| слуг господина твоего. Ср. «люди Иоавовы», ст. 7. 20 Хелефеи и Фелефеи. См. ком. к 1Цар. 30,14 . все храбрые. По всей вероятности, имеются в виду люди, перечисленные в 23,8–39. 20 близ большого камня. Возможно, это был один из общеизвестных ориентиров, о которых неоднократно упоминается в книгах Царств (ср. 15,17.23; 1Цар. 19,22; 20,19 ). «Большой камень» мог, кроме того, служить алтарем (ср. 1Цар. 14,33 ), а некоторые исследователи даже отождествляют его с главным жертвенником Гаваона ( 3Цар. 3,4 ). у Гаваона. См. ком. к 2,12. 20 взял... Амессая за бороду. Этот жест, как предваряющий поцелуй, был естественной частью приветственного ритуала и потому не мог ни у кого вызвать подозрений. 20 меча, бывшего в руке Иоава. Иоаву уже, по крайней мере, во второй раз (3,27) удается, застав врасплох, убить своего соперника. 20 тот, кто предан Иоаву и кто за Давида. Из данных слов можно сделать два вывода: 1) Иоав все еще мог полагаться на преданность части воинов, несмотря даже на то, что был изгнан Давидом (19,13); 2) преданность Амессая Давиду не была абсолютной (см. ком. к ст. 5). 20 до Авела-Беф-Мааха. Данное поселение упоминается также в 3Цар. 15,20 ; 4Цар. 15,29 . Относительно царства Маахи см. 10,6 и ком. Авел обычно отождествляется с селением в девятнадцати километрах к северу от озера Мером и в четырех километрах к западу от Дана. Берим. Поскольку данное название больше нигде не встречается, некоторые исследователи предлагают, что это Бихри (ср. «Савей, сын Бихри», ст. 1). 20 умная женщина. См. 14,2. 20 город, и притом мать городов в Израиле. В древнееврейском сознании город представлялся в образе матери его обитателей. Данное выражение, другой вариант перевода которого звучит как «город и мать в Израиле», может указывать также и на «умную женщину», которую, как Девору в Суд. 5,7 , можно назвать «матерью Израиля». наследие Господне. Иными словами, Израиль его земля и его народ, как весь в целом, так и часть его (14,16; 21,3; 1Цар. 10,1 и ком.; 26,19). 20 с горы Ефремовой. Данное выражение можно понимать двояко: либо некая местность с таким названием входила в земли Вениамина, либо Савей, родом вениамитянин (ст. 1), жил во владениях колена Ефремова. |
| По отношению к человеку такие слова не только служат оценкой уже достигнутых или возможных результатов чьих-либо поступков и действий, но также используются для описания внутреннего состояния. Причем в последнем случае речь может идти и о готовности или стремлении совершить З., и об угнетенности, страдании, т. е. переживании З. Так может быть выражено суждение одного человека о действиях другого, напр. в словах Давида: «Теперь наделает нам зла Савей, сын Бихри, больше, нежели Авессалом» (2 Цар 20. 6); или, чаще, оценка поступков и настроений людей в глазах Бога: «И увидел Господь [Бог], что велико развращение ( ) человеков на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло ( ) во всякое время» (Быт 6. 5); «ты скоро погибнешь за злые дела твои ( - букв. зло дел твоих), за то, что ты оставил Меня» (Втор 28. 20); «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих» (Ис 1. 16; ср.: Иер 4. 4; 21. 12; 23. 2, 22; 26. 3; Ос 9. 15; Пс 27. 4). Старший брат Давида Елиав, желая показать, что неверный, по его мнению, поступок брата сознателен и вызван его дурными намерениями, говорит: «Зачем ты сюда пришел и на кого оставил немногих овец тех в пустыне? Я знаю высокомерие твое и дурное сердце твое ( - букв. зло сердца твоего), ты пришел посмотреть на сражение» (1 Цар 17. 