| Иван Ловягин Глас вторый На малой вечерне Стихиры. О превелия таинства! Зря чудеса, проповедую Божество, Еммануил бо естества убо врата отверзе яко Человеколюбец, девства же ключи не разруши яко Бог; но сице от утробы пройде, якоже слухом вниде; тако воплотися, якоже зачатся; безстрастно вниде, несказанно изыде, по пророку глаголющему: сия врата заключена будут; никтоже пройдет ими, токмо един Господь Бог Израилев, имеяй велию милость. Какое величайшее таинство! Видя чудеса, я исповедую Божество (но не отрицаю и человечества); 10 ибо Еммануил как Человеколюбец отверз врата естества, но не сокрушил печатей девства, как Бог . Он так вышел из утробы, как вошел чрез слух; так воплотился, как был зачат; бесстрастно вошел, и неизреченно вышел, согласно пророку, который сказал: ворота сии будут затворены, и никто не пройдет ими, кроме единого Господа Бога Израилева, имеющего великую милость. ( Иез. 44:2 ) Всех скорбящих радосте, и обидимых предстательнице, и убогих питательнице, странных же утешение, и жезле слепых, немощных посещение, труждающихся покрове и заступнице, и сирых помощнице, Мати Бога Вышняго, Ты еси, Пречистая, потщися, молимся, спастися рабом Твоим. Радость всех скорбящих, Заступница обижаемых, Питательница бедных, Утешительница странников, посох для слепых, Посетительница больных, Покровительница и Заступница обременяемых и Помощница сирых, Матерь Бога Вышнего – Ты, Пречистая. Ускори спасти рабов Твоих, – молимся Тебе. Всякое беззаконие нещадно, всякий грех невоздержно окаянный соделах: всякаго осуждения достоин есмь! вины покаяния мне подаждь, Дево, яко да не осужден тамо явлюся, Тя бо написую молитвенницу, Тя призываю предстательницу, не посрами мене, Богоневестная. По небрежности я, бесстыдный, совершал всякое беззаконие и по невоздержности – всякий грех , и (посему) достоин всякого осуждения. Даруй мне средства к покаянию, Дева, чтобы я неосужденным явился там (на суде), ибо Тебя избираю Молитвенницею, Тебя я призываю Защитницею, – не посрами меня, Богоневеста. |
| О ЖЕНАХЪ Уне жити въ пустыни съ львомъ и съ змиею, неже жити с женою лукавою и язычною. < Солон > . Сь, въпросимъ от иного, аще велить ему оженитися, онъ же рече; «Ни! Аще бо злообразну поимеши – мука ти будеть, аще ли красну – инии на ню хотять зрти!» Диоген . Сь, видвъ жены прящася, и рече: «Зрите: како аспида отъ ехыдны зелья просить!» Въ триехъ нужахъ был есмь: въ грамотикыи, въ убожии, у люты жены; да двою нужю убжахъ, а злы жены не могу утечи! О ПРОТИВОСЛОВЬИ И О ШАТАНИИ Феофрасъ . Срамляй самъ ся, да от иного не посрамленъ будеши. О СТАРОСТИ И О УНОСТИ Не хули мужа въ старости его, ти бо от насъ старються. Троего възненавиди, душе моя, и зло ми мерзитъ животъ ихъ: стара блядива, богата лжива, убога хупава. Сь, видвъ стару жену, красящюся вапомъ, и рече: «Аще къ живымъ красишися – то облазнилася еси, аще ли къ мертвымъ – то не облнися!» Димокритъ . Старъ мужь унотою былъ есть, унота же не всть, аще дойдеть старости. 917 ...и разумъ вншниихъ философъ.– В средневековой литературе внешними (по отношению к христианским) назывались античные и вообще языческие философы и писатели, хотя многие их произведения высоко почитались и со временем стали важнейшей составной частью христианской культуры. 918 Идола образъ украшаеть...– Речь идет об изображении языческого бога (идола – от греч. δωλον – «подобие, изображение», что восходит к греч. δος – «вид, образ»; «красота»); славянский переводчик не смог передать игру слов греческого оригинала, в котором одновременно говорится о внешнем виде, изображении и красоте его. 919 Се поношенъ быстъ, яко съ лукавыми живетъ...– В греческом варианте это высказыванне приписывается Демосфену. 920 ...къ Диогену, куньскому философу... Куньское брашьно се, но не цесарьский даръ».– В греческом оригинале игра слов: «κνικος» одновременно означает и «собачий», и «кинический», то есть относящийся к последователям учения киников (циников) – от того же слова; этот дар Диогену по легенде, отраженной в этой цитате, приписывают Александру Македонскому (ему и его отцу царю Филиппу Македонскому в «Пчеле» отводится много места). |
