| В ветхозаветных текстах часто звучит мотив «изглаживания» греховных дел: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь ( ξλειψον в Септуагинте) беззакония мои» ( Пс 50: 3 ) 113 . Яркие места находятся и в Книге пророка Исаии: «Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя» ( Ис 44: 22 ); также: «Я, Я Сам изглаживаю преступления твои ради Себя Самого и грехов твоих не помяну» ( Ис 43: 25 ). Напомним, что в прямом значении глагол «изгладить» означает «удалить запись из письменного документа, стереть». Можно понять, что пророки не сомневались, что людские деяния «записываются» на небесах, но они также знали, что записи в этой небесной книге не имеют необратимого характера. При искреннем покаянии можно получить прощение от Бога, и тогда Бог навсегда изгладит записи о совершенных грехах ( Иез 18: 21 ). Подобная мысль о возможности изглаживания записей о злых делах встречается в некоторых ближневосточных заклинаниях 114 , однако там изглаживание производится магическим путем. Итак, записи о делах человека являются неоспоримым свидетельством, и на их основе вершится суд над всей его жизнью. Однако тема прямого присутствия небесных книг на эсхатологическом суде встречается только в Книге пророка Даниила, в остальных же книгах Ветхого Завета не раскрывается, совершится ли грядущее воздаяние в земной жизни или же после смерти 115 . 3.2.3. Небесная книга судеб Небесная книга судеб была определена как книга, в которой заранее записаны судьбы мира и всех людей. Существование небесной книги судеб неразрывно связано с представлениями о слепой судьбе, управляющей всем миром. Однако идея судьбы совершенно чужда библейской вере. В отличие от древних ближневосточных культур с их многобожием, библейский Бог един, Он как Вседержитель обладает полной властью над всем миром. Тем не менее эта всецелая власть не подчиняет себе волю человека; человек был создан Богом свободным, и даже после грехопадения и изгнания из рая свобода не была у него отнята. В этой связи можно привести ценное замечание Э. Алло: «Ни в Ветхом Завете, ни в Апокалипсисе не рассматриваются книги, сами по себе наделенные магической силой, как это могло быть в случае “Таблиц судеб” в Вавилоне; содержание этих книг и его реализация целиком и полностью зависят от свободной воли Бога и от свободной воли человека» 116 . Как таковой термин «книга судеб» в Библии нигде не встречается, и это надо помнить при исследовании немногочисленных примеров, сходных с образом книги судеб. По словам Л. Кепа, надлежит «использовать эту метафору в очень ограниченном смысле» 117 . |
| Последний из замечательных и авторитетных философов Китая, рассуждавших в духе Кун-цзы и развивавших его воззрения, – Чжу-си или-Чу-хи – принадлежит уже 12 столетию по Р. X. (1169 – 1189). После своей смерти он также удостоен великих почестей и сравнен с ближайшими учениками Кун-цзы. Воззрение этого последнего авторитетного мыслителя Китая отличается, сравнительно с его предшественниками, отвлеченностью и некоторой созерцательностью и в этом отношении возвышается над обычным строем китайского мышления, представляя собой возможное осмысление китайского воззрения с философской точки зрения. Кодекс священных книг, которые служат и символическими книгами, и вместе правилами жизни для последователей религии, созданной, или вернее воссозданной Кун-цзы и объясненной его учениками, состоит из 5 цзин или кин и 4 шу. Термин «цзин» или «кин» собственно значит ткань (уток ниток в ткани) и соответствует латинскому слову textus, которое метафорически прилагается к понятию о книге или письме. Шу значит просто «письмо». Пять цзин имеют значение канонических книг и содержат в себе мысли величайших мудрецов Китая, которые служат законом для всех генераций и на все времена. Основные элементы содержания этих книг существовали задолго до Кун-цзы, и по меньшей мере за 1800 лет до нашей эры. Они следующие: 1 . И-цзин или И-кин – «книга перемен» или «превращений». Она содержит в себе древнейшие предания Китая. Основу её составляют 64 знака для обозначения мыслей, состоящие из коротких горизонтальных, белых и черных, цельных и ломанных линий, изобретение которых приписывается императору Фу-си. Эти первоначальные знаки или «Куа», как их называют, обставлены позднее явившимися словами текста и еще позднейшими обяснениями на них. Первые темны и двусмысленны, часто без всякого определенного значения, а вторые, т. е. объяснения, произвольны и состоят в повторении одних и тех же несложных мыслей. Трудно уловить подлинный смысл книги, самое чтение её утомительно и скучно;-ученые Китая с трудом понимают смысл её, а для народа, по своей двусмысленности и неопределенности, она служит гадательною книгою. |
