| Ключевский: «По поручению того же патриарха (Иова) составлена была пятая, самая обширная и витиеватая редакция жития кн. Александра Невского. Из приписки к ней видно, что автор ее вологодский архиепископ Иона Думин. Его труд – компиляция, составленная по записке Александрова биографа-современника, по летописи и по двум редакциям жития, написанным по поручению митрополита Макария; новый редактор прибавил от себя новые риторические украшения, 4 чуда 1572 года и пространное похвальное слово. Сводя и переделывая сказания прежних биографов, Иона однакож ведет рассказ от их лица и приписывает им слова, которых мы не находим в их сочинениях: таким образом в биографии, написанной по благословению Иова, читаем, что автор беседует с пленными, взятыми Александром в ледовом бою, и получает от митрополита Макария приказание написать житие Александра, и слушает рассказ старца Рождественского монастыря во Владимире о чуде князя Александра в 1572 году» 443 . (Ключевский. Жития святых, 313–314.) Позднейшие жизнеописания имеют для историка-биографа важное значение, потому что, по словам исследователя древнерусских житий святых, «памятники позднейшей письменности дают заметить, что более ранние вожди русской христианской жизни на северо-востоке сошли со сцены не бесследно: местная память сохранила о них устное предание, которое вместе с этой жизнью растет и осложняется, облекаясь наконец в литературную форму жития. Это предание почти все, что осталось для историка о деятельности этих вождей, и в сбережении его главное значение житий, на нем основанных». (Там же, 1–2.) Сведения, заимствуемые из рукописных жизнеописаний св. Александра Невского, мы приводим по последней наиболее обширной редакции. Цитируемая рукопись принадлежит Московск. главному архиву Министерства иностран. дел, за 639/1150. II. Полное собрание русских летописей Известия из Софийского Временника приводим по изданию Строева. М., 1820. III. Новейшие жизнеописания святого Александра Невского 1) Созерцание славной жизни святого благоверного великого князя Александра Ярославича Невского. Посвящено Его Импер. Высоч. вел. кн. Александру Павловичу. Пис. Ф. Туманский. СПб., 1789, 42 с. |
| Биограф сообщает далее о поучениях Иннокентия братии: блюсти заповеди, хранить благоговение в церкви и на трапезе и „любить друг друга духовною любовью». Наконец, он упоминает, что наставления Иннокентия касались и внешнего порядка в монастыре: вопросов о рукоделии, об исхождении иноков из обители, содержали запрещение пьянства и доступа женщин в монастырь. С именем той же речки Комелы и „Комельского леса» связаны имена еще других подвижников. Таковы Арсений, Корнилий и Стефан Комельские. Нашему рассмотрению подлежат жития Корнилия и Арсения 383 . Корнилий Комельский является одним из видных подвижников вологодского края, пользовавшимся большой известностью и почитанием; он известен, между прочим, и письменно изложенным уставом, оставленным им своей обители. Жизнь его относится к концу XV и первой половине XVI в. († 1537 г., память 19 мая); житие его, писанное в 1589 году иноком его обители Нафанаилом, помнившим еще лично святого, отнесено В. О. Ключевским 384 к числу лучших памятников русской агиобиографии; еще более оттеняет достоинства его, как исторического источника, г. Коноплев 385 ; это одно из житий, которые были писаны вдали от литературных центров и отличались сравнительной простотой и безыскусственностью изложения; близость автора к святому делала возможной значительную обстоятельность и точность рассказа. Вместе с тем житие сохранило немало характерных черт, которыми оно обрисовывает личность преподобного и его взгляды. Замечу, что для характеристики воззрений и образа мыслей Корнилия мы имеем несомненный исторический памятник, подобными которому мы располагаем по отношению к весьма немногим лицам: я разумею упомянутый выше обширный устав Корнилия. Устав