| Нашлись, хотя не в большом количестве, даже и такие книги. Они указаны в моем упомянутом реферате. Проф. Титов заявляет: «Никто, разумеется, не думает отрицать, что в настоящее время в нашей Академической библиотеке имеются книги, принадлежавшие Петру Могиле и находившиеся в его библиотеке; но эти книги могли быть переданы в нашу библиотеку не самим митрополитом Петром (Могилой) , а другими лицами, к которым они каким-либо образом перешли после смерти митрополита Петра Могилы и могли поступить в нашу библиотеку и после пожара 1780 года». – На сие я позволю себе заметить: так как хорошо известно, что вся библиотека Петра Могилы , по завещанию, передана была в его коллегию, т.е. нашу Академию, то уповательно, что упомянутые книги составляют ничто иное как остатки сей библиотеки. – Проф. Титов заявляет, что я в своем реферате перечисляю несколько книг, «находившихся в библиотеке митрополита Петра Могилы и переданных потом другими лицами в разные библиотеки, например, в библиотеку Киево-Печерской Лавры и библиотеку при Главном архиве Министерства и иностранных дел в Москве» … «Неужели – восклицает отец Титов – профессор Голубев станет доказывать, что и в библиотеке при Главном архиве Министерства иностранных дел в Москве могилинские книги поступили непосредственно от самого Петра Могилы до 1647 года»? Нет, проф. Голубев так не думает; а он полагает (и на это имеет основание), что книги из старой Академической библиотеки, а в том числе и Могилинской, могли улетучиваться путями разнообразными: не говоря уже о так называемом зачитывании, были попытки извлекать их отсюда, как и из других киевских, в особенности «не гораздо запертых» библиотек, путем обмена на книги новые или просто посредством выпрашивания в виде вознаграждения за те или иные услуги; ибо любители старины, в частности любители старопечатных книг, были и в то время (т.е. до пожара 1780 года). Из таких завзятых, любителей нам известен Григорий Андреевич Полетика, бывший довольно долгое время (1748–1764 годов) Синодальным переводчиком. |
| —238— что сделано, для получения степени кандидата вполне достаточно“. б) Ординарного профессора С.С. Глаголева: „В своей истории (470 стр.) автор неопределённо датирует границы своего исследования. С какого года у нас явилась философия? На это ответить трудно. Но на каком моменте жизни академий автор поставил точку? Оказывается, в различных академиях эта точка поставлена под различными годами и в некотором смысле под различными эпохами. Можно привести пример этого. В С.-Петербургской академии автор кончает историю изложением деятельности Каринского, но Каринский был учеником Кудрявцева, жив и поныне, вышел в отставку, правда, всего лишь несколько лет после смерти Кудрявцева, но он уже был по отношению к Кудрявцеву, человеком нового образа мыслей, новых взглядов. В Киевской академии историю философии автор кончает Линицким – человеком наших дней, а в Казанской академии – Милославским († 1884). Автор – благодарный ученик и, как благодарный ученик, он не мог не признать, что наиболее философия процветала и процветает в Московской академии. И Μ.И. Каринский отмечается, как воспитанник Московской академии, на котором сказалось её влияние, Казанская академия представлена стоящей под философским влиянием Московской. Так ли это? Актовая речь Кудрявцева о позитивной философии в Казанском академическом органе была растрактована так, что она написана лицом, не имеющим понятия о позитивной философии. Думается, что Милославский и Снегирев не особенно высоко ценили Кудрявцева, и наш автор должен бы был сказать о Снегиреве, который несомненно умел большее влияние в академии. Мало обратил внимания автор на Юркевича, труды которого, и он сам привлекали общественное внимание. Но оставляя в стороне то, чего не дал нам автор (а он не дал нам многого), я спрошу: уверен ли автор в том, что он передаст нам действительную историю без примеси поэзии? Я не только не уверен в этом, я отрицаю это. На 162 стр. и соответственно в примечании —239— 243 указывается на отзыв о Ф.