| T. 1. Vol. 1(4). P. 47). Непривычно широко для «александрийца» К. использовал методы историко-филологического анализа текста: изложение относящихся к библейскому повествованию исторических, географических и социальных условий; отсылка к параллельным местам; исследование точного значения соответствующих евр. слов и варианты греч. переводов. Он выяснял характерное для языка Свящ. Писания употребление тех или иных выражений (In Abac. II// Pusey. 1868. Vol. 2. P. 135, 156); обращал внимание на фигуры речи, признавая при этом наличие букв. метафорического смысла. Как правило, букв. смысл не вызывает затруднений и «очевиден», но в случае пророческих книг он может быть выражен «очень неясно» (In Os. Praef.//Ibid. Vol. 1. P. 2). Слова нередко употребляются «образно» (τροπικς) и «в переносном смысле» (κ μεταφορς) (In Is. I 3//PG. 70. Col. 152). Поскольку соответствующие фигуры речи (загадка, притча, метафора, олицетворение, эмфаза, гипербола) служат для указания на исторические лица и события, они относятся к области букв. смысла ( Kerrigan. 1952. P. 61-81). Напр., притча о «большом орле», к-рый прилетел на Ливан и взял «лучшие кедры» (Иез 17. 3-4), рассказывает о разорительном нашествии ассирийцев на Израиль ( Cyr. Alex. In Joel. I// Pusey. 1868. Vol. 1. P. 290-291). Видение Захарии о первосвященнике Иисусе (Зах 3. 1-2) имеет «исторический смысл», поскольку здесь первосвященник олицетворяет весь израильский народ ( Cyr. Alex. In Zach. I// Pusey. 1868. Vol. 2. P. 313-314). Важное значение приобретает выяснение «цели» отдельных библейских книг, к-рая может относиться как к духовному, так и к букв. смыслу (In Abac. I//Ibid. Vol. 1. P. 68). Применительно к отдельным книгам «цель» означает особенное намерение священного писателя, важное для понимания его книги ( Kerrigan. 1952. P. 88). Напр., цель всех пророческих книг состояла в том, чтобы убедить израильтян отречься от заблуждений и обратиться к истинному Богу ( Cyr. Alex. In Mich. I// Pusey. 1868. Vol. 1. P. 599). Но в зависимости от обстоятельств времени они преследовали и более частные цели: предостережение от буд. бедствий, указание на уже совершившиеся, напоминание о милосердии Божием (In Nahum. I//Ibid. Vol. 2. P. 1-2). |
| 552 Разночт.: ου γαρ εκρινα ειδεναι τι εν υμιν ει μη.. др.: εγω δε… μηδεν, др.: υδεν εκρινα, scire aliquid, me scire и др. 558 Греч.: ις λχιστν στι, pro opprobrio est, Русск.: очень мало значить; Слав.: не велико есть. 559 Греч.: π νϑρωπνης μρας, букв. Слав.: или от человеческого дне, т. е. суда человеческого, – выражение представляет соответствие дню Господню, когда будет суд Божий; или же служит описательно-метафорическим обозначением вообще человека. Перевод и толкование св. Ефрема соотв. Сирскому и Эфиоп. (Вальт.). 563 Apologia Ausb. Conf. II (2). В своих цитатах протестантских символических книг мы пользуемся изданием Hase. «Libri symbolici ecclesiae evangelicae». Lipsiae. 1846. Стр. 60. 564 Tota doctrina adversariorum partim est a ratione humana sumpta, partim est doctrina legis, non Eoangelii. Apologia. III (166). Hase. 119. Cp. Zwinglii Artic. V. Ed. Niemeyer «Collectio Confessionum in ecclesiis reformatis publicatarum» Lipsiae. 1840. Стр. 5. Этим изданием пользуемся для всех символических книг реформатской церкви. 565 Apol. III (144) Hale 113: «Opera incurrunt hominibus in oculos. Haec naturaliter miratur humana ratio, et quia tantum opera cernit, fidem non intelligit, neque considerat, ideo somniat, haec opera mereri remissionem peccatorum et justificare». 567 Первые реформаторы, как известно, с большим вниманием прислушивались к голосу некоторых оо. церкви, в особенности Августина, слова которого не раз цитируются в самых символических книгах протестантов. Напр., Zwing. Expositio fidei XI, 103. Niem. 58. 568 «Если бы Аристотель не имел плоти и крови, я бы нисколько не задумался сочесть его за воплощенного диавола». Образчик Лютерова красноречия по адресу Аристотеля. У Scheukel’я. «Das Wesen des Protestantismus». 2-te Aufl. Schaffhausen. 1862 s. 34. 