| Ошибка 9. Разномыслие родителей. Не должно быть такого, что ребенку один родитель запрещает, другой разрешает; один родитель ребенка наказывает, другой жалеет. В результате этого ребенок не станет вас любить больше, если вы его жалеете, когда другой наказывает, если вы ему разрешаете, когда другой запрещает. Ребенок будет презирать вас обоих. Вы разрушите для него ваш совместный авторитет. Если родители не выступают перед ребенком как то, что является единым целым, тогда все – вы потеряли ребенка, ребенок потерял родителей. Вы будете дальше жить, но просто как соседи скорее, а не как родители и дети. Ошибка 10. Невнимание к внутреннему миру ребенка. Очень важно стараться понять, что происходит в душе ребенка. Очень важно, чтобы ребенок не боялся рассказывать о своих проблемах, очень важно дорожить, если ребенок вам рассказывает о них – нельзя отмахиваться и говорить: а, это мелочь, это ерунда, не приставай ко мне. Бывают разные дети. Бывают дети, у которых душа нараспашку, которые все говорят, по ним сразу видно. А бывают дети замкнутые, которые в себе, которые нелегко открываются, даже очень близким людям, которых они любят. Иногда для того, чтобы ребенок открылся, тебе нужно самому открыться ребенку. Когда вы общаетесь с ребенком, вы рассказываете ему не только о том, что вот вы здесь хороши, здесь хороши, здесь хороши. Если вы рассказываете, может быть, о каких-то моментах, когда вам было непросто, когда вам было страшно, когда возникали какие-то проблемы у вас. Если вы рассказываете это ребенку и доверяете, то это воодушевляет и ребенка рассказать вам о том, что его беспокоит. Дети, несмотря на маленький возраст, зачастую сталкиваются с вполне взрослыми проблемами, и они оказываются наедине с этими проблемами, они не знают, как их решать, они пытаются что-то найти сами. Ну, какие проблемы, даже самый маленький возраст возьмем: зависть, жадность, гнев и многие-многие проблемы, которые разрушают жизнь и взрослых людей, с ними сталкиваются дети даже в очень небольшом возрасте. Если ребенок нам доверяет, мы знаем, что происходит с ним, он не боится раскрыться перед нами в том. что его тревожит и беспокоит, даже если мы не во всех случаях можем ему помочь. ведь мы же не всеведующие,не всемогущие, в любом случае между нами будет любовь. В любом случае он будет знать, что он не один. Родители рядом, родители за него, родители на его стороне, родители за него помолятся, родители ему помогут, ему подскажут. |
| Ломбардская лига в половине XII b. обозначает явное национальное пробуждение. Но эта внешняя борьба была только толчком, вызвавшим к жизни истинные силы итальянского гения. В начале следующего века новорожденный итальянский язык в устах св. Франциска уже выражает чувства и мысли всемирного значения, одинаково понятные буддисту и христианину; тут же зачинается итальянская живопись (Чимабуэ), а затем (в начале XIV-ro в.) появляется всеобъемлющее творение Данта, которого одного было бы достаточно для величия Италии. В этот и ближайшие затем века (до XVII-ro) Италия, разрываемая на части враждующими городами и подестами, папой и императором, французам и и испанцами, произвела все то, чем она значительна и дорога для человечества, чем по праву могут гордиться итальянцы. Все эти бессмертные произведения философского и научного, поэтического и художественного гения имели такую же цену для других народов, для всего мира, как и для самих итальянцев. Творцы истинного величия Италии, без сомнения, были настоящими патриотами, они придавали высочайшее значение своему отечеству, но это не было с их стороны пустою претензией, ведущею к фальшивым и безнравственн ым требованиям, — они действительно осуществляли высшее значение Италии в произведениях безусловного достоинства. Они не считали истинным и прекрасным утверждать себя и свою национальность, а они прямо утверждали себя в истинном и прекрасном; эти творени