| В 1902-1910 гг. худож. И. С. Ижакевич осуществил в Киево-Печерской лавре роспись трапезной палаты Трапезной ц. во имя преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских. Образ Н., представленный среди Киево-Печерских святых, при всей самостоятельности иконографического решения напоминает изображение во Владимирском соборе в Киеве. В варианте Ижакевича Н. показан в своей келье, в рост, в повороте влево, читающим свиток в правой руке, 2-й лист, лежащий на столе, он придерживает пальцами левой руки, словно сравнивая тексты. В конечном варианте росписи были опущены некоторые элементы композиции, представленные на эскизе и свидетельствующие о наблюдательности художника. Так, на эскизе запечатлены достоверно переданные детали монашеского быта, напр. лежащий на лавке куколь (часть полного, «выходного» облачения), рядом с лавкой - упавший пояс, на столе - четки (в росписи оставлены только четки); сам же Н. представлен по-келейному - в скуфейке на голове (в росписи - с непокрытой головой, с залысиной); борода с выбившимися прядями пышная, длинная, разделена на конце надвое, белоснежная, что сближает характеристику святого с образом работы Васнецова (в росписи форма бороды сохранена, но она рыжеватая, с редкой проседью). Т. о., предметы из облачения служили своеобразными акцентами, дополняющими атмосферу полной погруженности монаха в работу. Хромолитография с этим изображением Ижакевича вышла в свет в изд-ве П. Плахова (К., 1903); на листе этого издания Н. представлен вместе со св. Ефремом, еп. Переяславским (отпечаток в собрании Ф. Р. Комарова). Образ преподобного в росписи палаты Трапезной ц. лег в основу его изображения на аналойной иконе (НКПИКЗ). Менее известен еще один, 3-й вариант изображения Н. работы Ижакевича др. композиционного решения (горизонтального формата), но также со многими бытовыми подробностями (опубл. в ж. «Нива». 1914. 18). В росписи храма ц. Всех святых над Экономическими воротами Киево-Печерской лавры (1905-1906) образ Н. на оконном откосе исполнен учеником Ижакевича А. Павленко в живописной стилистике, близкой к модерну. К тому же типу изображения Н., пишущего сидя за столом, относится картина худож. П. А. Веденецкого (1766-1847) «Образ Нестора, летописца Российского» (Нижегородский гос. и историко-архитектурный музей-заповедник). |
| Сказав, что Богородица чудная Одигитрия сохранена была от Латинян добрыми людьми, автор прибавляет: „(яже) и ныне есть, на нюже надеемся” полагаем, что на основании этих слов вероятнее видеть в нём Грека (т. е. в повести видеть перевод с греческого). 1545 Г. Лопарев находит наш отзыв о Паломнике Антония строгим до несправедливости. Положим, что отзыв, может быть, строг, но без несправедливости. Сошлёмся на других. Г. Лопарев приводит у себя отзывы о Паломнике, принадлежащие И. Я. Порфирьеву и А. Н. Пыпину, не сопровождая их замечанием, что они до несправедливости строги. Между тем Порфирьев и Пыпин говорят о Паломнике то же, что и я, и отличаются от меня только тем, что не прибавляют моего замечания об его бесполезности для читателей. А что для историков и археологов Паломник имеет некоторое значение, этого я вовсе не отрицаю.– Относят к периоду до-монгольскому Печерского архимандрита Досифея, который путешествовал на Афон и от которого сохранилось послание о жизни Афонских монахов (напечатано в извлечении в Прибавлениях к творениям святых отцов, ч. 6 стр. 134). Но относят на основании вовсе неосновательном. Этот Досифей известен тем, что принёс в Россию с Афона «Чин, како подобает пети (монаху) 12 псалмов особь», см. Библиографический Словарь Строева под словом Досифей. А так как о пении 12 псалмов говорится уже в Патерике Печерском (в послании Симона, в начале вступительной части), то на этом основании и полагают, что Досифей жил не позднее начала ΧIII века. На самом деле, обычай пения 12 псалмов у нас существовал с самого начала у нас монашества и о нём совершенно ясно говорится в житии преподобного Феодосия Печерского : „таче шед блаженый, т. е. Феодосий, иде в келью свою петь по обычаю обанадесяте псалма”, – по изданию Бодянского л. 16 строка 14. Досифей принёс с Афона Чин пения 12 псалмов или потому, что у нас был до него другой чин, или, что вероятнее и на что он намекает в своём указанном послании, в его время у нас вышло у монахов из обычая петь 12 псалмов. Жил он, как следует заключать из языка его послания и из его указания на „внимание умное”, т. е. |