| Убо ваша любовь есте ми и отцы, и браня, и други». B) «Аще же и отцем воззовете, то аз Апостольски к вам отвещаю: чадца моя, ими же болезную, дондеже вообразится в вас Христос » ( Гал.4:19 ). Г) «Приидох путем тем, имже прииде иногда из Киева семо иже во святых отец наш Исаия, здешний Ростовский чудотворец: той на сие место принесе благословение от благодати свыше излиянной на новый Афон, или паче реши, на новый Иерусалим, на Киево-Печерския горы. Того убо Св. Исаии следы, и аз грешный из Киева пришед, глаголю: да будет на месте сем благословение Божие, Богородично и проч.». Д) «Аще наставника вам даде мя (Бог): то повинуйтеся наставнику вашему и покаряйтеся, мне бо вверено есть бодрое о душах ваших попечение, аки слово воздати хотящу, да с радостью сие творю, а не воздыхающи». Е) «Егда узрю вы добрую имущих совесть во всем, начну радоватися: Егда же узрю злую имущих совесть во всем, начну воздыхати. Егда увижду вы истинныи быти Христовы овцы на десно грядущия, буду радоватися: Егда же увижду вы к козлищной части уклоняющихся, буду воздыхати. Егда обрящу в вас по Бозе сущую любовь, смирение, повиновение, по премногу возрадуюся: Аще же обрящу нелюбовь, презорство, непокорение, много воздыхати имам. О добронравном и Богоугодном вашем житии возрадуюся: О развращенных же воздохну. Вы же пецытеся, да с радостью пасу вас, а не воздыхающи. Аще бо убедите мя воздыхати о вас, не полезно вам будет сие». В А) и Б) обороты Евангельские, в В) и Д) обороты посланий Павловых, – идиомы чисто Библейские; почти одни тексты; но они поставлены в таком сопряжении, что имеют вид оригинальных мыслей проповедника. В Г) все слова и мысли собственные проповедника; но форма их совершенно Библейская. В Е) – Библейский параллелизм. Может быть скажут, что здесь Библеизм зависит от Славянского языка? Конечно; однако, переложим какую угодно статью на Русский, – хоть первую. « Да не смущается сердце ваше о моём пришествии к вам; ибо я вошёл дверми, а не прелазяй инуды : не искал, но поискан есмь ; и я не знал вас, ни вы меня знали; судьбы же Господни – бездна многа – те послали меня к вам. |
| Страсти больше свирепствуют, когда инок не имеет обучения через людей. Тогда и тень терпения, которую приобрел, живя вместе с братией, он губит небрежением подвига в уединении и уподобляется ядовитым зверям, в пустыне покоящимся и тогда показывающим свое неистовство, когда почувствуют приближение кого-либо. Страстные люди, не по любви к добродетели, но в силу условий пустыни безмолвствующие, извергают душевный яд, когда кто-либо их раздражает. Человек никогда не повредится от другого, если не имеет к тому причины внутри себя. Поэтому истинный Врач душ – Бог , знающий все язвы душевные, не пребывание с людьми заповедует оставлять, но отсекать причины пороков. Душевное здравие не в удалении от людей приобретается, но от пребывания с добродетельными и в подвигах. Когда кто-либо по уважительным, как ему кажется, причинам оставляет братию, не отсекая при этом причины страстей, недуг оставляет внутри, а страсти возбуждаются другими причинами. Поэтому главный подвиг должен быть направлен против внутренних страстей. Когда, с помощью Божией, инок извержет их из сердца, не только с людьми, но и с дикими зверями