| Наша мама была глубоко религиозным человеком. Помню, как она нам внушала: “Что бы ни случилось, никогда не забывайте, что на все воля Божия”. Она всячески старалась воспитать нас в духовном отношении, чтобы мы не теряли связь с Церковью, чтобы хоть изредка мы причащались. Мой младший брат Юрий (Георгий) во время трагической смерти отца был еще грудным младенцем. Кроткий и послушный в отрочестве, он был поистине ее утешением. “Человек без недостатков”, – так отзывался о нем наш дядя профессор. После смерти матери в 1927 г. дядя взял его совсем к себе. Зато мы со старшим братом Олегом доставили ей много скорбей. Много ночей, наверное, она, бедная, из-за нас не спала. Отец был тоже глубоко верующим человеком. Поэтому искра Божия, зажженная родителями, несмотря ни на какие внешние влияния, теплилась глубоко в наших сердцах. Впоследствии эта искра разгорелась ярким пламенем в душе брата Олега и привела его к монашеству, а потом и к мученической кончине. В 1927 г. мы потеряли мать, посвятившую нам свою жизнь. Мы все трое безгранично любили ее. Старшему брату Олегу в то время был 21 год, мне 19, а Юре не было еще и 16 лет. Смерть матери была для нас страшным потрясением. Мама долго болела печенью и неоднократно лежала в больнице, но умерла совершенно внезапно от крупозного воспаления легких через четыре дня после того, как ее поместили в больницу. Юра тогда уже жил духовной жизнью и посещал храм Грузинской Божией Матери 89 . Настоятелем этого храма был отец Сергий Голощапов, человек глубоко верующий и образованный. Он окончил Духовную академию и старался передать прихожанам свои знания. Проповеди его были очень поучительными. Незадолго до смерти мамы этот храм стал посещать и Олег. Он сам поехал за отцом Сергием, чтобы пособоровать маму, и когда он поехал провожать отца Сергия, мама со слезами на глазах сказала: “Не знаю, как мне благодарить Бога, вижу, Олег мой молится”. После смерти мамы мы все, и я в том числе, ходили в этот храм. Мы с Олегом пели на клиросе и читали, а Юра был чтецом и прислуживал в алтаре. В этот храм ходили и члены литературно-философского и художественного кружка, о котором я упоминала ранее. |
| 20 февраля 1866 года, на второй неделе Великого поста, Гавриил Гомзин поступил в Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры, начало которому было положено в 1844 году благословением святителя Филарета, митрополита Московского, и трудами его духовника преподобного Антония (Медведева) 101 , наместника Лавры. Эта обитель, на внутреннее и внешнее устроение которой столь много трудов положил ныне прославленный угодник Божий святитель Филарет, была известна ко времени поступления в него Гавриила Гомзина сонмом иноков-подвижников, освятивших своими подвигами эту дивную по красоте местность в окрестностях Лавры преподобного Сергия. Ко времени начала подвижничества отца Гавриила (пострижен в рясофор 25 июня 1870 года) в скиту пребывали два старца, иеромонах Тихон и иеросхимонах Александр. Так было угодно Господу, чтобы новоначальный инок последовательно проходил науку монашеского жития сначала у одного, потом у другого подвижника. К отцу Тихону, ученику оптинского иеросхимонаха Феодота, начальнику и братскому духовнику скитских пещер, и поступил в послушание рясофорный монах Гавриил. Почти четыре года пробыл Гавриил в послушании у отца Тихона, пока не призвал его другой Гефсиманский подвижник иеросхимонах Александр. Этот дивный старец, проведший сорок лет жизни в иночестве и из них десять лет в затворе, был учеником оптинского старца Леонида (Наголкина; в схиме Льва) 102 вместе с преподобным Амвросием Оптинским 103 , который впоследствии присылал своих духовных чад на исповедь к отцу Александру. Вспоминая свои первые шаги на поприще иночества, схиигумен Герман говорил, что в скиту у него было “два столпа” – старец и игумен. Старец учил принижать и укорять себя постоянно, в монастыре учили знать лишь храм, келию, трапезу и старца. В 1869 году послушник Гавриил стал келейником старца иеросхимонаха Александра. Кроме послушания у отца Александра, Гавриил ежедневно по два часа нес в храме чреду по чтению Псалтири и писал иконы. Поступая в обитель, он скрыл, что владеет ремеслом живописца, полагая, что по своим делам достоин лишь послушания на кухне, но кто-то из его прежних знакомых открыл “тайну” монастырскому начальству, и Гавриилу было определено проходить послушание иконописное. |