| Следует особо указать и на то, что при подготовке настоящего издания его авторам и составителям удалось обнаружить ряд ранее вовсе не известных и не публиковавшихся прежде письменных свидетельств о старце. Бог благословил также встретить и некоторых из духовных чад отца Симеона, любезно поделившихся своими интересными воспоминаниями о нем. Особенно же замечательным подарком Божиим стало обретение нами в одной из древних монастырских башен основательного – причем явно уже давно забытого и заброшенного – ящика с различными бумагами архивного характера. Скорей всего, эти документы – письма, келейные записки, дневниковые страницы, разрозненные рукописные листы с чьими-то проповедями и тому подобная «старина» – суть плод собирательской деятельности многолетнего казначея Псково-Печерской обители, о. архимандрита Нафанаила (Поспелова), старавшегося сохранять после кончины того или иного монаха его «бумаги» – как важные по сути документы к будущей истории печерского иночества. Однако, увы, кто-то после смерти самого отца Нафанаила не слишком озаботился сохранностью его архива – и вот ящик оказался на долгие годы заточенным в башне Верхних решеток! После разборки содержимого этого ящика – по благословению отца Наместника, архимандрита Тихона (Секретарева), сразу же тогда нами приглашенного для ознакомления с находкой прямо на месте, – мы, вместе с монастырским архивариусом, ныне уже покойным отцом архимандритом Феодосием (Коротковым), убедились в значительной ценности найденного. Многие из обнаруженных документов были затем использованы нами при подготовке к печати ряда публикаций, посвященных известным псково-печерским подвижникам. Так, например, разрозненные (частью рукописные, частью машинописные) листы в итоге превратились в изданный московским Сретенским монастырем сборник большого числа проповедей, келейных записок и статей пребывавшего в обители на покое известного епископа – некогда секретаря Владыки Вениамина (Федченкова) – епископа Феодора (Текучёва). Некоторые документы из этого архивного собрания пригодились и при подготовке книги об известном Валаамском и Псково-Печерском старце Михаиле (Питкевиче). |
| Один памятник до-монгольского периода представляет дело таким образом, что грамотность распространилась у нас чрезвычайно быстро, что уже в первую половину правления Ярослава было по нескольку учителей для неё даже в самых незначительных городах Руси. Этот памятник есть упомянутое нами выше житие преподобного Феодосия Печерского , написанное Нестором, который, как мы видели, говорит что Феодосий учился грамоте у единого от учитель, годы учения последнего приблизительно должны падать на середину княжения Ярослава 1404 , а местом его учения быль один из незначительных тогдашних городов – Курск. Но это свидетельство Нестора, сохраняя всю свою силу в отношении к отсутствию в его время казённых училищ, весьма сомнительно в своём показании относительно слишком большой распространённости частных училищ уже в указанное раннее время. Ибо предполагать такой быстрый ход дела, чтобы уже к концу первой половины правления Ярослава грамотность успела распространиться везде и стать везде потребностью всех сословий общества так, чтобы везде явилось достаточное количество учителей, совсем невероятно. Стремление к грамотности предполагает возможность её приложения, именно-возможность читать церковные учительные книги. Но серьёзные заботы о распространении этих книг в обществе, как мы знаем, были приложены именно только Ярославом. Вообще, необходимо думать, что грамотность начала более или менее распространяться везде и между всеми не ранее как к концу правления Ярослава, а что касается до свидетельства преподобного Нестора, то он, нет сомнения, представляет время детства преподобного Феодосия по своему собственному времени. Если признать справедливым то положение, что стремление к грамотности могло распространяться только параллельно с распространением и умножением в обществе четиих книг, ибо без книг, конечно, трудно предполагать стремление к грамотности, то нужно будет думать, что дело шло весьма не быстро. Потому что книги, в то время как мы обстоятельно говорили выше, могли распространяться только чрезвычайно медленно. |