легко поживет, по сказанному Иовом: «Зверие бо дивии примирятся тебе» ( Иов. 5, 23 ). Таким образом, богомудрые отцы предостерегают новоначальных монахов об опасности удаления в пустыню прежде приобретения опыта в духовной брани и отсечения основных страстей. Для подвига отшельничества необходимо Божие благословение. Тогда только оно будет спасительно и принесет обильные плоды добродетелей. Многим может быть полезен средний путь, то есть жительство не в абсолютном одиночестве в пустыне и не среди многолюдства, а с одним или двумя единомышленниками, по слову Господню: «Идеже бо еста два, или трие собрани во Имя Мое, ту есмь посреде их» ( Мф. 18, 20 ). И царь Соломон говорит: «Не уклонися ни на десно, ни на шуе» ( Притч. 4, 27 ). Безмолвие есть уклонение от помышлений, производимых чувствами и умом, для того, чтобы в сердце чисто (внимательно) молиться Богу. Этому способствует беспопечительная жизнь, то есть удаление от людей и попечений для избежания суеты и беспокойства, этого рыкающего льва, ходящего и ищущего кого поглотить беседами и попечениями житейскими. |
| Невозможно дружить со змием и в объятиях его носить, также невозможно одновременно прилагать усилия к стяжанию небесных добродетелей и всячески угождать плоти, кроме необходимых потребностей. Как змий уязвляет греющего его, так и тело оскверняет угождающего ему сластями. Даже до смерти нельзя доверять плоти своей, ибо в Священном Писании говорится: «Сущии же по плоти, Богу угодити не могут. Вы же несте во плоти, но в духе, понеже Дух Божий живет в вас» ( Рим. 8, 8–9 ). Телу надо давать делание по силе, а весь подвиг обратить к уму, телесное бо обучение вмале полезно: а благочестие на все полезно есть… ( 1Тим. 4, 8 ). Подвизающиеся только телесно иногда побеждаются чревобесием и многоспанием, пристрастием и празднословием, а иногда возмущают свою мысль продолжительным постом, бдением и чрезмерными трудами. Но кто заботится об уме, тот молится, богословствует и может совершить всякую добродетель. Мудрый человек стремится свести к минимуму свои потребности, чтобы быть беспопечительным для соблюдения заповедей, по слову Господа: «Не пецытеся» ( Мф. 6, 25; 34 ). Когда инок может трезвенно молиться, он не должен касаться рукоделия. Если же появляется уныние, нужно взяться за рукоделие, так как оно помогает отгонять все бесовские напасти. Безмолвник не должен никого отягощать своими нуждами, а, наоборот, подавать немощным от делания рук своих. Всегда надо быть готовым к смерти, но к телу так относиться, чтобы жить много лет. Первое отсекает помыслы уныния и делает человека усердным, а второе сохраняет тело здоровым и соблюдает равномерность в воздержании. Болезни естественны и свойственны телу, как тленному и вещественному. Страдая телом, надо терпеть и Бога благодарить, а не укорять. Кто скорбит во время телесных напастей оттого, что не может наслаждаться земными благами, тот порабощается похотями тела и не желает оставить житейских вещей. Если же инок благодарно переносит болезни, то он близок к бесстрастию и даже смерти не боится, так как она введет его в жизнь вечную. Болезни полезны обучаемым добродетельной жизни. Они усмиряют разжжение плоти, истощают ее, утончают земное мудрование и делают душу более крепкой, по слову святого апостола Павла: «Егда бо немощствую, тогда силен есмь» ( 2Кор. 12, 10 ). Но насколько недуги полезны новоначальным, настолько они вредны преуспевшим в трудах добродетелей и поднявшимся к небесным видениям. Последним болезни препятствуют совершать духовные подвиги и печалью возмущают душу. |