А. Голубинском графа Μ.В. Толстого в „Душеполезном Чтении“ 1891 г. Отзыв был восторженный. Покойный Д. Ф. Голубинский , питавший к своему родителю религиозное почтение, говорил мне, что гр. Толстому нельзя вполне доверять, что он забывает прошлое и в новых вариантах своих воспоминаний прибавляет к биографии Ф.А. Голубинского всё новые и новые и всё более поразительные черты. На этом основании Д. Ф. Голубинский попросил меня что-то выкинуть из биографии его отца. |
| 357 Беляев Иван Дмитриевич (1810–1873) – историк. В 1833 г. окончил Московский университет, с 1852 г. профессор истории права. Секретарь Московского Общества истории и древностей российских, редактор его «Временника». Славянофил. Основной труд – «Крестьяне на Руси» (1859) – первое обобщающее исследование по истории русского крестьянства со времен Киевской Руси до XVIII в. 358 Гизо Франсуа Пьер Гийом (1797–1874) – французский государственный деятель, историк. Член Академии моральных и политических наук с 1832 г. и Французской Академии с 1836 г. Министр внутренних дел в 1830 г., народного просвещения в 1832–1837 гг., иностранных дел в 1840–1848 гг. В 1847–1848 гг. премьер-министр. Автор «Очерков истории Франции» (1868 г.), «Историй Английской революции» (1854–1856 гг.) и пр. 359 Вико Джамбаттиста (1668–1744) – итальянский философ. С 1698 г. профессор риторики в Неаполе, с 1734 г. придворный историограф. Выдвинул т. н. «теорию круговорота» – развития истории по циклам, состоящим из трех эпох – божественной (безгосударственность, подчинение жрецам), героической (аристократическое государство) и человеческой (демократическая республика или конституционная монархия). 360 Ярослав Владимирович Мудрый (ок. 978–1054) – великий князь Киевский, сын князя Владимира Святославича, дед Владимира Мономаха . После смерти отца (1015 г.) боролся с братом Святополком Окаянным, окончательно утвердился в Киеве в 1019 г. Разгромил печенегов, начал составление «Русской правды», поставил первого русского митрополита Иллариона. Мстислав Владимирович Храбрый (ум. 1036) – сын князя Владимира Святославича и полоцкой княжны Рогнеды. Около 988 г. посажен отцом княжить в Тмутаракани, в 1023 г. сел в Чернигове. Воевал с хазарами (1016), касогами (1022). В 1024 г. нанес поражение своему брату Ярославу Киевскому (Мудрому), пытавшемуся изгнать его из Чернигова, в 1026 г. заключил с ним мир, в 1031 г. вместе с братом ходил походом на Польшу. Даниил Романович Галицкий (1201–1264) – князь галицкий и Волынский, сын князя Романа Мстиславича. В 1211 г. посажен боярами в Галиче, но в 1212 г. изгнан. С 1221 г. княжил на Волыни. В 1238 г. овладел Галичем и передал Волынь брату Васильку Романовичу, затем занял Киев. В 1245 г. в битве под Ярославлем Галицким разгромил венгерские и польские войска и завершил сорокалетнюю борьбу за воссоединение Галицко-Волынской Руси. Вмешался в борьбу за австрийский герцогский престол, добился признания прав на него своего сына Романа. В 1254 г. принял от папской курии королевский титул. |
| 60 Об этих недостойных нападках можно судить по содержанию предисловия ко второй части «Дон-Кихота», где Сервантес, защищаясь от них, делает анонимному автору исполненную благородного негодования, хотя и довольно резкую отповедь. II т. IV–VIII стр. 61 Об этой подделке Авелланеды см. Dunlop: Geschichte der Prosadichtungen, p. 333, 334; cp. Тикнор: истор. испан. литер. 