| И пошли они к своему покровителю преподобному Антонию. «Поставь нам игумена», просили они его. – Кого хотите? – спросил он. «Кого хочет Бог и ты», отвечали пришедшие. Сказал тогда им Антоний: «Кто между вами послушливее, кротче, смирение Феодосия, пусть тот и будет вам игуменом». Братия рады были, поклонились старцу и поставили над собой игуменом Феодосия. В это время в обители было уже двадцать иноков. Но это число братии стало по немного увеличиваться. Пришлось тогда новому игумену подумать, как устроить братию. Не один только он думал об этом. Узнало про иноков и стало оказывать свою помощь им русское общество; а общество это было тогда великодушно и сильно: во главе его стояли князья со своею храброю дружиной, со своими боярами и управляли народом; а народ тот был – купцы, земледельцы и духовные. Трудно было жить тогдашнему русскому человеку. Войску земскому и дружине княжеской много было дела. По границам русской земли, на юге и на востоке от Киева, кочевали воинственные племена сначала печенегов, а потом половцев, а на западе и севере нужно было вести войну то с поляками, то с чудью, латышами и т. д.; а там, глядишь, свои князья повздорили между собой и решают какой-нибудь спор кровью своих подданных. Меч тогда редко оставался без дела. Земледелец пахал землю, засевал её и не всегда был уверен, дождется ли он жатвы, получит ли он с поля хлеб: найдут из степей хищные кочевники и все прижгут, все притопчут. Купцам тоже не лучше было: везут товар и не знают, будет ли он у них цел, придется ли им увидать выгоду с товара. И любило тогдашнее общество забывать свои беды, свои невзгоды за чарой крепкого меда. Нынче пирует, пьет крепкий мед русский человек, а на утро с такой же готовностью несется с мечом на врагов, побивает их или слагает свою буйную голову в битве. Нет сомнения, что привычки войны входили в мирную жизнь тогдашнего общества. Да и чем же было действовать против врагов, против грубой силы как не той же самой силой, а была эта силушка не малая. Любил русский человек показать эту силушку, удаль молодецкую, порасправит плечо богатырское. |
| – Что бы вы пожелали читателям " Российской газеты " в Киргизии? – Чтобы читали Евангелие, ибо в нем можно найти просветление, успокоение, утешение, путь к Богу. В среде православного духовенства известен отец Кирилл (Павлов) – духовный отец выдающихся священнослужителей. Он – участник Сталинградской битвы и герой СССР. Отец Кирилл рассказывал, как однажды, еще до церковного служения, попал со своим отрядом в окружение. Бойцы спрятались в подвале, где местные жители оставили много книг. Отец Кирилл увидел среди них Евангелие, поднял его, вспомнив, как дорожили Священным Писанием его родители, и начал читать. Евангелие помогло ему найти успокоение. Отец Кирилл вспоминал: " Я шел с Евангелием и ничего не боялся " . Страх перед смертью исчез, и отряд вырвался из окружения, хотя в ожесточенной перестрелке с фашистами все могли погибнуть. Такова сила Священного Писания. – Правильно ли, на ваш взгляд, поднимается вопрос об изучении религиозных основ в школах? – Знаю педагогов, которые считают, что вводить предмет нельзя из-за светского характера школ. Но вспомните историю: раньше многие важные общественные институты и заведения – суды, больницы, школы – располагались при храмах. Ну а самое главное, нельзя забывать, что человек создан Богом. Стыдно стесняться Творца и бояться учить детей вере. Религия не идет вразрез с наукой, а наука не отвергает религию. Человек не станет хуже оттого, что будет знать веру, традиции, культуру своего народа. Скорее, станет лучше. И у руководства Киргизии идея изу-чения религиозных основ в школах встречает понимание. На встрече с президентом КР Алмазбеком Атамбаевым он подчеркнул, что хорошо бы детям изучать Библию и Коран. С другой стороны, конечно, и перегибов быть не должно. Епископ Бишкекский и Киргизстанский Феодосий родился в Кишиневе. После срочной службы в Советской армии поступил в Московскую духовную семинарию. Потом – в братию Троице-Сергиевой лавры. В апреле 1995 года пострижен в монашество под именем Феодосий в честь преподобного Феодосия, игумена Киево-Печерского. В 2008-м закончил Московскую духовную академию. В 2011-м – Уральскую государственную юридическую академию по специальности " Юриспруденция " . В октябре 2011-го решением Священного Синода избран епископом Бишкекским и Киргизстанским. |
