| Глава 76 Чудесные знамения, последовавшие за распятием и смертью Иисуса Христа Тварь содрагашеся (страдала), распинаема Тя видяще, горы и камения страхом распадахуся[п] (расседались) и земля сотрясашеся и ад обнажашеся[п] (преисподняя пустела), и помрачашеся свет во дни, зря Тебе, Иисусе, пригвожденна плотию. Господь Иисус однажды сказал иудеям: «Егда вознесете (на кресте) Сына Человеческого, тогда уразумеете, яко Аз есмь» (Ин. 8:28), то есть когда распнете Меня и подумаете, что уже победили Меня, тогда-то наипаче узнаете Мою силу, узнаете, что Я Сын Божий. Сие предсказание сбылось, когда за распятием и смертью Господа последовали чудесные, страшные знамения, свидетельствовавшие о силе и власти Его. Иисус распят был в третий час дня, по-нашему 9-й час утра. В 6-м часу, по-нашему в 12-м, в самый полдень, померкло солнце, распространилась тьма по всей земле и продолжалась до часа 9-го. В 9-м часу Иисус громко воззвал: Отче, в руки Твои предаю дух Мой — и, преклонив главу, испустил дух. И вот начались проявления всемогущей силы и власти Божественного мертвеца: завеса в храме, отделявшая святилище от Святого Святых, разодралась пополам сверху до низу (в знак того, что путь в Небеса, которые предызображены были Святым Святых, дотоле доступным для одного первосвященника, открыт для всех), земля потряслась, распались скалы и открылись гробы. В то же время обнажался, или пустел, ад; ибо Иисус душой Своей, разлучившейся с телом, сошел в ад как Победитель ада и смерти, и заключенные в нем души, с верой ожидавшие Его пришествия, извел в Рай; а души некоторых из святых, изшедши из ада, снова соединились на короткое время с телами, и восставши от гробов, эти святые, по воскресении Спасителя, вошли в Иерусалим и явились многим для возвещения победы Христа над смертью и адом. Таковы поразительные явления, сопровождавшие распятие и смерть Иисуса. Какое действие произвели они на зрителей? Ожесточенные враги Иисуса остались Его врагами и после этих знамений Его божественной силы и величия. Они пребыли слепы и глухи к тому, что вокруг них происходило. Они как будто не видели ни солнечного затмения, ни треснувших скал, не хотели признать во всем этом проявления всемогущей силы Распятого. Но в других эти чудесные явления произвели благоговейный страх и раскаяние. Так, римский сотник, вместе со своими воинами поставленный стеречь Распятого, — может быть, мало прежде знавший Иисуса, но слышавший, вероятно, что Иисус осужден на позорную казнь за то, что называл Себя Сыном Божиим, - видит землетрясение и другие чудеса, приходит в великий страх и говорит: «Точно, этот человек был Сын Божий», - то есть признает в Нем существо Божественное, могущественно повелевающее природой. И весь народ, который сошелся смотреть на Голгофу, увидавши все, что происходило, возвращался (со стонами раскаяния), бия себя в грудь. |
| Чудесные знамения, последовашие за распятием и смертью Иисуса Христа Тварь содрогашеся (страдала), распинаема Тя видящи, горы и камения страхом распадахуся (расседались), и земля сотрясашеся, и ад обнажашеся (преисподняя пустела), и сомрачашеся свет во дни, зря Тебе, Иисусе, пригвождена ко кресту. Господь Иисус однажды сказал иудеям: егда вознесете (на крест) Сына Человеческаго, тогда познаете, яко Аз есмь ( Ин.8:28 ), то есть «когда распнете Меня и подумаете, что уже победили Меня, тогда-то наипаче узнаете Мою силу, узнаете, что Я Сын Божий». Это предсказание сбылось, когда за распятием и смертью Господа последовали чудесные, страшные знамения, свидетельствовавшие о Его силе и власти. Иисус распят был в третий час дня, по нашему в девятый час утра. В шестом часу, по нашему в двенадцатом, в самый полдень, померкло солнце, распространилась тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого. В девятом часу Иисус громко воззвал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой ( Лк.23:46 ) – и, преклонив главу, испустил дух. И вот начались проявления всемогущей силы и власти Божественного Мертвеца: завеса в храме, отделявшая