я не были хороши тем, что прославляли Италию, а напротив, они прославляли Италию тем, что были сами по себе хороши — хороши для всех. При таком условии патриотизм не нуждается в защите и оправдании: он сам себя оправдывает на деле, проявляясь как творчес кая сила, а не как бесплодная рефлексия, или " праздной мысли раздраженье " . Внутренней напряженности творчества соответствовала широкая распространенность итальянского элемента в эту цветущую эпоху: пределами его культурного влияния в Европе были Крым на При совершенно особых условиях развилась испанская народность. В течение семи веков испанцы представляли собою правый передовой фланг христианского мира в его борьбе с мусульманским, и как раз после того, как левый фланг Византия — был опрокинут неприя телем, испанцы на правом одержали решительную и окончательную победу. |
| Богач, живший при Лазаре, наказан не за то, что был богат, но за то, что был жесток и бесчеловечен. Бедный, почивающей в недрах Авраама, удостоился похвалы не за то, что был беден, но за то, что с благодарением переносил бедность. Из предметов (внимательно выслушайте эти слова, потому что они могут сообщить вам достаточное любомудрие, изгнать всякий развратный помысл, и внушить правильное суждение о вещах), из предметов одни хороши по своему свойству, другие напротив, а иные ни хороши, ни худы, но занимают среднее место. Благочестие хорошо по своему свойству, нечестие худо; добродетель хороша, порок худ; а богатство и бедность сами по себе ни то, ни другое, но по воле пользующихся ими становятся или тем, или другим. Если ты употребляешь богатство на дела человеколюбия, то этот предмет послужил для тебя поводом к добру; а если — на хищение, любостяжание и обиды, то ты обратил употребление его к противному; но не богатство причиною этого, а тот, кто употребил богатство в обиду ближним. То же нужно сказать и о бедности; если ты мужественно переносишь ее, благодаря Господа, то этот предмет послужил для тебя поводом и случаем к получению венцов; а если ты за нее хулишь Создателя и осуждаешь промысл Его, то ты употребил ее во зло. Как там не богатство бывает причиною корыстолюбия, но худо пользующийся богатством, так и здесь не бедность мы будем обвинять в богохульстве, но того, кто не захотел благоразумно переносить ее. Всегда и хвала и ропот зависят от нашей воли и расположения. Богатство хорошо, но не вообще, а для того, кому оно не служит в грех; равным образом и бедность худа, но не вообще, а в устах нечестивого, когда он ропщет, когда богохульствует, когда негодует, когда обвиняет Создателя. 3 Итак, не будем осуждать богатства, не будем порицать и бедности вообще, но — тех, которые не хотят хорошо пользоваться ими, потому что сами по себе они вещи безразличные. Но, как я говорил (хорошо обратиться к прежнему предмету), и богатый и бедный с одинаковой свободой и смелостью пользуются здешними лекарствами, и даже часто бедный — с большим усердием. |
| Ибо как в театре по наступлении вечера. эти представлявшиеся всем царями и военачальниками. являются уже тем, что они на самом деле; так и теперь, когда приходит смерть и зрелище закрывается, все отходят туда, сложив с себя мнимые виды богатства и бедности и только судя по делам оказывается, кто из них истинно богатые и кто бедные». Богатство в жизни — это лишь «обольстительное название» и нисколько не лучше сновидения. Как те, которые грезят во сне, будто они обладают богатством, хотя бы казались обладателями царских сокровищ, с наступлением дня бывают беднее всех, так и тот, кто из настоящей жизни ничего не может принести туда, будет беднее всех, хотя бы здесь обладал всем, потому что он богат только во сне». Поэтому именно с христианской точки зрения «и богатство — ничто, и бедность — ничто, и бесчестье — ничто, и честь — ничто. и различается одно от другого одним только названием». Поэтому «и богатство не есть добро, и бедность