2., 127–129 стр. 63 Что именно, желание уничтожить всякую возможность дальнейшего продолжения похождений Дон-Кихота побудило Сервантеса подобным образом окончить свой роман, это очевидно из следующих прощальных его слов, обращенных к своему перу: «О перо мое, хорошо или дурно очиненное, – не знаю, отныне станешь висеть ты на этой медной проволоке, и проживешь на ней многие и многие века, если только не снимет и не осквернит тебя какой-нибудь бездарный историк... Если ты когда-нибудь его встретишь, то скажи ему, пусть не тревожит он усталых и уже тлеющих костей Дон-Кихота; пусть не ведет он его, наперекор самой смерти в старую Кастилию, вызывая его из могилы, где он лежит вытянутым во весь рост, не имея возможности совершить уже третий выезд. Чтобы осмеять все выезды странствующих рыцарей, довольно и тех двух, которые он совершил на удивление и удовольствие всем, до кого достигла весть о нем в близких и далеких краях... см. «Дон-Кихот», II ч. 544 стр. 85 В своем настоящем очерке мы пользовались, кроме печатных, и неизданными источниками, коими мы особенно обязаны О.С. Бурачек, которой за сие и приносим нашу глубочайшую благодарность. 86 Мощи святителя Тихона открыты были уже в 1861 году, когда преосв. Феофан был епископом Тамбовским. 88 А сочинения преосв. Феофана, как увидим в свое время, все духовного содержания и по преимуществу касаются духовной жизни. 90 Преосв. Феофана, Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия. Стр. 241. Москва, 1881. 97 В том числе помянутый Макарий, впоследствии митрополит Московский, и о. Михаил (Монастырев), после бывший профессором Киевской дух. академии, к сожалению рано похищенный смертью, – оба товарищи преосв. Феофана по курсу. |
| Синода, Генерал-лейтенанту Алексею Петровичу Ахматову. За драгоценные письма эти мною заплачено было (11-го Окт.) 200 рублей. 25-го ч. писал я в Вильну Н.А. Сергиевскому – в ответ на его письмо от 14 августа: „Поздравьте меня с благоприобретением драгоценного сокровища. 19-го числа сего месяца я получил от Е.Н. Ахматовой более 100 писем покойного Владыки Филарета к А.П. Ахматову, хотя и не безусловно. Не знаю, примет ли Синод предлагаемое г-жею Ахматовою условие: она просит за письма некоторое денежное вознаграждение (до 450 р.), для устройства над могилою своей дочери, коей принадлежали письма, памятника. Во всяком однакож случае я уже не выпущу из своих рук этих драгоценных автографов. Более половины писем я успел уже прочитать и нашел в них чрезвычайно много интересного, в особенности для меня, так как все, в них сообщаемое, происходило на моих глазах и твердо сохраняется в моей памяти. Когда дойдет очередь до печата- —305— 1884 г. ния этих писем, я могу сделать к ним самые точные и обстоятельные примечания 2957 . Так как приобретением этого сокровища я обязан прежде всего Вашему Превосходительству, то и поставляю долгом принести Вам искреннейшую благодарность. Материалов у нас теперь собрано уже столько, что выйдет не менее, если не более, 10-ти объемистых печатных томов. Мы приступили к печатанию, и листов десять уже напечатано. P. S. Мне известно из уст самого покойного Митрополита Киевского Филофея, что у него хранилось более ста, весьма интересных, писем блаженной памяти Митр. Филарета. Куда девались по смерти Владыки Филофея эти сокровища? Мне сказывали, что один из наследников его состоит на службе в Литовской семинарии; фамилии его не знаю. Не можете ли, любезнейший Н. А., поручить кому-нибудь разве дать о нем и спросить, где и у кого хранятся бумаги после преосв. Филофея, и о последующем меня уведомить. Кстати: я вспомнил, что обещал Вам доставить статью защитительную 2958 в пользу Преосв. Филофея. При сем препровождаю ее“. В сентябре месяце, с разрешения Св. |
