| Л.Ф. Шеховцова Глава 1. Страсть гордыни Гордыня является самым тяжелым и опасным недугом. Каждая страсть имеет свою противоположность – добродетель и губит в основном только ее. Так, страсть чревоугодия борется против добродетели воздержания; блудная страсть – против целомудрия; гнев противостоит добродетели кротости и терпения. Человек, попавший под власть какого-либо одного порока, может сохранять другие свои добродетели. Совершенно иное происходит с гордыней. Страсть гордыни портит все, с чем соприкасается, любую добродетель извращает, из каждой берет себе «пищу» для возрастания и укрепления. Каким бы страстям ни был подвержен грешник, блудник ли он, или вор, или пьяница, – он осознает себя грешником, ощущает нужду в покаянии, ищет Божиего прощения и потому имеет надежду, что может быть спасен. Человек, зараженный гордыней, своей страсти не замечает. Именно гордыня погубила сатану и способна погубить человеческую душу безвозвратно. Ведь в состоянии гордыни человек не видит своих изъянов и не стремится к спасению. 1.1. Происхождение гордыни и ее проявление в святоотеческом понимании Гордыня есть духовная болезнь, смертный грех, или одна из восьми страстей. По учению Церкви, весь корень зла мира лежал в гордыне падших духовных сил. Бог гордым противится , – говорит Священное Писание ( Иак. 4:6 ). После грехопадения прародителей разрушился душевный покой человека. Человеческая душа ощутила тоску и томление. Целостность человеческого существа нарушилась. Человек вышел из-под власти закона Божия, сам себя лишил защиты и Его покровительства. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Гордость есть крайнее убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и, находясь во тьме, думает, что она во свете. Сия скверная страсть не только не дает нам преуспевать, но и с высоты низвергает. Гордый подобен яблоку, внутри сгнившему, а снаружи блестящему красотою» с. 159]. Что же это за болезнь и как она проявляется? Какие особенности она имеет? Почему ее так трудно в себе признать? Что это за врач, который ее лечит? И какова наша доля участия в содействии своему исцелению? Вот ряд вопросов, на которые мы постараемся ответить. |
| Любящим Бога вся поспешествует во благое и самый злобный дух, озлобляющий разными способами весь человеческий род, хотя и невольно, но служит к увенчанию благодушно претерпевающих. А временное все, что бы ни было, как сон по пробуждении: только что помнится, но уже прошло, предстоит лишь настоящее. Так и по истечении всех дней нашей жизни, в минуту разлучения души от тела, сердца же от суетных помышлений и желаний, представится как какое пробуждение от сна. Тогда придем в познание самих себя, и дел наших, и окончания дней наших, но уже поздно! Тогда ясно откроется глазам нашим, и увидим, в какой суете и забвении о вечности провели мы всю жизнь нашу, какая неизъяснимая жалость будет о том, что не усердствовали вниманием слову Божию и не жили так, как научал нас через проповедь Священного Писания Господь наш Иисус Христос. Тогда увидим, что ласкательствующий сон мира сего уже кончился, и мы, усыпленные его прелестными видениями, уже проснулись, тогда увидим, чего никогда не видели столь явно, хотя иногда и слышали, как через сон, доходящее до нас апостольское слово, что сеяй в плоть свою от плоти пожнет истление. Тогда-то мы увидим, как все это истинно и как суетны были наши дела и помышления, которые не были о жизни будущей по смерти сей временной, но о том только, что угодно было нашему плотскому вожделению, что услаждало плотскую нашу чувственность, и как мы уже пожинаем невольно плод гибели и смрада, томления и муки, определенные праведным Судом Божиим. Увы! Тогда уже поздно раскаяние потеряли время, данное ко спасению, провели дни свои в празднословии и осуждениях о ближнем, охотно, назирая