| Не предполагая этого общего откапывания останков умерших монахов и этого прославления известного числа их при посредстве именно открытых мощей, мы не объясним себе, каким образом значительная часть Печерских святых могла бы прославиться чудотворениями (дабы по сим чудотворениям быть признанными за святых). Для того, чтобы какой-либо усопший, получивший от Бога, по причине своей святости, дар чудотворений, мог на самом деле совершать чудесные исцеления больных, нужно было, чтобы больные молитвенно обращались к его помощи. Но весьма значительная часть Печерских святых, пока мощи ихоставались в могилах, быв тайными угодниками Божиими, представляли собою обыкновенных погребенных монахов Печерского монастыря, обращаться к помощи которых никто не мог видеть никаких побуждений. Из 118-ти святых, мощи которых покоятся в пещерах, 69-ть святых суть святые послемонгольские, относительно которых, как мы сказали выше, совершенно нет никаких биографических сведений, т. е. нет не только пространных их житий, но и хотя бы кратких, хотя бы каких-нибудь, записей. Положим, что слава того или другого количества их как подвижников сохранялась устно, но чтобы сохранялась устно слава всех их, предполагать это совсем невероятно. А таким образом и для объяснения того, что они стали чудотворцами и следовательно – что больше обращались к их помощи, оказывается необходимым предполагать наличность их мощей, которая в свою очередь предполагает помянутое систематическое и общее откапывание останков умерших монахов. На существование в Печерском монастыре в древнее время обычая откапывать останки умерших монахов указывает и следующее обстоятельство. О послемонгольских святых, как мы сказали, нет совершенно никаких биографических сведений, между тем в надписях на раках и в каталогах этих святым отмечается их сан, подвиг, занятие: диакон, схимник, затворник, иконописец. Откуда, же могло эти становиться известным? Не предполагая упомянутого откапывания, мы не в состоянии будем дать ответа. Если же предполагать откапывание, то ответ будет тот, что на Афоне при обычае этого откапывания кладут в гроб каждого умершего каменную или черепичную плитку, на которой пишут имя и звание умершего и время его смерти. |
| Вернемся к Петру, вошедшему в Киево-Печерскую Лавру. В это время, как повествует жизнеописатель Парфения, еще живы были в Лавре великие старцы, известные строгостью жизни и прозорливостью: Вассиан-слепой 25 и Михаил-схимник. Первого из них посетит в 1816 году в Киеве Государь Император Александр Павлович. Прибыв в Лавру и услышав о старце Михаиле, известном строгостью жизни и прозорливостью, Петр пожелал принять его благословение. «Прихожу к дверям его кельи, – рассказывал он, – стучусь в них, и Михаил, выйдя, прямо назвал меня по имени, спросив: «Что ты, Петре, пришел?» – и благословил желание мое остаться в Лавре на послушании» 26 . Петр прожил в Лавре с соборным старцем иеромонахом Антонием восемь месяцев, с августа 1814 по 22 марта 1815 года. Иеромонах Антоний отличался нестяжательностью, раздавал нищим все получаемое, был благодетелем для бедных и богомольцев, строгим постником, молитвенником, аскетом (носил власяницу, питался и отдыхал мало, ночи проводил в бдении). Да и этот год для иеромонаха Антония было особенным. Иеромонах Антоний был определен, 20 сентября 1814 года начальником Ближних пещер, тогда же подал прошение принять схиму, но получил отказ, а 2 января 1814 года был назначен наместником Лавры 27 . И все это время с ним в келье был Петр, первый раз, пришедший в Лавру. Вот в какую духовную атмосферу, в какую школу и к какому учителю по Промыслу Божию попал сразу Петр. Но Петр не был уволен из семинарии и Тульской епархии и, невзирая на свое желание остаться в Лавре, должен был по требованию начальства возвратиться в Тулу и снова взяться за учение, которое в обшей сложности длилось девять лет. Учился он хорошо благодаря своим способностям и мог бы весьма успешно закончить семинарию. Но все это время его не покидало стремление вернуться в Киево-Печерскую Лавру. Внутренне подкрепляемый старческим благословением, он не оставлял попыток уволиться из семинарии и вскоре, в том же 1815 году, просьба его была наконец удовлетворена. Таким образом, он не окончил полного курса образования, почему и называл сам себя впоследствии невеждой и неученым, |
