| Господи Иисусе Христе, прости меня грешного и помилуй! Старик понимал, что к ночи может и не добраться до цели, до следующей деревни, но его это не пугало. За время скитаний он уже ночевал в чистом поле, разведя костер и пощипывая все ту же окаменевшую краюшку, которой давно пора было закончится, но от нее почему-то все время оставалось около половины. В деревнях, куда приходил отшельник, его непременно хоть чем-то, да кормили. И даже если у кого-то была возможность угостить странствующего монаха лишь пареной репой, то все равно, казалось, монах был искренне и премного благодарен. «Квас да репа – жизни скрепа», — в таких случаях откликался старик монастырской поговоркой. Как-то случилось, что странника пустили в жилье, в котором вовсе не было еды. Тогда он тут же отломил бóльшую часть того, что оставалось от его краюхи. Наутро хозяева поразились: как это из небольшого ломтя вышла целая миса тюри, так что досыта наелись и взрослые, и ребята? А наутро половинка краюшки оказалась такой же, как накануне… Владимир Мединский Опасения путника оправдывались. Начало темнеть, алый диск исчез за погруженным в сумрак лесом, на востоке проступили звезды, а деревни впереди все не было видно. В той, где он остановился накануне, предупреждали: следующее селение далеко, лучше заночевать и идти поутру. Однако отец Савватий не хотел терять времени – деревень в округе много, и он взял обет обойти их все, покуда хватит сил… Так и ходил, из конца в конец округи, по смоленским селам, вот уже третий месяц. И покуда не видел никоих плодов своего подвижничества: везде крестьяне, к которым он обращался с одним и тем же призывом, согласно кивали, бабы пускали слезу, мужики сопели в бороды, однако незаметно было, чтобы хоть кто-то да решился… И все же Савватий шел дальше. День-деньской молился и исполнял свой обет, не думая и даже не вопрошая Бога, добьется ли цели. Цель была перед ним, и он к ней шел. Остальное не имело значения. Чуть в стороне от дороги ивовые кусты образовали заслон ветру. Схимник остановился, скинул на землю мех. Найдя высохший куст, наломал веток и сложил костер. Щелкнуло огниво, вспыхнула раскопанная под снегом сухая трава, рыжие языки побежали по веткам — и от костра потянуло теплом. |
| Является вопрос: законно ли поступил Лука, оставив народные массы для спасения своей собственной души? Вполне законно. Учёные, чтобы издать какой-нибудь научный труд, удаляются от общества и углубляются в свою работу. Ученик, приготовляясь к экзамену, уходит в отдельную комнату, а если нет таковой, то часто, закрыв уши, чтобы не слышать чего-либо постороннего, зубрит свои предметы. Не тем ли более святой для приготовления себя к вечной жизни имеет право на уединение? И удаляется от людей не по ненависти к ним, не в силу своего эгоизма, но и там, в пустыне, служит тому же мipy молитвой о нас ко Господу. Одному схимнику однажды явилась Матерь Божия и спросила его: – Кто ты такой? – Я грешнейший и недостойнейший раб Твой, Владычице, – ответил он. – Но какое твоё звание? – Я схимник. – А что значит – «схимник»? Старец затруднился ответить. Тогда сама Владычица Матерь Божия объяснила ему: – Схимник есть молитвенник за весь мip. Итак, святые, удаляясь от людей, не перестают любить их и молитвами своими отвращают от грешных гнев Божий. Один известный писатель, Вальтер Скотт, говорит, что если бы ему предложили на выбор жизнь, полную довольства и богатства, но лишили бы его возможности оставаться наедине с самим собою, а с другой стороны – одиночную тюрьму, то он выбрал бы последнее. Вот собрались мы с вами в моей скромной келье для духовной беседы, окружают нас стены, над нами потолок, за ним крыша, а там – небо, на небе – мip ангельский. В эту минуту смотрят на нас Ангелы, видят наше сердце, знают наши помышления и помогают нам. Особенно близок к нам Ангел-хранитель, который постоянно молится за нас и стремится наставить нас на всё благое, защитить