| Соответственно этому мы и разделим «первую часть» своей книги на следующие четыре отдела: Отделение первое, – с половины IX-ro века до 1015 г., куда относятся следующие святые угодники, находящиеся в духовном союзе и в ближайших отношениях с землею Волынскою: 1) святые равноапостольные братья Кирилл (869 г.) и Мефодий (885); 2) Святая блаженная княгиня Ольга (969) и 3) Святой равноапостольный князь Владимир (1015). Отделение второе – с начала XI-ro века до 1326 года; сюда относятся св. угодники Волынские и другие, проживавшие на Волыни и посещавшие ее пределы во времена удельной системы: 1) Преп. Варлаам Игумен Киево-печерский (1065), 2) Святой благоверный Ярополк, князь Владимиро-Волынский (1086), 3) препод. Стефан Епископ Волынский (1094), 4) преп. Нестор Летописец (1114), 5) святитель Амфилохий Епископ Владимиро-Волынский (1122) 6) Святой благоверный князь Мстислав (1132), 7) пр. Никола Святоша, князь Луцко-Черниговский (1142), 8) Святитель Нифонт Новгородский (1156), 9) Св. Андрей Боголюбский (1174), 10) Блаженный Олег, князь Брянский (1285), и 11) Святитель Петр, Митрополит Киево-Московский (1326). Отделение третье – от первой половины XIV века до 1550 года, куда относятся святые, находящиеся в ближайших отношениях к земле Волынской во времена владычества Литовского и разделения Митрополии, как то: 1) Св. Феогност Митрополит Киево-Московский (1353), 2) Святитель Киприан, Митрополит Всероссийский (1406), 3) Св. Митрополит Фотий (1431), 4) Препод. Феодор, князь Острожский (1435) и 5) блаженная Иулиания, княжна Ольшанская (1550). Отделение четвертое и последнее – с половины XVI века до наших времен; сюда относятся святые угодники, просиявшие на Волыни и из Волыни во времена унии и латино-польского преобладания; 1) Преп. Иов, игумен Почаевский (1651), 2) Свят. священномученик Макарий, Архимандрит Овручский (1653), и 3) Наконец Святитель Иннокентий Иркутский (1731). К сему во «Второй части» мы присовокупляем несколько особенных изследований своих о Почаевской Лавре и ее святыне, как главнейшей святыне земли Волынской, вследствие чего читатели наши т. образом получают настоящий «Патерик Волыно-Почаевский,» на подобие Патерика Печерского Киевского, в коем содержатся, как известно, не только жизнеописания святых угодников Киево-печерских, но и сказание о создании Великия Печерския Успенския церкви, и другие статьи местного религиозно-нравственного содержания и характера. Соответственно основному содержанию означенных статей мы распределяем их в следующем порядке: |
| е. Феодор) Васильевич Острожский подарил в монастырь законникам Св. Доминика Церковь Божией Матери (по догадкам Стебельского в г. Заславле на Волыни)»; отсюда заключаете Несецкий, видно само собою, что помянутый выше Даниил имел сына Василия, а тот Феодора Князя Острожского». Но 1) мы увидим далее, что по сказаниям других Польских же писателей, Князь Даниил жил несравненно долее 1349 г., а именно: даже будто бы до 1419 г , так что Пр. Феодор мог не более 80 – 90 лет и все таки иметь отца Даниила; и 2) самые Польские писатели, приведенным доводам Несецкого, многие не дают такой веры, чтобы считать их несомненными. (см. Стебельск. Przydat do Chronol. стр. 69 – 70, в примет. Сравн. Гвагнина Opisanie XX Ostrogskich кн. III, ч. 1, стр. 317). Может быте Даниил, отец Феодора, по старинному обычаю, имел два имени, как напр. в последствии потомок его Константин-Василий, и тогда Пр. Феодор также без сомнения мог быть назван Васильевичем, как и Даниловичем, хотя последнее отчество должно по необходимости остаться за Феодором как несомненно историческое и исключительно ему принадлежащее. 335 Стебельск. Przyd. do Chron. т. III, стр. 67 сравн. Бельского, кн. III, стр. 192. Кром., кн. IX, стр. 1071, хотя последний впрочем для этого события назначает не 1343, а 1344 год. 337 Стебельского: Przydatek do Chronol, т. III, стр. 68 – 69 Крушинского «Историч. Очерк Волыни», стр. 65 – 66. 