| О пребывании Толстого в Оптиной было о. Настоятелем донесено преосвященному Калужскому. О пребывании же графа в Шамордине имеются следующие сведения: встреча его с сестрою своею, шамординскою монахинею, была очень трогательна, – граф со слезами обнял ее, после того они долго беседовали вдвоем. Между прочим, граф говорил, что он был в Оптиной, что там хорошо, что с радостию он надел бы подрясник и жил бы, исполняя самые низкие и трудные дела, но что он условием бы поставил не принуждать его молиться, чего он не может. На замечание сестры, что и ему бы поставили условие ничего не проповедовать и не учить, граф ответил: «Чему учить! Там надо учиться», – и говорил, что на другой день поедет на ночь в Оптину, чтобы повидать старцев. Про Шамордино отзывался хорошо и говорил, что и здесь затворился бы в своей храмине и готовился бы к смерти... На другой день среди дня снова был у сестры, а к вечеру прибыла неожиданно дочь графа и ночью увезла его с собою». Толстой дважды подходил к воротам Скита, но не решился войти. Отец Варсонофий в это время был у себя в келлии, но не знал, что Толстой – со смутной думой: войти – не войти, находился в нескольких метрах от него за стеной домика... Толстой обошел Скит кругом, посидел на своем раскладном стуле и вернулся в гостиницу... В Шамордине он заболел. 30-го вечером приехала сюда дочь его Александра Львовна со своей подругой В. М. Феоктистовой и доктором Д. П. Маковицким. На рассвете 31-го они увезли Толстого в Козельск и посадили на поезд. Он, однако, почувствовал себя так плохо, что они вышли на станции Астапово. Начальник станции уступил Толстому несколько комнат в своем доме. Толстой едва дошел до постели... Отец Николай записал в дневнике 5 ноября: «28 октября вечером приехал в Оптину граф Толстой. 29-го уехал из Оптиной, не побывав ни у о. Архимандрита, ни у Батюшки, ни у о. Иосифа. Доехав до станции Астапово, он почувствовал себя нехорошо и далее не поехал. Подробностей не знаю, только Святейший Синод благословил о. Иосифу (ибо о. |
| Анатолия. Некрепкий от природы здоровьем, надорванным, к тому же, подвигами, тридцать лет страдавший сильными головными болями, о. Анатолий после смерти о. Амвросия стал быстро слабеть. Задумчивый и грустный, он тяжело чувствовал свое духовное сиротство и сам быстро приближался к закату жизни своей. К этому прибавилась еще скорбь: ему местным преосвященным, нерасположенным к о. Амвросию и всему его делу, временно было запрещено ездить в Шамордино, хотя скоро это запрещение и было снято, но оно оставило на здоровье старца тяжелый, глубокий след. В конце 1892 года он ездил в С.-Петербург и Кронштадт повидаться с о. Иоанном, которого он давно чтил, и посоветоваться с врачами. Вместе с о. Иоанном о. Анатолий служил в память о. Амвросия, 10 октября, и утешился беседой с ним. Врачи же нашли у него слабость сердца и отек легких. Согласно их советам, он начал было лечиться, но это лечение, требовавшее прогулок, скоро прекратилось: ноги старца стали пухнуть, обувь не стала входить, не мог он и ходить. Началась с осени 1893 года его предсмертная болезнь. Три месяца сидел он в кресле дни и ночи, и пред тем проболел всю осень. 7 сентября и 10 октября силы еще возвращались к нему настолько, что он мог еще отслужить в эти дни памяти его незабвенных наставников, но вообще, он быстро таял. Когда силы стали падать, он еще раз посетил Шамордино, горячо помолился пред Казанской иконой и на могилке м. Софии, все осмотрел, всех благословил, всех утешил своим приветом и лаской: то были для Шамординских насельниц последние отблески гаснущей, столь яркой и дорогой, звезды благочестия. Предсмертная болезнь старца была тяжела, особенно тяжела была порою являвшаяся сильная икота. Но он кротко и смиренно переносил недуг. 15 декабря 1893 года он тайно принял схиму, о чем знал только его духовник о. Геронтий да несколько близких лиц. Неоднократно исповедовался старец, а Святых Таин Тела и Крови Христовых приобщался до последнего дня. К нему были в это время приносимы святые чудотворные иконы Ахтырско-Козельская, Казанская-Оптинская, и Шамординская, и Калужская. |