святилище от святого святых, разодралась пополам сверху донизу (в знак того, что путь в небеса, которые предызображены были святым святых, дотоле доступным для одного первосвященника, открыт для всех), земля сотряслась, раскололись скалы и открылись гробы. В то же время обнажался, или пустел, ад – ибо Иисус душой Своей, разлучившейся с телом, сошел в ад как Победитель ада и смерти, и заключенные в нем души, с верой ожидавшие Его Пришествия, вывел в рай; а души некоторых из святых, вышедши из ада, снова соединились на короткое время с телами, и, восстав от гробов, эти святые по воскресении Спасителя вошли в Иерусалим и явились многим, для возвещения победы Христа над смертью и адом ( Мф.27:51–53 ). Таковы поразительные явления, сопровождавшие распятие и смерть Иисуса. Какое воздействие произвели они на зрителей? Ожесточенные враги Иисуса остались Его врагами и после этих знамений Его Божественной силы и величия. Они были слепы и глухи к тому, что происходило вокруг них. Они как будто не видели ни солнечного затмения, ни треснувших скал, не хотели признать во всем этом проявления всемогущей силы Распятого. Но в других эти чудесные явления произвели благоговейный страх и раскаяние. Так, римский сотник, вместе со своими воинами поставленный стеречь Распятого, – может быть, прежде мало знавший Иисуса, но слышавший, вероятно, что Иисус осужден на позорную казнь за то, что называл Себя Сыном Божиим, – видит землетрясение и другие чудеса, приходит в великий страх и говорит: точно, Этот Человек был Сын Божий ( Мф.27:54 ), – то есть признает в Нем Существо Божественное, могущественно повелевающее природой. И весь народ, который сошелся смотреть на Голгофу, увидев все, что происходило, возвращался (со стонами раскаяния), бия себя в грудь ( Лк.23:48 ). |
| Есть что-то невыразимо грустное в созерцании осенней природы. Тоска невольно щемит сердце при виде пожелтевших и опустевших полей, при виде леса, потерявшего свою пышную летнюю одежду, при частом ненастье, при свисте и завывании ветра... Давно ли веселили сердце яркие, сияющие дни, и вот теперь, нависло серое небо, обложили его низкие, тяжелые, мрачные тучи. Давно ли я наслаждался в знойный летний полдень прохладой могучего бора, его свежим, чистым воздухом, среди которого раздавалось пение птиц? Как приятен был шелест листьев, когда ветер пробегал по вершинам деревьев! Но вот старые деревья давно облетели, и только кое-где на молодых еще мелькают увядшие желтоватые листочки, как бы напоминая о минувшем лете. Лишь изредка заблестят они багрянцем и золотом, когда коснутся их лучи невысокого осеннего солнца... Давно ли разноцветный ковер расстилался на лугах под ногами, веселя зрение и услаждая обоняние, и вот теперь на земле всюду иссохшие листья, мягкие и пухлые от сырости, да пожелтевшая трава... Унылая пора! Но отчего же, тем неменее, эта навевающая тоску осенняя природа так много говорит сердцу, гораздо более, чем светлые летние дни? Не правда ли, есть какая-то своеобразная прелесть в этом зрелище осеннего замирания? Унылая пора, очей очарованье, Приятна мне твоя прощальная краса! Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и золото одетые леса, В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы 63 . В самом деле, природа, подобно людям, не говорит ли нашему сердцу больше и сильнее в грустные дни? Может быть, невольное чувство грусти, навеваемое осенней природой, более сродно нашему сердцу, чем беззаботное веселье, а слезы полезнее, чем смех? Стоишь, не отрываясь очами от грустной дали потемневших полей, слушаешь и не наслушаешься завыванья осеннего ветра, и мысль невольно устремляется к грустным, печальным сторонам жизни, в душе возникают образы и картины давно минувшего, вновь звучат отголоски каких-то забытых, но хорошо знакомых вздохов и стонов... Невольно вспомнишь о всем том, что крушит и омрачает твою жизнь, о дорогих, невозвратимых утратах, о горьких разочарованиях и разбившихся в прах мечтах, и также невольно припомнишь слово премудрого «суета сует!» Не пойдут на ум в это время веселые песни, нет! Скорее вспомнишь о том могучем певце скорби, который во всей жизни человечества видел лишь одно исчезнувшее величие, поблекшую красоту, одни развалины, который утверждал, что доля каждого человека есть скорбь и страдания, что жизнь людская |
