского Парфения II Младшего. Одним из самых внушительных свидетельств, удостоверяющих, как велики были иногда нестроения в Константинопольской церкви, служит история, сопровождающая спор касательно крещения латинян. |
| — А. Л.); но так как из боязни перед стражей он не решился писать письмо, то отправил меня к английскому посланнику. Едва я счастливо избежал стражи, как около девяти часов пришли к нему 15 янычаров, два судьи и палач, и так как Варавва (т. е., конечно, Кирилл Контарис. — А. Л.) получил свободу, то Иисуса (!) повели на смерть (автор, очевидно, дерзает проводить параллель между Господом Христом и Лукарисом! — А. Л.). Под тем предлогом, что у семибашенного замка в Сан–Стефано приготовлен корабль, на котором его отправят в ссылку, они посадили патриарха на лодку. Блаженный патриарх не верил их словам, а потому пал на колени и со слезами вознес молитву Богу. Когда на заходе солнца прибыли они в назначенное место, сделан был роздых, а с наступлением ночи патриарх был удавлен рукой палача. Они сняли с него одежды и разделили между собой (опять уподобление Христу. — А. Л.) и продали их на следующее утро на городском рынке, говоря, что это одежды патриарха. Но как скоро народ, турки (!), иудеи (!), христиане и армяне (!) услыхали об этом, поднялся плач и восстание против нового узурпатора (т. е. Кирилла Контариса. — А. Л.), который, не довольствуясь тем, что незаконным образом захватил кафедру, погубил законного патриарха. Многие христиане пошли к убийце и взывали: Пилат, отдай нам мертвого для погребения (опять приноравливание к евангельскому рассказу. — А. Л.). Но преступник делал вид, что он ничего не знает о случившемся: напрасно они просили так же и каймакана (турецкий сановник. — А. Л.), благорасположением которого пользовался убийца. В следующую же ночь было приказано бросить тело убитого в море. Однако же чудесная тень, которая вздымалась над святым телом, указала его христианам, и они тайно извлекли его из моря и погребли в монастыре св. Андрея, пока, по изгнании Контариса, преемник последнего (Парфений I. — А. Л.) торжественно не отдал ему погребальных почестей. Так исповедник истины, — заканчивает Канопий, — воспринял венец мученичества 26 июня 1638 г.». 567 Из предпоследних слов о том, что преемник Контариса воздал почести телу Кирилла Лукариса, открывается, что описание сделано несколько после события. |
| После этого Канопий продолжает так: «Пятеро палачей с Ахметом Агою во главе неожиданно схватили престарелого патриарха и повели его в укрепленный замок на западном берегу Босфора. Я посетил его здесь и выпросил у него позволение спастись бегством в Англию» (симпатии Лукариса всегда склонялись в пользу протестантской Англии, сюда же они склоняются и у его протосинкелла); «но так как из боязни перед стражей он не решился писать письмо, то отправил меня к английскому посланнику. Едва я счастливо избежал стражи, как около девяти часов пришли к нему 15 янычаров, два судьи и палач, и так как Варавва (т.е., конечно, Кирилл Контарис) получил свободу, то Иисуса (!) повели на смерть» (автор очевидно дерзает проводить параллель между Господом Христом и Лукарисом!). «Под тем предлогом, что у семибашенного замка, в Сан-Стефано, приготовлен корабль, на котором его отправят в ссылку, они посадили патриарха на лодку. Блаженный патриарх не верил их словам, а потому пал на колена и со слезами вознес молитву Богу. Когда на заходе солнца прибыли они в назначенное место, сделан был роздых, а —216— с наступлением ночи патриарх был удавлен рукою палача. Одежды они сняли с него и разделили между собою (опять уподобление Христу) и продали их на следующее утро на городском рынке, говоря, что это одежды патриарха. Но как скоро народ, Турки (!), Иудеи (!), христиане и Армяне (!) услыхали об этом, поднялся плач и восстание против нового узурпатора (т.е. Кирилла Контариса), который, не довольствуясь тем, что незаконным образом захватил кафедру, погубил законного патриарха. Многие христиане пошли к убийце и взывали: Пилат, отдай нам мертвого для погребения (опять приноравление к евангельскому рассказу). Но преступник делал вид, что он ничего не знает о случившемся; напрасно они просили также и каймакана (турецкий сановник), благорасположением которого пользовался убийца. В следующую же ночь приказано было бросить тело убитого в море. Однако ж чудесная тень, которая вздымалась над святым телом, указала его христианам, и они тайно извлекли его из моря и погребли в монастыре св. |
| с перерывами), раньше александрийского (1602 –1621) и Кирилла Контара (1630–1639 тоже с перерывами), и антипатриарха антиохийского Кирилла (1619–1630), бывшего прежде епископом хауранским, причем по иерусалимскому патриархату имени сего не встречаем вовсе («Полный месяцеслов Востока» архиепископа Сергия, т. II, стр. 680–690; Исторический список епископов святой и великой церкви, находящейся в Константинополе, от 362 по 1834 г. Спб. 1862 г., стр. 116–126; Труды Киевской духовной академии, 1874 г., ч. II, стр. 432–436; А. Лопухин . Православная богословская энциклопедия, т. VI, стлб. 389–391). Имея же в виду, что архимандрит Никифор испрошен царем Теймуразом у патриарха Кирилла с собором иереев в 1623–1624 г (1639 – 14 или 15 лет. «Переписка грузинских царей с русскими государями», стр. 10), мы должны согласиться, что этим самым Кириллом не мог быть Контар, ибо в патриаршество он был возведен гораздо позже. Не мог им быть и антиохийский антипатриарх, так как, хотя он и получил сан патриарха, но никакого правильного собора иереев при себе не имел с одной стороны, с другой же стороны, антипатриарх этот был обезглавлен в 1630 (самое позднее в 1632) году и через 10 лет после смерти своей не мог повергнуть в особое уныние архимандрита Никифора, да и при жизни своей едва ли мог служить большим утешением для него же. Остается таким образом полагать, что Никифор был испрошен царем Теймуразом именно у Кирилла Лукариса, мученическая кончина которого в 1638 г. могла «сокрушить сердце» не одного лишь Никифора, а многих православных христиан и в самой России, с государем и патриархом которой он (Кирилл) находился в деятельной переписке (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Спб. 1895 г., вып. 29, стр. 122). Хорошо зная, как искренно любили и высоко ценили Кирилла в России, не потому-ли архимандрит Никифор – грек «льстивый до сего дня» и докладывает государю Михаилу Феодоровичу о смерти сего выдающегося первосвятителя?! На основании всего сказанного полагаем, что грек Никифор не только не состоял наместником антиохийского патриарха (об этом не говорит ни один документ), но не числился он и святогробским архимандритом, а был просто из клира константинопольской церкви (а может быть и александрийской, где раньше предстоятельствовал Кирилл Лукарис), и как способный и образованный человек, вроде младшего современника своего, митрополита газского Паисия Лигарида, истребовался царем Теймуразом «на царские ответы и на секретную службу» царскую. |
|
|