| Изд. 2-е. М., 1862. 3) Климент (Зедсрголъм). иером. Жизнеописание Оптинского старца, иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Одесса, 1890. 4) Иеромонах Леонид (Кавелин) . Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М.: [Изд.] Введенской Оптиной пустыни, 1881. 5) Ювеналий (Половцев) , архим. Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни архимандрита Моисея . М., 1882. 6) Леонтьев К. Н. Отец Климент Зедергольм . иеромонах Оптиной пустыни. Изд. 2-е. М., 1882. Из печатных источников второго рода заслуживают внимания по достоверности сообщаемых сведений и по правильности взгляда на личность почившего три следующие статьи: 7) Корсунский И. Н. , проф. Некролог: иеросхимонах Амвросий, Оптинский старец//Душеполезное чтение. 1891. Ч. III. Ноябрь. С. 478–482. 8) Неподписанная автором очень хорошая статья: Старец иеросхимонах Амвросий//Калужские епархиальные ведомости. 1891. 20. 31 октября. С. 662–669. 9) Неподписанная автором статья: Памяти почившего Оптинского старца, иеросхимонаха Амвросия//Церковные ведомости. 1891. N 44. С. 1548–1553. Рукописный материал наш составляют: 10) Семинарский аттестат о. Амвросия//Архив Оптиной пустыни. 378. 11) Записки бесед и изречений о. Амвросия, сделанные верной ученицей покойного N. N. – 13 с. 12) Записки бесед и рассказов о. Амвросия, ведённые с 1869 года монахиней М. О-вой. – 17 с. 13) Записки бесед и изречений о. Амвросия, веденные с 1879 года (теперь) монахинею М. Ф-вой. – 28 с. [Возможно, здесь упоминается Мария Дмитриевна Францева. дворянка из Симбирской губернии. Поступила в Шамординскую обитель в 1887 г. В 1892 г. определена в число послушниц. Исполняла послушание благочинной в церкви.] 14) Запись изречений старца, сделанная рясофорной монахиней. Е. Л-вой (Здесь упоминается Екатерина Лебедева, из дворян Московской губернии. Обучалась в Московском Мариинском институте. Поступила в Шамординскую обитель 1887 г., исполняла послушание письмоводительницы). 15) Записки иер. Г -ия. – 7 с. 16) Слова батюшки, о. |
| В таком порядке изо дня в день шла жизнь о. Амвросия в течение многих лет, прерываясь иногда поездками на лесную дачу или путешествиями в Шамордино, и оживляясь праздничными богослужениями в келье старца и посещениями чудотворных икон. О. Амвросий всегда с особенной радостью и умилением встречал приносимые к нему чудотворные иконы Богоматери – Калужскую и Ахтырскую. Лицо его преображалось, сияло особенным внутренним светом, из глаз лились слезы... По временам он подпевал певчим своим старческим слабым, но приятным тенором. Глава 7. Старец о. Амвросий – устроитель женской Казанской Шамординской Пустыни С конца семидесятых годов о. Амвросий отдается новому большому делу, глубоко захватившему его и до конца жизни составлявшему главную его заботу. Мы говорим об устроении им Казанской женской пустыни близ деревни Шамордино, в двенадцати верстах от Оптиной Пустыни На высоком, покрытом лесом берегу тихой, спокойной Серены, в уединенной и живописной местности, стояла давнишняя усадьба мелких помещиков, мужа и жены, бездетных стариков. Будучи очень религиозными, старички часто посещали Оптину Пустынь, бывали у старца Амвросия, жаловались ему на свою бесприютную старость, выражали готовность продать свою усадьбу, если бы нашелся подходящий покупатель, а самим поселиться в гостинице при Оптиной Пустыни и доживать там свой век. Как раз в это время богатая помещица Ключарева, давнишняя духовная дочь о. Амвросия, желая жить поближе к Оптиной, искала для себя небольшую усадьбу, где бы она могла поселиться с двумя своими внучками, крестницами о. Амвросия, Верою и Любовью , принятыми ею на воспитание. О. Амвросий посоветовал ей купить усадьбу вышеупомянутых старичков. Усадьба была куплена, старички переселились в Оптину, а их дом стали приспособлять для жительства Ключаревой и ее внучек. Когда намечали в доме предполагаемые перестройки и советовались с о. Амвросием, который по этому случаю приезжал в усадьбу, то все удивлялись его указаниям, которые, по-видимому, имели в виду не удобства барской квартиры, а будущее монашеское общежитие. |
