| В 3-м столетии до Р. Хр. греко-бактрийское царство, окончившее свое существование с Митридатом, простерло свою власть и на западные части Индии. В последних, до начала первого столетия до нашей эры, были еще греческие цари. Но удар политической самостоятельности Индии нанесен был с севера, номадами, вторгнувшимися через области Ирана. Уже в 120 г. до Р. Хр. тюркские племена из средины Азии начали направляться на запад и юг и перед Рождеством Христовым завоевали Кашмир и Пенджаб и основали могущественное государство, обнимавшее почти всю Индию. В начале 3-го столетия нашей эры господство их распалось. Династия Гунта из касты земледельцев несколько времени самостоятельно управляла в Индии, развивая науку и поэзию. Но вслед за тем снова повторились воинственные нападения туранских племен с северо-запада Индии, а в 7-м веке по Р. Хр. магометане уже победоносно проходили по Индии; в половине 11-го столетия они окончательно утвердились в Индии, разрушая её города, преследуя её религию. Начался полный упадок политической жизни в стране. Основалось известное царство Бабера, преемника жестокого Тимура, и трон этого великого могола в Дельфе. В начале 17-го столетия и это могущество великого могола в Индии пало, и сменилось, со времен Надира персидского шаха, который сжег Дельфу, владычеством персов. Наконец в 1765 г. Индия подпала власти англичан. Не политическая жизнь была призванием этого народа, погруженного в себя и свое чувство и затем изнеженного и расслабленного под влиянием условий своего физического быта. Он весь в истории своей религии, которая принадлежит к числу самых распространенных религий язычества 179 ; его историческое значение – в тех религиозных литературных памятниках, которые остались до нашего времени и которые отличаются глубиной чувства и отвлеченностью мышления. Его нравственный быт представляет собой соединение крайностей – сильной, жгучей, как сама природа страны, страсти, – с горьким разочарованием в жизни. То и другое не только чередуется, но и идет рядом в его жизни, последнее выступает даже резче, чем первое, и является впоследствии господствующим направлением. |
| Таким образом, все географические термины, которые далее встретятся в изложении арабских походов, относятся к пограничным местам между Триполи и Бизаценой. Во время похода Окбы ибн Нафи в 667—668 гг. провинция Триполь до острова Джербы перешла уже под власть арабов, равно как и внутренняя полоса земли с оазисами Уаддан и Феццан. Это была эпоха наибольшего потрясения империи: насильственная смерть царя Константа II в Сиракузах и появление двух бунтовщиков, объявивших себя императорами в Сицилии и в Малой Азии, побудили Константина Погоната собрать все силы, какими располагала империя, для борьбы с самозванцами. Это дало возможность арабам не только без помехи распорядиться с приобретенными областями, но и обеспечить на будущее время обладание значительной частью экзархата. С этой целью Моавия приказал Окбе утвердиться в завоеванной области и основать на границах Бизацены укрепленный лагерь. Арабский полководец увеличил свой отряд свежими силами из берберов, завоевал новые области на юг от Триполи и двинулся далее на северо-запад к Бизацене, заняв Кастилию и Гафсу. Но самым смелым и важным в стратегическом отношении было то, что он пришел к мысли основать город Кайруан (670) поблизости от морского берега, избрав его опорным местом для господства в Африке и для будущих военных предприятий против империи. Этот город возник на обширной болотистой равнине, в небольшом расстоянии от Гадрумета и при подошве гор, которые защищали византийскую область. Не обращая внимания на неблагоприятные условия почвы и на возражения военных людей, он в течение пяти лет с настойчивостью занимался устройством города и приготовил в нем опорный пункт для новых завоеваний и убежище на случай поражения. Впоследствии здесь образовался прекрасный юрод со множеством роскошных мечетей и частных зданий и, вместе с тем, важный торговый пункт. Что не может не поражать историка, это полное отсутствие данных для суждения о том, как отнеслись византийцы к постройке Кайруана и предпринимали ли какие попытки, чтобы выбить арабов из занятой ими позиции. |