от всякого зла. А потому каждый из нас обязан молиться своему Ангелу-хранителю и утром и вечером: «Святый Ангеле Божий, хранителю Мой, моли Бога о мне, грешном». Также ежедневно нужно призывать и ту святую, имя которой носите. Смотрит на нас теперь и мip злых духов и уже куёт ковы, желая разрушить слова грешного Варсонофия, но не бойтесь! Господь спасёт нас от их злой силы. Читайте Священное Писание, Евангелие, Послания, а также Жития святых. Великое значение имеет это чтение, но вот что грустно: Жития святых печатаются, может быть, некоторыми приобретаются, по большинство их не читает. А между тем, какую великую пользу можно извлечь из этого чтения! в нём найдём мы ответы на многие наши вопросы, они научат нас, как выйти из затруднительного положения, как устоять, когда мрак со всех сторон окутывает душу, так что кажется, будто и Бог нас оставил. |
| Отец Захария кротко посмотрел на вопрошающего, помолчал, а потом, вздохнув, смиренно ответил: – Что ж… Давно хотел я, братия, покаяться перед вами. Знаете такую поговорку: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива»? Так это про меня… Ну, а Виталька – он, стало быть, зеркало. Бумажка лакмусовая… Только такая духовная бумажка… Вот как я лишний кусок съем, гляжу – и Виталька добавки просит… Братия недоумённо переглянулись. Уж кто-кто, а отец Захария не только лишнего куска отродясь не съедал, но и был строгим аскетом. А схимник продолжал дальше: – Да… Надысь мне устриц захотелось, а то ещё этих, как их, крикеток. Чего вы там шепчете? Ну да, креветок. Я друзьям их заказал, они мне привезли целую сумку, во какую – здоровенную, да ещё кальмара копчёного кило пять не меньше… А что? Гады морские – они пища постная, греха-то нет… Я уж их ел-ел, пять кило черепнокожих энтих, и до службы, и после службы, и после вечерней молитвы, в келье закроюсь и лопаю от пуза – а они всё не кончаются. Вот как я последнего гада морского доел, гляжу – а Виталька пельменей просит… Братия уже поняли, что дело неладно. Переглядываются. Только келарь отец Валериан голову опустил, красный весь стал, аж уши пунцовеют. Смекнули иноки, стараются и не смотреть на отца Валериана, чтоб не смущать, значит, а схимник дальше продолжает: – А то ещё музыку я люблю! А что? Музыка – это дело хорошее. Вот был у меня старый сотовый телефон, так я друга мирского попросил, он мне новый подарил, навороченный. Классный такой – наушники вставишь в уши и ходишь себе по обители, а у тебя рок наяривает. А что? Рок-музыка – она того, очень вдохновляет! Да… Смотрю, и Виталька вместо песнопений Валаамских тоже чего-то другое слушать стал. А что? Тоже вдохновляется… Сразу двое иноков залились краской. А отец Захария всё продолжает: – Ещё спать я люблю очень. Монах – он ведь тоже человек, отдыхать должен. Чтобы, значит, с новыми силами молиться и трудиться. И вообще, подумаешь: раз-другой на службу проспал… Вечером правило келейное не выполнил, а свечу загасил, да и захрапел сразу. И что? У меня, может, после этого покаяние появилось… Вот не появлялось и не появлялось, а как начал дрыхнуть без просыпу, так и появилось… Значит, польза духовная… И Виталька у себя в каморке спит-храпит, чтоб мне, значит, не обидно одному спать было… |
| Неожиданный совет — казалось бы, не согласующийся с настоящим желанием человека — дал он одной женщине, Галине Ивановне Раевской, перед которой стоял трудный вопрос о выборе всего жизненного пути — выборе профессии. Галя мечтала о медицинском институте, но вынуждена была поступить в Институт советской торговли. К 4-му курсу она ненавидела будущую профессию и хотела бросить учебу. К старцу поехала ее мама. И привезла ответ: «Передайте дочери: сейчас не нравится, потом понравится». Не послушаться Галина не посмела. В итоге ее профессией стало преподавание — с торговлей как таковой она не сталкивалась за все 25 лет своего стажа, а педагогическую работу очень любила. Будущему мужу Галины старец