других пороки и немощи, не внимали нимало своему спасению. Сладки были разговоры даже и в церкви Божией о разных посторонних вещах, а о своем душеспасении не хотели помышлять и не старались предстоять в молитве со страхом Божиим, где святые Ангелы невидимо предстоят славе Божией, и тут пустословили и смеялись безумно! О, бесстрашные! И обычно стало уже между многими ходить в Святую Церковь для взаимного свидания, а не для слушания, что поют или что читают, чтобы поучаться слову Божию и вести по оному жизнь свою нет, не для того сердце идти сюда умышляло, когда оно об украшении тела пышными одеждами более всего заботилось, чтобы показаться перед знакомыми. Так мы стоим в бесстрашии перед Господом, взирающим на мысли каждого! Итак, будем почаще говорить: «Всели в мя, Господи, корень благих и страх Твой в сердце мое!» (15, с.257–258). |
| митрополит Владимир (Сабодан) Глава IV. Православная русская экклезиология в XX веке Вл. Соловьев скончался в июле 1900 г., на рубеже двух веков. Его религиозно-философское творчество было одной из последних духовных вершин XIX века, и вместе с тем оно было окном, из которого веял ветер грядущего. XX век сразу обнаружил свое лицо, новое и непохожее на лицо предыдущего века. А. Блок в речи, посвященной Вл. Соловьеву, сказал, что уже январь 1901 года стоял под знаком совершенно иным, чем декабрь 1900 года, и что самое начало столетия было исполнено существенно новых знамений и предчувствий 285 . Все были в томлении, все ожидали каких-то необыкновенных событий и больших перемен. Все чувствовали, что старая Россия кончается и начинается новая, еще неизвестная. Поэт-символист А. Белый со свойственной ему профетической чуткостью говорил об этой всеобщей напряженности, в которой тогда виделись новые зори, ждали восхода солнца грядущего дня. «Это было ожидание не только совершенно новой коллективной символической культуры, но также и ожидание грядущей революции» 286 . Трагизм и неустроенность жизни переживались особенно остро, проблематика мысли усложнилась чрезвычайно, в нее вошли новые, неслыханные доселе элементы. Новые веяния охватили русские души. Был пережит невиданный прежде творческий подъем. «Россия пережила расцвет поэзии и философии, пережила напряженные религиозные искания, мистические и оккультные настроения. Много дарований было дано русским людям начала века. То была эпоха исключительно талантливая, блестящая. Был пережит настоящий культурный, эстетический и отчасти религиозный ренессанс» 287 . В атмосфере, когда Россия, и мир вместе с ней, вот-вот готова была сорваться со своей тысячелетней исторической орбиты и унестись в неизведанное, когда все было так неустойчиво и изменчиво, когда стало ясно осознаваться, что все происходящее носит необратимый характер, – так понятно было желание мятущихся душ обрести и опереться на что-то незыблемое, устойчивое. Церковь есть столп и утверждение истины, церковность – опора и смысл жизни – так ответил на запросы современников великий русский богослов о. Павел Флоренский . |
| Некогда ученики великого угодника Божия, жившего в древности,— святителя Епифания Кипрского, писали ему, что в основанных им монастырях богослужение совершается по установленному чину, они регулярно собираются в храм на вечерню и повечерие, полунощницу и утреню, для чтения часов и служения Божественной литургии. Но святой вместо ожидаемой похвалы обратил к ним слово порицания: «Если вы молитесь только в то время, которое отведено для службы,— сказал он,— значит, вы не молитесь вообще»… Чтобы котел не остывал Фото Юлии Ракиной Очевидно, что в словах святителя, на первый взгляд представляющих собой некий парадокс, заключается очень глубокий смысл. Это и вправду так. Безусловно, нет ничего худого в том, чтобы регулярно собираться для молитвы в церкви, это в