| ступление подвергся наказанию, тогда справедливо услышал: „земля ты и в землю уйдешь» ( Быт.3:19 ), лишился благодати, и от земного тела его отступил Дух жизни, то есть дух Говорящего: „Я есмь жизнь“ ( Ин.11:6 ), – и животное (т. е. человек) подпадает смерти по одной только плоти, при сохранении бессмертия души, так как к одной только плоти и сказано было: „земля ты и в землю уйдешь». 1, 14. а. 143–144. Это разумное на земле животное, то есть человек, сотворено в начале „по образу Творца“ ( Кол.3:10 ), коего (образа) главная сторона состоит в бессмертии и нетлении. Но само по себе это животное (человек), по свойству своей природы, никогда не было и быть не могло таким. Поэтому, чтобы приведенное из небытия в бытие, снова не обратилось в ничто, но пребывало непрестанно, – Бог делает человека причастником Своей собственной природы, „вдунув в лице его дыхание жизни“, то есть Дух Сына. Однако же никто да не думает, будто этим утверждается, что это божественное вдохновение (τ ϑεον μφυσμα) стало душею животному (γεγονναι τ ζ ψυχν), т. е. человека, как некоторые думают. Ни один благомыслящий не признает, чтобы из божественной сущности произшедшее вдохновение сделалось душою для животного. Напротив, уже одушевленному и наделенному душою и телом Творец, как некую печать Своей природы, внедрил Святого Духа, то есть «дыхание жизни», через которое он образовывался по первообразной красоте и творился по образу Создателя, направляемый силою живущего в нем Духа ко всякому виду добродетели. Но человек, обладая самоопределением и наделенный властью над своими желаниями, – ведь и это есть часть образа Божия в человеке, ибо Бог властвует над Своими желаниями, – изменился и пал: то Бог восхотел и предпринял восстановить опять человеческую природу в первоначальное состояние. ( Ин.14:20 ). 263–264. Так как от человечества, после его грехопадения, удалился Дух (т. е. дыхание жизни или Дух Христа), могущий образовывать и содержать нас по божественному образу, то Спаситель опять дарует нам Его, возводя нас в прежнее достоинство и преобразуя в Свой собственный образ ( Ин.7:39 ). 219. Бог, сказано, образовал человека, взяв персть земли. Потом, приведя это животное к полному окончанию и научая, как и каким образом он (человек) был одушевлен, говорит: «вдунул в лице его дыхание жизни», указуя на то, что душа дана человеку не без освящения через Духа и не осталась совершенно чуждою или лишенною бо- |
| Искусство и мудрость виделись человеку Древней Руси неразрывно связанными; а сами термины воспринимались почти как синонимы. Искусство не мыслилось не мудрым. И это относилось в равной мере к искусству слова, иконописания или зодчества. Приступая к своему труду, раскрыв первый лист чистого кодекса или рабочей «тетрадки», русский книжник просил у Бога дара мудрости, дара откровения, дара прозрения, дара слова, и эта мольба отнюдь не была только традиционной данью риторской моде своего времени. В ней заключалась истинная вера в божественность творческого вдохновения («обожен бывааше умомь»!), в высокое назначение искусства. Средневековый человек знал две мудрости – человеческую и божественную и обе связывал с искусством, словесным творчеством. Наиболее полно эту идею, характерную для всей древнерусской культуры, выразил Епифаний Премудрый . В идеале, по Епифанию, настоящий писатель должен иметь первую и быть одаренным второй. К человеческой мудрости, необходимой для книжника, Епифаний относит гуманитарные науки античности, и прежде всего грамматику, риторику и философию. Без знания этих наук древнерусский книжник не считал возможным браться за перо. Общим местом поэтому в русских текстах, особенно у авторов агиографий, берущихся за изображение самой святости, становится обращение к читателю с просьбой-мольбой простить их за грубость ума и