этот давно уже издан 386 , а в труде г. Коноплева о вологодских святых рассмотрен более или менее обстоятельно 387 . Изучение содержания этого устава и сравнение его с существовавшими уже во времена Корнилия уставами Нила Сорского и Иосифа Волоцкого (уставами, которые, по-видимому, были знакомы Корнилию и оказывали на него известное влияние), заставили исследователя прийти к заключению, что устав Корнилия стоит по своему духу гораздо ближе к Нилову, чем к Иосифову: влияние первого „касается самых существенных пунктов воззрений Корнилия, относится к внутренней стороне его учения, а последнее простирается, главным образом, на первые пять глав устава Корнилия, где говорится о соборной молитве, о пище и питии, об одежде и обуви, одним словом, касается внешней стороны жизни и благоповедения иноков» 388 ; известную же долю влияния Иосифова устава исследователь приписывает тому, что, следуя основному духу воззрений Нила, Корнилий однако был сторонником общежития монастырского и учредил его в своей обители (так и большинство основателей монастырей в эту эпоху; срв. |
| Некоторые общие указания на характер Арсения сделаны в начале, при описании его жизни в Троицкой обители, где он был иноком и игуменом; отмечается, что он отличался духом смирения и любовью к братии, которою в свою очередь был любим; отмечается также послушание и книголюбие. К этим-то подробностям и сводится все содержание жития, если не считать рассказа о медведе, который хотел похитить одну из коров монастырских (Арсений заставляет его смириться, поклониться святому, побил его лозой и отпустил в лес); кроме того, сжато передаются основные моменты его биографии (первоначальные подвиги в Сергиевой обители; игуменство там; почитание памяти Стефана Махрищского и посещение его монастыря; любовь к безмолвию, уход в вологодские пределы, собрание иноков). При рассказе о преставлении преподобного житие опять влагает ему в уста краткое поучение; кроме наставления хранить предания иноческие, оно содержит увещание соблюдать благоговение и любить ближнего своего, как самого себя. В итоге следует признать, что в житии Арсения Комельского отразилось кроткое снисхождение к людям, что проповедь любви занимает в нем видное место, выделяясь и в поучениях, приписанных преподобному, что внешние проявления благочестия оставляются биографом в стороне. Еще севернее вологодских и белозерских обителей, уже недалеко от „студеного моря», в Сийском монастыре, подвизался в конце XVI в. довольно видный писатель житий, инок Иона. Первым его трудом, которым он обратил на себя внимание, было житие основателя монастыря и первого его настоятеля, Антония († 1558 г., память 7 декабря), именуемого Сийским; писано оно в 1578 г. 395 Это житие представляет лучший и наиболее ценный и обстоятельный труд Ионы, как потому, что автор застал в монастыре многих очевидцев жизни Антония, еще сравнительно недавно скончавшегося, так и потому, что к известной обстоятельности и полноте изложения его обязывало его собственное положение, как постриженника Антониевой обители. В. О. Ключевский не разбирал обстоятельно данного жития, отдав все-таки ему предпочтение перед переделкой его, сделанной несколько позднее царевичем Иоанном. |
| Сохранились сборники XVI и XVII в., в составе которых заметен местный исторический интерес, в которых соединены сказания и жития святых известного города или края, сборники новгородские, ростовские, вологодские и т.