| Нет ничего вероятнее, что роль покупателей пленных иерусалимлян и перепродажи их в неволю в отдалённый Сефарад ( Авд. 1:20 ) принадлежала именно финикиянам, этим всесветным мореплавателям древнего мира, ведшим обширную торговлю, в которую входила, как очень выгодная, и торговля невольниками 119 . Весьма вероятно, что переселённые из Иерусалима и находящиеся в Сефараде по Авд.1:20 суть те иерусалимляне, которые, по Иоилю и Амосу, были выведены в плен филистимлянами и проданы, по Иоил.3:6 , сынам Явана-ионянам. Между указаниями Иоиля на ионян и Авдии на Сефарад, как место неволи проданных на чужбину иудеев, оказывается, по научным исследованиям, возможно полное согласие. Учёные ориентологи находят, что еврейское имя совершенно соответствует персидскому имени Спарда, встречающемуся в клинообразных персидских надписях Дария. В них Спарда стоит непосредственно рядом с Явной (Iaunâ), Арменией, Каппадокией и Парфией, а в одной из них впереди Спарды названы Армения и Каппадокия, а позади Явна (Иония) и скифы. Судя по такому положению рядом с малоазийскими землями, Иониец (малоазийской и континентальной Грецией) и даже Скифией, Спарда, библ. Сефарад, должна означать малоазийскую, если не европейскую, землю, а всего вероятнее – Сарды, столицу Лидии 120 . Таким образом, говоря о месте неволи проданных финикиянами иудеев, Иоиль и Авдия согласно указывают отдалённый, лежащий на северо-запад от Палестины край, которого всего удобнее достигали морским путём. Если один из них называет живший по берегам Малой Азии греческий народ – Яван, а другой – малоазийскую землю или город, смежный с малоазийскими греческими колониями, то было бы даже несправедливо требовать от пророков большего согласия в указании места неволи проданных иудеев; нужно принять во внимание тогдашнюю скудость и неточность географических сведений и понятную неизвестность судьбы тех, которые были уводимы в плен и продаваемы, как невольники, в отдалённые земли. Так всесторонне подтверждается наше мнение, по которому следует, что поводом к произнесению грозного пророчества на Идумею для Авдии послужило то же самое событие, на которое указывает Иоиль в Иоил.3:2–6 , и что оба пророка были свидетелями-современниками этого события и жили в одно время с Амосом. |
| Вероятно, ужо отсюда они распространились частью на запад, по северной окраине Африки (потомки Фута), частью по северо-восточному побережью Средиземного моря, преимущественно потомки Ханаана. Здесь они вскоре встретились с частью семитов и жили в соприкосновении с ними, частью мирном, частью враждебном. Другая значительная часть хамитов двинулась на восток по самой южной окраине Азии. Черные туземные племена Индии и островов великого индийского архипелага, покоренные иафетидами–арийцами, по всем признакам потомки Хама 549 . Язык хамитов, как наиболее виновных в извращении законов истинно-человеческой жизни, начертанных в душе каждого человека, не только потерпел изменение в своём составе, но и понижен в качественном отношении. Это был бедный язык, который остался в наследие черным африканским племенам. Может быть, и наименее совершенные из языков, моносил-лабические, которыми говорят желтые азиатские племена, тоже составляют наследие хамитского языка; так как и самые желтые племена, столь упорные в грубом язычестве, вероятно, имеют своим праотцом Хама (через ту часть хамитов, которая двинулась на восток), и только под влиянием местной природы и через смешение с какими-нибудь одичавшими племенами Иафетова корня изменили свою наружность 550 . Хамиты же, рано столкнувшиеся с семитами, напр,, в Ханаане, в Месопотамии и даже в Египте, охотно усвояли себе более совершенный язык последних или вполне (Хананеи), или отчасти (египтяне) 551 . Предание о столпотворении и связанном с ним происхождении различных языков сохранилось у народов земли, как и предание о потопе, частью самостоятельно, частью в связи со сказаниями о потопе. Прежде всего оно не могло не сохраниться на самом месте происшествия, в Вавилоне. Навуходоносор в своей надписи (о которой будет речь ниже) упоминает о здании, построенном некоторым древним царём, но не доведённом до вершины. Землетрясение и гром опрокинули его, и люди оставили его от времён потопа, произнося в беспорядке свои слова 552 . В отрывках из сочинений древних греческих историков, Абидена и Александра Полигистора, заимствовавших сведения из сочинения вавилонского историка, Бероза, происшествие описывается в существенном одинаково с библейским изображением его, только с некоторыми особенностями в частностях. |