не есть зло, но и то, и другое сами по себе безразличны». «Богатство — не зло, но зло — худое употребление богатства; ни бедность — не добро, но доброе пользование бедностью — добро. Из предметов одни хороши по своему свойству, другие — напротив, а иные ни хороши, ни худы, но занимают среднее место. Благочестие хорошо по своему свойству, нечестие худо; добродетель хороша, порок худ; а богатство и бедность сами по себе — ни то, ни другое, но по воле пользующихся ими становятся или тем, или другим. сами по себе они вещи безразличные», и на небо ведет не богатство и не бедность, но «добрая воля». Отношением последней к богатству и бедности и определяется их моральная ценность. И как только проповедник становится на эту именно этическую точку зрения — естественную для него, как имеющего в виду воспитать добрую волю у своих пасомых — то он с силой и горячностью, с удивительным постоянством и настойчивостью оттеняет ту мысль, что богатство является великим соблазном в жизни христианина, опасным подводным камнем на пути нашего плавания по житейскому морю и, будучи само по себе (богатство) чем-то несущественным, как призрак, сон, может приносить страшные плоды. |
| Так и зло, то есть грех, есть добровольная лишенность дарованных разумной природе от Бога благ — ибо у бессловесных и бездушных нельзя говорить о добровольности, но только у разумных. Итак, зло есть злоупотребление естественными возможностями. Ибо если мы будем пользоваться дарованными от Бога нашей душе силами для того, на что мы их получили, то есть по закону Давшего, то это хорошо. Если же воспользуемся ими не для того, на что получили, но против закона Дарителя, это зло: и ни сами силы, ни употребление их не суть зло, но дурной способ использования вопреки закону давшего их Бога. Ибо если благ Бог, благ и естественный закон Его, сущий от Сущего. Ослушание же его есть лишенность имевшегося у нас закона, как вожделение, и гнев, и поступок, и действие и прежде них помысел не злы, но хороши, если мы воспользуемся ими для того, на что получили, по закону Давшего — зло же не они [сами], но употребление их не по закону Давшего. Ибо если мы будем пользоваться пищей, питием, сном и тому подобным для поддержания жизни, каждое из них хорошо. И если употребим любовь и вожделение для Бога, единого по природе вожделенного, и для ближнего согласно закону Божию, это хорошо. И если соитием воспользуемся со своими женами для деторождения по закону, данному Богом естеству, хорошо, — а если употребим вожделение на чужое против закона Божия, это зло. Ибо сказал Бог: «Не желай дома ближнего твоего, ни жены его, ничего, что есть у него» ( Исх.20:17 ). Блуд плох не из–за соединения, но из–за соединения с чужой женщиной. Тщеславие дурно не из–за любви к славе, но из–за любви к славе не от Бога. Ненависть и гнев хороши, когда они направлены против препятствующих спасению души и соединению ее с Богом через послушание, и против уводящих от Бога, то есть против диавола и прислужников его. Ибо сказано: Не возненавидел ли я ненавидящих Тебя, Господи, и о врагах Твоих не истаял ли? Полною ненавистью ненавижу их; враги они мне ( Пс.138:21–22 ). И святые мученики гневались на тиранов, гневаясь справедливо. И если я разгневаюсь на собственный помысел, отделяющий меня от Бога, хорошо. Если кто лишает меня спасения, хорошо разгневаться и возненавидеть, а если огорчает в мирском и доставляет пользу тем, что лишает чего–то вещественного, я скорее буду его любить, чем ненавидеть. Убийство есть зло — ибо только Богу принадлежит отделять душу от тела, ибо Он и соединил, но если я убью по велению Божию, хорошо — ибо все, что от Благого, благо. Итак, дурно вожделеть захватить то, что не наше, но Божие. Осуждение есть зло — ибо только Богу принадлежит суд, и дурно присваивать Божеское достоинство тем, кому не дано от Бога судить. Тщеславие и гордость суть зло — ибо одному только Богу подобает превознесение и слава. Так что зло есть не что иное, как противоестественное и противозаконное употребление естественных возможностей, что не есть сущность, но наше поведение”. |