п.; но их вообще немного в существующих рукописных библиотеках. К тому же приводят наблюдения над известными нам рукописными собраниями немногих монастырей, принадлежавших, впрочем, к числу самых книжных в древней России. Монастырские библиотеки должны были довольно верно отражать на себе объем и движение местных книжных интересов. Значительная часть каждой из них составлялась из рукописей, остававшихся после умерших монахов. Последние кроме рукописей, написанных или приобретенных ими в монастыре, отказывали в монастырскую казну и книги, которые приносили с собой из мира. Надписи, встречающиеся на рукописях, отличают книгу казенную, которую выдавали из казны по кельям для чтения и «на список», от книги келейной известного монаха. Наконец, книжные люди из местных жителей нередко делали в монастырь вклады книгами. По описи библиотеки Иосифова Волоколамского монастыря XVI в. насчитывают до 189 имен, принадлежавших духовным или мирянам, которые делали книжные вклады в этот монастырь или рукою которых писаны рукописи, в нем хранившиеся. Вскоре по основании Черногорского монастыря на Пинеге ярославский гость, построивший в нем церковь , пожертвовал обители «многоразличныя премудрыя книги, числом яко 147 книг». При таком образовании библиотек в известнейших монастырях неудивительно встретить в каком-нибудь из них собрание житий и сказаний, связанных с городом или краем, очень отдаленным от этого монастыря. В Соловецкой библиотеке встречаем книги, писанные в Калуге и пожертвованные пострижениками или богомольцами из этого города. Но если бы под влиянием исторической любознательности жития имели живое обращение среди местного читающего общества, это отразилось бы на составе монастырских библиотек особенным обилием списков житий, связанных с историческими преданиями края, в котором находился монастырь. |
| 834 V, 563. См. Rittershusius „Sacrum lectionum“, lib. VI. cap. 16. p. 303–304. Rittershusius приводит много примеров заимствования Исидора у Златоуста. Ibid. 303–335. 838 Мысль о богодухновенности Священного Писания видна у Исидора во многих местах его писем: I. 168, 169, 180; 112. 202, 234, 259, 155, 156, 266, 160, 288, 170, 340, 196, 370, 211, 378, 216, 379. 217, 447, 251. 495, 265, 266, 375; II. 5. 158, 196. 274, 64, 53, 57. 220, 176, 179, 376. 299; III. 2. 130, 277 и мн. др. 864 IV. 160. Все эти суждения Исидора о Св. Писании напоминают мысли св. Златоуста о том же предмете, разбросанные в его толкованиях на разные священные книги. Так, „цветущим лугом“ Златоуст называет Св. Писание, напр., в Беседе XLIII. 1 на Быт. 19 главу „путем ко спасению“ – в Бес. LIII. 3 на Иоанна. 914 Наиболее обстоятельным трудом в этом отношении является книга Лавровского „О древнерусских училищах (по кон. XV в.) (Харьков 1854 г.), в настоящее время представляющая библиографическую редкость. По утверждению А.С. Архангельского , она приводит к очень неутешительному заключению: „собранный здесь весьма тщательно материал характером своим лучше всего доказывает совершенное отсутствие у нас в древнее время (XI–XV) в.) каких-либо училищ. „ Нил Сорский “, СПБ. 1882 г. стр. 185 прим. 915 Большинство таких трудов указаны в брошюре Леонтовича „Школьный вопрос в древней Руси“ стр. 47–51; также в книге В. Григорьева „Исторический очерк русской школы“ стр. IV–V. М. 1900 г. 917 Ср. Голубинский. История Русской Церкви, т. I, пол. I, стр. 725 и 727. Изд. второе. М., 1901 г. 923 Проф. Голубинский утверждает: „мы имеем решительное доказательство, что под надзором и ведением епископов в помянутое время никаких училищ не находилось“. Ист. Рус. Цер. т. I, пол. I. стр. 723. 935 См. Некрасова „Зарождение национальной литературы в северной Руси“. (Одесса, 1870); проф. В.О. Ключевского „Древнерусские жития святых как исторический источник“. (М. 1871 г.) В зависимости от последнего исследования явились труды: Кадлубовского „Очерки по истории древнерусской литературы житий святых“. (Варшава, 1902 г.), Коноплева „Святые Вологодского края“. (Чт. Общ. Ист. и Др. Росс. 1895 г.), Яхонтова „Жития святых северно-русских подвижников Поморского края, как исторический источник“ (Казань, 1882), Ученый справочный указатель по литературе древнерусских житий Барсукова „Источники русской агиографии“. (СПб., 1899 г.) |