| Оно равняется 68,000 м. в час; следовательно, предположив, что дело совершается в полдень, капитан оказывается движущимся не со скоростью 1,000 миль в час к востоку, а со скоростью 67,000 миль в час к западу. Но даже и теперь мы не имеем еще истинной скорости и истиннаго направления его движения. С движением земли, по ея орбите, мы должны соединить движение всей солнечной системы к созвездию Геркулеса. Приняв это в расчет, мы видим, что капитан движется не к востоку, или западу, но по линии, наклонной к плоскости эклиптики, и со скоростью большею, или меньшею (смотря по времени года) против той, которая указана выше. Прибавим еще, что если б динамическое устройство нашей звездной системы было нам вполне известно, то, вероятно, мы открыли бы, что направление и скорость действительнаго движения капитана значительно разнятся даже и от того, что мы сейчас представили. Таким образом, то, что представляется нам движущимся, оказывается неподвижным, а по видимому неподвижное отзывается движущимся ; то, что по нашему заключению идет быстро в одном направлении, идет, на самом деле, гораздо быстрее в направлении противоположном. Так мы узнали, что движение, которое мы сознаем, не есть действительное движение какого-нибудь предмета, ни по отношению к скорости, ни по отношению к направлению; оно есть движение только относительно извстнаго положения, которое занимаем или мы сами, или кто-нибудь другой. При рассмотрении наших последовательных суждений, относительно движения какого-нибудь тела, или его скорости, мы принимали за признанное, что существуют неподвижные точки в пространстве, относительно которых все движения будут абсолютны, и мы находим, что невозможно даже освободиться от этой идеи. Тем не менее, абсолютнаго движения нельзя ни вообразить, ни узнать. Движение, вне тех пределов пространства, которые мы обыкновенно соединяем с ним, совершенно немыслимо, потому что движение есть перемена места; а в безграничном пространстве перемена места непонятна, по той причине, что немыслимо самое место. |
| Как должно поступать во времена общественных бедствий (Память по человеколюбию Божию падшего праха от воздуха) Бывает, братие, что по попущению Божию, нас иногда посещают бедствия общественные: например, засуха, безведрие, мор, голод и другие несчастия. Что же нам делать во времена таких бедствий, чтобы избавиться от них? Нужно прежде всего думать, что бедствии, постигшее нас, суть следствия наших грехов, зачем плакать о своих грехах и каяться в них и, наконец, совершать всенародные молебствия с прошениями к Богу о помиловании. В восемнадцатое лето царствования императора Греческого Льва, в шестой день - ноября, в полдень в Царьграде все небо сначала покрылось темными тучами, а затем по нему пошли огненные облака. Это явление продолжалось сорок дней. Все люди думали, что они будут попалены огнем, пришли в ужас и растерялись. Но это продолжалось, к счастью, недолго. Народ вскоре понял, что у него осталась единственная надежда на помощь Божию и к этой помощи прибег. Царь Лев и патриарх Геннадий со всем народом каждый день стали совершать вокруг города крестные ходы, у всех церквей совершали молебствия и все от малого до великого проливали горькие слезы. " Многие слезы, говорит сказание, христианам баша, и лютое рыдание, от самые глубины сердечный, со стенанием и горестью сердечною... да злобный пламень дымный Господь отымет " . И такая слезная молитва не осталась тща. Человеколюбец Господь явил молящимся Свое милосердие, и бедствие престало. Второй пример. В святительство Ионы, архиепископа Новгородского, в Новгороде появилось моровое поветрие. Иона сказал народу: " мы за то наказываемся от Бога, что постоянно лишь грешим, а покаяния в своих грехах не