| Господи, помилуй нас грешных. Публикация А. Беглова От редакции В этом выпуске “Патерика” мы продолжаем публикацию материалов, посвященных новомученикам и исповедникам Российским, прославленным как на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г., так и последующими деяниями Священного Синода Русской Православной Церкви, и материалов о местночтимых святых Русской Православной Церкви, прославленных в период после Собора 1917–1918 гг. и по наши дни. Поскольку сбор материалов по этим разделам “Патерика” представляет известные затруднения, порядок публикации вынужденным образом произволен: материалы публикуются в том порядке, в каком поступают в редакцию. Общее руководство подготовкой материалов осуществляет архимандрит Макарий (Веретенников) . В работе над текстами этого выпуска принимали участие священники Афанасий Гумеров и Михаил Исаев. Преподобный Герман Зосимовский марта 1844 – †30 января 1923 Прославлен Русской Православной Церковью в лике местночтимых Владимирских святых 14 сентября 2000 г. Память празднуется 1/14 сентября и 17/30 января Схиигумен Герман, в миру Гавриил Семенович Гомзин, родился в городе Звенигороде Московской губернии 20 марта 1844 года, в Страстной Понедельник. В Великую Пятницу младенца крестили, а на Светлое Христово Воскресение пришлись в том году его первые именины. С первых дней жизни Гавриила окружала атмосфера патриархальной русской семьи, проникнутая духом благочестия. Родители Гавриила, Симеон и Марфа, любили храм Божий, были людьми простыми и сердечными, старались следовать заповедям Божиим, творить милостыню и помогать ближним. Четырех лет от роду Гавриил лишился матери, которая скончалась при родах дочери 19 ноября 1848 года. Гавриила взяла на воспитание тетка, Матрена Матвеевна Бабкина, родная сестра отца. В школе мальчик особенно любил уроки Закона Божия, ему нравилось учиться. После окончания начальной школы он хотел поступать в уездное училище, но из-за отсутствия средств пришлось прервать обучение, о чем отец Герман впоследствии очень сожалел. |
| Молитва О, блаженне отче Германе! Земли Владимирския преславная похвало, дивный и чудный угодниче Христов, иноков украшение! Зря обитель Зосимову, зрак свой обновившую, также и святые мощи твоя в той обретенныя, радуемся ея восходу новому, стопами многих подвижников освященною. И ныне, по ряду достойно воспоим тя, отче Германе, яко строителя обители мудраго, наставника монахов неусыпнаго, ревностнаго общего жития насадителя, непрестанныя молитвы учителя, изографа святых икон искуснаго, весь путь твой многотрудной жизни восхваляя, о времени буйном, яко горниле огненном, в последняя твоя лета воздыхал еси, пастырски о нем болезнуя. Преподобне авва Германе! Благодатию свыше одеянный и обогащенный, молися о всех нас, грешных людях, в скорбях и болезнях угнетаемых, в страстях и многих грехах одолеваемых, да озарит свет покаяния и исправления прежней жизни ко спасению душ наших, ко умирению во вражде сущего мира, яко и во дни жития твоего в сем добром деле много пособствовал еси, новаго человека во Христе созданнаго проповедуя. О, святый отче! Велие дерзновение имея пред Всемилостивым Спасом и Его Пречистой Материю, не забуди нас, меньших и недостойных чад твоих, в молении твоем, предстательствуй о всех