| Текст Жития второй редакции по сравнению с первой имеет больший объем. Оба сохранившиеся списка происходят из близких по составу сборников, включающих жития вологодских святых (см. описание рукописей). Книга со списком В (по водяным знакам на бумаге датируется 1713 г.) была приобретена первым из известных ее владельцев в 1721 г. в Москве, затем попала в Волоколамский монастырь, в середине XIX в. находилась в Коломне. Рукопись со списком С, появившаяся, судя по филиграням, на рубеже XVII-XVIII столетий, на одном из этапов своего бытования находилась в руках орловского купца (см. описание рукописей). Таким образом, обе книги бытовали в Центральной России. Составитель сборника данного типа интересовался вологодскими святыми и имел под рукой обширную библиотеку. Собрание Иннокентиева Комельского монастыря не позволяло выполнить такую работу. В связи с этим следует вспомнить, в 1660-1690-х гг. Вологодские архиереи неоднократно поднимали вопрос о канонизации местночтимых вологодских святых (81). Эта активная деятельность могла способствовать составлению новых житий, а также сборников житий при архиерейской кафедре и распространению их в Москве. При сопоставлении первой и второй редакции в ряде случаев обнаруживается, что описания одних и тех же этапов жизни преподобного имеют сюжетное сходство, но текстуально различаются: Список А Список В Месяца марта в 19 день, святых мученик Хрисанфа и Дарьи. В тои же день память преставления преподобнаго отца нашего Инокеньтия игумена, новаго чюдотворца в Вологоцком уезде в Комельской волости. Благослови, отче. Месяца марта в 19 день. Сказание о житии преподобнаго отца нашего Инокентия, игумена, вологоцкаго чюдотворца. Благослови, отче. Сей преподобный отец Инокентий бе родом от царствуещаго града Московскаго государства, родом московских князей Охлябининых, а тех Охлябининых род в присвоистве Хворостыниных князей. Сеи убо преподобный от[е]ц наш Инокентий рождение и воспитание имея в преименитом царствующем граде Москве. Сын от благочествых родителей князей Ахлебининых, в присвоистве же и Хворостининых. |
| 232 Соболевский. Переводная литература Московской Руси XIV – XVII веков. Спб. 1903. V, VI. Ср. Голубинский. История русской церкви. 2 изд. М. 1901. I, 1, 728 сл. 233 Список их у Соболевского. 15 и сл. «У нас составился такой богатый запас переводов отеческих писаний, какого не представляет ни одна древняя литература новых западных народов, у которых господствовали римская литургия и латинский язык». Горский и Невоструев. Описание славянских рукописей Моск. Синод. Библиотеки. Отд. II. Писания св. отцов, М. 1859, VI , VII. Ср. Архангельский. К изучению древне-русской литературы. Творения отцов церкви в древне-русской письменности. Спб. 1888. Казань. 1888–1890. Шевырев. История русской словесности. М. 1860. II, 250. Голубинский. I, 1, 732–733. и Алексей Попов. Влияние церковн. учения и древне-русс. духовной письменности на миросозерцание русс.народа. Казань. 1883, 10. 234 Соболевский, 9–11 и Терновский. Изучение визант. истории. II, 12 и сл. (о «хождениях» в Грецию). Пыпин. История русск. литературы. Изд. 3. Спб. 1907, I, 294 и сл., и статья «Списывание книг в древние времена России» в «Правосл. Собеседник» 1862 г. 236 Об очень раннем появлении переводов житий Антония Великого , Саввы Освященного, Евфимия Великого, Симеона Столпника, Илариона Великого и других см. Абрамович. Исследование о киево-печерском патерике. Спб. 1902, 131–132. Голубинский полагает (И. р. ц.I, 1, 734), что «жизнеописательной греческой литературой наши предки этого периода обладали более илименее всей». 237 Об этом значении святоотеческой письменности для древней Руси см. труд Малинина. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его Послания. Киев, 1901, 138–143. 238 После известного исследования проф. Ключевского (Древне-русск. жития святых, как исторический памятник. М. 1871), развенчавшего их историческое значение, дальнейшее понижение последнего произведено было Голубинским, И. р. Ц, I, 1, стр. XIII, и И. Яхонтовым . Жития свв. северно-русск. подвижников поморского края, как исторический источник. Казань, 1881. Поворот к смягчению этого направления замечается у Н. Коноплева. Святые Вологодского края. М. 1895, напр., стр. 5 и др., у Абрамовича. Исследование о Киево-Печерском патерике, 188–190, и в особенности у Кадлубовского, Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава 1902, предисловие и стр. 161 сл. |