предсказал: «В Америку будут приглашать — не отказывайтесь», — это было после войны. Какая могла быть Америка? Через 20 лет муж стал плавать на судах и действительно не раз бывал в Штатах. «Он был совсем одинок с этой толпой…» Самые близкие духовные чада знали, что к отцу Серафиму народ идет и из праздного любопытства — люди, для которых нет разницы, обратиться ли к знахарке и колдуну или к прозорливому схимонаху: кому-то надо посоветоваться насчет удачной продажи коровы, кто-то хочет повыгодней купить дом, выдавать ли дочь замуж — прозорливый старец-то все видит, должен посоветовать. А не посоветует — к бабке-шептунье пойдем! «Он был совсем одинок с этой толпой к нему приходящих…» — писала Вера Константиновна Берхман. И как, вспоминает она, схимник оживился, когда его духовная дочь прочла ему свои стихи. В миру, в молодости, он был знаком с Александром Блоком, сам писал стихи. И воодушевленно говорил о том, каким должен быть писатель, которого к творчеству влечет Сам Бог. «В душе он был поэтом, лирика была ему свойственна», — пишет Вера Константиновна. В молодости он любил во время вьюги гулять один: отпустит лошадей и идет домой среди снега и завывания ветра… Разве могли видеть посетители всей тонкости и глубины этой души, ее подчас трогательных проявлений? На одной очень краткой прогулке, вспоминает Берхман, когда в лесу они обнаружили море грибов, отец Серафим шутил: «Вот меня сорвите, я самый старый гриб!». А своей внучке Маргарите, которая маленькой девочкой жила прямо у него, «у дедулечки», в келье, говорил: «Маргариточка, ведь я схимник — мертвец для мира, а так люблю тебя — это большой грех». «Хотя дедушка был прикован к постели, — вспоминала правнучка Ольга, дочь Маргариты, — он показывал мне на стене у кровати театр теней, делая смешные фигурки зверей пальцами. «Это заяц, заяц!» — кричала я. «Нет, Оленька, не заяц, это — волк», — отвечал дедушка». По свидетельству родных, это был человек безграничной любви и ласки, рядом с которым хотелось просто быть. Смерть матушки |
| А вот что свт. Игнатий пишет о частости молитвы: «Только совершенным христианам свойственно молиться без гнева и размышления (1 Тим,2,8), то есть в глубоком мире, в чистейшей любви к ближнему, без малейшего памятозлобия к ближнему и осуждения его, без развлечения посторонними помыслами и мечтаниями (без размышления)... Очевидно, что непрестанная молитва не может быть достоянием новоначального инока; но, чтоб сделаться способным в свое время к непрестанной молитве, он должен приучиться к частой молитве» (5,112). Поэтому Святитель считает, что “для занятия ею (умной, сердечной молитвой – А.О.) приличествует возраст зрелый, при котором уже естественно укрощаются в человеке порывы. Не отвергается юность, когда имеет качество зрелости, в особенности, когда имеет руководителя” (2, 216). Но приобрести зрелость Странник не имел еще времени, а должного руководителя, как видим, он не встретил. Поэтому слышим от Странника: «Наконец, через непродолжительное время почувствовал, что молитва сама собою начала как-то переходить в сердце, т.е. сердце при обычном своем биении, начало как бы выговаривать внутри себя молитвенные слова за каждым своим ударом, например: 1)Господи, 2)Иисусе, 3) Христе, и проч. Я перестал устами говорить молитву и начал с прилежанием слушать как говорит сердце.… Потом начал ... в мыслях такую любовь к Иисусу Христу, что казалось, если бы Его увидел, то так и кинулся бы к ногам Его…» (33). По словам Странника, он «иногда входил весь сам в себя и ясно видел все мои внутренности, удивляясь премудрому составу человеческого тела» (107). Техника молитвы Можно лишь удивляться тому, что схимник совсем еще молодому человеку, ничего не понимающему в духовной жизни, сразу же предлагает те внешние приемы при совершении молитвы Иисусовой, которые иногда использовали отдельные подвижники. Схимник зачитывает ему строки из преп. Симеона Н.Б.: «сядь безмолвно и уединенно, преклони главу, закрой глаза, потише дыши, воображением смотри внутрь сердца, своди ум, т. е. мысль из головы в сердце…» (23). |