приносим " . Народ понял значения слов Святителя и принял их к сердцу и вместе с своим архипастырем совершил молебствие; и было принесено, так сказать, всенародное покаяние. После сего, моровое поветрие прекратилось, и не только уже более не было умерших, но и больные все выздоровели (Пролог Ноября 5). Итак, значит, правду мы сказали, что, для прекращения общественных бедствий, нужно представлять себе то, что бедствия постигают нас за наши грехи и затем сокрушаться об этих грехах и каяться в них и в общей молитве просить Бога о помиловании. Так и должно быть непременно; ибо такими покаянием и молитвою и Ниневитяне стяжали себе помилование, и раньше, при Самуиле, Иудеи также, и вся почти история судей Израилевых свидетельствуют о том же. А в виду всего этого, когда и нас, по грехам нашим, постигнет какое-либо зло, то, первее всего, смирим себя под крепкую руку Божию, постараемся расторгнуть в себе навсегда узы греховных навыков и страстей, оплачем прежние беззакония свои и прибегнем к общему нашему Отцу - Господу с мольбою о прощении нашем и помиловании. И конечно тогда, Он, как бесконечно милосердый, подвигнется и паки на милость к нам и от обошедших нас зол избавит. Аминь. |
| (Пасторе) За несколько миль от Смоленска услышали мы впереди нас жестокую пушечную пальбу и вскоре узнали, что русские напали близ г. Красного на Императорскую гвардию, при которой находился сам Наполеон, а на другой день русские войска и 4-й наш корпус так же хорошо встретили. В полдень 16-го числа 1-й наш корпус находился только за две мили от Красного. Дорога была, по-видимому, совсем свободна, хотя изредка неприятель и появлялся влево от нас на возвышенности, но так как на всем пути от Смоленска мы видели его неоднократно, то и не беспокоились, а только послали фланкеров 95 по левому нашему флангу. Но лишь только половина 1-го корпуса прошла мимо неприятеля, как он открыл по нам сильный картечный огонь из 50 пушек, который был тем убийственнее, что неприятельские орудия находились от нас не далее как на половину пушечного выстрела. Все вокруг нас пало. Затем, в самое короткое время, неприятель поставил несколько орудий на большой дороге впереди и позади той густой колонны, в которой находились и мы, и открыл по нам сильный картечный огонь. Мы были с трех сторон окружены пушками; картечь сыпалась на нас градом, нам оставалось одно средство – искать спасения в ближайшем лесу. He успели мы добраться до леса, как вдруг налетели на нас казаки и изрубили всех, которые остались на дороге. Невозможно вообразить казацких наездов: каждую минуту они нас тревожат, толпы их на каждом шагу вдруг и внезапно как будто из земли родятся. Мы пробирались лесом, избегая большой дороги и селений, и через 2 дня к ночи пришли в деревню, находившуюся посреди густого леса, где нашли много солдат нашей армии. Нас было до 120 человек. Я предложил всем, отдохнув немного, продолжать путь в полночь, чтобы догнать армию, которая находилась от нас в нескольких милях. Но ни просьбы, ни угрозы не подействовали; все отвечали, что смерть у них везде перед глазами и что они решились умереть здесь, а не в другом месте. Целые двое суток не было ни у кого из нас ни куска хлеба, ни капли вина. С трудом уговорил я нескольких солдат идти с нами, и только что перед рассветом мы собрались уходить, как вдруг показались неприятельская пехотная колонна с пушками и множество казаков. |
| Все миряне, вставшие на путь церковного служения, неизбежно столкнутся с ожесточенным противодействием этой страсти и необходимостью лечения этой болезни. Что такое страсть уныния, ее происхождение · « Уныние есть расслабление души, небрежение о подвигах, отвращение от обета; ублажательница мирян; клеветница на Бога, якобы немилосердого и бесчеловечного; в псалмопении оно нестройно, в молитве немощно, в телесном же служении крепко, как железо, в рукоделии неленостно, на послушания скоро и охоче» 166 . · «Уныние есть изнеможение души, а душа в изнеможении, не имея того, что ей свойственно по естеству, не устаивает