28). Но теми же словами описывается и состояние, вызванное внешними, не зависящими от человека причинами. В таких случаях З. называется уже не заключенная в человеке причина его неверных или вредных поступков, но переживаемое им угнетенное или подавленное состояние: «Что снимающий с себя одежду в холодный день, что уксус на рану, то поющий песни печальному сердцу ( )» (Притч 25. 20); «Дай ему [взаймы...], и когда будешь давать ему, не должно скорбеть ( ) сердце твое…» (Втор 15. 10); «И сказал ей Елкана, муж ее: Анна!.. что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит ( ) сердце твое?» (1 Цар 1. 8); «...тогда мне было весьма неприятно ( ), и я выбросил все домашние вещи Товиины вон из комнаты...» (Неем 13. 8). |
| Шефам , город, служивший границей земли Ханаанской с северо-восточной стороны ( Чис.34:10–11 ). Местоположение Шефама не определено. Карфан , город, отданный левитам из потомства Гирсона ( Нав.21:32 ). В параллельном месте читается Кириафаим ( 1Пар.6:76 ). Кедес , в Галилее, город, отданный левитам из потомства Гирсона и объявленный городом убежища ( Нав.21:32; 20:7 ), был отечественным городом Варака. Кедес был завоеван Феглаффеллассаром ( 4Цар.15:29 ). В последний раз о нем упоминается в 1-й книге Маккавейской. Здесь были собраны войска Димитрия против Ионафана, брата Иуды Маккавея, и до этого города Ионафан, одержавши победу, преследовал врагов своих ( 1Мак.11:63, 73 ). Ийон или Ион ( 3Цар.15:20 ), один из самых северных городов царства Израильского, был завоеван Феглаффеллассаром. Авел-Беф-Мааха или Авелмаим . Этот город лежал близ потоков Иордана, к северу от озера Мером. Во время возмущения Савея, сына Бихри, Иоав, военачальник Давидов, осадил этот город; бывшие с ним насыпали вал пред городом и старались разрушить стену. «Тогда одна умная женщина закричала со стены города: «Послушайте, послушайте, скажите Иоаву, чтобы он подошел сюда, и я поговорю с ним». И подошел к ней Иоав, и сказала женщина: «Я из мирных верных городов Израиля, а ты хочешь уничтожить город, и притом мать городов в Израиле: для чего тебе разрушать наследие Господне?» И отвечал Иоав, и сказал: «Человек с горы Ефремовой, по имени Савей, сын Бихри, поднял руку свою на царя Давида; выдайте мне его одного, и я отступлю от города». И пошла женщина ко всему народу со своим умным словом (и говорила ко всему городу, чтобы отсекли голову Савею, сыну Бихри), и отсекли голову Савею, сыну Бихри, и бросили Иоаву. Тогда Иоав затрубил трубою, и разошлись от города все люди по своим шатрам» ( 2Цар.20:14–22 ). Во дни Факея, царя Израильского, Феглаффеллассар, царь Ассирийский, взял этот город и жителей его переселил в Ассирию ( 4Цар.15:29 ). Ривла , город в северных пределах земли Ханаанской, к югу от Емафа на Оронте. Здесь Фараон Нехао задержал пленником царя Иудейского Иоахаза и отвел в Египет ( 4Цар.23:33–34 ); здесь же Навуходоносор пред глазами Седекии заколол детей его, а потом ослепил самого Седекию, сковал его оковами и отвел в Вавилон ( 4Цар.25:4–7 ). |
| “И закричала одна умная женщина из города: “Послушайте, послушайте, прошу, скажите Иоаву: подойди сюда, чтоб мне поговорить с тобою”. И подошел он к ней, и сказала женщина: ты ли Иоав? И сказал он: я слушаю. И она сказала так: следовало бы вначале поговорить, спросить авэйлитов, и тогда бы решили дело. Я из мирных и верных людей в Исраэле, а ты хочешь разрушить один из материнских городов в Исраэле; зачем губить тебе удел Господень? И отвечал Иоав и сказал: не бывать у меня тому, не бывать, чтобы я уничтожил или разрушил, это не так, но человек с гор Эфраимовых по имени Шева, сын Бихри, восстал против царя Давида; выдайте его одного, и я отойду от города. И сказала женщина Йоаву: вот голова его будет брошена тебе со стены” ( 2Цар. 20:16-21 ). Библия не случайно называет