| Это к ним и сказано и не относится к чтению молитвы, о которой прямо и положительно, или определенно заповедал Иисус Христос так: „Подобает всегда молиться и не стужати“ (т. е. не унывать). Подобно сему и св. Апостол Павел отдает преимущество пяти слов, сказанных понятно, нежели множеству слов, произнесенных или без смысла, или на незнакомом языке в церкви, разумея сие об общественном поучении, а не о молитве собственно, о которой утвердительно говорит так: „Хощу да творят (христиане) молитву на всяком месте“ вообще советует: „Непрестанно молитеся“. Теперь видите ли, как частая молитва при всей даже простоте, плодотворна? И какого строгого соображения требует правильное понимание Священного Писания?…» СТРАННИК. Истинно так, честнейший батюшка! Я многих видал, которые просто, без всякого просветительного наставления, и не зная, что есть внимание, сами собою устно творя беспрестанную Иисусову молитву, достигали того, что уста и язык их не могли удерживаться от изречения молитвы, которая впоследствии так их усладила и просветила, и из слабых и нерадивых сделала подвижниками и поборниками добродетели… СХИМНИК. Да! Молитва как бы перерождает человека. Сила ее столь могущественна, что ничто — никакая сила страсти против нее устоять не может. Если благоугодно будет, то на прощанье я прочту вам, братие, коротенькую, но любопытную статейку, которую я захватил с собой. ВСЕ. С благоговейным удовольствием послушаем!.. СХИМНИК. О силе молитвы Молитва столь сильна и могущественна, что молись и делай, что хочешь, и молитва возведет тебя к правильному и праведному деланию. Для богоугождения ничего более не нужно, как любить, — люби и делай все, что хочешь, говорит блаженный Августин: ибо кто истинно любит, тот не может и хотеть сделать что-либо неугодное своему возлюбленному… Так как молитва есть излияние и действие любви, то поистине о ней можно сказать так же подобное: для спасения ничего более не нужно, как всегдашняя молитва: молись и делай что хочешь, и ты достигнешь цели молитвы, приобретешь ею освящение!.. |
| Братия очень почитала старого схимника и опытным путём знала силу его благословения и пастырских молитв. Отец Захария мог и приструнить, и прикрикнуть на виноватого, но зато, когда он, благословляя, клал свою большую тёплую ладонь на твою голову, казалось, что вот она, награда, другой и не нужно, – так тепло становилось на душе, такой мир и покой воцарялись в сердце. Большей частью отец Захария молчал и был углублён в молитву. Игумен Савватий обращался к нему только в самых важных случаях, и сейчас иноки были поражены: уж такое простое дело, как безобразия глупого Витальки, можно было, наверное, решить, не нарушая молитвы схимника… Отец Захария кротко посмотрел на вопрошающего, помолчал, а потом, вздохнув, смиренно ответил: – Что ж… Давно хотел я, братия, покаяться перед вами. Знаете такую поговорку: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива»? Так это про меня… А Виталька – он, стало быть, зеркало. Бумажка лакмусовая. Только такая… духовная бумажка. Вот как я лишний кусок съем, гляжу – и Виталька добавки просит… Братия недоумённо переглянулась. Уж кто-кто, а отец Захария не только лишнего куска отродясь не едал, но был строгим аскетом. А схимник продолжал дальше: – Да… Надысь мне устриц захотелось, а то ещё этих, как их, крикеток. Чего вы там шепчете? Ну да, креветок. Я друзьям их заказал, они мне привезли целую сумку, во какую здоровенную, да ещё кальмара копчёного – кило пять, не меньше… А что? Гады морские – они пища постная, греха-то нет. Я уж их ел-ел, пять кило черепнокожих энтих: и до службы, и после службы, и после вечерней молитвы… В келье закроюсь и лопаю от пуза – а они всё не кончаются. Вот как я последнего гада морского доел, гляжу – а Виталька пельменей