| Ибо хотя и всякое создание хорошо, и весьма хорошо ( Быт. 1, 31 ), однако же все хорошее созданий от Бога, как от источника происходит, как и сами создания, и все то хорошее, которое во всех созданиях есть, несравненным, лучшим и превосходным образом в Создателе имеется; к тому же создания все, как и сам человек, ничто пред Богом. От Бога как бытие, так силу свою и все хорошее свое, как тень от дерева, имеют, и до той поры пребывают и сохраняются, пока воля Божия хочет и всемогущая Его сила сохраняет их. Поэтому, когда человек от Бога к созданию обращается, – избирает вместо совершенного добра то, что по сути ничто, и так избирает вместо совершенного блаженства совершенное окаянство и злополучие свое, и сам себя бедным и окаянным делает. 7 . Душа человеческая есть дух. Поэтому ничем иным, как только единым Богом, удовольствоваться не может, как образ Божий первообразом своим. От Бога произошла – Богом и довольствуется. Нет такой вещи, которой бы удовольствоваться могла, кроме Бога. Всякая вещь в своем месте упокоивается: тело на земле, как от земли взятое, воздух к воздуху идет, огонь в высоту стремится, птица на дереве, рыба в воде упокоение себе имеет, а душа, как дух, в своем первообразе – Боге. Солнце, луна, звезды и все небо хороши и прекрасны, но тело увеселяют. Земля со всеми плодами и украшениями своими хороша, но тело довольствует. Вода хороша, но тело прохлаждает. Сладко пение птиц, но для тела сладкое. Приятна музыка, но для тела приятна. Пища и питье хороши, но то и другое тело насыщает и прохлаждает. Так и о прочих созданиях разумей. Но души никакое создание удовлетворить, насытить, прохладить, утешить и возвеселить не может. Есть иной покой, которым она упокоивается, есть пища, которой питается, есть питье, которым прохлаждается, есть свет, которым просвещается, есть красота, которой увеселяется, есть центр, к которому стремится, и, достигнув его, ничего более не ищет. Бог и божественная Его благодать – это душе покой, пища, питье, свет, слава, честь, богатство, утешение, радость, веселье и все блаженство, которым тогда удовлетворится, когда сыщет Его. И чем более ныне ищет Его, тем более желает, и до той поры будет желать и желаемого искать, пока лицом к лицу не увидит. И тогда чем более будет пить от этого живого и приснотекущего Источника, тем более будет жаждать Его, без болезни и сытости, через всю вечность. Ибо Бог чем более видится, тем более желается. |
| Она должна хорошо мыться. Поэтому как бы ни были хороши вельветовые, велюровые и прочие тканевые покрытия, обычная клеенка все-таки удобнее. Мне лично из всех типов колясок больше всего нравятся немецкие коляски с «окошечками». Они удобны, глубоки, недороги. Теоретически они очень хороши и для развития малыша: во время прогулки он с удовольствием разглядывает в «окошечки» все, что происходит на улице. Кстати, если удастся, заранее купите и специальный ремешок безопасности, который надевается малышу на пояс, а затем пристегивается к обеим сторонам коляски. Несмотря на всю свою пугливость, Алеша непрерывно пытался вылезти, выпасть из коляски, и этот ремешок просто спасал нас от несчастья. Если в продаже такого ремешка вы не увидите, попробуйте что-то подобное смастерить сами — к тому моменту, как ребенок научится сидеть. Иначе всякое может случиться. Еще один «плюс» коляски с «окошечками». Она неизменно пользуется спросом, и ее легко будет продать, когда она перестанет быть нужной. Если учесть, что, как правило, семья с грудным ребенком живет на одну папину зарплату, это не такое уж пустяковое соображение. И последнее. Многие молодые родители не хотят покупать заранее большинство детских вещей. Я думаю (может быть, исхожу из своих чувств): не