| И вот приезжает домой, смотрит: в конвертах, которые он передал с нею для знакомых (старец, конечно, конверты-то незапечатанные давал), есть его фото, а в ее личном конверте и нет. Как посчитала она, что ей это не нужно, так и не получила». Еще один случай прозорливости старца «Раба Божия А. Г., 62-х лет, жительница Петербурга (тогда еще – Ленинграда), рассказывала в 1957 году: «Моя знакомая, духовная дочь отца Симеона, уезжала на лето в Печоры. Я же очень страдала, что лишена этой возможности, так как родные уже сняли дачу. Да и вообще они и слышать не хотели о Печорах, потому что были неверующими. Одна я приезжала ежегодно с 1951 года на короткое время в обитель. Знакомая рассказала о моем горе отцу Симеону. На это он сказал: «На днях они все приедут сюда; иди, ищи им комнату», – и дал адрес, где жить. И действительно, случилось чудо, и мы все поехали в Печоры. Мои родители не были на исповеди уже сорок лет. В Печорах они поисповедовались и причастились Святых Таин, а также и младшая сестра моя, которая до этого времени не видела в своей жизни монахов. С тех пор мы ежегодно посещали обитель и батюшку отца Симеона до самой его смерти, а после его смерти до настоящего времени, воспевая хвалу Господу, пославшему Свою милость нам, великим грешникам» (Архив Псково-Печерского монастыря)». Показательно – каким живейшим чувством благодарности и каким уважением к старцу исполнены все эти рассказы о человеческих судьбах, причем самых разных людей: образованных и малограмотных, старых и молодых, мудрых и простецов. Многие любили его, ибо он опекал и юродивого и питал нищего, помогал советами собратьям-инокам и скорбел о «неверах»; он находил яркие, убедительные слова о вере и об истинном смысле христианской жизни и для крестьянина, и для профессора. Все чувствовали и испытывали на себе великую силу его иноческой мудрости и такой человечной его любви. В этом смысле весьма характерны хранящиеся в монастырском архиве воспоминания некой «Серафимы из Ленинграда» (вероятно, нередко посещавшей старца), навестившей как-то раз отца Симеона с подругой, весьма, так сказать, «ученой дамой», вовсе и не ожидавшей, что согласившийся принять их для беседы древний схимник «из простых» окажется столь замечательным собеседником и столь мудрым духовным наставником. |
| В это время он уже был почитаемым духовником, за советом и с просьбами о молитве к которому шли многие люди. В 1954 году отец Варлаам переезжает в Киев и становится насельником Киево-Печерской лавры. Он принимает великую схиму с именем Валентин, становится духовником семинарии, неся это послушание вплоть до ее закрытия в 1960 году. Вскоре после этого была закрыта и лавра. Именно в это время в Киево-Печерской лавре, перед самым ее закрытием, начал свой монашеский путь будущий схиархимандрит Зосима, а тогда послушник Иоанн. О своем пребывании в лавре и о ее закрытии отец Зосима вспоминал следующее: «Ну, надо Богу служить, " – говорит старец, отец Димитрий покойный. И схимник мой говорит: «Иди в лавру.» Пошел я в лавру Киево-Печерскую. До закрытия лавры там побыл. При мне закрывали лавру. Рассказывали, как Филарет, этот сатанист нынешний, приехал тогда с чекистами и говорит архимандритам: «Так, лавра закрывается на ремонт. Освобождайте помещения. Быстренько. Вас переселяют в Почаев». Бедные старцы! Те плачут– знают, что никакого там ремонта не будет. Что никакого Почаева им не будет. Выгоняют их куда глаза глядят. Нет, а то в тюрьму посадим. Филарет: «Отцы, отцы, освобождайте, завтра начинаем ремонт капитальный