| Следующее лето 1912 года я провел в Шамордине, заканчивая там и подготовляя к печати свое жизнеописание старца о. Амвросия. В Шамордине же я провел с семьею лето 1913 года, посещая при этом довольно часто и Оптину Пустынь. Лето 1914 года я снова провел с семьею в Оптиной Пустыни. После того я еще раз, уже один, посетил Оптину Пустынь в сентябре 1918 года, по пути из Москвы в Полтаву. Это девятое посещение Оптиной Пустыни было моим прощанием с нею и оставило во мне неизъяснимо грустное воспоминание. Чувствовалось, что над обителью нависла жуткая власть большевиков, и что недалеки дни ее полного запустения. С тех пор я потерял возможность не только бывать в Оптиной Пустыни, но даже и получать оттуда письма. Все вышеизложенные подробности рассказаны мною с той целью, чтобы показать, что Оптина Пустынь известна мне не из вторых рук и не по чужим рассказам, и что весь мой последующий рассказ будет основан главным образом на моих собственных наблюдениях и впечатлениях. Протоиерей Сергий Четвериков , Братислава. 1926.2. ΙΙ Глава 1. Местоположение и внешний вид оптиной пустыни Оптина Пустынь расположена в двух верстах от небольшого старинного уездного города Козельска, Калужской губернии, на правом берегу не широкой, но глубокой и полноводной реки Жиздры, у опушки огромного векового бора, который в глубину тянется на 30 верст, а в длину идет от знаменитых Брянских лесов Орловской губернии до столь же знаменитых Муромских лесов Владимирской губернии. Белые монастырские здания и стены и голубые главы церквей с золотыми крестами красиво и величаво выступают на зеленом фоне сосен и елей. Глубокая тишина леса нарушается лишь шорохом падающей ветки или звуком птичьих голосов. Воздух напоен дивным ароматом. В отдалении живописно раскинулся на холме Козельск, оживляя общую картину, но не нарушая тишины и безмолвия. Откуда бы ни приближался путник к Оптиной Пустыни, от Лихвина ли по глухой лесной дороге, мимо так называемого «Чертова Городища» (неизвестно откуда взявшейся груды огромных, в беспорядке нагроможденных камней и скал среди сплошного леса), или от Калуги по «большаку», или, наконец, от Козельска лесом по правому берегу Жиздры, или лугом по левому ее берегу – Оптина Пустынь производит одинаково сильное, глубокое и какое-то умиротворяющее душу впечатление. |
| На основании личного опыта, я могу утверждать, как факт, что чудный воздух калужских холмов, святая тишина берегов Оки, ласкающая взор и душу местность, – я это лето жил в указанном выше имении И.М.Моргунова, расположенном вблизи монастыря «Отрада и Утешение», с его тихими, благоухающими, как вечерний аромат полевых цветов, богослужениями, – воскресили мою душу и восстановили мое здоровье в какие-нибудь 2–3 месяца. И я, вырвавшийся из омута спиритических и оккультных радений, совершенно забыл окружавший меня лабиринт жизненной неразберихи и зажил настолько обновленною, спокойною, уравновешенною жизнью, что мне казалось, что я только что родился. Когда же, желая убедиться в реальности, правдивости своих наблюдений, я делился впечатлениями с калужскими обывателями, которые, как привыкшие уже к этой местности, не улавливали тех тончайших нюансов настроений, которые били мне, как новичку, в глаза на каждом шагу, – говорили мне, что я не ошибаюсь, и что только исключительностью этой природы и можно объяснить наличность в Калужской губернии таких великих обителей, как «Оптина пустынь», «Тихонова пустынь», «Сергиев скит», «Казанско-Амвросиевская Шамордина пустынь», «Отрада и Утешение», и такое изобилие в последних людей высокого духовного опыта, как оптинские старцы, за жизненным руководительством которых приходит масса людей из самых далеких окраин нашего отечества. Это последнее обстоятельство побудило меня воспользоваться и временем, и настроением, и первыми результатами благотворного отдыха и отправиться для ознакомления с местными калужскими святынями. Летом 1912 года я поехал в «Тихонову пустынь». Необходимо заметить, что, после проведения Брянского участка Московско-Киево-Воронежской дороги, путь в Тихонову пустынь значительно упростился и улучшился. Желающие проехать на Тихонову пустынь из Москвы отправляются с Брянского вокзала и через 159 верст они почти на месте. Здесь станция «Тихонова пустынь». Самая пустынь от станции находится в 9 верстах. Обыкновенно нанимается пара лошадей от 1 р. 50 к. до 2 рублей в конец, и приблизительно через час вы в самой пустыни. |