столько из суеверия, сколько из инстинктивного страха; случись что — каково-то будет смотреть на все эти вещи, куда-то рассовывать их, раздавать? Я для себя раз и навсегда оценила подобную ситуацию: если бы мы с вами могли в любой момент пойти и купить абсолютно все, что нам нужно, включая коляску с «окошечками», тогда, конечно, можно и посуеверничать. Но мы пока такой роскоши себе позволить не можем. В последний раз мы с мужем, например, купили понравившуюся нам коляску за полгода до рождения малыша. И я знала при этом, что, случись несчастье, горе наше будет так велико, что распашонки, погремушки и даже коляска, купленные заранее, покажутся по сравнению с горем совершенно малыми обстоятельствами. Было бы замечательно, если бы вы сумели купить, взять напрокат, одолжить у знакомых весы для взвешивания новорожденных. Еще до войны знаменитый польский педагог, детский доктор и писатель Януш Корчак писал в своей книге «Как любить детей», что просто необходимо, чтобы в любой, даже неимущей семье, живущей где-нибудь в чердачной мансарде, были детские весы. С этого начинается культура ухода за младенцем. |
| Огудалова. Нет, ты не фантазируй! Свадьба – так свадьба; я Огудалова, я нищенства не допущу. Ты у меня заблестишь так, что здесь и не видывали. Карандышев. Да и я ничего не пожалею. Лариса. Ну, я молчу. Я вижу, что я для вас кукла; поиграете вы мной, изломаете и бросите. Карандышев. Вот и обед сегодня для меня обойдется недешево. Огудалова. А этот обед ваш я считаю уж совсем лишним – напрасная трата. Карандышев. Да если б он стоил мне вдвое, втрое, я б не пожалел денег. Огудалова. Никому он не нужен. Карандышев. Мне нужен. Лариса. Да зачем, Юлий Капитоныч? Карандышев. Лариса Дмитриевна, три года я терпел унижения, три года я сносил насмешки прямо в лицо от ваших знакомых; надо же и мне, в свою очередь, посмеяться над ними. Огудалова. Что вы еще придумываете! Ссору, что ли, затеять хотите? Так мы с Ларисой и не поедем. Лариса. Ах, пожалуйста, не обижайте никого! Карандышев. Не обижайте! А меня обижать можно? Да успокойтесь, никакой ссоры не будет, все будет очень мирно. Я предложу за вас тост и поблагодарю вас публично за счастье, которое вы делаете мне своим выбором, то, что вы отнеслись ко мне не так, как другие, что вы оценили меня и поверили в искренность моих чувств. Вот все, вот и вся моя месть! Огудалова. И все это совсем не нужно. Карандышев. Нет, уж эти фаты одолели меня своим фанфаронством. Ведь не сами они нажили богатство; что ж они им хвастаются! По пятнадцати рублей за порцию чаю бросать! Огудалова. Все это вы на бедного Васю нападаете. Карандышев. Да не один Вася, все хороши. Вон смотрите, что в городе делается, какая радость на лицах! Извозчики все повеселели, скачут по улицам, кричат друг другу. «Барин приехал, барин приехал». Половые в трактирах тоже сияют, выбегают на улицу, из трактира в трактир перекликаются: «Барин приехал, барин приехал». Цыгане ума сошли, все вдруг галдят, машут руками. У гостиницы съезд, толпа народу. Сейчас к гостинице четыре цыганки разряженные в коляске подъехали, поздравить с приездом. Чудо, что за картина! А барин-то, я слышал, промотался совсем, последний пароходишко продал. Кто приехал? Промотавшийся кутила, развратный человек, и весь город рад. Хороши нравы! |
| Радуюсь, что у Вас хлеба и травы хороши. Хороши и у нас. Около Благовещенска только дождики мешают убирать. Эрумнозов Ваш переходит в другой приход крестьянский; неразумный он человек! Более 600 руб. задержал церковных денег, не спросясь никого: всего долгу на нем до 1000 руб. О ассигновании 180.000 руб. и о прибавке жалованья учащим я не слыхал ничего, и потому ссылаться на них не могу; но буду писать о прибавке или, по крайней мере, о единовременном пособии. О. иеромонаху Герасиму писать не буду – пишите сами. В первый раз слышу от Вас, что много ходит нареканий на иерарха девственника за