570 Conf. Ausb. I, 20. Hase 16. Cp. Apol. III (196). Hase 127: «Quid est hoc aliud, quam transferre gloriam Christi in opera nostra, quod videlicet propter opera nostra placeamus, non propter Christum». Conf. Belgica. Art. XXII: «Necesse enim est aut omnia quae ad salutem nostram requiruntur in Christo non esse: aut si sint in eo omnia, eum, qui fide Jesum Christum possidet, simul etiam perfectam habere salutem. Itaque horrenda est omnino in Deum blasphemia, asserere Christum minime sufficere, sed aliis quoque rebus opus esse. Inde enim sequeretur, Christum ex parte tantum esse servatorem». Niem. 374. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Книжный шкаф для обуви 2 мин., 22.08.2017 Один мой друг недавно опубликовал в «Фейсбуке» (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) фотографию: в застекленном книжном шкафу вместо книг стоит обувь. Фото из квартиры, которую он сейчас сдает. Квартиранты смущенно объяснили, что книг у них немного, а вот с обувью все более чем в порядке, вот и пришлось так… не по назначению. Можно, конечно, сокрушаться о временах и нравах. Но я вот о чем подумал, увидев это фото: книжный шкаф, заполненный обувью, — это, если угодно, такая метафора времени, образ наступления информационных технологий. Хотим мы того или нет, библиотека как полки с бумажными книгами все больше будет уходить в прошлое. Гутенбергова цивилизация — в сильно преклонном возрасте, и остановить этот процесс нельзя. Хотя порой и очень хочется. Кого-то это пугает, как пугает, кажется дикой такая фотография (кстати, сам мой друг у себя в ФБ бесстрашно заметил, что это выглядит даже «весьма эстетично»). Конечно, непривычно — мягко говоря. Даже неприятно. Но стоит ли пугаться? Ведь можно, например, вспомнить, что во времена возникновения книгопечатания оно так же у кого-то вызывало страх. И так же, как многие сегодня, кто-то предрекал мрачное будущее с печатными книгами, уверяя, что живая рукописная книга ни в какое сравнение не идет с отпечатанной в типографии бездушной и холодной. Тот самый шкаф Печатная книга (и об этом очень интересно размышляет Дмитрий Бак в интервью " Фоме " ), не идет в сравнение с электронной. По крайней мере мы, дети творения Гутенберга, так ощущаем. Но ощущение — категория ненаучная. А гибель и безынтеллектуальное будущее — все же не от того, на каком носителе к нам приходит текст, а от того, чтó это за текст и как мы его воспринимаем. Я с младшей школы собирал свою библиотеку, но не уверен, что мои дети, сегодняшние младшешкольники, непременно ее унаследуют. Мне самому не очень нравится то, что я сейчас скажу, но — наверное, не так страшно, будет ли книга на бумаге или на электронном носителе. Вопрос в том, чтó будет на этих носителях. Скажем, та же гутенбергова цивилизация создавалась книгами, глубоко погруженными в христианскую культуру. Сегодня уже такой доминанты нет. Нынче превалируют тексты, далекие от понимания Слова как чего-то, связанного с четвертым Евангелием. |
| (Ее описание см.: Мослов С. И. Библиотека Стефана Яворского . Киев, 1914.) В августе 1721 г. тяжело больной Яворский составляет каталог своей библиотеки для передачи ее нежинскому Благовещенскому монастырю. Этому каталогу он предпосылает написанное по–латыни стихотворение «Стяжателя сих книг последнее книгам целование». Это стихотворение – прощание со своими книгами, бывшими «светом очей», «медом и сотом», давшими богатство и славу. Сочинения Ст. Яворского: Виноград Христов. Киев, 1698; Знамения пришествия антихристова и кончины века. М., 1703; Камень веры. Μ., 1728; Проповеди Стефана Яворского : В 3 т. М., 1805; Слова Стефана Яворского, митрополита Рязанского и Муромского//Трудь; Киевской духовной академии. 1874. 1875. Стихотворения «Ты облечена в солнце, Дево Богомати», «О титулы, пропасти паче вас назвати», «Стяжателясмх книг последнее книгам целование»//Русская литература. Век XVIII. Лирика. М., 1990. С. 38–40. Литература о нем: Терновский В. Митрополит Стефан Яворский //Труды Киевской духовной академии. 1864. Т. 1–2; Самарин Ю. Ф. Стефан Яворский и Феофан Прокопович //СамаринЮ. Ф. Сочинения. Μ., 1880. Т. 5; Тихонраов Н. С. Московские волънояумныная. ХУШвекаиСтефан Яворский//Гихондов Я. С. Сочинения. Т.2. М.,1889Маслов СМ. Библиотека Стефана Яворского. Киев, 1914; Морозов А. А. Метафора и аллегория Стефана Яворского//Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971; Голеншцсв–Кутуэов И.М. Гуманизм у восточных славян (Украина и Белоруссия) М., 1963; Захара И. С. Борьба идей в философской мысли на Украине на рубеже XVIIXVm вв. (Стефан Яворский). Киев, 1982. (Кроме этого на украинском языке существует значительное число статей и монографий о Стефане Яворском. Многие из них указаны в кн.: Украинская советская энциклопедия. Киев, 1985. Т. 12. Ст. Лисица В. В. «Стефан Яворский».). Отдельные сведения о Ст. Яворском см.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. |