339 Выпись 1634 г. помещается в «Кратком описании гор. Острога», составленном Перлштейном в дополнение к Острожской старине Домбровского. Киевлянин, 1840 г. Сравн. II, о княз. Острожск., стр. 9. 343 Там же. – Грамоты Литовск. В. Князей с 1390 по 1569, собранные и изданные под редакцией В. Алтондвига и К. Козловского. Киев 1868 г., грам. 1, стр. 2, в примч. – Сказ. о Преп. Феодоре, стр. 9, 10 344 Кремер, стр. 394. История Российского Госуд. т. V, стр. 167 – Описан. Киев. Соб. Евгения, стр. 106. 346 Развалины древнего замка на горе Бонне, в городе Кременце. Иллюстрированная газета, 1868 года. 347 Надобно заметить, что у историков, у которых говорится об этом событии, Острожский Князь, принимавший участие в судьб Свидригайло, называется не Федором, а Дашком. |
| Гедеон Болобан львовский, вместе с Дионисием и Леонтием, первый согласился на унию. К ним присоединился и Кирилл, сделавшийся главным виновником унии. Эти четыре епископа в 1591 г. подали просьбу королю Сигизмунду о подчинении русской Церкви папе, с условием сохранения всех её обрядов и обеспечения прав её иерархии. Сигизмунд обещал просителям милости, права, равные с католическим духовенством, и защиту от патриарха. Согласившиеся на унию епископы скоро нашли себе важного союзника в лице владимирского епископа Ипатия Поцея, воспитанника иезуитов. Кирилл Терлецкий при посредстве Ипатия Поцея старался привлечь на свою сторону сильного князя Острожского, но Острожский соглашался на унию с тем условием, чтобы она заключена была с согласия всех православных Церквей, а не одних южнорусских епископов. Митрополит Михаил Рогоза., после колебаний, согласился подписать составленные Кириллом, Гедеоном, Дионисием и Михаилом перемышльским условия унии. В этих условиях епископы, признав главенство папы, выговаривали неприкосновенность православных обрядов, недопущение перехода о унии к латинству, предоставление православному духовенству прав наравне с католическим, право иметь семинарии и школы греческого языка, освобождение от вмешательства светских лиц в церковные права и др. Между тем слух об измене православию иерархов распространился и вызвал сильное волнение среди православных. Князь Острожский, получив от Ипатия Поцея условия предполагаемой унии, издал в 1595 году окружное послание ко всем православным Литвы и Польши, в котором извещал народ об измене митрополита и епископов и убеждал всех твёрдо стоять за православие и не обольщаться никакой унией. Вслед за этим окружным посланием князя раздались в разных местах голоса против унии. В Вильне учитель братской школы Стефан Зызаний и братские священники в своих проповедях восставали против изменивших православию иерархов. В Новгородке сильным противником унии явился воевода Феодор Скумин. Напуганный этим движением против унии, львовский епископ Гедеон Болобан отстал от своих товарищей и перешёл на сторону православных. |
| Так, патриаршего экзарха, архиепископа Никифора король Сигизмунд III потребовал для суда на сейм, происходивший в Варшаве в 1597 г. Тут взвели на него разные обвинения и клеветы, будто он – самозванец, турецкий шпион, не имевший никакого полномочия от вселенского патриарха. Архиепископ Никифор защищался сам. Защищал его пред королем и князь Острожский, который отстаивал при этом и все дело православного собора в Бресте, как дело законное и справедливое. В сильной речи кн. Острожский напоминал королю его клятвенные обязательства уважать права православной Церкви в Западной Руси, говорил о своих и всего православно-русского дворянства заслугах королю и государству, просил справедливости для невинно-судимого Никифора, грозил, наконец, судом Божиим за неправду. Но все было напрасно. Никифора осудили, заключили в крепость, где он и умер мучеником. Это была первая жертва латинско-польской и униатской неправды, совершенной в обиду православному Востоку, у которого нашла себе помощь Западная Русь в борьбе с унией. Для