лавры. После всех вас возвратим обратно». Говорят они: «Куда мы уже возвратимся! Мы никогда уже сюда вновь не возвратимся». А мой старец смелый такой был, покойничек. Подходит, говорит Филарету: «Помни, ты за нечестие свое отступишь от Бога, будешь врагом Церкви. Придет время, ты предателем Церкви будешь. И помни, за твое нечестие, что ты лавру закрыл, тебе Бог , придет время, не даст нормальной смерти. Повесишься ты, как Иуда-предатель». Он так грозно сказал. Как плакали старцы монахи, схимники, когда закрывали лавру! Грабили страшно. А монахи иконы в землю закапывали, в огороде у епископа Нестора. Тогда он был наместником лавры. Все жили верой, что лавра вновь будет служить, откроется, трагедии такой не было... Но все старцы знали, что не возвратятся при жизни в лавру. |
| Прославлен Константинопольской Церковью в 1987 г. Имя внесено в Месяцеслов Русской Православной церкви в 1992 г. Память празднуется 11 (24) сентября (преставление) и на Святой Горе Афон во второе воскресенье по Пятидесятнице (Собор всех Святых на Горе Афонской просиявших). См. о преп. Силуане: Архимандрит Софроний. Сахаров. Старец Силуан; Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Избранное. Петрозаводск, 1992. С. 490–491. СИЛУАН схимник – преподобный киево-печерский, живший в XIV в.; память 28 августа (10 сентября). СИМЕОН НОВЫЙ БОГОСЛОВ , св. (949–1022) – монах Студийского монастыря, мистик, игумен монастыря Св. Мамонта; византийский религиозный писатель и философ, учивший о самоуглублении и очищении души личности, внутренне уединившейся для религиозной жизни. Его творчество обстоятельно исследовал архиепископ Василий (Кривошеин) . См. его кн.: Симеон новый Богослов . Брюссель, 1988. СИМЕОН МЕТАФРАСТ (перелагатель), или ЛОГОФЕТ (ок. X в.), – византийский агиограф, автор «Менологиона» – собрания житий на каждый день, сгруппированных по месяцам. Он собрал сохранившееся агиографическое наследие и отредактировал его. Последующие составители житий брали с него пример и осуществляли свою редакцию. Память в Православной церкви 9 ноября. СИСОЙ , преп. († 429) – подвижник, уединившийся на той горе, где до него подвизался Антоний Великий . СИСОЙ Печерский, преп. (XII–XIII вв.) – православный монах-затворник, погребен в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерской лавры. Память в Русской православной церкви 28 сентября (11 октября), 24 октября (6 ноября) и во 2-е воскресенье Великого поста (собор Киево-Печерских отцов). СОКРАТ (ок. 469–399 до P. X.) – древнегреческий философ, взгляды которого сохранились в сочинениях его учеников: Ксенофонта и Платона; один из родоначальников диалектики как метода отыскания истины путем постановки наводящих вопросов – т. н. сократического метода; центральная тема философии С. – нравственная жизнь (благо, мудрость, справедливость и т. д.). Цель философии – самопознание как путь к постижению истинного блага; добродетель есть знание, или мудрость. Был обвинен в «поклонении новым божествам» и «развращении молодежи» и приговорен к смерти (принял яд цикуты). Для последующих эпох С. стал воплощением идеала мудреца. |
| Прп. Николай Святоша, кн. Черниговский. Гравюра Л. Тарасевича. Патерик, или Отечник, Печерский. К., 1702 (дек.). Л. 177 (РГБ) Прп. Николай Святоша, кн. Черниговский. Гравюра Л. Тарасевича. Патерик, или Отечник, Печерский. К., 1702 (дек.). Л. 177 (РГБ) В издании Патерика 1702 г. (дек.) свой иконографический вариант изображения предложил Леонтий Тарасевич - мастер, испытавший сильное влияние западноевроп. искусства эпохи барокко (см. Л. 177). Гравюра его работы (внизу слева - инициалы «L. T.») поделена на 2 поля: в заключенном в картуш верхнем, большем по размеру поле помещено основное изображение; в нижнем, разделенном на 2 клейма,- сцены из Жития Н. В основной композиции Н. представлен в рост, стоящим на фоне монастырского пейзажа: стена с проездной башней и некая (хозяйственная?) постройка, в дверях к-рой столпились