просит… Братия уже поняла, что дело неладно. Переглядываются. Только келарь отец Валериан голову опустил, красный весь стал, аж уши пунцовеют. Смекнули иноки, стараются и не смотреть на отца Валериана, чтоб не смущать, значит, а схимник дальше продолжает: – А то ещё музыку я люблю! А что? Музыка – это дело хорошее. Вот был у меня старый сотовый телефон, так я друга мирского попросил – он мне новый телефон подарил, навороченный. Классный такой! – наушники вставишь в уши и ходишь себе по обители, а у тебя рок наяривает. А что? Рок-музыка, она, того, очень вдохновляет! Да-а… Смотрю, и Виталька вместо песнопений валаамских тоже чего-то другое слушать стал. А что? Тоже вдохновляется… |
| Прожив 10 лет в монастыре, Иона решился быть отшельником и с благословения своего настоятеля перешел в уединенную келлию, находящуюся в отдаленной башне. Он рассказывал, что на новом месте он видел много страхований, которыми злые духи стараются возмутить покой инока, после того, как ничего не успеют, действуя против него греховными помыслами и мечтаниями. Напр., Иона стоял на молитвенном правиле, а в это время, разумеется, от испарения на стеклах, полилась с окна вода на пол. Отшельник вздрогнул. Бес, заметя это, напустил призрачную воду, сначала до колен его, потом до пояса и до самой шеи. Старец возопил прилежно к Богу, осенив себя крестным знамением, и привидение исчезло. В октябре 1835 года постигла его телесная болезнь, едва не доведшая до врат смерти. Вскоре после этой болезни он пожелал облечься в великий ангельский образ, и 21 августа 1836 года, через три года своей отшельнической жизни, был пострижен о. строителем Назарием в схиму и переименован Иоанникием. Старец (от роду ему было тогда 53 года) допускал к себе очень немногих и то изредка. С ним был близок монах Нил, один из его искренних учеников, живший рядом с ним в братском корпусе, и вел с ним подвижническую переписку. Единственное занятие схимника составляли молитва, чтение слова Божия и отеческих писаний. Впрочем, он не оставлял посещать и храм Господень, и нередко приступал и к тайнам Христовым. Он получил от Бога дар слез, которые, бывало, вдруг потекут из очей его, наподобие источника. В конце 1837 года, во время келейного чтения Евангелия был к нему голос свыше: «не можешь удержать». В ту пору какая-то женщина стояла за дверьми его келлии и плакала. Схимник, вразумленный свыше, отворил для нее свою келлию, беседовал с нею и с того времени не возбранял желавшим приходить к нему: скорбящих он утешал с добротою и участием; недоумевающим давал ответы, от которых им было легче; враждующих примирял; обиженных брал под свою защиту. Многие, тронутые его простыми словами и добрым примером, переменили порочный образ жизни; а некоторые, поняв суету мира, ушли в разные монастыри. Под руководством опытного наставника, монашествующие ревновали о строгом подвижничестве. Одному монаху советовал он с особенным вниманием прочитывать псалом 36-й (Не ревнуй лукавнующим...) и располагать свое поведение сообразно с содержащимся в нем учением. Послушникам говорил: «вы бываете на работах, а для занятий, собственно, духовных имеете мало времени, но и тем не пользуетесь, как должно. Знаю, как вы поступаете: книгу под стол, а самовар на стол». Иным он помогал своими молитвами. Так, одна женщина, рождавшая мертвых детей, просила старца-схимника помолиться за нее. После того она, к удивлению, родила живого младенца и на руках принесла его в обитель, чтобы схимник благословил малютку. Бесноватые, по молитвам старца, исцелялись через помазание св. елеем, принятое от его же рук. |