того, чтобы совсем лишить Западную Русь этой помощи, король Сигизмунд III издал вскоре указ, которым повелевалось не пропускать в Западную Русь никаких пришельцев и посланцев с Востока, а тех, какие явятся, гнать и преследовать. Сильным преследованиям от латинян и униатов подверглись и те два епископа западно-русские – львовский Гедеон Балабан и перемышльский Михаил Копыстенский, которые остались верными православию. Тотчас же после Брестского собора, 10 октября 1596 г. митрополит – униат объявил окружною грамотою по всей митрополии, что епископы львовский и перемышльский, равно как и все вообще архимандриты, игумены, протопопы и священники, не последовавшие за ним в унию, преданы проклятию и лишены сана навсегда, и потому православные не должны признавать их за своих епископов и вообще за своих духовных отцов, как проклятых, а кто станет их признавать, тот сам да будет проклят со всеми своими детьми. Король не только подтверждал это незаконное распоряжение митрополита – изменника, но и с своей стороны издал (15 декабря 1596 г.) приказ всем православным западно-русским, чтобы они не признавали Гедеона Балабана и Михаила Копыстенского своими епископами и не имели с ними никакого общения, как с низложенными и проклятыми. |
| Последние решили действовать самостоятельно и продолжали тайно сноситься с иезуитами. Об этом узнали ревнители православия. Один из них – князь Константин Острожский написал и разослал повсюду послание, в котором разоблачал намерения и действия митрополита и епископов – сторонников унии. Последние тогда увидели, что медлить нельзя. В конце 1595 г. Кирилл Терлецкий и Ипатий Поцей тайно отправились в Рим и там осмелились от лица всего русского духовенства и народа просить папу о принятии западно-русской православной Церкви под свое верховное главенство. Папа охотно согласился исполнить просьбу самозванных представителей православной западно-русской Церкви, которые принуждены были при этом прочитать публично искаженный символ веры . Когда об этом поступке Кирилла Терлецкого и Ипатия Поцея узнали в Западной Руси, то все были возмущены. Князь Острожский и другие православные западно-русские дворяне, бывшие на сейме в Варшаве в 1596 г., потребовали от короля Сигизмунда III, чтобы он лишил места епископов, изменивших православной вере и позволивших себе самовольные действия. Король не сделал этого, но поручил митрополиту киевскому созвать церковный собор в г.Бресте Литовском, для рассмотрения дела относительно введения унии в западно-русской Церкви. В октябре 1596 г. состоялся, действительно, собор. Православные, собравшиеся в Брест, сразу разделились на две неравные половины: одна – большая – собралась под председательством экзарха константинопольского патриарха, как главного архипастыря западно-русской Церкви, архиепископа греческого Никифора, а другая – меньшая – имела у себя во главе митрополита и епископов, принявших унию. Собор, бывший под председательством патриаршего экзарха, несколько раз приглашал к себе митрополита и епископов – униатов, но они не пожелали явиться. Тогда православные провозгласили их лишенными сана, а самую унию отвергли. Униатское собрание, в свою очередь, предало проклятию все православное духовенство, не пожелавшее принять унию, и открыто провозгласило унию с латинскою церковью, обратившись ко всему православному западно-русскому населению с воззванием, приглашавшим его принять унию. Так хитростью, обманом и лестью совершилась и проклятиями началась пресловутая Брестская церковная уния. Преследования православия. Уния хитростью и насилием была навязана западно-русской православной Церкви. Народ западно-русский ненавидел унию и не желал принимать ее. Поэтому, распространение унии в Западной Руси, как и самое введение ее, совершалось путем насилий, принуждения и преследований. Преследованиям, прежде всего, подверглись первые противники унии и защитники православия. |