высшей степени похвально и спасительно для души. Но ведь большую-то часть жизни мы проводим не в храме! Дом, работа, улица, магазины… И мы «наполняемся» всем тем, чем заняты в течение дня, всем тем, что есть по Екклезиасту суета сует (Еккл. 1, 2) и томление духа (Еккл. 1, 14). И потом, приходя в храм или вставая, чтобы прочитать утреннее либо вечернее правило, с великим трудом от этого томления и суеты освобождаемся — если, конечно, вообще освобождаемся. Один преподобный отец сравнивал человека молящегося с раскаленным котлом, на который не могут садиться насекомые. Наш же «котел» слишком часто остывает и потому естественно, что для того, чтобы он хотя бы иногда раскалялся, необходимо постоянно подогревать его. Иными словами, для того чтобы хорошо помолиться в отведенное для того время, нужно и в остальное время также пребывать в молитве. Есть апостольская заповедь, гласящая: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17). Она кажется небесной, недостижимо высокой, даже пугает. Но можно немного перефразировать — чтобы не отпугивать только: «Старайтесь непрестанно молиться». А где старание ради Господа, там и помощь Божия. И что человеку невозможно, то, конечно, возможно Богу. «Имейте в себе поучение» Ум человека всегда чем-нибудь занят, но далеко не всегда — тем, что и на самом деле полезно или необходимо. |
| Отношение к посту – один из критериев оценки веры. Правда, конечно, что человек сам себе не судья. Справедливую оценку мы ни себе, ни ближнему вынести не можем. Потому и глубокий, истинный суд над нами принадлежит только Богу, а нам сказано: не суди. Но отношение к посту – это все равно критерий. Любишь Церковь как мать или не любишь, имеешь ли собственный опыт пользы от воздержания или нет, раболепствуешь ли мирским обычаям или ценишь свою внутреннюю свободу – все это проявляется в отношении к посту. Еще поезд, в одном из вагонов которого едет издалека к любимому парню девушка, не пришел на вокзал, а молодой человек уже ходит по перрону, глядя на часы, и сердце его то замирает, то вдруг сильно-сильно забьется в груди. Юноша ждет. Томлением, ожиданием и предвкушением счастья называется его состояние. С таким же замиранием сердца нужно встречать и приближающийся пост. Весна души, очистительный труд, взятый на себя ради достойной встречи Пасхи, – вот что такое пост. Самораспятие, добровольное умерщвление своего гордого и лукавого обычая ради приобщения к Воскресению Христову – это пост. И «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5: 24). Приближаться к посту с чувством возрастающей внутренней радости – это значит ощущать благоухание пасхального возгласа «Христос воскресе!» и сознательно стремиться в тот мысленный рай, откуда этот запах изливается. «От благовония мастей твоих имя твое – как разлитое миро» (Песн. 1: 2). Цивилизация, выросшая из христианства и прирастившая к своему корню приставку «пост-» – это цивилизация, разъедаемая индивидуализмом. Отношение ко всему на свете определяется «личным выбором» и «частным мнением». «Мне так хочется» и «я так думаю», – говорят люди по любому поводу. Как ни странно, именно в таких условиях у людей остается все меньше способностей выносить личные продуманные суждения. Думают они все чаще одно и то же, поскольку информацию черпают из одних и тех же телеэфиров. Торжество индивидуализма на деле приводит к торжеству бесцветности и невыразительности. В отношении к религии эта серая бесформенность прячется за общие фразы вроде «не лезьте мне в душу», «вера – это личное дело каждого» и проч. |