| В этот же весьма скорбный для шамординских сестер день неожиданно получена была от калужского губернатора телеграмма о том, что в следующее, 10-е число октября калужский преосвященный Виталий выезжает из Калуги в Шамординскую обитель. Цель его давно уже была известна. А потому это неожиданное известие, и притом в такое тяжкое время, смутило всех. Между тем старцу становилось всё труднее. К вечеру у него опять появился сильный жар, а с шести часов он уже не поднимал головы и лежал в одном положении. Всю ночь дыхание его было тяжелое. Глаза были устремлены кверху, а уста быстро шевелились. По замечанию монаха И. Ф. Ч-ва, дежурившего в эту ночь около старца, больной вплоть до утра шептал молитву. «Ночью, – продолжает в своих записках г-жа N., – опять стали пускать нас к батюшке, но только по одной, чтобы, тихо подходя к нему, кланяться ему в землю и тотчас же отходить. Я грешная попала в третьем часу пополуночи. Когда я вошла и поклонилась старцу, я почувствовала на себе его взгляд, тот особенный взгляд батюшки, которым он иногда смотрел. Батюшка проводил меня глазками до самой двери. Я сама себе в этом не поверила. Мне сказано было, как и всем, что старец уже более никого не узнаёт. В этом заблуждении так бы я и осталась, если бы не уверил меня в противном другой подобный пример. Одна из наших монахинь, М. О. Ч-ва, вспомнила, что у нее есть дорогая святыня, маленький кружевной покров с личика святителя Тихона Задонского , и ей пожелалось положить его на головку умирающего старца. За этим она и пошла с моей родной дочерью (теперь покойной) в хибарку, чтобы с мужской стороны передать покров келейнику. Им посчастливилось. Келейник в ту минуту дежурил подле старца один. Это был отец Исаия. Он впустил их, чтобы они сами положили покров на голову старца. Возложив на него пелену, они молча поклонились ему в ножки и поцеловали ручку. Батюшка их, как и меня грешную, обдал полным любви взглядом и, когда они уходили, проводил их глазками до двери». Так закончилась последняя в жизни великого старца Амвросия ночь! XIII. Кончина старца Амвросия, чин погребения и поминальная трапеза в Шамордине |
| В Православной Церкви сложились три основные вида монашеского устроения, сообразно возможностям иноков. Во-первых, пустынножительство, не совсем удобное для недавно вступившего на путь внутреннего делания по причине отсутствия необходимого в таких случаях наставника. Во-вторых, общежительство, основной иноческий путь, ибо, по слову Аввы Дорофея , «во множестве братий лучше узнается душевное устроение и состояние». Однако общежи- беседа старца о стяжании Святого Духа), И. Киреевский об оптин- ском старце Макарии и К. Леонтьев о преп. Амвросии и др. В некоторых женских русских обителях подвизались старицы, часто имевшие те же благодатные дары, что и старцы. Вместе с тем, направленность их деятельности несколько отличалась от мужского старчества – женщины-старицы наставляли главным образом монахинь и монастырских послушниц и сами нередко являлись духовными дочерями известных старцев. Именно последние были устроителями старчества в подопечных женских монастырях, – саровские старцы, как указывалось выше, ввели старчество в Дивееве, старец Амвросий Оптинский – в Шамординской женской обители. Для русского человека, как прошлого века, так и нашего времени, понятие «старчество» связано прежде всего с Козельской Опти- ной пустынью. Случайности здесь нет – по своему влиянию на духовную жизнь России XIX-haчaлa XX в. эта обитель вряд ли сравнится с любой иной. 3. Оптина Пустынь а) От Опты до скита Козельская Введенская Оптина пустынь 687 находится вдали от столичных центров, в Калужской области, в четырех километрах от небольшого провинциального городка Козельска, на правом берегу быстрой речки Жиздры, где основные монастырские постройки скрыты от глаз путешественников густым сосновым бором. При подъезде к Козельску со стороны Калуги с высокого пригорка деревни Нижние Прыски паломнику вдруг открывается завораживающий вид куполов пустыни, возвышающихся над верхушками вековых сосен, что создает впечатление одновременной удаленности Оп- тиной от суеты мира и открытости для ищущих спасения. Это видимое противоречие как бы подчеркивает особенность самой обители в ряду других. |