| А сам между тем с отборным войском засел не вдали в горах, выжидая неприятеля. Не подозревая никакой хитрости, Бучацкий дался в обман, и в полном уверении, что это точно небольшие отряды беспокоят город и его окрестности, вышел из крепости, чтобы наказать разбойников и погнался за татарами. Татары стали незаметно отбиваться и отступать, пока не привели его на данное место. Теперь только Бучацкий понял в чем дело, но уже было поздно. Отрезанный от крепости; он принужден был уступить ее, и, не смотря на самое отчаянное сопротивление, достался в плен Феодору. 279 Феодор тотчас отправил его к Свидригайлу, а сам, немедля, пошел к Каменцу Подольскому и здесь, овладев крепостью, подчинил ее своей власти без великого сопротивления. 280 Теперь вся Подольская страна была в руках Феодора, или точнее в руках Свидригайла, во имя которого Феодор действовал. Потому, покончив, поляками в Каменце, Феодор оставил надежную стражу на Подольи, а помимо Теребовля и Олеска, вверх по Бугу, снова отправился на Волынь к Владимиру. Там в это время действовал во имя Свидригайла другой русский полководец – Нос, управлявший значительными отрядами Волынского войска. Неутомимый Острожский князь тотчас соединился с Носом и вместе «ним отправился чрез Любовлю в Подлясье осаждать замок Брест-Литовский, занятый польскими войсками. Правда на этот раз счастье не совсем благоприятствовало Феодору у Бреста. Уже русские полководцы сожгли окрестности и, осадивши замок, «за малым чим не взяли его во власть свою»; как в то самое время к Бресту прибыли польские войска, посланные королем на выручку замка, и Феодор должен был снять осаду. Но вслед за сим он ударил снова на другие Вольские войска и, соединившись с Носом, прогнал поляков за Буг, и таким образом мало не всю Литву очистил для Свидригайла. Теперь поляки по неволе должны были понять, что с православным русским народом вовсе не так легко справиться, как это казалось с первого взгляда. Вследствие этого, не смотря на всю свою фанатическую преданность Польше и католицизму, Ягелло должен был наконец уступить, и как борьба, очевидно, шла за православие и русскую народность, то, благодаря победам Феодора, польский король вынужден был «не только особым законом оградить свободу православной церкви на Волыни, но и сравнить русское дворянство с польским в правах и преимуществах и обязался оставить без исполнения все замыслы, враждебные православию (1433). |
| Отсюда после пожара 1825 г. образ этот был перенесен в старинную Острожскую Николаевскую церковь , а отселе по упразднении ея в нынешнюю церковь Пятницкую. 403 Судя потому, что эта икона возобновлена, и самое возобновление ее относится, по свидетельству знатоков, к прошедшему веку, – надобно думате, что нроисхождение ее восходит к XVII или к началу XVIII в. 404 Между тем на этой иконе пр. Феодор изображен в мантии, с книгою в руке и в епатрахили. В таком же виде изображается он и в церкви Кирилло-Мефодиевского Острожского братства и др. Значит, на Волыни издревле было предание о посвящении пр. Феодора в иеромонаха. И это предание довольно вероятно, потому что вообще в древности всегда любили отличать высоких подвижников благочестия священным саном; тем более право на таковое почтение по всем правам заслуживал пр. Феодор, соединившей вместе с высоким благочестием подвижника знаменитое происхождение и громкую историческую славу в свете. Подобно тому, как ничего почти не знаем мы о жизни и деятельности пр. Феодора в Киево-Печерской Лавре, также точно неизвестно нам и о времени его кончины. Старинное малороссийское сказание говорит только, что пр. Феодор Данилович, князь Острожский, оставивши прелесть мира сего и княжескую славу, аж до смерти душу свою всяко украшаючи, Господеви в руце отдал. 405 Но когда это было, оно не отвечает на это ни слова. Г. Максимович , соглашаясь с Преосв. Филаретом касательно поступления пр. Феодора в печерскую обитель после 1438 г., не разделяет мнения митрополита Евгения, относительно предполагаемой последним, кончины пр. Феодора в конце XV в. 406 И точно, не смотря на то, что это мнение повторяется в словаре и указателе святыни Киева и в других книгах, оно на самом деле не заслуживает вероятия по той простой причине, что оно назначает для пр. Феодора необыкновенно длинный период жизни. Ибо если даже считать рождение пр. Феодора за 20 лет до первого его появления в истории (1386 г.), то, приложив это время к 1438 г., мы получим таким образом 72 года. |
| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых Волынские свв. - житие В 10-й день месяца октября — в воспоминание о возвращении Почаевской лавры из унии в Православие 10 октября 1831 г. — празднуется Собор святых угодников Волынских. Да и когда в лавре Почаевской всего благопристойнее прославлять родных своих угодников Волынских, как не в тот именно день, когда на горе Почаевской воссиял свет Православия, которое эти святые содержали и утверждали на Волыни всеми силами своей души, своей жизни и деятельности. Великими и высокознаменательными чертами запечатлена история Православной Церкви Христовой на Волыни. Современная по своему происхождению первоначальному просвещению славян еще от времен святых и равноапостольных Кирилла и Мефодия, она в течении многих веков жила и развивалась под влиянием самых разнообразных условий и обстоятельств религиозных, политических и гражданских. И тяжелые смуты княжеских междоусобиц удельного времени, и жестокое иго татарское, и невыносимые преследования со стороны поляков, латинян и униатов пережила Волынь. Но терпением непоколебимым, мечом, кровью почти непрестанно берегли наши предки свою национальность, свою родную православную веру. История Волынской Церкви богата обилием святых мужей, Самим Господом прославленных за высокие подвиги веры и благочестия на пользу и спасение России. Это св. блгв. Ярополк, князь Владимиро-Волынский (+ 1086 г; см. 22 ноября/5 декабря), прп. Стефан Печерский, епископ Волынский (+ 1094 г., см. 27 апреля/10 мая), св. Амфилохий, епископ Волынский, Печерский чудотворец (+ 1122 г.; см. 10/23 октября), прп. Феодор, в монашестве Феодосий, князь Острожский (+ 1460 г.; см. 11/24 августа), св. прав. дева Иулиания, княжна из Домбровицы Ольшанская (+ 1546 г.; см. 6/19 июля), прп. Иов, в схиме Иоанн, игумен Почаевский (+ 1651 г.; см. 28 августа/10 сентября) и св. прмч. Макарий, архимандрит Овручский (+ 1678 г.; см. 7/20 октября). Из этих святых только один прп. Иов почивает на Волыни, в лавре Почаевской; да кроме сего, по преданию, прп. Стефан погребен при своей кафедре, во Владимире-Волынском. Из остальных святых угодников свт. Амфилохий и прп. Феодор, например, покоятся в Киеве в Дальних пещерах; там же, как известно, почивают и останки святой и блаженной Иулиании Ольшанской. Блаженный Ярополк, как говорит предание, из Владимиро-Волынского тоже перевезен в Киев для погребения и там положен в церкви св. апостолов Петра и Павла, которую сам создал. Что касается прпмч. Макария Овручского, то мощи его еще далее — в Переяславле Полтавской губернии, в каменном храме Вознесенского монастыря. |
| Василий имел бы право укорять Императора нарушением договора с Россиею; но зная, что такие упреки бесполезны и что Политика легко все извиняет, он за доброе намерение изъявил ему благодарность и свою готовность к миру. Обязываясь быть посредником совершенно беспристрастным и даже объявить войну Литве, если Король не согласится на предложения умеренные, честные, справедливые, Максимилиан хотел, чтобы наши уполномоченные съехались для того с Литовскими в Дании или на границе, или в Риге: Великий Князь сказал, что переговоры должны быть в Москве, как всегда бывало, а не иначе, и дал опасную грамоту для Королевских Послов, назвав себя в ней Смоленским. Они приехали: Ян Щит, Наместник Могилевский, и Богуш, Государственный Секретарь, с семидесятью Дворянами; но их не впустили в Москву: велели