невежество в слове. В настоящий гимн писательскому делу, его сложности, возвышенности и мудрености превращается такая самоуничижительная мольба к читателям Епифания в начале «Жития Стефана Пермского»: «Но молю вы ся, боголюбци, дадите ми простыню (простите меня), молитуйте о мне: аз бо есмь умом груб, и словом невежа, худ имея разум и промысл вредоумен, не бывшу ми во Афинах от уности, и не научихся у философов их ни плетениа, ни ветиских глагол, ни Платоновых, ни Аристотелевых бесед не стяжах, ни философья, ни хитроречия не навыкох, и спроста – отинудь весь недоумения наполнихся» (Ж Ст. 2). К человеческой мудрости относит Епифаний и подготовительный труд писателя – сбор фактического материала на основе своих личных воспоминаний и опроса очевидцев событий, о которых необходимо писать. |
| Господи и Владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу( – е) Твоему( – й). Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Живота моего – жизни моей; праздность – леность; уныние – беспечность; любоначалие – желание начальствовать; празднословие – пустословие; не даждь ми – не дай мне ; целомудрие – чистота душевная; смиреномудрие – смирение; ей,Господи – о, Господи! зрети – видеть. Топарь святым Кириллу и Мефодию Яко апостолом единонравнии и словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите вся языки словенския утвердити в православии и единомыслии, умирити мир и спасти души наша. Апостолом единонравнии – подобные (по жизни и подвигам) апостолам; богомудрии – мудрые в учении о Боге; языки словенские – славянские народы; единомыслие – согласие. Топарем называется церковная песнь, составленная в честь какого – либо святого или в честь праздника. Святые братья Кирилл и Мефодий проповедовали христианскую веру славянскому народу – моравам, составили для них славянскую азбуку и перевели на славянский язык некоторые священные и богослужебные книги. Этою азбукой и переводом священных и богослужебных книг воспользовалась и мы, русские, когда приняли православную веру. Молитвы перед причащением Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живого, пришедый в мир грешные спасти, от них же первый (-ая) есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия самая есть честная Кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя, и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов и в жизнь вечную. Вечери Твоея тайные днесь, Сыне Божий, причастника (-цу) мя приими: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во царствии Твоем. |
| Здесь по-прежнему было в ходу духовное просвещение в том его виде и объеме, в каком оно унаследовано было от первоучителей славянских нашими предками. Здесь за все восемь веков оно продолжало быть на степени грамотности и большей или меньшей начитанности. Здесь по-прежнему духовенство было главным просветительным составом. Училища народные по-прежнему группировались преимущественно при церквах и монастырях, служивших, опять по-прежнему, школами и для безграмотных. Это были по-прежнему вообще училища веры и благочестия. Даже план, система и метод обучения грамотности мало терпел изменений за все это время. Для примера и сравнения вот слова Геннадия, архиепископа Новгородского (1485–1504) о том, в чем состояло и должно было состоять, как велось и, по его мнению, должно было ведено быть дело этого обучения, в видах подготовления даже к занятию должностей священнической или вообще священно-церковнослужительских: «сперва пусть будет истолкована азбука с гранями, потом подтительная; за тем выучить твердо Псалтырь с восследованием; когда (учащийся) выучит это, может канонархать и читать всякую книгу» 33 . Так было в XV веке, а без сомнения и гораздо