| Преподобный Варсонофий Варсонофий (в миру – Плиханков Павел Иванович. 1845–1913) – оптинский старец, преподобный. Родился в семье выходца из оренбургских казаков купца Ивана Плиханкова. Окончил Полоцкую военную гимназию, Оренбургское военное училище. В 46 лет, уже будучи полковником, приехал в Оптину к старцу Амвросию. В Великий пост 1893 года стал послушником Павлом. В 1900-м пострижен в мантию с именем Варсонофий; в 1902-м рукоположен в иеродиакона; в 1903-м рукоположен в сан иеромонаха, назначен помощником старца и духовником Шамординской женской пустыни; в 1904-м – священник фронтового лазарета имени преподобного Серафима Саровского ; в 1907-м возведен в сан игумена и назначен скитоначальником; в 1912-м назначен настоятелем Старо-Голутвинской обители и возведен в сан архимандрита. Погребен в Оптиной пустыни. Но мало кто знал, что стихи, появлявшиеся все эти годы в печати под псевдонимом «Странник», принадлежали старцу Варсонофию. Сборник его стихов был впервые собран и издан уже посмертно монахинями Шамординского монастыря, среди которых была единственная сестра Льва Толстого Марья Николаевна, а старец Варсонофий приезжал к умирающему Толстому на станцию Астапово. Его, бывшего полковника, не допустили к бывшему поручику... Молитва Иисусова 125 Ее начало – тесный путь. Душе тревожной негде отдохнуть. Болезни и труды, великие страданья, Смущений вихрь, презренье, порицанье Подвижника встречают; видит он, Как скорби восстают со всех сторон. И он стоит исполненный сомнений, Тревожных, тяжких дум, недоумений, Томлением объятый и тоской. Неведомы ему ни радость, ни покой, И помощи не ждет он ниоткуда, Как только от Спасителя Христа. А злобные враги кричат ему отвсюду: «Уа! Да снидет со креста!» Мой друг о Господе! Дерзай! Не прекращай великой, тяжкой битвы И поле бранное отнюдь не покидай – Не оставляй божественной молитвы! Пребуди в подвиге до смерти, до конца: Победа ждет тебя, духовного борца. Души твоей да не смятутся кости, Да не колеблются ее твердыни и столпы, Когда приступят к ней злокозненные гости – |
| Разделы портала «Азбука веры» См. также: проект Читаем Псалтирь (Молимся вместе) ВВЕДЕНИЕ Псалтирь (от греческого Ψαλτριον – струнный инструмент, напоминающий гусли или арфу) – одна из книг Ветхого Завета. По-еврейски она именуется Книгой Хвалений и представляет собой сборник из 150 псалмов (151 псалом известен только по-гречески) – поэтических произведений, предназначавшихся для исполнения с музыкальным аккомпанементом – указание на это сохранилось в заглавиях псалмов. Большинство псалмов традиция приписывает царю-псалмопевцу Давиду (ок. 1000 лет до Р.Х.). В еврейском тексте 73, а в греческом 84 псалма носят его имя. Но есть псалмы, надписанные именем сынов Кореевых, – династии храмовых певцов (10 псалмов), а также современников Давида левитов Асафа (12 псалмов), его брата Емана (псалом 87) и другого певца – Ефана (псалом 88). Псалом 89 приписан Моисею, а 126 (по некоторым древним спискам) – Соломону. Авторы остальных псалмов неизвестны. Содержание псалмов очень разнообразно. Псалмопевцев вдохновляли и исторические события, и превратности личной жизни, направляющие человека к Единому Источнику упования, и тоска по Богу души, проникнутой раскаянием, её благодарность неисчерпаемой благости Божией, её восторг перед величием Творца, Его всемогуществом и премудростью, перед совершенством Его творения. И эти тихие воздыхания, и торжествующие славословия то звучат как бы в уединении, то подхвачены хором молящегося народа. И над всем этим томлением по Богу, над всей личной и житейской скорбью и духовной радостью господствует одна заветная дума, одно нетерпеливое ожидание – Мессии грядущего, при мысли о Котором дух псалмопевца исполняется пророческой силою. Для христиан надежда на пришествие Мессии осуществилась с пришествием Иисуса Христа. Тексты Псалтири постоянно цитируются в Новом Завете, чаще всего псалом 109. Новый Завет и христианское предание относят к Христу псалмы 2, 8, 15, 21, 39, 40, 44, 67, 68, 97 и отдельные стихи многих других псалмов. Христианская Церковь включила псалмы без изменений в свое богослужение – без изменения слов, но со значительным |