эту женщину “умной”: в сущности, в ходе этого диалога она преподает Иоаву урок закона, согласно которому (Втор., 20:14), прежде чем осадить город и объявить ему войну, следует вступить в переговоры с его жителями и попытаться решить проблему мирно. В ответ на упреки женщины в том, что он затеял очередную братоубийственную войну, Иоав не менее резко отвечает, что ему совсем не хочется убивать братьев-евреев, но он не может уйти из-под стен Авела, пока в нем находится глава бунтовщиков Савей, сын Бихри, и требует выдать его. Вернувшись в город, женщина собрала всех старейшин, пересказала свой разговор с Иоавом и убедила их выдать голову Савея полководцу Давида. Это условие было понято и выполнено буквально: отряд горожан, ворвавшись в ставку Савея, совсем не ожидавшего такого нападения, отрубил ему голову, а затем эту голову сбросили с городской стены Иоаву. Так был положен конец бунту Савея, сына Бихри. Иоав вернулся в Иерусалим как триумфатор, и Давиду не оставалось ничего другого как обнять племянника и поблагодарить его за службу, отложив все накопившиеся между ними счеты на более подходящее для их сведения время. Теперь, когда мятежи были подавлены, во всем царстве снова восстановились мир и спокойствие. Дни Давида уже приближались к концу, и он сам чувствовал это. А сделать еще предстояло очень и очень многое… Глава седьмая. Дорога к Храму |
| Лишь после долгих переговоров, проведенных со старейшинами иудеев первосвященниками Садоком (Цадоком) и Авиафаром (Эвьятаром), колено Иуды выразило свою покорность Давиду. Только после этого он торжественным маршем, под ликующие крики толпы выступил из Маханаима в Иерусалим. Соломон, судя по всему, все это время находился в роскошном паланкине рядом с отцом. Он, разумеется, видел, что одним из первых, кто встречал царя сразу после переноса паланкина через Иордан, был Семей, сын Геры. Упав на колени, Семей слезно молил о прощении за брошенные недавно в лицо Давиду оскорбления. И вновь, когда Авесса предложил казнить Семея, Давид резко остановил племянника и публично поклялся Семею, что сам он никогда не вспомнит ему прошлого и не убьет его. И хотя в душе Соломона бушевала ярость, по реакции толпы он понял, что отец поступил правильно. Казнь Семея вряд ли пошла на пользу начавшей восстанавливаться популярности Давида в народе, в то время как эта его демонстрация отходчивости и милосердия была воспринята с восторгом. Но там же, при переправе через Иордан, произошла стычка между представителями колена Иуды и других колен, давшая начало новому мятежу во главе с Савеем, сыном Бихри (Шевой бен Бихри). Савей отнюдь не пытался провозгласить себя царем. Нет, напротив, он ратовал за возвращение «к старым добрым временам», когда никакого царя у евреев не было и в помине, каждое колено жило само по себе и объединялись они только для войны. Таким образом, Савей угрожал самой идее сплочения евреев в единую нацию, а также идеям государственности и монархии вообще. И Давид это прекрасно понял: «Тогда Давид сказал Авессе: теперь наделает нам зла Савей, сын Бихри, больше, нежели Авессалом…» ( 2Цар. 20:6 ). В итоге бунт Савея был подавлен все тем же Иоавом; сам Савей был казнен жителями города Авел-Беф-Маахи (Авел-Бейт-Маахи), но эта история снова показала, что еврейский народ все еще оставался крайне разрозненным; центробежные силы в нем все еще были не менее сильны, чем центростремительные. А, значит, для преодоления разногласий между коленами и сохранения единства молодого Еврейского государства было крайне важно проводить продуманную внутреннюю политику и ни в коем случае не допускать, чтобы какое-либо колено чувствовало себя ущемленным или дискриминируемым по сравнению с другими. |