| Будущий старец отец Варсонофий многому учился у простых монахов. Можно привести один или два красноречивых случая. «Однажды, – вспоминал отец Варсонофий, – когда я был еще послушником, вышел я из своей безмолвной келии теплою июльскою ночью. Луны не было, но бесчисленное множество звезд сияло на темном небе. Подхожу к большому пруду и вдруг вижу одного нашего схимника, отца Геннадия, проведшего в скиту уже 62 года. Последние годы он совсем не переступал за скитские ворота и позабыл про мир. Стоит неподвижно и смотрит на воду. Я тихо окликнул его, чтобы не испугать своим внезапным появлением. Подошел к нему: “Что делаешь ты тут, отче?” – “А вот смотрю на воду”, – отвечает он. “Что же ты там видишь?” – “А ты ничего в ней не видишь?” – в свою очередь спросил отец Геннадий. “Ничего”. – “А я, – сказал схимник, – созерцаю премудрость Божию. Я ведь полуграмотный, только и научился Псалтирь читать, а Господь возвещает мне, убогому, Свою волю. И дивлюсь я, что часто ученые люди не знают самого простого относительно веры. Видишь ли, все это звездное небо отражается в воде, – так и Господь вселяется в чистое сердце. Следовательно, какое блаженство должны ощущать души, стяжавшие чистоту... Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят. Вот я, сколько ни стараюсь, не могу стяжать душевной чистоты, хотя и знаю, как это важно. А понимаешь ли ты, что такое чистота сердца?” – спросил отец Геннадий. “По опыту не знаю, так как не имею этого, – ответил я, – но думаю, что чистота заключается в полном беспристрастии: кто не имеет ни зависти, ни гнева, ни какой другой страсти, у того и есть чистое сердце”. – “Нет, этого мало, – возразил схимник. – Недостаточно только сполоснуть сосуд, надо наполнить его еще водой, – по искоренении страстей надо заменить их противоположными добродетелями, без этого не очистится сердце”. – “А вы надеетесь войти в Царство Небесное, отец Геннадий?” – “Надеюсь, что там буду”, – сказал он уверенно. “Так как же вы сами говорите, что не имеете чистоты душевной, а только чистии сердцем... Бога узрят?” – “А милосердие Божие? Оно и восполнит все, чего не достает. Оно беспредельно, и я имею твердую надежду, что и меня Господь не отринет”» 379 . |
| Старец все говорил, жалуясь на свое непокорное тело, а брат Дукитий, слушая его, плакал. – А какая, брат, тяжелая и непрестанная борьба со своим телом, – продолжал схимник. – Это просто битва. Да, битва за выживание духа, битва за свободу духа. Ведь как легко тело порабощает дух. Оно беспощадно тиранит душу, требуя себе подчинения. Господь создал дух главным, а тело – помощником. У нас же берет власть тело над духом, и потому мы ходим как бы вверх ногами. Вот ужас-то какой! ... А там украдкою на Еву Глядит коварная змея, И жмется к роковому древу, В изгибах радость затая... В. Бенедиктов Дукитий простился со старцем и пошел своим путем. И только тут он понял, что прозорливый схимник говорил ему о новой борьбе, которую он должен вести со своим телом. В пустыне он не переставал плакать о погибшей сестре, молился за нее. Но главное его дело теперь было – борьба духа с телом, подчинение тела духу и полная свобода над страстями. «Ах ты, «подруженька» моя, – говорил он своему телу, – ты и друг мой, ты и враг, ты и помощник мой, ты и губитель». Особенно же он испытывал невыносимую борьбу с телом, когда молился в своей келье. Какая-то тяжесть наваливалась на него, и он едва ворочал языком, чтобы произнести молитву. Напрягая последние силы, он пытался победить свою немощь, и тут открывалась новая напасть – частая зевота, да такая, что пустынник едва успевал закрывать свои уста. Это была явная брань тела, которому страшно не хотелось молиться. Стремясь сосредоточить свой ум на молитве, Дукитий с ужасом видел, что ум его носится как дикий конь туда и сюда, а тело расслабляется до предела. «Подруженька, подруженька, что ты мучаешь меня», – говорил пустынник своему телу и начинал плакать, призывая на помощь Господа. Восстанавливалось спокойствие, но ненадолго. И так до самой старости... Перед смертью своей Дукитий видит сон: в темной и сырой землянке он увидел сестру Тавифу (прежнюю свою подруженьку). Она лежала на скамейке с закрытыми глазами. Лицо ее было светлое и чистое. «Умерла», – подумал брат. |
|
|