| Размышления о Кресте Скачать epub pdf Пришло время, все существо мое встало перед необходимостью говорить о Кресте. А потом подоспели события, которые сделали эту мысль, это неотторжимое желание, уже имеющим воплотиться фактом. Сотворяющийся Крест, живой осязаемый образ его в путях жизни, оказался предвосхищенным тем умным образом Креста, который уже начертавался в душе, уже воспринимался ею, как выход. Весь состав мой перед тем как обрести эту ослабу был в томлении, в страшной тесноте, в непомерной серой печали. Ниоткуда не видится выхода. Закрыты все пути. В тебе самом и вне тебя – ни просвета, ни искры. Все мертво и голо, и ты ходишь как автомат, не видя ни малейшей надежды на изменение своего внутреннего состояния. Только как-то через силу снести себя в этой ужасающей внутренней пустыне, не умереть душой, не дойти до внутреннего тупика. В природе в эти дни начиналась уже осень. Но она еще не восприняла своего утешающего языка, еще не подобралась к сердцу так, чтоб отверзть его клапаны, приоткрыть их, дать простор. Уже не было птичьих голосов, которые могли бы развеять печаль; только в городе за окном все время летали ласточки, и их высокие звонкие трели при быстром полете вселяли в душу бодрость. Ласточек было не меньше, чем летом, чем ранней весной; звуки их песен были все те же – высокие, светлые. А ведь остальные пернатые все замолчали, не слышно давно уж и жаворонка, вот только последнюю его песню я с трудом различила в июле в полях Словакии. И то это было чудом. Ласточки же остались с нами до поздних дней августа и неизменно поддерживают нас. В описанном состоянии души, когда она нигде не находит утешения, идем утром к литургии в день Первого Спаса, в Собор Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. В нашем загородном домике все умолкло, все однообразно день и ночь, а здесь я опять увидала высоко в небе кружащихся, стремительно летающих ласточек, и услышала их побеждающую душу песню. Небо было ясное, лишь слегка подернутое облаками. Ласточки носились высоко в воздухе вокруг высоких крестов соборов. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 102 голоса: 4.3 из 5) Оглавление В дождливый день я шел по улице Сколько раз у тебя перехватило дыхание Как сердцу высказать себя ? Другому как понять тебя ? Поймёт ли он, чем ты живёшь? Мысль изречённая есть ложь… Зачем же люди делятся мыслями, воспоминаниями, пережитым? И сердца бьются чаще, и души обнажаются, и льются слёзы? Как это нужно людям, чтобы их понимали… Пережитое переполняет душу и выплёскивается в порывах откровенности случайным попутчикам, в ночных исповедях, в беседах по душам. В строках, которые ложатся странными знаками на белоснежный лист и превращаются в твою жизнь. В кладовой памяти не все воспоминания равнозначны. Какие-то почти стёрты, другие вспыхивают жаром краски стыда на щеках, проливаются слезами раскаяния или обиды, хмурят брови незабытым гневом, затаиваются в складках губ скорбями. Говорят, важно не то, сколько вздохов ты сделал в этой жизни, а сколько раз у тебя перехватило дыхание. Слёзы Дыхание перехватывает от слёз. Ах, эти слёзы! С ними мы рождаемся и с ними уходим. А почему? Разве наша жизнь не суета сует и томление духа? Но наши горячие слёзы не согласны с этим. Они льются из сердца, и сердце болит. Оно живое и такое же горячее, как эти слёзы. И его боль и радость придают смысл бессмысленному и превращают существование в жизнь! А томление духа—в его горение! Звезда горит и сияет, и пульсирует, как наше горячее сердце. Скажи звезде, что её сияние не имеет смысла! А если наша жизнь лишь суета и томление духа, то почему эти слова говорятся с такой скорбью, с таким противоречием, с таким страстным желанием опровергнуть