нас, с любовию чтущих светлую память твою, в Церкви нашей дивно прославленней, яко новое светило в хвалу и вечное благодарение Благодетеля и Питателя жизни нашея, в Троице покланяемаго Бога, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Данные “Воспоминания” мы публикуем вместо обычного в этой рубрике жизнеописания, так как представляется, что их текст целиком интересен для современного читателя. Сами по себе “Воспоминания” О. Богоявленской представляют продолжение цикла публикаций, посвященных истории Высоко-Петровского монастыря в 1920–1930-х гг. Предыдущие статьи цикла см. в 1(8), 2/3 (9/10) за 1996 г., 1(12) за 1997 г., 4(18) за 1998 г., 1(23) и 2(24) за 2000 г. 88 Кружок был организован В. Н. Муравьевым, участником сборника “Из глубины” и В. П. Савельевым (см. ниже) и действовал примерно в 1922–1925 гг. Его занятия были посвящены “истории русской дореволюционной культуры”. Через нее молодые интеллигенты нашли дорогу в Церковь и приобщились “к жизни Церкви в ее Вселенском значении”. См. Архимандрит Сергий (Савельев). Далекий путь: История одной христианской общины. М., 1998. С. 20–21. – А. Б. |
| Со времени кончины отца прошло два года, Гавриил перебрался по настоянию одного из братьев в Санкт-Петербург. Родные убеждали его оставить малодоходное занятие живописью и предлагали участие в торговых предприятиях. Братья выкупили Гавриила из рекрутов, заплатив пятьдесят рублей, сумму по тем временам значительную; это еще больше усилило моральную зависимость Гавриила от них. Помнил юноша и наставления опытных духовников, не советовавших поступать в монастырь до достижения двадцатипятилетнего возраста. Но столица с ее соблазнами, светский образ жизни, который вели родственники, шумные компании, поездки в театр и, наконец, намерение братьев поскорее женить Гавриила, – все это укрепило юношу в решимости открыть свое давнее желание. Он рассказал брату о “родительском благословении”, на что тот ответил: “Если отец благословил, значит на то Божия воля”. Вскоре Гавриил, посетив Гефсиманский скит, возымел твердое намерение остаться там навсегда. В Гефсиманском он бывал и раньше; еще семнадцатилетним юношей он приехал в скит и просил разрешения поселиться там, но благословения не получил. Перед уходом в скит Гавриил решил осуществить давнюю мечту, сходить на поклонение к святым угодникам в Киев. По железной дороге он добрался до Тулы, потом вместе с обозом до Ельца, где остановился в Троицком монастыре, братия которого оказала радушный прием юному паломнику и помогла добраться до Задонска. Дело в том, что, отправляясь на богомолье в Киев, Гавриил хотел непременно заехать в Задонск, чтобы поклониться мощам святителя Тихона, творения которого еще в отрочестве пробудили в нем стремление к монашеской жизни. Удалось Гавриилу побывать и в Воронеже у мощей святителя Митрофана, но до Киева он так и не добрался: пришло время возвращаться в Москву, где ему предстояло выдержать натиск родных, отговаривавших его от поступления в монастырь. На прощание молодой живописец выполнил заказ брата Алексея: написал для храма святого мученика Трифона иконы святителя Алексия, митрополита Московского и святой мученицы Параскевы (имена этих святых носили брат и его жена). Завершив работу над образами, Гавриил решительно заявил родственникам, что уходит в скит. |