| Спор, завязавшийся между этими двумя партиями, длился долгое время главным образом вследствие того, что и с той и с другой стороны по большей части дело велось с одинаковыми крайностями, без надлежащего филологического такта. Пуристы, защищая свое мнение, частью опирались на догматические основания – говорили именно, что такие святые, богодухновенные писания, каковы писания св. апостолов, должны и по языку отличаться чистотою, совершенством, что признаки барбаризмов, солецизмов и других недостатков в языке новозаветного текста есть оскорбление Духа Святаго; частью – примерами из классических писателей старались доказать, что те слова и обороты речи, которые признаются в языке новозаветных книг за гебраизмы и вообще выставляются, как не чисто греческие – суть вполне греческие слова и обороты. Результатом этого-то последнего рода трудов и было появление в их лагере весьма драгоценных для объяснения новозаветных писаний в филологическом отношении сборников, и чрез эти труды пуристы немало также, справедливость требует сказать, способствовали к правильному уяснению сущности спорного предмета, так как, благодаря им, многие мнимые гебраизмы оказались действительно вполне греческими выражениями и оборотами речи. Вообще же в аргументации пуристов было много произвольного, поверхностного, даже положительно ложного. Так, стараясь всеми силами оправдать чрез аналогические примеры из классических писателей употребление различных слов и выражений в новозаветном языке, они не обращали при этом внимания на то, а) что многие выражения и обороты речи, особенно метафорические, вследствие своей простоты и естественности, составляют общее достояние всех или многих языков и, следовательно, также мало могут быть почитаемы за чистые грецизмы, как и за гебраизмы 149 ; б) что нужно делать различие между речью прозаическою и поэтическою, так как, по справедливому замечанию одного из противников их, «евангелисты не были поэты», равно как между такими тропическими выражениями, которые употребляются раз или два у некоторых писателей как некоторого рода lumina oralionis, и такими, которые составляют действительную, характеристическую особенность языка, и |
| Наказания и дары. А.Л. Доброхотов: «Власть интуитивно понималась в России как область проклятия» 14 октября, 2009. Архимандрит Симеон (Томачинский) Александр Львович Доброхотов – зав. кафедрой истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ, выпускник этого факультета, автор некоторых книг, в частности о Данте. В разное время читал в Университете спецкурсы: «Философия русского символизма», «Телеология культуры», «Метафизика русской власти» и другие. Необычность лекций Доброхотова заключается в том, что это – вольные размышления, которые порой рождаются прямо на кафедре. Александр Львович Доброхотов – зав. кафедрой истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ, выпускник этого факультета, автор некоторых книг, в частности о Данте. В разное время читал в Университете спецкурсы: «Философия русского символизма», «Телеология культуры», «Метафизика русской власти» и другие. Необычность лекций Доброхотова заключается в том, что это – вольные размышления, которые порой рождаются прямо на кафедре. – Александр Львович, я Ваш почитатель еще с первого курса, когда Вы вводили нас в историю философии, и с тех пор ни один из Ваших лекционных циклов не оставлял меня равнодушным. В Ваших лекциях мне запомнился тезис о чередовании сходных культурных эпох. Сейчас – в конце второго тысячелетия – как нам локализовать современную культуру? – Я имел в виду метафору, использованную Вячеславом Ивановым и отцом Павлом Флоренским, – о смене «дневных» и «ночных» эпох. Мне она понравилась предельной простотой и наглядностью. «Дневные» эпохи – это индивидуализм, антропоцентризм, динамика, экспансия, борьба с природой, примат рационализма, новаторство. «Ночные» – общинность, стабильность, мирное встраивание в природу, примат мифа, традиция и т.п. Типичная «дневная» эпоха – Античность, типичная «ночная» – Средневековье. «Дневные» эпохи в этой предполагаемой исторической цепи тяготеют к родственным «дневным» эпохам прошлого, «ночные» соответственно – к «ночным»: идет как бы борьба союза «детей» и «дедов» против «отцов». |