самих себя? О чём я? Ах да, дыхание перехватывает от слёз. Это кто, я? Ребёнок, забившийся под кровать? Маленькая девочка. Очень худенькая. Под глазами синяки. В детстве я сильно болела и не ходила в садик. Потому что не вылезала из больницы. Из-под кровати меня пытается достать толстая тётка в белом халате. Я просилась к маме и, видимо, надоела ей, потому что мне было убедительно сказано басом: «Твоя мама оставила тебя здесь навсегда. Она больше никогда не придёт за тобой!» До сих пор помню чувство леденящего ужаса и одиночества. За мной больше не придут. И я навсегда останусь здесь, в этой холодной палате, окна которой закрашены отчего-то в ядовито-синий цвет, на этой железной скрипучей кровати. Совсем одна. Без своего медвежонка. Без потёртого чемоданчика полного сокровищ. Без мамы. |
| Пусть душа наша имеет нужду в органах чувственных для принятия впечатлений со стороны мира вещественного. По отношению к жизни загробной это значит только то, что душа, отрешившаяся от тела, не будет более принимать впечатлений со стороны вещественного мира. Но потеряет ли она там впечатления и мысли, которые собраны во время земной жизни, хотя бы относились они к миру земному? Потеряет ли она способность заниматься впечатлениями земной жизни, оставаясь сама с собою? При неотъемлемости самосознания души не может быть ни той, ни другой потери. Еще менее разлука с телом может препятствовать тому, чтобы душа жила в мире мыслей духовных. – Мысли о божестве, мысли о духовной жизни души, мысли о нравственном бытии образуются и действуют в душе независимо от чувственных органов; они живут в душе, действуют на чувствования и желания души, раскрываются и усовершаются в душе без участия деятельности организма телесного или только со слабым участием, получая извне поводы к переменам. – Потому с телом или без тела остается душа – это для деятельности души в мире духовных её мыслей все равно (или почти все равно), и следовательно, разлука души с телом ни почему не может остановить жизни души в мире мыслей духовных. – Вообще, самосознания ничто не может отнять у души. Это – неотъемлемая принадлежность ее духовного бытия; без того она не была бы духом и стала бы в ряд неразумного бытия. Пусть болезненный разрыв её с телом, на короткое время, наведет мрак на её сознание, как это бывает в жестоких болезнях; но пройдет это короткое время, и самосознание придет в свою силу и снова беспрепятственно будет продолжать свою деятельность, как ничем и никем неотъемлемая собственность души. – Не забудем притом тех весьма многих опытов, когда душа в самые последние минуты земной жизни оказывает такую живость деятельности, такую ясность мыслей, такую свежесть чувств и желаний, какие вовсе не отвечают погасающей жизни телесного организма. В таких опытах не в полном ли свете выставляется на вид независимость души и её самосознания от телесного организма или, еще более, – господственная власть души над самим разрушающимся организмом? Если же так, если самосознание – неотъемлемая принадлежность духовного бытия души: то душа по разлуке с телом не может долго оставаться в состоянии неопределенном, ей необходимо дойти до положения известного, до того, которое определится состоянием нравственного бытия её, то есть до состояния или блаженного покоя, или муки, как последствий нравственной её жизни. – Все лучшие расположения, все святые желания, все высокие мысли, все, чего человек достигал усильными стремлениями и самопринуждением во славу Божию, – неотъемлемая собственность духа и с известного момента, смотря по состоянию души, должно воскреснуть в самосознающей душе, к её вечному покою. Точно так же сознание душевных и чувственных грехов начнет собою, в душе грешной, ряд мук и томлений. Так должно быть, по неотъемлемости самосознания, в душе бессмертной. |
|
|