| В тех же пустынных монастырях встречаем убедительные примеры равнодушия, с каким относились к жизнеописанию святого ближайшие читатели, монахи его монастыря. Первоначальными биографическими записками обыкновенно пренебрегали, их не переписывали и мало читали; потому они нередко пропадали, прежде чем являлось правильное житие. Германа Соловецкого многие из братии наградили пренебрежением и насмешкой за усердие к сохранению воспоминаний о Савватие и Зосиме и до самой смерти его в монастыре не позаботились переписать диктованные им записки, оригинал которых был потом увезен гостившим на Соловках приезжим монахом. Точно так же около 1484 года, лет через пять по смерти Александра Ошевенского, родственник его продиктовал клирикам записки о преподобном; спустя более 42 лет после этого, около 1530 года, когда первоначальный экземпляр записок погиб где-то вместе с увезшим его игуменом, в монастыре не оказалось ни одного запасного списка, и, составляя житие в 1567 году, Феодосий должен был прибавить: «Писания бо нимало обретох, изгибнуша бо писания небрежением». Этим же объясняется, почему так редки списки житий основателей Челмского, Монзенского, Юрьегорского, Ущельского, Воломского и многих других монастырей. Вообще среди неясных известий о распространении житий в письменности встречаются указания, не дающие права преувеличивать его. Сохранились сборники XVI и XVII веков, в составе которых заметен местный исторический интерес, в которых соединены сказания и жития святых известного города или края, – сборники новгородские, ростовские, вологодские и т. п.; но их вообще немного в существующих рукописных библиотеках. К тому же приводят наблюдения над известными нам рукописными собраниями немногих монастырей, принадлежавших, впрочем, к числу самых книжных в древней России. Монастырские библиотеки должны были довольно верно отражать на себе объем и движение местных книжных интересов. Значительная часть каждой из них составлялась из рукописей, остававшихся после умерших монахов. Последние кроме рукописей, написанных или приобретенных ими в монастыре, отказывали в монастырскую казну и книги, которые приносили с собой из мира. |
| В большинстве житий северных русских святых указывается на то, что место для обоснования отшельник выбирал не сразу, а спустя какое-то время после хождений по безлюдным местностям в окружении суровых, но притягательных для ищущего безмолвия ландшафтов . Часто окончательному решению предшествовали чудесные знамения: Божественный глас, колокольный звон, откровение во сне, когда монах засыпал на том месте, на котором ему и предстояло поселиться, световые явления, чудесно обретаемые иконы . Большое внимание в памятниках агиографического жанра уделено мистической составляющей, что повторяло сюжетные линии жизнеописаний отцов-пустынников в первые века существования христианского монашества. Это в свою очередь сформировало впоследствии отождествление Русского Севера с древней Египетской Фиваидой, так появилось устоявшееся выражение –– «Северная Фиваида» . Исследователь Е. А. Рыжова считает житие преподобного Кирилла Белозерского образцовым для ряда житий других северных русских святых в области чудесных знамений, указывающих монаху-подвижнику путь к месту будущих подвигов или само место. При этом показательна близость и переплетение чудесного и реалий повседневности, содержащей на первых порах, как правило, немало