раньше, согласно выше изложенному. Берем другой пример из XVII века. В 1648 году, как мы заметили мимоходом раньше, в Москве вышла, с дополнениями и переработкой, славянская грамматика Мелетия Смотрицкого. В предисловии к ней, между прочим, говорится: «видесте ли любимици, яко повсюду учит Божественное Писание, священным писменем учитися, и в сицевых упражнятися, а не в лукавых наших обычаях»; затем сама грамматика называется «Божиим дарованием» и далее от лица ее говорится: «младенцем есмь, яко питательница, началом моим (т. е. звуком: а) в начале своего бытия, тонким своим и острым гласом воздух предирает, еже бо аз воскликовает; и тем пищу себе испрошает. Детищам же, яко хранительница, яко на восприятие своего бытия пестуны призывает. Отрочатом же яко быстрозрительная наставница, яко вся качества и количества не премолчавает, но всяко вопрошает, и ведатися понуждает. |
| Иногда переводчик как будто затрудняется в переводе некоторых греческих слов и пропускает их. Так в утреннем самогласне вторника 3-ей седмицы у него оставлено без перевода τ κη (рубище) и сделано значительное уклонение от греческого текста: πρς ντροπν δ (χω) τ κη, περιββλημαι (к cpaмomjь же рубы, имиже oдjьяhъ есмь: никон.) он переводит – wблuчa ють бо мz zkoжe се . Во втором вечернем самогласне 5-ой седмицы он также не переводит слова – τος μλωπας: вместо – обяжи наша яже отъ rpjьxa npuбыbшiя струпы он ставить просто: wбzжu наше t бывшее. В некоторых случаях переводчик, по-видимому, сам ошибочно понимал греческий текст. Так во втором седальне и первом подобне понедельника 5-ой седмицы он вместо δος (давый) читал: δος ( nzmь). Сравнительно лучше других песнопений в Шафариковской триоди переведены трипеснцы Иосифа и Феодора, а слабее всего самогласны. Перевод последних изобилует неправильностями и иногда даже переходит в перифраз. Вот, например, перевод утреннего самогласна среды первой седмицы: Νηστε τν λογισμν τ πθη δετε δουλσωμεν, πνευματικας αυτος πτρυξι περιστελαντες; να τν το εχθρο κινουμνην ζλην κοφοι περσαντες, ξιοι γενμεθα τς το σταυρο προσκυνσεως, το πρ το κσμου σφαγντος κουσως Yο το Θεο, κα πνευματικς ορτσωμεν τν κ νεκρν το Σωτρος νστασιν. π ρους ρθντες, μαθητας συνδοξσωμεν τν ξουσαν λαβντα πσαν Yν κ Πατρς, τν φιλνθρωπον. Постомъ страстьн ю ю поработимъ. дх7овно себе zko да вражи ю лъсти и mbpъrшecz. достоини б юдемъ агнъча прич ющенна 419 на жрътв ю npuhecьшacz. воле ю сн7и б9ию. и дх7овно празднимъ. сп7сово въскр7сение. истл ю uзбabльшecz. съ иченикы cz прославимъ. власть ю приемши сно. t wц7a чlkoлюбцa. Или – перевод известной стихиры недели Ваий – На xepybuмjьxъ носимый: На почива юи. поемы t серафимъ. на члвчьскы. да w семъ бlжe wmpoцu mz xbaлzm июдеи юmьcz безаконии. и не послишливи zзыцu. и множъство. закона. на ю слв8а ти хе7 едине члоколюбче. Несовершенство первого перевода триоди замечено было, повидимому, скоро и очень рано, вероятно, принялись за его исправление. Следы этих попыток хранит та же самая Шафариковская триодь. Например, второй вечерний самогласен понедельника 5-ой седмицы помещен в ней в двух местах (л. 67 об. и 70) и в двух различных переводах: так как второй перевод ближе к греческому тексту и так как он принят в других, несомненно, правленных триодях, например, в синодальной 319 и софийской 84, то первый нужно считать более древним. Вот параллельный текст их обоих: Cъблaзhъшarocz t юnлehuz въ раи пищ ю въспри юmuz. сведени въ веществън ю ю жизнъ. и xbaлehuz. и zko въ разбо3никы впадохомъ: живъ есмъ t твоихъ н ю тебе молимъ t мари ю zbлъшacz. и бест7рстное страстемъ npuблuжъшacz bLko. wбzжu наше t бывшее. и ю ю тво ю мlcmь взливаи на ны. твое врачевание приложениа. zko чlkoлюбeцъ. |
|
|