мужественно и против искушений» 167 . · «Шестая борьба предлежит нам со страстью, …которую мы можем назвать унынием, скукою или тоскою сердечною . Она сродна печали, испытывается наипаче странствующими по пустыням иноками и есть неприязненный враг пребывающих в уединении, и всякого монаха беспокоит, особенно около шестого часа (по-нашему, 12 часа, в полдень), как лихорадка какая, в определенные часы нападающая на больную душу со своими всерасстраивающими действиями. Некоторые старцы называют ее бесом полуденным, о котором поминается в 90 псалме» 168 . · «Каждая из прочих страстей упраздняется одною какою-либо добродетелью; уныние же для инока всеобъемлющая смерть. Из всех восьми предводителей зла дух уныния есть наитягчайший. · Уныние происходит иногда от вкушения удовольствий чувственных, а иногда от бесстрашия пред Богом. · (Исповедь уныния.) Скажи нам, страсть нерадивая и расслабленная, кто есть зле родивший тебя? Какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? И кто убийца твой? – Родительницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои, со мною пребывающие, – перемены местопребывания, пренебрежение заповедей отца духовного, непамятование о последнем Суде, а иногда и оставление монашеского обета. Противники мои, которые вяжут меня, суть – псалмопение с рукоделием. Враг мой есть помышление о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ» 169 . |
| Времясчисление библейское Времясчисление библейское начинается с сотворения мира и человека. Единицами, служащими для определения и измерения времени событий в Библии, представляются: дни, недели, месяцы и годы. а) День у евреев считался от одного вечера до другого, или от солнечного заката до другого заката ( Быm. I:5, VIII:13, 19, 31 ). И был вечер и было утро, говорит свящ. бытописатель, и сими словами разделяет дни творения один от другого. Евреи, по Флавию, принимали два вечера: один начинался около 3 часов, а другой около 5 часов пополудни. Господь умер при начале первого вечера, а при начале второго снят с креста. Измерение времени по солнечным часам, именно по солнечной тени на часах, издавна употреблялось в Вавилоне ( Дah. IV, 16 ), и отсюда, вероятно, были заимствованы Ахазом солнечные часы ( 4Цар. ХХ, 9–12 ). Сначала по ним узнавали только полдень, а затем и различные часы дня. Дневные часы мало-помалу делались известными и между евреями, а ко времени Иисуса Христа день у них делился обыкновенно на 12 часов, считавшихся от восхода солнца до заката. Не двенадцать ли часов во дне? – сказал сам Господь, шествуя в Иудею для воскрешения Лазаря ( Uh. XI, 9 ). Части дня, называемые у Авзония тричасиями, назывались первым, третьим, шестым и девятым часом. Подобно дневным тричасиям, и ночное время у евреев делилось, по крайней мере со времен владычества римского, на четыре ночные стражи ( Mф. XIV, 25 , Mk. XIII, 35 ) по три часа в каждой; б) Первые следы недели, как определенного периода времени, состоящего из семи дней, встречаются у евреев уже в повествовании о потопе ( Быm. VII:10, VIII:12 ) и затем в истории патр. Иакова и др. местах ( Быm. XXIX, 27 , Дah. IX, 27 ). Дни недели считали со времени воскресения Господа с воскресенья и оканчивали субботой, и целая неделя в позднейшие времена называлась также субботой, а прочие шесть дней считались днями субботы; седьмой день, называемый также субботой, соответствовал в собственном смысле нашему воскресному дню ( Mk. XVI, 2 , Лk. XXIV и пр.). Таким образом, еврейские дни недели не имели особенных названий, но у египтян они носили названия семи известных планет. У евреев считался также единицей период времени, состоящий из семи седмиц от Пасхи до Пятидесятницы, называемый потому праздником седмиц, а равно и период времени, состоящий из семи седмиц годов, или из 49 годов, за которыми следовал 50-й год – юбилейный ( Ucx. XXIII, 10 , Лeb. XXV, 1–17 и др.); |