| Пионерами великих русских открытий на севере Европы и Азии были новгородцы, граждане мощной феодальной древнерусской республики, которая носила гордое название «Господин Великий Новгород»... к XI в. он стал крупнейшим торгово-ремесленным центром, а в его северных и восточных владениях развились промыслы – пушной, зверобойный, рыболовство и добыча соли, которые доставляли ценные товары для вывоза на запад, к «немцам», и на юг и юго-восток в русские «низовские» княжества. Земля новгородская давала очень низкие урожаи, часто были недороды, когда хлеба губил мороз; мало было и скота. Хлеб и скот новгородцы покупали в Низовье, которое требовало взамен соль и красную рыбу, ворвань, пух, моржовые клыки и особенно пушнину, для княжеской и боярской соколиной охоты – кречетов (белых полярных соколов). Чем быстрее истощались промысловые угодья в коренных новгородских землях, тем сильнее была тяга новгородцев на север, к «годным и обильным» рыбой, зверем и птицей берегам северных рек и Студеного моря. Низовью нужны были также заморские товары, которые доставлялись в Новгород немцами и шведами (готами). А эти купцы в свою очередь покупали в Новгороде и северные и низовские товары ». Таким образом, новгородская территория – «земля Святой Софии», расширялась посредством военно-промышленной колонизации, для чего в Новгороде формировались компании вооруженных промысловиков, направлявшихся по рекам в разные стороны от города. Подобные экспедиции требовали от их участников, помимо отваги, хладнокровия, упорства и силы духа, незаурядных способностей, в том числе хорошего знания морского дела и мастерского владения оружием. Ведь прежде чем основать поселения на северо-востоке и обложить данью туземное население, его еще надо было покорить. Кроме того Великий Новгород на протяжении веков отражал скандинавскую и немецкую агрессию, испытывал давление Литвы, а будучи вовлеченным в экономико-политическую жизнь остальных русских земель, периодически сражался и там. Надо отметить что новгородцы не только оборонялись, но и вели активные наступательные боевые действия, при этом их морские силы были мощным и грозным инструментом войны – целый ряд десантных операций новгородских флотоводцев способны и сейчас поразить воображение и носят по истине эпичный характер. |
| Половцы, услыхавши об этом походе, бежали с вежами к морю; великий князь походил по зимовищам их возле Дона и возвратился назад. Скоро потом на юге явился сильный князь, который мог напомнить половцам времена Мономаховы, - то был Роман волынский и галицкий. В 1202 году зимою он ходил на половцев, взял их вежи, привел много пленных, отполонил множество христианских душ, и была радость большая в земле Русской. Но радость эта переменилась в печаль, когда в следующем году Рюрик и Ольговичи со всею Половецкою землею взяли и разграбили Киев, когда жителей последнего иноплеменники повели к себе в вежи. Потом Всеволод и Роман умирили было на время всех князей; южные князья в 1208 году, в жестокую зиму, отправились на половцев, и была поганым большая тягость, говорит летописец, и большая радость всем христианам Русской земли; в то же время рязанские князья ходили также на половцев и взяли их вежи. Но скоро опять встали смуты между князьями, знаменитый Роман умер, половцам некого стало бояться на юге, и в 1210 году они сильно опустошили окрестности Переяславля. В 1215 году половцы опять отправились к Переяславлю; тамошний князь Владимир Всеволодович вышел к ним навстречу с полками, но был разбит и взят в плен. В то время как Русь, европейская Украйна, вела эту бесконечную и однообразную борьбу с степными народами, половцами, в дальних, восточных степях Азии произошло явление, которое должно было дать иной ход этой борьбе. Исстари китайские летописцы в степях на северо-запад от страны своей обозначали два кочевых народа под именем монгкулов и тата; образ жизни этих народов был одинаков с образом жизни других собратий их, являвшихся прежде в истории, - скифов, гуннов, половцев. В первой четверти XIII века среди них обнаружилось сильное движение: один из монгольских ханов, Темучин, известный больше под именем Чингисхана, начал наступательные движения на других ханов, стал покорять их: орда присоединялась к орде под одну власть, и вот образовалась огромная воинственная масса народа, которая, пробужденная от векового сна к кровавой деятельности, бессознательно повинуясь раз данному толчку, стремится на оседлые народы к востоку, югу и западу, разрушая все на своем пути. |