| Однако, раздавая награды сподвижникам, Давид совершенно забыл о балансе политических интересов, позволив своим сородичам из колена Иуды оттеснить в ходе празднования его возвращения на царство старейшин других колен, и последние справедливо почувствовали себя обиженными. Здесь, на переправе через Иордан, между старейшинами десяти колен и колена Иуды возникла перебранка, во время которой один из лидеров вениамитян Савей (Шева), сын Бихри, и призвал все остальные колена снова отступиться от Давида и вернуться в свои шатры, к прежней, свободной жизни, когда над евреями еще не было царя: “И отправился царь в Гилгал, и Кимам отправился с ним; и весь народ иудейский и половина народа исраэльского провожали царя при переправе. И вот пришли все исраэльтяне к царю и сказали они царю: почему похитили тебя братья наши, люди Иудины, переправили через Ярден царя и дом его и всех людей Давида с ним? И отвечали все мужи Иудины Исраэльтянам: потому что царь сродни нам. И почему это так рассердило вас? Разве мы что-нибудь съели у царя или унесли с собой в подарок? И отвечал Исраэль мужам Иудиным и сказал: десеть частей (колен) моих у царя, и у Давида больше моих, чем твоих. Так зачем же ты унизил меня? Разве слово наше о возвращении царя нашего не было первым? Но жестче было слово мужей Иудиных, чем слово Исраэльтян. И оказался там негодяй по имени Шива сын Бихри, биньяминянин; и затрубил он в шофар и сказал: нет нам доли у Давида и нет удела нам у сына Ишая. Все по шатрам своим, Исраэль! И отошли все Исраэльтяне от Давида, последовав за Шивой сыном Бихри. Иудеи же следовали за царем своим от Ярдена до Иерушалаима” ( 2Цар. 19:41-44,20:1-2 ). Таким образом, Давид вошел в Иерусалим только в сопровождении сынов колена Иуды. Так начался новый мятеж, однако, видимо, Давиду потребовалось еще несколько дней, чтобы осознать весь масштаб нависшей над его царством новой угрозы. Среди тех, кто вместе с другими жителями столицы вышел приветствовать его возвращение, Давид заметил и сына Ионафана Мемфивосфея — резко похудевшего, постаревшего, обросшего волосами и бородой, в грязной одежде, ибо со времени бегства Давида в знак траура Мемфивосфей перестал подстригать бороду и волосы и менять одежду. |
| Таким образом, Савей отражал взгляды той части нации, которая и после воцарения Саула и Давида считала, что без царя всем коленам жилось куда лучше и свободнее. Эти люди мечтали о возвращении прежних, домонархических порядков, они идеализировали времена судей и даже патриархов, когда евреи еще даже не были оседлым народом. Это и нашло отражение в главном девизе бунта Савея, сына Бихри: “По шатрам своим, Израиль!”. Не исключено, что Савею было не по душе и то изменение атмосферы в обществе, которое наблюдалось в последнее десятилетие царствования Давида. Как отмечают историки, в этот период “наряду с политическими и экономическими успехами царя Давида в стране зарождается до сих пор чуждая Израилю идеология, согласно которой личность царя содержит в себе элементы святости и наделяется священническими прерогативами” . Мидраш утверждает, что Савей произносил “богохульственные” речи, в которых утверждал, что факт помазания Давида Самуилом ничего не значит и Давид ничем не отличается по своему статусу от других евреев. Эти его проповеди, судя по всему, находили отклик в сердцах народа, так что в конце концов до Давида стала доходить вся опасность этого человека для его трона и самой идеи государственности вообще: “И сказал Давид Авишаю: теперь Шева, сын Бихри, наделает нам зла больше, чем Авшалом” ( 2Цар. 20:6 ). Решив нанести по Савею и его