| Пестрота религиозного сознания . Обоюдное признание чужих верований, конечно, способствовало бытовой ассимиляции и деловому сближению обеих сторон, даже, пожалуй, успехам христианства среди инородцев. При таком признании чудь незаметно переступала раздельную черту между христианством и язычеством, не изменяя своим старым родным богам, а русь, перенимая чудские поверья и обычаи, добросовестно продолжала считать себя христианами. Этим объясняются позднейшие явления, непонятные на первый взгляд: приволжский инородец, мордвин или черемисин XVI–XVII в., нося христианское имя, пишет вкладную грамоту ближнему монастырю с условием, буде он крестится и захочет постричься в том монастыре, то его принять и постричь за тот его вклад. Но такое переплетение несродных понятий вносило великую путаницу в религиозное сознание, проявлявшуюся многими нежелательными явлениями в нравственно-религиозной жизни народа. Принятие христианства становилось не выходом из мрака на свет, не переходом от лжи к истине, а, как бы сказать, перечислением из-под власти низших богов в ведение высших, ибо и покидаемые боги не упразднялись, как вымысел суеверия, а продолжали считаться религиозной реальностью, только отрицательного порядка. Эту путаницу, происходившую от переработки языческой мифологии в христианскую демонологию, уже в XI в., когда она происходила внутри самой Руси, можно было, применяясь к меткому выражению преподобного Феодосия Печерского 45 о людях, хвалящих свою и чужую веру, назвать двоеверием; если бы он увидел, как потом к христианству прививалось вместе с язычеством русским еще чудское, он, может быть, назвал бы столь пестрое религиозное сознание троеверием. Сельский характер колонизации Наконец, надобно признать значительное влияние финских туземцев на состав общества, какое создавала русская колонизация Верхнего Поволжья. Туземное финское население наполняло преимущественно суздальские села. Из упомянутого жития преподобного Авраамия видно, что в XI в. в городе Ростове только один конец был населен чудью, по крайней мере носил ее название. Русские имена большинства старинных городов Ростовской земли показывают, что они основаны были русскими или появляются не раньше руси и что русь образовала господствующий элемент в составе их населения. Притом мы не замечаем в туземном финском населении признаков значительного социального расчленения, признаков деления на высшие и низшие классы: все это население представляется сплошной, однообразной сельской массой. В этом смысле, вероятно, часть мери, бежавшая от русского крещения, в памятнике, сообщающем это известие, названа «ростовской чернью». Но мы видели, что колонизация приносила в междуречье Оки и верхней Волги преимущественно сельские массы. Благодаря этому русское и обрусевшее население Верхнего Поволжья должно было стать гораздо более сельским по своему составу, чем каким оно было в южной Руси. Выводы |
| Таким образом, Нестор имел возможность писать житие Феодосия с полным знанием его жизни. Действительно, оно представляет собой жизнеописание преподобного Феодосия весьма подробное, начатое с самого дня рождения, ведённое через детство и юность, обстоятельно сообщающее внешние события его монашеской жизни, много говорящее об его монашеских подвигах и по порядку излагающее все его труды относительно постепенного устроения Печерского монастыря. Одним словом, дающее его полную и подробную биографию. Что должно сказать о внутренних достоинствах житий? Сравнивая его с предшествующим житием Бориса и Глеба, находят, что оно далеко его лучше и выше, вообще же находят, что оно писано «с особенной любовью к угоднику Божьему», и что «слово писателя лилось прямо из сердца и от полноты убеждения». Последним хотят сказать, что житие, не будучи холодным риторическим произведением, написано с душой и с теплотой сердечной. Мы со своей стороны не находим, чтобы это мнение могло быть признано совсем справедливым. В распоряжении Нестора было так много действительных сведений о Феодосии, что он не имел нужды прибегать к усиленной помощи риторики и должен был только рассказывать. Вследствие этого последняя не до такой степени сильна в житии, чтобы била в глаза и неприятным образом отталкивала. Исключительная личность преподобного Феодосия так интересна, что повествование о ней, тепло или не особенно тепло составленное, не могло не стать занимательным и поучительным, не по вине повествователя, а по самому предмету повествования. Эти внешние условия, нисколько не зависевшие от автора и нисколько не составляющие его заслуги, создают, однако, его повествованию уже положительные достоинства. Но, если не будем вменять автору достоинств, которые не составляют его собственной заслуги, то о житии нужно будет сказать, что оно есть житие, как житие. Т. е. что оно не есть какой-нибудь перл непосредственной художественности, в котором бы герой изображался таким образом, чтобы восставал перед нами как живой человек, а что оно есть более или менее искусственное произведение, составленное по общему шаблону житий. |