| Гражданский год начинался и кончался осенью. Начало месяца определялось по появлению видимого серпа луны; этот день, новомесячие, был праздничным. Когда новолуние случалось сразу после 29-го дня, немедленно начинался новый месяц; если нет, вставлялся 30-й день. Поэтому месяцы имели продолжительность в 29 и 30 дней попеременно (от одного новолуния до другого проходит 29 1/2 суток). 12 лунных месяцев составляют год в 354 дня, что на 11 дней меньше солнечного года. За три года разница между лунным и солнечным годом составляет целый месяц, поэтому раз в три года добавлялся 13-й (вставной) месяц и получался год в 384 дня. Это делалось для того, чтобы авив оставался весенним месяцем. Дни недели, кроме субботы (шабат), особых наименований не имели. Неделя завершалась субботой, которая была седьмым днем недели, поэтому «день первый» (после субботы) соответствует нашему воскресенью. Сутки начинали считать с захода солнца (примерно с 18 часов). В древности как ночь, так и день делились на три части: ночь на первую, вторую и третью стражи, а день — на утро, полдень и вечер. Позднее, со времен римского владычества, ночь делилась на 4 стражи, вошло в употребление понятие «час» — двенадцатая часть дня или ночи. С 18 до 21 часов, по нынешнему счету, была первая стража, с 21 до 24-вторая стража, с до 3-третья стража, с 3 до 6-четвертая стража; счет дневного времени начинался с 6 часов утра, время от 6 до 9 называлось третий час, с 9 до 12-шестой час, с 12 до 15-девятый час, с 15 до 18-двенадцатый час. Приложение 5. Карты. Библиография. Принятые в библиографии сокращения БВ — «Богословский Вестник». Журнал Московской Духовной Академии, Сергиев Посад, 1892–1918. ВДИ — «Вестник Древней истории», М., — Л., 1937–1971. ВР — «Вера и Разум», Харьков, 1884–1917. Вех — «Всход», СПб., 1881–1906 (евр. журн.). ВЧ — «Воскресное чтение», М., 1837–1892. ДЧ — «Душеполезное чтение», М., 1860–1917. ЕЭ — Еврейская энциклопедия, СПб., т. I — XVI. ЖМНП — «Журнал Министерства Народного Просвещения», СПб., 1834–1917. |
| Мы, взрослые, подчас изнемогали от жары и норовили отдохнуть где-нибудь в тени, а на малышей солнце как будто бы и не действовало: они даже панамки носили только первые дни, а потом, к нашему удивлению, вполне обходились без них – оказалось, что волосы достаточно хорошо защищают голову от солнца. Несколько лет спустя, во время нашего очередного путешествия, теперь уже на Кавказ, мы увидели в Кабардино-Балкарии такую картину. Через аул в горном ущелье проложен узенький арык. И около этого ручейка в жаркий июльский полдень кипит жизнь: утята, гуси, козы, ребятишки всех дошкольных возрастов. Одетые в рубашки или в одни трусики, чаще босичком, но с буйными шевелюрами, они поражали нас тем, что не обращали никакого внимания на палящие лучи горного и по-особому обжигающего солнца. Не только у больших, но и вышагивающих еще вперевалочку годовалых малышей, держащихся за руку старшей сестренки или брата, кожа была уже совершенно ровного шоколадного цвета. Невольно возникал вопрос: если тут не боятся солнечных лучей, то почему же нам-то их бояться? Солнце у нас не столь щедрое, значит, тем более его надо использовать как можно лучше. С тех пор единственным критерием продолжительности солнечных ванн для нас стало, как и во всем другом, только самочувствие малыша. И нам ни разу не пришлось об этом пожалеть. Не заболеем! Вот так у нас получалось: жизнь ставила перед нами какую-то проблему (где взять время? как избавиться от диатеза? как предотвратить болезни? и т.п.) и толкала нас на поиски выхода, и выход этот не всегда совпадал с общепринятым и традиционным. Мы шли сначала ощупью, а потому очень осторожно, затем – по мере накопления опыта – все более осознанно, а потому и смелее. Так мы предоставили нашим малышам удовольствие ощущать самые разные естественные воздействия окружающей среды: и перепад температур, и прямые солнечные лучи, и ветерок, и прохладный дождик или настоящий летний ливень. Л.А.: Началось все с простого: лежит рядом со мной дочка и не подозревает, что прохладный ее бочок и холодные пяточки – это серьезные профилактические меры для предотвращения многих-многих бед. |
|
|