| Навсегда, говорит схимница, остался у меня в памяти светлый образ покойного старца батюшки Макария. Когда я его узнала, мне было всего 14 лет от роду. Попала я в Оптину по особенному случаю, со своими давно уже теперь покойными родителями. Это было в год начавшейся страшной Крымской кампании, когда за недостатком офицеров покойным Государем Николаем Павловичем издан был указ – всех окончивших курс в классических гимназиях и пригодных к военной службе гимназистов выпускать в полки прямо офицерами. Для этого назначены были и экзамены раньше времени. Кончились они у нас в Калужской гимназии в феврале. Мой старший брат был один из назначенных к производству как отлично кончивший курс гимназии, притом атлетического сложения, несмотря на то что имел только 16 с половиной лет. Таково было и его собственное непреодолимое желание быть военным. Все наши предки старших в роде сыновей отдавали в военную службу. Так и мои родители старшего сына с детства предназначали быть военным; а меньший брат должен был оставаться при родителях. Но Бог судил иначе. Окончив экзамены, брат мой представлен был, по просьбе моего отца, в драгунский полк, где уже давно служил отцов племянник, наш двоюродный брат Д.К., которому мой отец хотел препоручить юного офицера. Но вот мой брат на радостях, катаясь на масленице, сильно простудился и слег в постель. Не быв прежде никогда больным и не привыкши лежать, он долго не поддавался недугу и тем обманывал себя и свою мать, страстно его любившую и ходившую за ним. Между тем, болезнь была серьезная – воспаление легких, которая от несвоевременного медицинского пособия обратилась в скоротечную чахотку. Через две недели дни его уже были сочтены. Болезнь шла быстро в юном организме. Через месяц он уже был покойник и лежал на столе, именно в тот день, когда пришла бумага о принятии его в драгунский полк. Горе отца невозможно было описать; а про мать и сказать трудно. Сын этот ее был первенец, которого она так любила, что при нем как будто у нее других детей и не существовало. Правду сказать, что покойный брат мой по своему характеру и стоил этой любви. Никакое баловство матери не могло испортить этого простого, доброго мальчика. Умер он с замечательным присутствием духа, с христианским полным напутствием, которого сам пожелал. Испросив у всех в доме прощения и примирившись со всеми, чувствуя сам приближение смерти, последнюю ночь уговорил свою мать пойти отдохнуть, говоря, что ему очень хорошо, и без нее мирно отошел ко Господу. Утром никто не решался сказать ей о смерти сына. Но она сама взошла к нему и лишь только увидала бездыханное его тело, как тотчас же лишилась рассудка. Она неистово хохотала, плясала, рвала на себе одежду, волосы, силилась поднимать покойника, открывала ему глаза; при панихидах ломала свечи, бросала их в образа и Бог знает что говорила; даже хула вырывалась у нее на Господа. |
| Вот вкратце история возникновения Казанско-Амвросиевской женской пустыни... Когда мы выехали из Оптиной пустыни в Шамордино, как-то помимо нашей воли, долго поворачивалась голова в сторону Оптиной пустыни, этого чудного благодатного уголка Калужской губернии. Как будто что-то близкое, страшно близкое, родное нашей душе осталось там, за серебристой лентой Жиздры, в этой купе высоких зеленых великанов. И долго не могло ничто отвлечь мысль от мучительной тоски и скорби, которая каменной платой навалилась и на душу, и на сердце. Незаметно пробегали перед глазами удивительно чистые, красиво раскинувшиеся деревни и села. Были такие, которые по чистоте, пожалуй, на много далеко оставляют за собой и их уездный город. Не остановился с особенным вниманием взор и на той усадьбе одного из крупных калужских землевладельцев, Н.Н.Кашкина, в огромном белом каменном доме которого, напоминающем большие городские дома, расположенном в прекрасном парке, несколько лет назад проживал с семьею Великий Князь Константин Константинович. Не приковывали к себе внимание и чрезвычайно интересные, трогательные рассказы из жизни Оптинских монахов и старцев нашего ямщика. И только лишь понемногу сознание, что мы едем к обители, созданной старцем Амвросием и служащей до некоторой степени продолжением только что оставленной нами Оптиной пустыни, помогло более оживленно и радостно смотреть на те чудные ландшафты этой местности, которыми так богата Калужская губерния, и которые, не прерываясь, красивым полотном развертывались перед нашими глазами. Наконец, мы въезжаем на высокую, довольно обрывистую гору, и перед нашими глазами открылась чудная панорама, которую кажется не забудешь никогда. Налево от нашей дороги, через огромную долину вырисовывался высокий бугор, покрытый густою, кажется, непроницаемою чащею и крупного, и мелкого леса, и из-за этой зеленой купы деревьев высился большой, красного цвета, несколько готического стиля храм. У подошвы бугра в зеленую низину, на которой виднелось несколько домиков, очевидно монастырских построек, глубоко вдавалась серебристая поверхность прихотливо раскинувшейся Серены. |
|
|