неск. человек. Ростовая фигура Н. изображена в легком развороте влево, он облачен в рясу, подпоясанную ремнем, мантию, на голове - клобук. На то что Тарасевич был не только знаком с ксилографией иером. Илии, но и воспринял основные элементы ее композиции указывает не только постановка фигуры, но и набор и расположение атрибутов: у ног святого слева лежат корона и скипетр, и хотя предметы монашеского делания поменяны местами, Н. все так же держит сосуд для св. воды (также в виде котелка, но без кропила в нем, в правой полуопущенной руке) и большой ключ (в левой руке, у груди); на ряду с этим гравер внес и собственное дополнение - изобразил прижатый правой рукой к корпусу кодекс. Возрастная и физиогномическая характеристики также близки к образу работы иером. Илии: Н.- еще не глубокий старец с большими выразительными глазами. Прп. Николай Святоша, кн. Черниговский. Литография С. В. Кульженко. 1911 г. Прп. Николай Святоша, кн. Черниговский. Литография С. В. Кульженко. 1911 г. Житийное повествование начинается на основном поле изображением в малом масштабе относительно центральной фигуры 2 фигур у ворот мон-ря: перед сидящим на холмике монахом с нимбом стоит вопрошающий его о чем-то человек в мирском платье - видимо, это иллюстрация диалога Н. и его врача Петра: «А что я сижу у сорных куч - зачем считаешь ты меня худшим моих бояр; ведь я буду царствовать с Иовом, который в жизни назывался царем. Если же ни один из русских князей не сделал этого прежде меня, то пусть я, подражая Царю Небесному, буду им примером». Хронологическая последовательность сцен в житийных клеймах нарушена. В 1-м изображено «Преставление Преподобного Николы Святоши»: братия обступила одр, на котором лежит усопший монах-схимник с нимбом, у изголовья - свеча и кадильница. Во 2-м клейме, с подписью «Святой извествует врачу преставление его», на фоне келейных построек показаны беседующие Н. и Петр; первый (с нимбом) жестом правой руки обращается к собеседнику, приглашая к разговору; левой указывает на лежащий на земле череп - символ смерти и бренности бытия; второй, облаченный в монашеские одежды (без нимба), прижимает плат руками к лицу, отирая слезы. |
| XII. Пустыни Китаева и Голосеевская За неделю до праздника Успения Богоматери, которое так светло торжествуется в Киеве в древнейшей из обителей нашего отечества, переселился я для говения в лавру и милостиво был принят под ее гостеприимный кров. Владыка велел мне отвести прекрасные кельи в нижнем жилье своего дома, обращенные окнами в сад: при первом шаге из них я уже мог опять наслаждаться благословенною природою Киева и тенью роскошных дерев, обремененных плодами, и очаровательным видом на мой любимый Днепр, с которым так сроднился во время пребывания в Киеве. Из сего сада мог я спускаться кратчайшею стезею и в ближние пещеры для ранней литургии; а в крестовой церкви владыки ежедневно служил обедню схимник, духовник его, умиротворитель сердечный посещающих св. места Печерские, где он посвятил себя в тесной кельи на служение Богу с совершенным отречением от всего мирского. – На следующее утро я был свидетелем в ближних пещерах, в подземной церкви Антониевой, пострижения иноческого, которое совершал сам Митрополит в качестве его преемника. Никогда не казались мне более трогательными священные обеты отречения от мира, как во глубине сего подземелья при тусклом свете лампад над гробом отца иночествующих Русских, воспринимавшего повое чадо пещеры из бури житейской в свое безбурное пристанище. – Невыразимо горько и сладко оглашалась под мрачными сводами тихая покаянная песнь братий, вводивших в пещерную церковь под своими мантиями нового собрата: «объятия отча отверзсти ми потщися: блудно иждих мое житие, на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих, Спасе, ныне обнищавшее мое сердце не презри. Тебе бо, Господи во умилении зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою.» После литургии и посещения ближних и дальних пещер, Митрополит милостиво предложил мне сопровождать его в две соседние пустыни, Китаеву и Голосеевскую, где устроил себе уединенное жилище. – Мы спустились с гор Киевских на берег Днепра ниже монастыря Выдубицкого, на устье Лыбеди, а оттуда вдоль самой реки под навесом утесов продолжали живописное путешествие до пустыни Китаевской. |