им жить в Дорогомилове: ибо Великий Князь узнал, что войско Сигизмундово вступило в наши пределы и что сам Король находился в Полоцке с запасною ратию. Сие нападение было местию. За несколько времени пред тем Воевода Псковский, Андрей Сабуров, без ведома Государева ходил с тремя тысячами воинов на Литву: шел мирно, не делал никакой обиды жителям и стал у Рославля, объявив гражданам, что бежит от Великого Князя к Королю. Они поверили и выслали ему, как другу, съестные припасы; но Сабуров нечаянно, в торговый день, взял Рославль, обогатился добычею и вывел оттуда множество пленников, из коих освободил только 18 купцев Немецких. Чтобы наказать Псковитян, Герой Сигизмундов, Константин Острожский, хотел завоевать Опочку, где был Наместником Василий Михайлович Салтыков, достойный жить в Истории: ибо он редким мужеством удивил своих и неприятелей. Литовцы вместе с наемниками Богемскими и Немецкими две недели громили пушками сию ничтожную крепость: стены падали; но Салтыков, воины его и граждане не слабели в бодрой защите, отразили приступ, убили множество людей и Воеводу Сокола, отняв у него знамя. Между тем Воеводы Московские спешили к Опочке: из Великих Лук Князь Александр Ростовский, из Вязьмы Василий Шуйский. Впереди были Князь Феодор Оболенский Телепнев и храбрый муж Иван Лятцкий с Детьми Боярскими: они близ Константинова стана в трех местах разбили наголову 14 тысяч неприятелей и новую рать, посланную Сигизмундом к Острожскому; пленили Воевод, взяли обоз и пушки. Наша главная сила шла прямо на Константина: он не захотел ждать ее, снял осаду, удалился скорыми шагами и не мог спасти тяжелых стенобитных орудий, которые остались трофеями Салтыкова. Россияне загладили стыд Оршинской битвы, возложив на Константина знамение беглеца, по выражению одного Летописца. |
| В тоже самое время на Волыни восстает и действует блаженный Феодор, князь Острожский, который до поступления своего в обитель Печерскую, единственною целью своей жизни и деятельности полагает защиту православия и русской национальности на своей родине против усилий папизма и его клевретов Поляков. Истинный и ревностный сын православной церкви, он усердно строить и украшает св. храмы на Волыни, наделяет их богатыми вкладами, и тем самым живейшим образом споспешествует к возвышению православия, тогда как папизм употреблял все усилия, чтобы раз: рушить его. В тоже время для православия Волынян необходимо было не иметь никакой политической зависимости от Польши и её латинствующих панов и правителей. Вследствие этого, когда Ягелло, великий князь Литовский, женившись на польской королевне Ядвиге, начал проследовать православие и русскую народность в пределах юго-западного края России, блаженный Феодор мужественно принял сторону православного Свидригайло, и своими победами над поляками и сторонниками Ягелло сделал то, что, не смотря на всю свою фанатическую преданность Польше и католицизму, Ягелло должен был уступить, и «не только особым законом оградил свободу православной церкви на Волыни, но и сравнял русское дворянство с польским в правах и преимуществах, и обязался оставить без исполнения все замыслы враждебные православию». К этому же времени относится и св. Иулиания Ольшанская, которая, как святая и Богом прославленная дочь знаменитого Волынского князя, по своим ближайшим родственным связям с домом Волынских князей Заславских и другими знатнейшими фамилиями Волынскими и Литовскими, без сомнения, святостью своей жизни н примером благочестия, поневоле располагала к себе своих родичей, и таким образом, весьма естественно не мало споспешествовала к поддержанию и утверждению православия на Волыни, колеблемого от преследований и насилий латино-польских. 461 За тем со времени Брестской унии (1596) Волынь вступает в новый период церковной и политической жизни, период положительного латино-польского преобладания и господства и открытого гонения со стороны иезуитов и униатов. |
|
|