| Все сказанное в теории Ружмона относится к Европейской или Геродотовой собственно Скифии; но у древних географов является еще другая Азиатская Скифия. И специальные по сему исследователи Скифам вообще дают Азиатское происхождение, производя их от Мидо-персидского корня, или, как Нибур и другие, от какого-нибудь Монгольского смешанного или Финского племени, которое с Алтая распространилось по нашей Сибири и северо-востоку Европы и здесь было известно под именем Чуди 64 . Что касается до Геродотовой Скифии: то сам Геродот говорит, что движение Скифов в Европу последовало из Азии, что от юго-восточных берегов Каспийского моря теснимые Массагетами Скифы перешли реку Аракс, скитались по степям на запад от Меотического озера (Азовского моря), выгнали отсюда Киммериан и здесь утвердились. Это было за 100 лет до Дария Истаспа. Как бы то ни было, Мела (I в.) указывает (De Situ orbis III, 5. 6), а Птоломей (VI, 14. 15) подробно описывает обширную Азиатскую Скинию, с одной стороны от Персии и Индии до северной половины нашей Енисейской губернии, с другой от Китая, Монголии и Иркутской губернии за Уральские горы к реке Каме и Волге, до устьев последней. Горами Имаус (или кряжем гор, идущих от Гималаев к северу до Алтайских гор и далее) Птоломей разделяет Скифию на две половины – Скифию внутри и вне Имауса. В первой половине у Птолемея показано 33 названия Скифских (?) племен: на самом севере (в нынешней Тобольской и Енисейской губ.) помещены Аланы, Суовены, Агафирсы, на восточном притоке реки Ра (Волги, т. е. на Каме, как обыкновенно объясняют 65 , Робаски, Азаны, Иордии, при Уральских горах Мологены, Саммиты, Тибиаки, между Яксартом и Оксом (Сыр – и Амур Дарьей) Ариаки, Номасты и другие, за ними по берегу Каспийского моря Аорсы. В это же пространство Скифии внутри Имауса входят земли Саков и Массагетов: они по нынешнему занимали малую Бухарию и часть Туркестана. Хотя эти Саки и Массагеты были также Скифского племени и по крайней мере именем первых Персы называли всех Скифов 66 : однако Птоломей отделяет их от Скифии и описывает землю их особо в предыдущей 13-й главе. |
| Павел сделал Тимофея полноценным иудеем, поскольку это было важно для свидетельства иудейскому обществу (ср. с ситуацией в Гал. 2:3,4, где речь идет не о свидетельстве, а о принуждении). 16:6—10 Водительство Духа 16:6. Использованное здесь греческое географическое название, вероятно, обозначает Фригию и Галатию как единую область (хотя ср.: 18:23); многие исследователи считают, что Послание Павла к Галатам адресовано и христианам Фригии, о посещении которой Павлом рассказывается в Деян. 14. Многие иудеи считали, чтоСвятой Дух уже не действует так, как это было в ветхозаветные времена, и отношение первых христиан к водительству Духа как к обычному явлению не имеет параллелей в истории. 16:7,8. Троада находилась к западу от Мисии; Вифиния была сенаторской провинцией к северо-востоку от Мисии. Таким образом, Павел и его спутники отправились из восточной Мисии на запад к Александрии Тро-адской, которая находилась в 10 милях к югу от знаменитой древней Трои. Смешанное население Троады состояло из римских граждан и коренных жителей, которые с трудом переносили присутствие друг друга; здесь соединялись две дороги, ведущие в Рим, и те, кто держал путь из Азии в Македонию или из Македонии в Азию, не могли миновать порта Троады. 16:9. Македония была римской провинцией с 146 г. до н. э. Она была стратегически более важной для Рима, чем Ахаия (большая часть Греции), поскольку служила связующим звеном между Римом и всей восточной частью империи вдоль Виа-Игна-циа, дороги, построенной в 148 г. до н. э. Узкая полоса воды между Троадой и Фракией служила границей между Европой и Азией. В греческой мифологии боги также давали людям поручения с помощью видений, поэтому даже необращенным языческим читателям было понятно, о чем говорит здесь Лука. 16:10. Вопреки мнению ряда исследователей (которые рассматривают местоимение «мы» как литературную фикцию, поскольку оно встречается беллетристике и в исторических произведениях), «мы» в древних текстах обычно означало «мы». Лука пишет историческое произведение (в романах нет исторических прологов), следовательно, здесь он сообщает о том, что был вместе с Павлом очевидцем этого и всех последующих событий, в описании которых он использует это местоимение. Личное свидетельство очевидцасчиталось самым надежным источником информации. |