| «Помни: ближе Бога к нам никого нет» Преподобный Симеон (Желнин) о науке спасения Старец Симеон (в миру Василий Иванович Желнин) родился в деревне Яковлевской Псковской губернии. В благочестивый дом Желниных приезжал монах Корнилий (ныне причисленный к лику местночтимых Псковских святых) и часто повторял отроку Василию: «Будешь ты монахом, будешь старец великий». Ребенком Вася услышал о жизни преподобного Серафима Саровского и, желая подражать великому подвижнику, нашел в поле большой камень и стал на нем молиться. Став молодым человеком, будущий старец поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. Настоятель обители привел его в сырую, темную келью — пещеру, ископанную в горе рядом с Успенским храмом, где некогда спасался причисленный к лику святых прозорливый схимник Лазарь, и сказал: «Вот тебе келья, здесь и умрешь». Так и случилось. Преподобный Симеон (Желнин) До глубокой старости ревностный подвижник проводил дни в трудах и непрестанных молитвах. Был пострижен в схиму с именем Симеон, назначен духовником Псково-Печерского монастыря и около 30 лет служил в Успенском храме. Печеряне называли эту церковь «Симеонова». Когда в 1944 году немцы, готовясь к отступлению, потребовали эвакуации всех насельников обители в Германию, отец Симеон возглавил молитву братии, продолжавшуюся всю ночь. Наутро обстановка на фронте изменилась, немцам пришлось отступать, и обитель была сохранена. Старец Симеон стяжал дары духовного рассуждения, исцеления страждущих, прозорливости. Он рассказывал о болезнях людей, которых никогда не знал, и отвечал на письма, еще только идущие в обитель. Сохранилось множество письменных свидетельств людей, чудесным образом исцелившихся и получивших утешения в скорбях по молитвам преподобного Симеона. Урок смирения и послушания явил старец даже в своей блаженной кончине. По откровению от Господа он ждал смерти 15 января 1960 года — в день памяти преподобного Серафима Саровского. Но наместник монастыря архимандрит Алипий (Воронов) забеспокоился и просил отца Симеона помолиться Богу об отсрочке его кончины, чтобы им не погребать старца под праздник Крещения. «Хорошо, — ответил ему смиренный старец, — ты наместник, а я послушник, пусть будет по-твоему». Так и вышло: почил старец в Крещенский сочельник, а хоронили его уже после праздника Крещения. |
| Преподобный Максим Грек: беседа со властью Рассуждения святого часто носят аллегорический характер. Так, например, власть он представляет в виде некой жены, которую однажды встретил, идя ‘по трудному и многоскорбному пути’, горько и неутешно рыдающую, одетую в черную одежду, наподобие той, что носят вдовы, окруженную хищными зверями: львами, медведями, волками и лисицами. 3 февраля, 2013 Рассуждения святого часто носят аллегорический характер. Так, например, власть он представляет в виде некой жены, которую однажды встретил, идя ‘по трудному и многоскорбному пути’, горько и неутешно рыдающую, одетую в черную одежду, наподобие той, что носят вдовы, окруженную хищными зверями: львами, медведями, волками и лисицами. Господь судил так, что именно с преподобного Максима Грека, насельника Афона, получившего хорошее образование в Европе, берет начало систематическая русская религиозная политико-правовая мысль. Конечно, и до него писал Иларион, схимник Печерский, и Даниил Заточник, и некоторые другие. Но именно в трудах святого Максима вопросы отправления правосудия, формы правления, образа государя получили богословское и философски-логическое обоснование. Известно, что писал преподобный много. Все его труды можно разделить на три