| Итак, перед нами один из конкретных случаев применения норм Русской Правды к судебному рассмотрению исков о холопах. А подобные иски были, надо думать, явлением, довольно частым. Поэтому дополнение в 1036 г. имеющихся в Русской Правде статей, касающихся этого вопроса, новыми постановлениями было подсказано реальной судебной практикой. К этому можно добавить, что Лука Жидята, поставленный в 1036 г. епископом в Новгород, известен жестоким обращением с холопами. Так, летопись рассказывает, что он обвинил своего холопа Дудику в том, что тот оклеветал его перед митрополитом, а за это Дудике «урезаша... носа и обе руце» 702 . О причастности Луки Жидяты к судебной деятельности можно заключить из слов его «Поучения»: «Судите по правде, мзды не емлите, в лихву не дайте» 703 . Киевская редакция Правды («Суда») Ярослава 1037 г. После смерти Мстислава власть Ярослава как правителя Древнерусского государства значительно возросла. В качестве великого князя киевского он проводит ряд мероприятий, направленных к усилению позиций господствующего класса феодалов и укреплению внешнеполитического положения страны (градостроительство, военные походы, содействие распространению христианства и возвышению церкви и т. д.). Рассказав о возвращении Ярослава в 1036 г. из Новгорода в Киев, под 1037 г. Повесть временных лет помещает похвалу ему. Похвала эта написана позднее 1037 г., и в ней сгруппированы факты многолетней государственной деятельности великого князя 704 . Однако выбор летописцем 1037 г. в качестве даты, около которой казалось наиболее целесообразным сгруппировать материал, характеризующий Ярослава как правителя, тоже не случаен. С этой даты наблюдаются известный подъем раннефеодального государства и усиление великокняжеской власти. Возникает естественно вопрос: что было сделано Ярославом в это время в области законодательства, кодификации, дальнейшей выработки норм феодального права? Ведь трудно допустить, что, уделив много внимания изданию «уставов» и «уроков» в бытность свою в Новгороде, Ярослав перестал обращать внимание на эти вопросы, осев в Киеве. Вряд ли также он просто перенес в киевскую судебную практику нормы Новгородской Правды. Ведь она была создана в специфической обстановке общественно-политической борьбы в Новгороде и хотя и использовала общерусское древнее право, однако преследовала совершенно определенные цели, будучи рассчитана на действие в новгородских условиях. Поэтому вероятнее думать, что в 1037 г. или несколько позже Ярослав явился инициатором специальных кодификационных работ в Киеве 705 , подобно тому как раньше он проявил инициативу в создании специальных юридических текстов для Новгорода. |
| Так, от его внимания не ускользнуло даже мелкое известие о канатных плясунах в Константинополе. [xxvii] Но основной интерес исследования сосредоточился на разрешении вопроса, который глубоко занимал Горского в течение долгих лет, а именно: «как образовалось то собрание библейских книг на славянском языке, которое мы имеем до первых печатных изданий? И в каком виде вообще было известно слово Божие нашим предкам?» [xxviii] Такая задача исторически становится оправданной, если взглянуть на проблему славянского перевода Библии. Последняя славянская редакция, так называемая Елизаветинская Библия 1751 года хоть и несет в себе печать осведомленной и ревностной учености, но уже по самим фактическим обстоятельствам своего происхождения оказывается ограниченной по качеству. [xxix] Такая неудовлетворенность существовавшим славянским переводом уже давно осознавалась в России и вызывала в научном мире попытки для ее устранения. Еще в 1812 году митрополит Евгений (Болховитинов) уже представлял для напечатания в императорскую Академию наук свое «Исследование о славянском переводе Священного Писания Ветхого и Нового Завета». Автором в основу был положен текст Геннадиевой Библии 1499 года, носящей на себе сильное влияние латинской Вульгаты, а не греческих рукописей. [xxx] Однако, в исследовании преосвященного Евгения, было множество неточностей и ошибок. Поэтому монография митрополита Евгения не была напечатана и явилась в свет только в 1839 году, после смерти автора, и носила в заглавии фамилию не самого митрополита, а профессора Киевской Духовной Академии Ореста Новицкого. [xxxi] И вот только теперь, при описании славянских рукописей Синодальной библиотеки Горский сделал неоценимый вклад для обеспечения этого предприятия. Он открыл, собрал и обозрел огромный материал и наметил новые перспективы для плодотворной научной работы по генезису и реституции славянской Библии. По справедливому и компетентному приговору профессора Г.А. Воскресенского, это «есть, можно сказать, неисчерпаемая сокровищница критически очищенных фактов для истории священного библейского текста». |