| Что для одних книг Библии вполне корректно и характерно, для других будет относительно, для третьих — совсем не применимо. Мы, например, можем сколько угодно говорить о серьезной метафоричности Книги Бытия и о метафоричности совсем другого уровня, например, Книг Царств. В одном случае перед нами «метаистория», в другом — все-таки текст, близкий к хронике. — Там почти все цари Израиля «делали неугодное пред очами Господа». — Ну в Книгах Царств это не настолько мрачно, как, например, в Судьях, где вообще тарантиновские сюжеты. Но идея в том, что где-то аллегории больше, а где-то мы больше говорим про историю. И здесь тоже надо иметь в виду, что именно мы подразумеваем под историей и реалистичностью. Для историков уровня Геродота или Иосифа Флавия методологически, мягко сказать, не очевидно то, что очевидно историкам XXI века. Все равно мерка восприятия историчности, верифицируемости тоже меняется. Кроме того, надо иметь в виду вот такую вещь. Ветхий Завет и Новый — единое Священное Писание. Но это не отменяет уровней взаимоотношения между ними. Главная идея тех же новозаветных авторов в том, что именно новозаветными событиями, откровением меряется Ветхий Завет. Мы смотрим на него сквозь призму жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа. Вне этой призмы можно наломать дров с восприятием этих сюжетов и их интерпретацией. Допустим, мы склонны положительно, вне аллегорических форм, как руководство к действию рассматривать священные истории про завоевание земли Израильской. Но почему-то при этом совсем не склонны в точно таком же ключе рассматривать истории из личной жизни патриархов и царей. Не удалось тебе вступить в брак с одной сестрой — ничего страшного, вступи с двумя. Понравилась чужая жена — переспи с ней и подстрой смерть ее мужа. Если уж мерить, так мерить. Но если мы все-таки не считаем, что Ветхий Завет при всей его богооткровенности является мерилом семейной жизни, то почему мы считаем, что таким мерилом для жизни общественной является? Сопротивление злу — Почему в Ветхом Завете так много насилия и жестокости? |
| • Если метафора воспринимается в том же значении и носителями ЯП, ее следует сохранить. При этом следует убедиться, что не возникает паразитических смыслов: например, выражение иго Мое благо в Мф.11:30 , переведенное как мой хомут хорош, может быть понято как реклама сделанных Иисусом хомутов, а обращение Иоанна к Церкви: Госпожа, прошу, чтобы мы любили друг друга ( 2Ин.1:5 ) – как эротический призыв влюбленного – все это реальные примеры из практики. • Если при буквальном переводе она воспринимается неверно или не понимается совсем, ее следует передать через сравнение или напрямую, без образной речи. При этом следует быть внимательным к контексту, одна и та же метафора может переводиться метафорой или напрямую, – в зависимости от того, насколько ее легко понять. Венец как НЗ метафору решили переводить на алтайский язык как кайрал ‘награда’. Но в 1Кор.9:25 («Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного») метафору легко сохранить: бегуны соревнуются, чтобы получить плетение из увядающих цветов, а мы – неувядаемое плетение. В остальных случаях просто непонятно, что это за плетение, а говорить слишком подробно (плетение цветов/золота, получаемое в награду) слишком сложно. При этом в 4-й главе Откровения, где дано видение старцев с венцами, их перевели как «золотые плетения». • Можно полностью или частично заменить непонятную метафору ЯО другой метафорой ЯП, если она передает тот же смысл. Для последнего правила можно привести немало интересных примеров. Так, выражение Притч. 10:26 уксус для зубов в туркменском переводе заменили на «перец для языка». Притч. 25:24 жить в углу на кровле в тувинском переводе передано как «жить в землянке» – тувинцы традиционно жили в шатрах, у которых вообще нет никакой кровли, и образ нищего, неустроенного жилья – именно землянка. Иногда такая замена может лежать совсем рядом, достаточно подобрать другое слово, относящееся к тому же семантическому полю. Так, Рим.13:14 облекитесь в Господа нащего Иисуса Христа в алтайском переводе изначально звучало: Пусть вашей одеждой будет Господь... – но эту метафору читатели не понимали. Тогда была произведена замена: Пусть будет вашей броней Господь... |
|
|