| Но, объясняя историю, каждый ученый понимает смысл ее по-своему и дает ему свою формулировку. Создавая ту или другую теорию исторической жизни, философы увлекаются своим личным творчеством и, по присущей человеческому разуму ограниченности, усиленно стараются заключить все бесконечное разнообразие этой жизни и ее причин в тиски своего субъективного взгляда. Эти теории, как ракеты, взвиваются над умами современников, производят более или менее ослепительный эффект, а затем, постепенно ослабевая, теряют свое обаяние и уступают место новым теориям новых мыслителей. Мы наблюдаем здесь постоянное стремление – найти управляющие законы и в то же время встречаем скорое общее разочарование в таких гипотезах и определениях. Лоран, совершенно резонно критикуя Бокля, сторонника неизменных законов в истории, спрашивает: «Для жизни человека могут ли существовать такие же постоянные законы, как те неизменные, что управляют физическим миром?» – и отвечает: «Только одно есть средство, чтобы внести в историю определенность физической природы, это – отрицание человеческой свободы» 859 . Раз мы признаем нравственный прогресс, – философия общих законов разрушена в самом основании 860 . Но в одном сходятся в последнее время большинство ученых, а именно в том, что историческая жизнь народов слагается под влиянием разнообразнейших условий материального и духовного мира, а потому ни один из факторов истории не действует с абсолютной необходимостью. Каждый исторический факт есть результат воздействия многих крайне разнообразных условий. Но если окинуть взором прошлое, то увидим целый ряд знаменитых мыслителей, из которых каждый ставил во главе исторического шествия народов свой излюбленный фактор. Так, еще в отдаленную эпоху древней философии мы встречаем творцов и горячих апологетов 861 климатической теории, подчинявшей историческую жизнь влиянию внешней среды вообще и климата в особенности. Ее последующие представители 862 : например, Монтескье, Гердер, Бокль и др. 863 . Климатическая теория выдвигает такой, например, факт: Европа была покрыта льдами в то время, когда в Азии и в Африке уже началась историческая жизнь. Европейские народы вступили на поприще культуры впоследствии, когда в Европе климат сделался мягче и юго-восточная цивилизация двинулась на северо-запад. |
| Около 1024 г. упоминается о прибытии в Константинополь отряда в 800 русских под предводительством Хрисокира. С этим отрядом случилось, однако, странное приключение: он не подчинился предъявленному к нему требованию разоружиться, ушел в Мраморное море, был в Абидосе и потом был истреблен начальником кивиррэотского флота. В 1034 г. во Фракисийской феме в Малой Азии зимовали варяги. Под этими последними, несомненно, следует подразумевать русских. Рядом остроумных сопоставлений Васильевский приходит к заключению, что в этом же отряде находился знаменитый принц норвежский Гаральд 110 , который принимал участие в войнах с малоазийскими турками-сельджуками вместе с Георгием Маниаком и потом вместе с ним же переправился в Южную Италию в 1038 г. Вследствие блистательной победы над арабами при Траине, на северо-запад от Этны, Маниак завладел Сиракузами и другими укреплениями, находившимися во власти арабов, так что к началу 1040 г. вся Сицилия была снова в руках императора. Не входя здесь в подробности, которые были изложены в другом месте, будем следить за дальнейшими известиями об отношениях Руси к империи. К 1047 г. относится поход на Константинополь Владимира Ярославича, о котором имеется подробное сообщение в летописи Пселла 111 . «Это варварское племя, – говорит Пселл, – всегда питало яростную и бешеную ненависть к ромэйской власти, при каждом удобном случае изобретало то или другое обвинение, они создавали из него предлог для войны с нами... Хотя варвары и не имели против Константина Мономаха никаких обвинений, но, чтобы их приготовления не оказались бесполезными, они подняли против него войну беспричинную. Когда же они тайно вступили в Пропонтиду, то сначала потребовали от нас заключения мирного договора под условием выплаты им большой суммы, именно определяли на каждое судно по тысяче статиров 112 . Они предъявляли такие желания или потому, что предполагали у нас золотоносные россыпи, или, во всяком случае, решившись сражаться... А у нас в то время морские военные средства были весьма недостаточны. |
|
|