| Сергиевский приход в г. Йоханнесбурге, ЮАР Корсунская епархия Приходы Московского Патриархата в Италии ЖУРНАЛ СЛУШАЛИ: Прошение Преосвященного Меркурия, епископа Зарайского, настоятеля подворья Патриарха Московского и всея Руси храмов Высоко-петровского монастыря города Москвы, председателя Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, о возобновлении монашеской жизни в Высоко-Петровском мужском монастыре города Москвы. Справка: Высоко-Петровский монастырь был основан в XIV веке святителем Петром, митрополитом Киевским, Московским и всея Руси. Среди его строителей и ктиторов: святые благоверные князья Димитрий Донской и Иоанн Калита, великий князь Василий III, царь Алексей Михайлович Романов, император Петр I, святитель Филарет, митрополит Московский. В стенах обители совершали богослужения святитель Митрофан Воронежский и святитель Тихон, Патриарх Московский. В период наивысшего расцвета обители в 1705 году численность братии обители достигла 78 человек. Среди насельников известен преподобный Гавриил (Зырянов), впоследствии старец Седмиезерной и Спасо-Елиазаровской пустыни, духовный наставник преподобномученицы великой княгини Елизаветы (Романовой). Девять клириков, насельников и прихожан монастыря прославлены Русской Православной Церковью в лике новомучеников и исповедников Российских: священномученик Макарий (Гневушев; †1918), преподобномученики Игнатий (Лебедев; †1938), Варлаам (Никольский; †1937), Герман (Полянский; †1937), Феодор (Богоявленский; †1943), Макарий (Моржов; †1931), Косма (Магда; †1937), мученики Николай Варжанский (†1918) и Иоанн Попов (†1938). С 1918 года монастырь потерял свой легальный статус, а в 1929 году на его территории был закрыт последний храм. В 1991 году в стенах обители возобновились богослужения, был открыт монастырский храм преподобного Сергия Радонежского, имевший до последнего времени статус Патриаршего подворья, а распоряжением президента России Б.Н. Ельцина в декабре 1994 года было решено возвратить Церкви все постройки Высоко-Петровского монастыря. |
| «Помни пострижение въ монахи» Портрет называется «Схиигумен Митрофан и иеромонах Гермоген», хотя в это время отец Гермоген уже был игуменом, о чем он сам свидетельствует: «В 1927-м г. был возведен в сан игумена епископом Варфоломеем» . Как об игумене о нем упоминает в своих показаниях в январе 1933 года архимандрит Герман (Полянский) , ныне прославленный как преподобномученик. Схимонахиня Игнатия (Пузик) , пришедшая в Высоко-Петровский монастырь в 1924-м году, вспоминала иеромонаха Гермогена как «достойного, скромного и молчаливого инока, послушанием которого было управление правым хором, и его отец Гермоген нес в постоянном смирении и молчании. Всегда спокойный, погруженный в себя, он заступал свое место за богослужением и молчаливо руководил своим хором. На полотне П. Д. Корина он и запечатлен в своем привычном положении: с опущенной головой» . Поскольку отец Гермоген был регентом, так или иначе он был вовлечен в процесс воспитания молодежи, попадавшей на клирос. В 1930-х годах это был уже не только мужской, но смешанный хор. В начале 1933 года доноситель упоминает его среди руководителей общины: «Руководящую роль контр-рев. деятельностью и нелегальным монастырем занимают, кроме еп. Варфоломея Ремова, иеромонахи: Полянский Борис Иванович, Скачков Исидор, Ширинский-Шихматов, Богоявленский Феодор – Олег Павлович,//Прокофьев Григорий, Лисицын Иоанн ( указано мирское имя о. Гермогена – Б.Е. ), Лебедев Александр, Тихонов Митрофан. Контр-революционная деятельность означенного нелегального монастыря проводилась в направлении активной борьбы со властью путем вербовки и обработки в антисоветском духе молодежи с целью создания контр-револ. кадров тайного монашества в Совучреждениях…» . У него не было иного жилья, кроме как при храме В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви Каждую ночь отец Гермоген оставался в храме, об этом он сам говорил на допросах, ведь, по сути, он оставался дома – у него не было иного жилья, кроме как при храме, в котором продолжалось служение петровской общины. До августа 1929 года это были стены Высоко-Петровской обители, монахом в которой он был с 1911 года, после этого до октября 1933 года – храм Преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке, позже закрытый и снесенный, а после этого – храм Рождества Пресвятой Богородицы на Малой Дмитровке, куда перешла община во главе с владыкой Варфоломеем. Даже ордер на арест отца Гермогена был выписан на адрес «М[алая] Дмитровка колок[ольня] церков[ная]» . В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви. |