основные группы: догматические, полемические, нравственные. В некоторых из них он довольно часто касается современной ему политики и правосудия. Рассуждения святого часто носят аллегорический характер. Так, например, власть он представляет в виде некой жены, которую однажды встретил, идя “по трудному и многоскорбному пути”, горько и неутешно рыдающую, одетую в черную одежду, наподобие той, что носят вдовы, окруженную хищными зверями: львами, медведями, волками и лисицами. Пытаясь выяснить причины плача, преподобный узнал, что зовут женщину Василией, что она “одна из дочерей Небесного Отца”, и рыдает она от того, что ею обладающие правители перестали заботиться о своем служении народу, и стали самодержцами в худшем смысле этого слова. Перед этим Женщина-Власть пытается уберечь Максима от беды, отговаривает его от диалога с ней, заявляя что современные правители настолько заматерели в злобе и жестокости, что любой, даже самый благожелательный и дружеский совет воспринимают как угрозу собственному положению и всячески гонят всех критиков и оппозиционеров. |
| Выучившись грамоте, Прохор полюбил чтение Священного Писания и душеполезных книг. Старший брат его, Алексей, занимался в Курске торговлей. Прохор также приучался к потомственному занятию в отцовской лавке. Он вставал раньше всех в доме и после домашней молитвы спешил в церковь к утреннему богослужению, а оттуда сразу отправлялся помогать брату. В то время жил в Курске некий, всеми почитаемый, юродивый. Прохор всем сердцем прилепился к нему. Юродивый также возлюбил отрока и часто беседовал с ним о благочестии и уединенной жизни, какую и сам вел среди горожан. Вскоре Прохор стал размышлять о монастырской жизни и наконец спросил у матери совета, не пойти ли ему в монастырь. Мать не только не испугалась его слов, не только не рассердилась, но с великой радостью восприняла эти слова. Агафия решила отпустить младшего сына: ведь с ней оставался старший сын, приумноживший отцовское достояние и отличавшийся несомненно большей склонностью к мирским занятиям, нежели Прохор. Прощаясь с сыном, Агафия благословила его медным крестом. Взяв с собою простой этот крест, Прохор сохранил его до конца дней своих, нося открыто на груди. Добрая слава о подвижнической жизни иноков Саровской пустыни, расположенной неподалеку от Арзамаса, где и настоятелем был курский уроженец игумен Пахомий, влекла Прохора к этому монастырю. Однако он решил идти прежде в Киев, чтобы в Печерской лавре получить отеческое наставление. Ему хотелось поклониться святым мощам Антония и Феодосия Печерских , первоначальников иночества на Руси. Придя в Киев и обойдя многих монахов, Прохор услышал, что невдалеке от лавры живет в затворе схимник по имени Досифей, имеющий дар прозорливости. Прийдя к нему, Прохор попросил у него отеческого совета. Старец Досифей благословил юношу, а в заключение сказал: «Гряди, чадо, в Саровскую обитель, место сие будет тебе во спасение, там и окончишь ты земное свое странствование». Беседа блаженного старца утвердила Прохора, и он отправился в путь. Общежительная Саровская пустынь была основана в 1706 году иеросхимонахом Иоанном, известным своими монашескими подвигами 526 Прохор Мошнин прибыл сюда 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Строитель 527 монастыря, старец Пахомий, с любовью принял юношу, определил его в число послушников. Первое послушание Прохор проходил под руководством монастырского казначея отца Иосифа. Он с точностью и глубоким смиренномудрием исполнял все указания старца, служа с любовью. Такое поведение не могло не обратить на Прохора внимание всех и приобрело ему расположение старцев Иосифа и Пахомия, коих он почитал как первых учителей своих и поминал до конца жизни. Тогда стали назначать Прохору кроме келейного и иные общежительные послушания: в пекарне, в столярной мастерской. Позже он был назначен будилыциком в обители: поднимал братию на рассвете к богослужению. |
|
|