соратникам сокрушительный удар, Давид вызвал к себе Амессая и велел ему в течение трех дней провести мобилизацию всех способных носить оружие мужчин колена Иуды и выступить с ними в поход. Поручив эту миссию Амессаю, Давид еще раз показал, что верен своему обещанию и не собирается возвращать Иоава на пост главнокомандующего. Однако Амессай не справился с первым же возложенным на него ответственным заданием. Прошло три дня, а армия так и не была собрана, и значит, у мятежников появлялось время для того, чтобы осмотреться и подготовиться к сражению, если царь решит бросить против них армию своего колена. Казалось, самым разумным в этой ситуации было вернуть пост командующего армией опытному и энергичному Иоаву, однако Давид не хотел даже видеть убийцу своего сына и потому вызвал к себе младшего племянника Авессу и приказал ему немедленно выступить в поход во главе отряда гвардейцев и иностранных наемников. |
| Таким настроением мыслей израильтян пользуется один «негодный человек», по имени Савей, сын Бихри, вениаминянин. Он трубит трубою и, быть может, еще не ясно представлявшиеся мысли народа формулирует вслух всего его в следующих положениях: «нет нам части в Давиде, и нет нам доли в сыне Иессеевом; все по шатрам своим, израильтяне» ( 2Цар.20:1 ), – положениях, как видно, прямо вытекающих по противоположности из слов мужей Иудиных. Положения эти лишь более точное выражение мыслей всего, тут присутствовавшего, народа и потому производит свое действие. Все израильтяне отделяются от Давида и идут за Савеем; на стороне Давида остаются одни иудеи от Иордана до Иерусалима (20:2). Возмущение Савея, коренящееся в том же соперничестве Так происходит новое разделение и на этот раз более опасное для единства государства, чем возмущение Авессалома. В последнем случае израильтяне – все восставали против Давида в пользу его сына; единство государства оставалось неприкосновенным и дом Давида на престоле. Теперь готовится повториться то самое, что было в начале царствования Давида: – иудеи группируются около Давида, остальные израильтяне вокруг вениаминянина Савея. Единство государства порвано; во главе государства опять некоторым образом два начальника, можно предполагать со временем и междоусобную войну. Все дело доселешнего царствования Давидова готово совсем разрушиться. Необходимо быстрое и решительное действие со стороны Давида. Возмущение происходит собственно среди послов и с ними пришедших израильтян. Народ, отправивший послов и оставшийся дома, стоит на стороне Давида. Нужно предупредить распространение возмущения во всем народе. Давид сознает всю опасность этого нового возмущения, справедливо думая, что Савей может наделать зла больше, нежели Авеесалом ( 2Цар.20:6 ), и потому назначает новому полководцу Амессаю лишь три дня для собрания войска из иудеев ( 2Цар.20:4,5 ). Амессай почему-то не исполнил поручения в этот срок. Тогда Давид, не медля, отправляет против Савея Авессу с наличными войсками – людьми Иоава, хелефеями и фелефеями и богатырями. |
| Когда же, вспомнив слова домоуправителя Саула Сивы, Давид стал выговаривать Мемфивосфею, что тот поддержал мятеж Авессалома и остался в городе, выяснилось, что Сива попросту оклеветал своего господина. На самом деле калека Мемфивосфей попросил Сиву помочь ему сесть на ослицу, чтобы он мог последовать за Давидом, но Сива, собрав подношение для царя, бросил его одного, совершенно беспомощного во дворце, а затем еще и представил дело так, будто Мемфивосфей встал на сторону бунтовщиков и даже сам стал подумывать о том, как со своими хромыми ногами взобраться на трон. Поняв, что ошибся в Мемфивосфее и поверил клевете, Давид, однако, не