| На другой день я вижу во сне опять отца Феодора. Будто я стою на ярко освещенной солнцем зеленой лужайке, которая, как я знаю, находится вблизи моего дома. У ног моих лежат новые, только что отесанные большие светлые бревна, и я знаю, что эти бревна – моя работа, которую я должна выполнить. Я знаю, что у меня за плечом с правой стороны стоит какой-то помощник, но кто он, я не вижу, а оглянуться почему-то не могу. Знаю только, что это хороший, надежный помощник. И вдруг вижу, что по этой зеленой лужайке идет отец Феодор в белом подряснике (в котором он был при аресте), светлый такой и радостный. В руках он несет чемодан, словно собрался куда-то ехать. Подходит ко мне и большим крестом осеняет бревна – мою работу – и меня вместе с ними и тихо говорит: “Ну, вот все, теперь уж кончайте тут без меня, а я пойду… мне нужно причаститься” 98 . С этими словами он поворачивается и уходит. Я с ужасом вижу, что он уходит, и хочу закричать: “Куда же ты?”. Хочу броситься за ним и не могу.Как будто какая-то невидимая сила удерживает меня на месте. Я смотрю ему вслед и думаю: “Куда же он пошел?”. И вижу, как бы в воздухе, большой образ Нерукотворного Спаса с горящей перед ним лампадой, а перед ним молящуюся фигуру священника в полном облачении. Лица его мне не видно, так как он стоит ко мне спиной, но я хорошо знаю, что это духовный отец моего брата, уже умерший архимандрит Никита. Брат был очень предан ему и до самой кончины не отходил от его смертного ложа. (У меня сохранился сделанный братом карандашный набросок с умирающего отца Никиты). Увидя во сне, что брат идет по направлению к образу и фигуре отца Никиты, я как-то сразу успокоилась и почувствовала, что удержать его я не в состоянии, ведь он пошел к своему батюшке, и что ему будет хорошо с ним! В этот момент я проснулась, а проснувшись, вдруг сразу поняла, что отца Феодора уже нет в живых. Я так ясно и просто почувствовала это, что поехала тут же к близким духовным друзьям и сказала: “Не надо ничего собирать для отца Феодора, ему уже ничего не нужно, он умер”. Я рассказала им кратко о своих снах, но они не придали этому значения и продолжали свои уже ненужные заботы. |
| Там в тишине и уединении он постился и молился, готовясь к смерти. В течение более двух недель его никак не могли найти, в то время, как выяснилось, ордер на его арест был выписан на 23 июня 1941 года, то есть на другой день после начала войны. Может быть, его так и не нашли бы, и потом дело бы заглохло, как некоторые думают, но ведь на все воля Божия, а воля эта видно была такова, чтобы ему принять мученический венец. Одно, казалось бы, небольшое случайное обстоятельство дало нить, по которой его нашли. Одна из его духовых дочерей, всем сердцем ему преданная и даже постриженная им в тайные монахини, у которой в Москве он часто находил приют, приезжала в мой дом вместе с другими его духовными перед самым началом войны в день Святой Троицы. Казалось бы, случайно (но ведь ничего случайного на свете не бывает) эту женщину арестовали в Москве и при обыске нашли в ее сумке железнодорожный билет с указанием станции, где я жила. Этого было достаточно, чтобы найти путь к разыскиваемому священнику. Его арестовали только 8 июля. Около двенадцати часов ночи раздался стук сначала в общую с соседями дверь, а потом в окно с открытой веранды моего дома. В эту ночь с 7-го на 8-е июля я была дома, так как восьмого должна была приехать на исповедь одна из его духовных дочерей. Отец Феодор уже лег спать, но еще не уснул и слышал этот стук. Я подошла к нему и тихо сказала: “Это наверное пришла милиция с проверкой”. В