любостяжание и мшелоимство, и не верю, потому что Вы передаете не свое, а слышанное. С одной стороны жаль, а с другой – славу Богу, что Н. Фед. Скрябин помер по-христиански. Дай Бог, ему царство небесное. Он точно был добрый человек; а сколько осталось от него капиталу или вернее долгов на нем? Об о. Гавриле мне пишут из Москвы от 13 июня, что он еще там, но скоро выедет; значит, к нам будет в исходе сентября, а, пожалуй, и на санях. Ах, уж эта Валевская заимка! не поминайте пожалуйста, более о ней. Что это сделалось с Лавр. Федоровичем, что он так не взлюбил духовенство? Значит, он не любил и прежде, только не смел высказываться... Ну, Бог с ним! спасибо и за то, что он делал и делает еще в пользу духовенства. Скажите ему от меня поклон с изъянцем. Ответы кончены, кончено и письмо. Некогда более писать – торопят на почту. Господь с Вами! Ваш доброжелательный слуга Иннокентий, А Камчатский Августа 17 дня 1866 г. Благовещенск 410. Выписка из письма Архиепископа Иннокентия Камчатского от 18 августа 1866 г. 19 В 1862 г. от 26 ноября я имел честь просить предместника Вашего обратить милостивое внимание на лиц, лишенных духовного звания и сосланных в Якутскую область в качестве ссыльных, и на это письмо мое я имел честь получить ответ от 1 марта 1863 г., за 1291. Но видно не было случая предместнику Вашему исполнить свое обещание. Ваше Сиятельство! не признаете ли Вы возможным и удобным при ожидаемом бракосочетании Государя Наследника сделать что-либо в облегчение участи означенных лиц, из коих самая большая часть несут наказание выше своей вины, как это можно видеть из их статейных списков, и из которых, правда, есть не мало предающихся старой привычке винопития; но надобно отдать справедливость, – кажется, нет еще ни одного, который бы сделал какое- либо преступление. 411. Димитрию Васильевичу Хитрову. 31 августа |
| Конечно, надо, чтобы такой человек говорил на том же языке, как и тот, к кому он обращается. В противном случае, разумеется, тоже следует дать ему прямой и искренний ответ, хотя бы из благодарности, но вряд ли возможна настоящая связь. 13/IX–16 г. Комментарий М. В. Есть налет гордости в том, как свою мысль о прямых людях Вы связали с своей готовностью выслушать замечания прямого человека. И гордость эта, пожалуй, не из раздела “подлинной гордости”. Позвольте Вам высказать это прямо. Воспоминания о хороших людях Воспоминания охороших людях очень помогают жить. Сами же хорошие люди, как и все люди, по большей части, мало кому умеют и могут помочь.11/Х–16 г. Комментарий М. В. Я говорил на одной из предыдущих страничек об уклоне в умонастроениях Ваших, который роднит их кое в чем с солипсизмом. Вот мысль, которая имеет уклон почти в ту же сторону — к иллюзионизму. Пусть Вы почти правы, — я не спорю, что о хороших людях еще лучше думать, чем быть с ними. Я намеренно подчеркнул “еще”, потому что не станете же Вы спорить, что непосредственное общение с хорошими людьми тоже дает многое, ободряющее, утешающее и помогающее жить. Так вот — пропуск этого “еще” в Вашей мысли, заостренность ее формулирования и острый привкус сочетания меланхолии с сарказмом, — все это как бы хочет внушить такую мысль: как ни хороши хорошие люди, хороши-то они лишь тем, как во мне отражаются. Ценное — лишь внутри меня, а внешнее, даже наилучшее — иллюзорно. Такое обесценение мира не только мне чуждо, — оно, по-моему, крайне губительно для душевной жизни; это своего рода атрофия тех органов, которые вводят в духовное питание жизненные соки извне. И тогда душевному организму грозит опасность отравления собственными соками. Постоянный и оборотный капиталы Юный Юлий Цезарь сокрушался: “мне двадцать лет, а ничего не сделано для бессмертия”. Он полагал, что должен сделать что-нибудь такое, что закрепило бы его имя в памяти людей и существовало бы даже тогда, когда самим Цезарем, по старой шутке, уже замазывали бы окна. |
|
|