| Не смущаясь незаконными притязаниями Романа, св. Алексей в 1358 г. посетил Киев. В этот раз он прожил при своей Киевской кафедре около двух лет (1358–1359), предпринимая из Киева путешествия и в другие юго-западные города. Посещение своего стольного города причинило св. Алексею много огорчений. Воспользовавшись обстоятельствами, литовский князь, не любивший московского святителя, напал на, него, пленил всех его спутников и ограбил находившееся при нем имущество. Не удовольствовавшись этим, Ольгерд заключил самого митрополита под стражу и умертвил бы его, если бы при содействии некоторых доброжелателей он не спасся бегством 33 . Это обстоятельство и было причиной того, что во все последующее время свят. Алексей никогда не посещал Киева. Несколько раз литовский князь жаловался на это патриарху. Так, около 1368 г. он доносил в Константинополь, что м. Алексей, живя постоянно в Москве, не посещает ни Киева, ни литовских епархий. В 1371 г. Ольгерд снова жаловался, что «до ныне и за отцев наших не бывало такого митрополита, каков сей митрополит: благословляет москвитян на пролитие крови! И ни к нам не приходит, ни в Киев не отправляется» 34 . По поводу этих жалоб патриарх неоднократно присылал Алексею грамоты, в которых выражал свое неудовольствие на него и указывал ему на необходимость возможно частых посещений Киева и более близких отношений к юго-западной Руси вообще. «Святыня твоя хорошо знает», писал патриарх в одной из таких грамот, что когда хиротонисали тебя, то хиротонисали в митрополита Киевского и всея России. Ныне же слышу, что ты не отходишь ни в Киев, ни в Литву, но посещаешь только одну часть, а другую оставил без пастыря, без надзора, без учета отеческаго». Справедливость требует, чтобы ты назирал всю землю Российскую и имел ко всем князьям любовь и расположение... Совершенно необходимо, чтобы ты находился с ним (Литовским князем) в любви, посещал его и учил его народ; и это исполняй со всяким усердием без всякого возражения» 35 . Однако же и после подобных напоминаний св. Алексей не хотел посещать южной Руси и не был в Киеве до самой своей смерти. |
| Непосредственное исполнение перевода было возложено на духовные академии; на каждую из четырёх академий возложен был перевод одного евангелиста (на Петроградскую – Евангелие от Матфея); греческий оригинал был указан в тексте, какой принят был в духовных училищах; проверку переводов и главное наблюдение Святейший Синод оставил за собою. За переводом четырех евангелий последовал в таком же порядке перевод Деяний, Посланий Апостольских и Апокалипсиса. Доставлявшиеся в Святейший Синод части перевода рассматривались членами Синода и обсуждались в присутствии, протопресвитер В. Б. Бажанов делал общий свод замечаний и наблюдал потом за печатанием переведённых книг. До печатания перевод отсылался для отзыва в Москву, к митрополиту Филарету, и его замечания снова были предметом обсуждения в Святейшем Синоде. Весь Новый Завет окончен переводом и напечатан в 1860–1862 г. По окончании перевода Нового Завета приступлено было к переводу священных книг Ветхого Завета. Святейший Синод в этом деле принял другой, более упрощенный, порядок работы. Он сначала (в 1860 г.) пригласил духовные академии к подготовке переводов. Для руководства в переводе от Святейшего Синода дано было общее указание, составленное митрополитом Филаретом, относительно порядка перевода и оригиналов, с которых следует переводить священные книги. Главный труд по переводу ветхозаветных книг также пришлось понести Петроградской академии. Деятельное внимание труду академических