то время милиция ходила по домам, часто даже ночью, проверять документы. “Ты лежи спокойно, – сказала я, – а я выйду и вынесу им домовую книгу”. Надо сказать, что в моем доме был тогда прописан как муж мой двоюродный брат, младший сын дяди-профессора. Как это получилось, я сейчас расскажу. Дядя, несмотря на то, что был большим ученым, тоже был репрессирован и выслан на вольную ссылку в Казахстан. Вся его семья была лишена казенной квартиры и в короткий срок, можно сказать, выброшена на улицу. Старший сын дяди, окончивший Институт восточных языков, был арестован еще ранее и выслан в Казахстан. Дядя с женой выехали туда же. В виде особой милости ему был предоставлен выбор места ссылки и проезд не этапом, а нормальным железнодорожным путем. Старшая его дочь уехала на север к тоже высланному мужу. Младшая дочь поселилась в Москве у своей больной тетки в маленькой комнатке, где ей удалось прописаться ввиду инвалидности старой тетушки. Младшему же сыну, который был ровесником и другом моего брата Юрия, бывшего моложе меня на четыре года, совершенно некуда было деться. |
| Как вскоре выяснилось, его уже действительно не было в живых. Моей приятельнице, приехавшей в Саратов и явившейся в тюрьму для наведения справки о брате, сначала ничего не хотели отвечать, так как она не является родственницей заключенного, а потом по ее упорному настоянию (она всегда умела настоять на своем) все-таки стали проверять списки заключенных и заявили, что такой у них вовсе сейчас не значится. Так я и до сих пор не знаю: умер он в Саратове или в Москве, если его отвезли обратно в Москву, или в другом месте. Мне только хорошо известно, что он умер мучеником, замученный до смерти на допросах. Известно мне это потому, что с отцом Феодором в одной камере находился епископ Николай 99 , известный мне как духовный руководитель отца Косьмы, о котором я ранее упоминала, до монашества – Павла. Как все удивительно переплетается в духовной жизни! Епископ Николай был выпущен из тюрьмы по ходатайству Патриарха Сергия, получившего разрешение на возвращение из ссылки престарелых епископов. Когда владыка Николай покидал тюрьму, то отец Феодор очень просил его разыскать меня и все о нем рассказать, а если это ему не удастся, то найти одну из духовных его дочерей, адреса которых дал ему. К великому сожалению, епископ Николай не смог меня разыскать, так как я была прописана за городом, а жила в то время и работала в Москве на донорском пункте. Владыка же Николай был в самый короткий срок отправлен на епархию, сначала в Алма-Ату, куда я не смогла бы приехать из-за отсутствия средств, а потом еще куда-то. Вскоре я узнала о том, что епископ Николай скончался. Все же епископ Николай встретился с одной духовной дочерью отца Феодора, от которой узнал, что отца Феодора уже нет в живых. В то время мне уже официально было сообщено о смерти отца Феодора, но конечно не было сказано, от чего умер такой молодой, полный, казалось бы, жизненных сил человек. “Умер, – сказал с грустью епископ, – такой молодой, ох, как жаль его. Но это и неудивительно, что он не выдержал всех пыток”. “Мы сидели в одной камере, – рассказывал он. – Отца Феодора ежедневно в течение долгого времени вызывали ночью на допросы, не давая ему нарочно спать, и там избивали и топтали ногами. Один раз его приволокли с допроса с окровавленным лицом, часть бороды вместе с кожей у него была вырвана. Мучили они его за то, что он упорно ничего не отвечал им, несмотря на пытки. Ни одного слова. Они требовали, чтобы он назвал фамилии всех духовных детей и других лиц, с которыми он общался”. Брат понимал, что любой названный им человек не избежит тюрьмы, и за тем потянутся и другие ни в чем не повинные люди. Поистине, он отдавал свою жизнь за други своя ( Ин 15:13 ). Такова была его светлая душа, которая, я верю, обрела вечное блаженство. |
|
|