| (См. 81 «Воскр. Лист.»). 2. Каждое дело нужно начинать с благословением Однажды великий князь Изяслав посетил преподобного Феодосия печерского и остался у него обедать. На простом столе приготовлена была простая монашеская пища: черный хлеб и обыкновенные овощи. Но эта пища так показалась вкусна великому князю, что он с умилением спросил преподобного Феодосия: «вот у меня всего много, припасы дорогие, приправа заморская, повара ученые, но я никогда дома не ел с таким вкусом как у тебя, отчего это?» – «Государь! – отвечал Феодосий, у нас братия, когда хотят варить или печь хлебы, имеют вот какой устав: сначала берут у настоятеля благословение, потом кладут три поклона перед алтарем, зажигают свечку из лампады пред образом Спасителя и этою свечей разводят огонь в кухне и хлебне. Когда же нужно вливать в котел воду, служитель говорит старцу: «благослови, отче!», а тот скажет: «Бог да благословит тебя, чадо!» Таким образом у нас все делается с благословением. Вот причина, почему у нас все вкусно: а ваши слуги каждое дело начинают с ропотом и досадою друг на друга. А где есть грех, там не может быть удовольствия. Кроме того, ваши дворецкие часто бьют служителей за малейшую неисправность, а их слезы также прибавляют много горечи в кушанья, как бы они дороги ни были». Великий князь согласился, что святой старец говорит правду, принял от него благословение и возвратился домой. Принимаясь за какое бы ни было дело, всегда нужно молиться Богу, или по крайней мере перекреститься и сказать в себе: «Господи, благослови!» (По «Ч. М.»). 3. Долг благодарности Многие пред принятием пищи и после своего насыщения забывают принести Богу молитвы благодарения за дары Его милости – пищу и питье, без которых мы не могли бы существовать. Мы уже не говорим о том, что и все бесчисленные благодеяния Божии не вызывают у некоторых чувства благодарности к Богу, посему да будет слово наше в настоящий раз о благодарности к Богу, к чему побуждает и чтение евангелия нынешнего дня. Легче измерить пространства небес и глубины бездн морских, чем измерить и дознать величие и число благодеяний Божиих. |
| Радуйся, вверенное тебе сокровище мудрости в земли не скрывый. Радуйся, добродетелей вертоград богатый духовно возрастивый. Радуйся, благий собирателю богатства нетленнаго. Радуйся, обретый блаженство Рая вожделеннаго. Радуйся, Несторе, земли Русския первый летописателю. Кондак 4 Бури страстей житейских уклонился еси, угодниче Христов, во утишное пристанище святыя обители Печерския достигши, идеже с честными насельники сея не преставал еси пети Спасителю твоему: Аллилуиа. Икос 4 Слыша наставление душеспасительное, от Богоноснаго Феодосия и иных честных отец, тебе неоскудно подаваемое, сему со тщанием последовал еси в пещерном затворении твоем, молитвою, пощением и о плоти нерадением укрепляемь в подвизе многотрудном жития иноческаго. Сего ради слышиши ныне хваления сицевая: Радуйся, от юности во мрак пещерный, спасения ради, вселивыйся. Радуйся, тамо непрестанною молитвою от треволнения житейскаго оградивыйся. Радуйся, яко в подвизе твоем наставника богомудраго Феодосия имел еси. Радуйся, наставлением сего послушливо внимал еси. Радуйся, Несторе, земли Русския первый летописателю. Кондак 5 Боготечною стезею текл еси, отче преславный, ничесоже суетнаго желая, но града горняго, вечнаго взыскуя, Господу же неустанно поя: Аллилуиа. Икос 5 Видя неустанныя труды твоя, ко спасению души направляемыя и радующеся братски о преуспеянии твоем в подвизе жития монашескаго, вси иноцы обители Печерския восхваляху тя сице: Радуйся, трудниче неустанный, яко мзды благия достоин явился еси. Радуйся, подвижниче добрый благочестия, яко в подвизех твоих не изнемогал еси. Радуйся, образ честный жития иноческаго братии являяй. Радуйся, в смирении и кротости душевней всех присно наставляяй. Радуйся, Несторе, земли Русския первый летописателю. Кондак 6 Провозвестника славы отеческия обрете тя, Несторе досточудне, страна Русская, уведев бо минувшия судьбы ея, письмены предал еси вся в научение, наставление и назидание родом грядущим, да тии уведевше промышление Божие к языку Словенску, воспоют Благому Промыслителю своему: Аллилуиа. Икос 6 |
|
|