опасностей и испытаний для монаха-подвижника. Чудесные знамения преподобному Кириллу Белозерскому начинаются еще в Симоновом монастыре в Москве (указание от Богоматери идти на Белоозеро сопутствующим видением света ), будут они и далее при продвижении святого к месту, указанному в видении. Слышит голос Богородицы, побуждающий идти на место уединенных подвигов, и преподобный Дионисий Глушицкий . Неудивительно, что оба подвижника впоследствии посветят основанные ими обители Пресвятой Богородице. В житии преподобного Корнилия Комельского не упоминается о чудесных знамениях, побуждающих уйти на поиски удобного места для уединенной жизни, автор его жития указывает на стремление преподобного Корнилия перенять опыт монашеской жизни от насельников обителей, которые он мог бы посетить во время своего странствования. Что же представляли собой те места, на которых монахи-подвижники находили внутреннюю уверенность или откровение свыше, чтобы перейти на Богом благословленное место? |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИОАСАФ (сер.- 2-я пол. XVI в.), агиограф, автор житий севернорусских святых, игум. Данилова мон-ря (В. О. Ключевский писал о невозможности указать, игуменом какого мон-ря был И.: Данилова во имя преподобного Даниила Столпника московского или переславль-залесского Данилова во имя Св. Троицы ). Имя И. как автора приведено во 2-й редакции Жития свт. Никиты, еп. Новгородского, в которой описаны обретение мощей святителя и 25 чудес. Описание было составлено И. по повелению Новгородского архиеп. св. Пимена (Чёрного) , по-видимому, вскоре после 1558 г., когда по повелению архиерея были обретены мощи свт. Никиты . В Житие вошло Похвальное слово святителю, в к-ром говорится, что обретением мощей свт. Никиты «разгнася мгла ереси лукаваго Феодосия Косаго» (см. Феодосий Косой ). По-видимому, почти одновременно И. создал 2 произведения, посвященные прп. Стефану Махрищскому и его ученикам - священномученикам Григорию и Кассиану Авнежским. После 1560 г. И. по благословению митр. св. Макария посетил Стефанов Махрищский во имя Святой Троицы монастырь , где в 1557 г. были обретены мощи прп. Стефана и игум. св. Варлаам (см. Варлаам , свт., еп. Суздальский и Тарусский) составил жизнеописание преподобного с рассказом о чудесах. Игум. Варлаам, как позднее и И., воспользовался записями прадеда - монастырского свящ. Серапиона, современника прп. Стефана. И. доработал труд игум. Варлаама и создал Житие прп. Стефана (списки датируются XVI-XVII вв.). Ключевский отметил зависимость Жития прп. Стефана от житий преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского. На основании рассказов игум. Варлаама, который по повелению царя Иоанна IV Васильевича в 1560 г. возобновил основанный святыми Григорием и Кассианом Авнежскими и прп. Стефаном Махрищским Авнежский в честь Святой Троицы мужской монастырь и собрал сведения о чудесах Авнежских святых, И. написал Сказание об обретении мощей священномучеников Григория и Кассиана Авнежских с чудесами (известно в списках начиная с XVII в.). Сказание было составлено немного раньше Жития прп. Стефана, судя по словам автора в Житии: «...мне же, смиренному, преже написавшу о явлении мощей и о чудесах преподобных, иже на Авнеже...». Приведенные И. сведения о священномучениках Григории и Кассиане не вполне точны (в частности, агиограф сообщает, что святые были убиты в 1392, во время нашествия казанских татар и жителей Вятки на Вологодский край, но в 1392 Вологодская земля не подвергалась разорению). В созданном И. Житии прп. Стефана также содержатся сведения о жизни и кончине Авнежских священномучеников. В нек-рых рукописях Сказания о священномучениках Григории и Кассиане Авнежских (напр.: РГБ. Троиц. 635. Л. 39-110 об.) перед повествованием об обретении мощей святых и о чудесах помещен рассказ об Авнежских святых, дословно заимствованный из Жития прп. Стефана. |
|
|