переводчиков нашей академии оказывали тогдашние митрополиты – Григорий и затем Исидор. Митрополит Григорий даже дал академии при начале перевода свой экземпляр перевода первых восьми книг Ветхого Завета, изданного Библейским обществом и сожжённого при митрополите Серафиме. Для перевода при академии образован был комитет, в котором, кроме профессоров академии, принимали участие некоторые члены конференции из столичного духовенства (протоиереи: М. И. Богословский , Ф. Ф. Сидонский, И. К. Яхонтов, П. Ф. Солярский и К. П. Добронравин), но вскоре комитет был преобразован и в новом составе состоял из профессора Священного Писания М. А. Голубева , преподавателя еврейского языка Д. А. Хвольсона и профессора греческого языка Е. И. Ловягина . В 1869 г., после смерти М. А. Голубева , в комитет приглашён был П. И. Савваитов . В Киевской академии над переводом трудились профессора М. С. Гуляев и Максимович; от Москвы внесена была лепта священником А. А. Сергиевским. В 1867 году Святейший Синод для собственного издания ветхозаветных книг избрал переводы нашей духовной академии, напечатанные в «Христианском чтении» за 1860–1867 гг., и предложил конференциям Московской, Киевской и Казанской духовных академий высказаться о достоинстве этих переводов. На основании сообщений конференций Святейший Синод одобрил переводы, и с 1868 г. по 1875 г. последовательно по частям, а потом и полностью, по благословению Святейшего Синода, была издана на русском языке вся Библия . |
| Чин погребения совершал епископ Чигиринский Порфирий, викарий Киевской митрополии. Тело высокопреосвященнейшего Филарета было положено в Черниговском Ильинском Свято-Троицком монастыре. В своем завещании, написанном в 1853 году и вскрытом после его смерти, архиепископ Филарет писал: «Пред Тобою, Господи, должник я неоплатный. Благодеяния и милости, излитые Тобою на меня, грешного, необозримы; а я платил и плачу за любовь Твою нечестиями сердца. Агнче Божий, вземляй грех мира, покрой долги мои Правдою Отца Твоего! Заступница христиан, благая Матерь Сына Божия, не оставь меня недостойного, защити меня грешного Твоею молитвою к сыну и Богу Твоему». Богословская деятельность архиепископа Филарета Научно-богословское наследие архиепископа Филарета (Гумилевского) весьма обширно. Его изданные труды насчитывают 160 наименований. Они представляют собой тщательно отобранные и хорошо систематизированные материалы, касающиеся разных сторон церковно-богословской науки. Своими учеными трудами архиепископ Филарет обогатил богословскую науку не только глубокими по своему научному подходу исследованиями, но и открыл важные направления научной деятельности. «Православное догматическое богословие» Курс лекций по догматическому богословию был составлен архиепископом Филаретом в годы ректорства в МДА (1835–1841). Занимая Черниговскую кафедру, архиепископ Филарет с учетом всестороннего жизненного опыта и полученного запаса научных знаний переработал академический курс и подготовил к печати в 1864 году. «Православное богословие» сразу привлекло к себе внимание и выдержало 3 издания (1864, 1865 и 1882). «Православное догматическое богословие» представляет собой двухтомник общим объемом более чем в 900 страниц (первый том 390, второй том – 540 страниц). Архиепископ Филарет, следуя святым отцам, излагает догматы в два этапа: собственно богословие (учение о Боге в Самом Себе) и домостроительство (учение о Боге в отношении Его к твари). Первый том состоит из неизменного Введения (здесь изложены основные понятия и методология предмета), Первой части, в которой излагается учение о Боге в Самом Себе и нравственное приложение догмата, и Второй части (Бог в явлении тварям), которая в первом отделении раскрывает учение о Боге как Творце мира, Промыслителе мира, во втором отделении как Творце и Промыслителе мира бестелесных духов и в третьем – как Творце и Промыслителе человека. |
|
|