отменил полностью своего решения передать Сиве все имущество Мемфивосфея, а постановил… разделить его поровну между слугой и господином. Благородный Мемфивосфей тут же поспешил заявить, что он так рад возвращению Давида, что ему не нужно и этой половины. Между тем Талмуд утверждает, что Бог настолько возмутился этим несправедливым решением Давида, что именно в тот момент Он принял решение о том, что спустя сорок лет после смерти Давида единое царство будет разделено на две страны — подобно тому, как Давид разделил надвое имущество Мемфивосфея. Едва обустроившись в Иерусалиме, Давид начал спешно отдавать распоряжения по наведению порядка в городе и своем дворце. Первым делом он приказал выделить отдельный дом для тех своих десяти жен и наложниц, которые были обесчещены Авессаломом. Он велел выдать им все необходимое, но уже до конца своей жизни никогда не входил к ним — по закону эти женщины стали запретны для него, да и к тому же до Давида, конечно же, дошли слухи, что большинство из них не особенно сопротивлялись, когда их вели к Авессалому. Тем временем Савей, сын Бихри, разъезжал по городам и весям страны, призывая народ перестать посылать в Иерусалим резервистов и платить царю налоги. И в этом заключалась особенность его бунта: Савей отнюдь не хотел стать царем — нет, он был просто страстным противником монархии и приверженцем народовластия. |
| Так Иоав вернул себе роль главнокомандующего, и Авесса посчитал такой поворот событий вполне справедливым, ибо и в опыте, и в полководческом даре он уступал старшему брату. Талмуд утверждает, что уже потом, после подавления бунта Савея, сына Бихри, Синедрион судил Иоава за убийство Амессая. Однако на суде Иоав заявил, что, во-первых, Амессай заслуживал смерти уже как командующий армией мятежников; а во-вторых, не сумев выполнить царского приказа, Амессай на деле содействовал бунтовщикам во главе с Савеем и за это также подлежал по суду смертной казни. Таким образом, подвел итоги Иоав в своем последнем слове, он, по существу, судил Амессая военно-полевым судом, приговорил его к смерти и привел приговор в исполнение. И судьи Синедриона сочли эти доводы Иоава убедительными и оправдали его. Давид тогда вроде бы согласился с решением Синедриона, хотя, как показали последующие события, на самом деле придерживался по данному поводу совсем другого мнения. Надо заметить, что в одном Иоав был действительно прав: из-за нерасторопности Амессая было потеряно слишком много времени. Воспользовавшись предоставленной ему отсрочкой, Савей сумел собрать из своих сторонников из самых разных колен большую армию и намеревался двинуть ее навстречу войску Давида, чтобы встретить его в открытом поле. Но Иоав, предприняв стремительный марш-бросок, настиг Савея в момент последних приготовлений в городе Авел-Беф-Маахи (Авел-Бейт-Маахи) и осадил его. Опасаясь, что к Савею могут присоединиться новые части мятежников, Иоав приказал немедленно начать штурм города. Опыта в осаде и взятии городов Иоаву, как известно, было не занимать. В течение суток напротив городской стены была сооружена земляная насыпь такой же высоты, что и сама стена, с которой хорошо обученным гвардейцам и наемникам уже не составляло никакого труда ворваться в Авел-Беф-Маахи, и как они в этом случае поступили бы с бунтовщиками, догадаться нетрудно. Однако незадолго до начала решительного штурма на городской стене появилась женщина и заявила, что она хочет говорить с самим Иоавом. Иоав откликнулся на этот зов, и его страстный и обоюдоострый диалог с этой женщиной в итоге и привел к тому, что бунт Савея, сына Бихри, был подавлен без очередной гражданской войны: |
|
|
